Тайна старой шахты (4)

Шагнув за каменное глядельце, Татьяна очутилась на околице незнакомой деревни. Спускались сумерки. За тучами солнца не было видно, но его тепло ещё чувствовалось. Легкий ветерок укладывался на покой и мягко шелестел листочками в кроне старой груши, под которой стояла девушка. Татьяна внимательно смотрела на деревню, пытаясь найти знакомые очертания.

- Здравствуй, – за спиной девушки раздался тихий знакомый голос.

Татьяна обернулась и невольно вздрогнула под взглядом белых, переливающихся перламутром, глаз.

- Это ты приходила ко мне тогда ночью? - тихо проговорила Татьяна, внимательно осматривая собеседницу. - Где я?

- Ты пришла в прошлое, - услышала девушка, и в недоумении пожала плечами:

- Вот так-так… и зачем вы меня сюда…. перенесли?

Белоглазая тихо рассмеялась:

- Скажешь тоже… перенесли… Мы открыли портал, а уж ты сама сюда пришла. Ты так решила.

- Тебя, вроде, как меня зовут? – спросила Татьяна, стараясь не смотреть в глаза тёзке.

- Да. Так звали, когда я простым человеком была. Но меня убили, не дав даже родиться моему ребёнку. А Белоглазые взяли меня в минуту смерти – дали бессмертие, возможность перемещаться по реке времени. Нарекли меня Иорения, что на языке Белоглазых значит «хранительница».

Иорения взяла Татьяну за руку и велела:

- Глаза закрой.

Девушка закрыла глаза, и в тот миг перед её взором, словно кинолента, потекли картинки.

Вот за станком трудится камнерез. Вот рядом с ним появляется красивая женщина. Вот они, держась за руки, стоят на вершине горы. От картинок веет счастьем. Но вдруг настрой меняется. Кто-то злой подходит к молодым и замахивается топором.

Татьяна вскрикивает от страха закрывает лицо руками. Но в последнюю секунду она видит лицо убийцы.

- Этого не может быть. Как такое возможно? – пошептала девушка, оглянувшись на Белоглазую.

Та горько вздохнула, присела рядом с Татьяной и проговорила:

- Это его потомок пришёл на вашу заимку.

- А почему ты сказала, чтобы все держались от шахты подальше? – вспомнила Татьяна первую встречу.

Иорения улыбнулась:

- Ну, надо же было тебя как-то раззадорить, чтобы ты не боялась, и всё-таки пришла к нам. Здесь тебе ничто не угрожает. Я должна тебя уберечь. Мне это поручили.

- Кто? – удивилось девушка.

- Со временем ты всё узнаешь, а теперь поспи.

Иорения положила ладонь на голову Татьяне, и она мгновенно погрузилась в спокойный сон.

Мирон направился было в сторону лаза, как вдруг его внимание привлёк блеск на стенке колодца, где заканчивалась его опалубка – почти у пола шахты.

- Смотри, блестит что-то, - сказал Николаю. – Надо глянуть.

Достав из рюкзака молоток, Мирон придвинулся к месту свечения. Рукой в перчатке он смахнул пыль, под которой блестел в свете шахтерской лампы жёлтый камень. Мирон постучал по нему молотком, пустая порода отвалилась, обнажив небольшую нишу. Николай осмелился пошарить в ней. В руку ему попался тот самый светящийся жёлтым камешек, но дальше засверкали в луче фонари различные самоцветы. Мирон сдавлено хрипнул и начал судорожно складывать в рюкзак находку. Николай бережно брал камни, разглядывал их, потом тоже клал в рюкзак, который вскоре наполнился. Ниша опустела. Мирон застегнул ремешок и посмотрел на Николая:

- Давай наверх, при свете дня посмотрим на эту находку.

Тот кивнул и первым полез по лестнице.

Воодушевленные мужчины поднялись наверх быстрее, чем спускались.

Егор очень удивился, увидев сверкающую зубами улыбку Мирона.

- Нашли! – крикнул Мирон и высыпал содержимое рюкзака на землю.

Каково же было его удивление, когда вместо самоцветов, он увидел простые камни. Пустую породу.

- Как это? Ведь были же самоцветы! – отпрянул от кучи Мирон.

Николай потрогал ничего не стоящие камни, перевернул, некоторые поднял и бросил обратно в кучу.

- Ну, не могли же мы вдвоём так ошибиться, - пробормотал он.

Мирон вскочил, закинул на плечо пустой рюкзак и, подбежав к лазу, стал спускаться.

- Чего окаменел? - бросил он Николаю. - Полезай следом.

И мужчины полезли в колодец. По знакомой дороге спуск прошел быстрее…

И тут возник голос – гулкий, раскатистый даже, но бестелесный.

- С прибытием! Не волнуйся, профессор, мы тебя ждали. А веревку убрали, чтобы те, кто идет по твоему следу, не нашли тебя здесь. Эти двуногие – нехорошие люди.

- Не я их сюда привел, - виновато объяснил Лозовский.

- Да мы знаем и делаем всё, чтобы в этой пещере никто не погиб. Как насчет ванны, уважаемый Алексей Петрович? Вы уже который день не мылись и не меняли белье?

Профессор вздохнул – это да, помыться бы не мешало. Но откуда в пещере вода?

- Горячий источник. Иди прямо вперед, забудь про каменные столбы: твой путь чист – ничего не бойся.

- Вы что – читаете мысли?

- И даже угадываем желания.

Профессор, вспомнив о своей любви к Хозяйке Медной Горы, с улыбкой подчинился. Пошёл в темноту – сначала осторожно ступая и вытянув руки перед собой, потом уже более сноровисто, когда впереди, будто северное сияние, замерцали какие-то блики. Ещё несколько шагов и глазам Лозовского открылся удивительный грот – непонятно, чем освещённый, с большим, как бассейн, водоёмом. Прозрачная, чуть подсинённая, вода исходила паром.

Алексей Петрович присел на корточки и сунул руку, пробуя температуру – то, что надо! Быстро разделся, сел на край, опустив ноги в воду – а потом скользнул в парящую жидкость и поплыл, с удовольствием ощущая, как кровь бодрится и отступает усталость. Когда вернулся от противоположного берега, вместо своей одежды увидел туалетные принадлежности – вполне человеческого вида и понятного назначения. Оригинальной щеткой Лозовский не только почистил зубы, но и язык. Рот всполоснул горячей водой. Потом намылил шевелюру шампунем и нырнул, смывая пену, потом по периметру бассейна поплыл размашистыми саженками. Когда вернулся – на том месте, где оставил одежду, его уже ждал махровый халат, расшитый фантастическими фигурами зверей.

- Ой, спасибо, - сказал профессор, выбравшись из бассейна и облачившись. – Как говорится, ублажили. Дальше что?

- Как насчет пообедать?

- Всегда горазд.

- Иди берегом вправо до входа в следующий грот.

В другом, тоже непонятно чем и как освещённом подземном зале, поджидал большой мраморный стол, сервированный вполне человеческими закусками. Вокруг него стояли мраморные банкетки. Устроившись на одной из них Алексей Петрович спросил:

- Ну ладно, ванна – интимное дело. А застолье? Я что, должен один обедать? Не составите компанию, уважаемый.

- Это нарушение протокола, - строго ответил голос невесть откуда.

- Ух, ты! Даже так? – Лозовский удивился. – Я что на официальном приеме?

- Считай, что да.

- А как к вам обращаться, уважаемый? Мне надо говорить – эй, ты. Или у вас имя есть? Хотите анекдот по этому поводу?

- Ты ешь, - мягко посоветовал бестелесный голос.

- А как выбрать? Тут всего наворочено – глаза разбегаются, руки опускаются…

- А чего бы ты сейчас хотел съесть?

- Ну, не знаю… - профессор пригладил мокрые волосы. – Если начинать с холодных закусок… Я бы хотел селёдки под шубой – можно? Ну и грамм пятьдесят водочки под неё.

Будто управляемые невидимой рукой (или неведомой волей?) с разных сторон стола к Лозовскому заскользили – тарелочка с разноцветным салатом и прозрачный бокальчик… с чем-то там.

Алексей Петрович понюхал – запаха нет. Выпил одним глотком, выдохнул и, схватив в одну руку вилку, в другую скибочку чёрного хлеба, набросился на еду.

- Порядок в танковых войсках! – промычал он набитым пищею ртом.

На том же месте в левой стене колодца что-то сильно сверкало в луче фонаря. Мирон присел рядом и попробовал отколоть небольшой кусочек от блестевшего камня. Получилось только с третьего, самого сильного удара. Николай взял в руки осколок и внимательно его рассмотрел.

- Какой яркий цвет. Словно солнце, - проговорил он, поворачивая камушек в руке. - Видно, что отколот от друзы или даже от жилы. Это дар солнца или гелиодор. Славный камушек для талисмана на любовь и удачу.

- И без тебя я понял, что это за камушек. Давай его в рюкзак и пошарь на той стене, попробуй там простучать, может, там тоже есть жила, - скомандовал Мирон и начал работать молотком, откалывая от блестящего золотистого камня новые осколки.

Николай протиснулся к противоположной стенке колодца и постучал молотком ниже опалубки. Стена отозвалась глухим звуком. Николай стукнул ниже, потом еще раз у самого пола. Пошарил рукой, пытаясь на ощупь определить природу породы. От легкого прикосновения от стены отлетел округлый камушек. Мужчина поднял его и сильно ударил острым краем своего молотка. Камень раскололся, как скорлупа, обнажив содержимое – небольшую друзу красноватых кристаллов.

- Смотри, Мирон, - Николай протянул руку с камнем товарищу.

- Похоже на шпинель, - хрипло проговорил тот. – Давай набирай в рюкзак побольше, наверху посмотрим всё хорошо.

Вскоре рюкзаки у обоих искателей были полны, а в стенах, где заканчивалась опалубка, образовались внушительные ниши.

Николай первым шагнул на лестницу.

То ли из-за тяжести рюкзаков, то ли от усталости, но на этот раз подъём оказался более продолжительным, и мужчины выбрались наверх, изнемогая от усталости.

Николай, тяжело дыша, лег на землю, а Мирон сел у ворота, опершись на него спиной. Егор удивленно смотрел на товарищей:

- Чего такие взмокшие? Вас не было всего полчаса!

Мирон с Николаем переглянулись. Николай пожал печами, а Мирон раздраженно бросил:

- Спал, поди. Охранничек. Старый пень тебе в печень! Мы вон два рюкзака камней нарубили. Нашли гелиодор и шпинель.

Егор подошёл к рюкзаку Николая и осторожно развязал его. Заглянув внутрь, он легко перевернул мешок и высыпал на землю пустопорожний галечник. Мирон выпучил глаза, задышал судорожно и бросился к своему рюкзаку. Сорвав нервно завязки, он засунул руку внутрь. Когда горе-старатель достал руку с пустой породой, на лице его отобразился ужас.

Он смотрел на Николая с немым вопросом и мычал, словно слова застряли в гортани. Наконец, Мирон глубоко вздохнул и еле выговорил:

- Это что за чертовщина?! Мы же камни в мешки складывали!

Николай смахнул со лба выступивший липкий пот и прохрипел:

- Давай на заимку, у деда спросим. Вдруг он знает, что такое происходит с нами.

Мирон задумался, потом пнул пустой мешок, кивнул и первым направился к тропинке. Осторожно, с оглядкой его подельники потрусили за ним.

До отвала наевшись и даже тихонько отрыгнув неприлично, Лозовский откинулся от стола и молвил с улыбкой:

- Благодарю за угощение – давненько я так не потчевался. Ну, а теперь, уважаемый мой хозяин, давайте рассказывайте – что это все означает? Кто вы, и что в конце концов происходит? Больно вы сдержаны на язык, а меня так и распирает любопытство. И, между прочим, весь этот цирк начинает действовать угнетающе. Я буду вам весьма признателен, если вы все сейчас мне расскажите.

Голос откликнулся:

- Если вы поели и выпили досыта, я сейчас все это уберу. Начну со света…

Вмиг стало темно. Профессор инстинктивно вытянул руку перед собой, но столешницы не обнаружил. Подумав, что банкетка под ним из столового сервиса также может в одночасье исчезнуть, а он без неё шлепнется на галечный грунт пещеры, ухватился за мраморную седушку обеими ладонями.

Голос съехидничал:

- Вы правильно сделали и крепче держитесь, иначе сейчас упадете. И не от того, что банкетку я у вас заберу… Сейчас я вам такое расскажу, что вам и не снилось, уважаемый доктор минералогии.

Голос чуток прокашлялся, как сделал бы сам профессор перед началом лекции в студенческой аудитории.

- Вы, конечно же знаете, мой юный друг, что мир природы многообразен. Да-да, не удивляйтесь – для меня вы очень молоды: ибо вы меряете жизнь годами, а мы столетиями вашего измерения.

- Так вы не люди? – оживился Лозовский. – А кто – пришельцы из космоса?

Голос выдержал длинную паузу – должно быть, обиделся за то, что его прервали. Потом сказал:

- Это вы – пришельцы с поверхности, а мы – здешние жители.

- Эти, как их – гномы-рудокопы что ли?

И снова пауза, потом жалостливый голос:

- Алексей Петрович, помолчите, а… С вами, прости Господи, хорошо на пару из «параши» пить – меньше достанется.

Лозовский примолк, но про себя отметил – и в Бога верит, и «парашу» знает… ну-ну, местный житель.

Опять после паузы голос продолжил:

- Начну с поистине революционной новости – мы не люди и не нелюди. Мы есть органический симбиоз живой и неживой природы.

- Это как улитка в раковине или черепаха в панцире? – снова не удержался от реплики Алексей Петрович.

Голос обидчиво проворчал, сбиваясь на полемику:

- И совсем не так. У черепахи и улитки… да еще моллюски или кораллы – это все органические создания. Мы – духовная суть неорганической природы, если вам так понятнее. Можете считать меня духом камня и зовут меня Мрамор.

- Ух, ты! – Лозовский от удивления разинул рот. – Дух камня?

- Именно так.

Алексей Петрович выпустил банкетку из рук, заелозил по ней задом (ну, точно сейчас упадет!) и зачастил словами:

- А я… я что всегда говорил? У камней есть душа! Не может бездушным быть такое чудо природы. Нет, вы посмотрите на любой друз… нет, только посмотрите. А алмаз… а рубин… а хрусталь, черт возьми! А эти недоумки-академики меня на смех поднимали…

Голос из темноты проворковал:

- Очень приятно, что вы о нас так. Спасибо, Алексей Петрович.

Но Лозовский был весь в себе. Он как безумный лопотал:

- Я поставлю на уши весь научный мир. Мое имя прославится на века… Надо немедленно собрать кафедру и заявить…

- Вы уже покидаете нас? – полюбопытствовал вкрадчивый голос из темноты.

И тут профессор опомнился – где он есть и что происходит с ним.

Татьяна вздохнула и открыла глаза. Она почувствовала себя хорошо отдохнувшей и на мгновенье забыла, где находится. Сладко потянувшись, девушка откровенно наслаждалась своим состоянием. Оглядевшись вокруг, Татьяна поняла, что её кровать прикрыта большим пологом, который протянулся с потолка до пола. Полумрак, царивший в спальне, не давал разглядеть, что там, за прозрачным пологом кровати. Но как только девушка села, полумрак рассеялся и сменился легким сине-золотым свечением. Раздался тихий звон, и в комнату вошла Иорения.

- Добра тебе, милая, - обратилась она к Татьяне.

Та улыбнулась:

- Спасибо. Я замечательно выспалась. А где моя одежда? Мне бы переодеться.

- Вот на лавке твоя новая одежда, - указала рукой Белоглазая. - Здесь тебе надо одеться так. А свои джинсы с футболкой ты получишь, когда вернёшься домой…

- Если вернёшься, - помолчав добавила она.

Татьяна взяла с лавки одеяние, оказавшееся легким, струящимся платьем до пола, полностью скрывшим её фигуру. Поверх девушка одела отделанную мехом и камнями накидку с фибулой на плече. Что эта застёжка была именно фибулой, Татьяна знала, побывав однажды в музее русского костюма. А вот название накидки, как силилась, она вспомнить не могла.

- Это козно, - улыбнулась, глядя на неё Иорения. - Плащ, который носили в своё время царицы.

- Ух, ты! – не сдержалась Татьяна. - Красиво. Иорения, а где мои брат и дедушка?

- Ты их скоро увидишь, - был ответ. - Сейчас следуй за мной.

Иорения направилась к выходу из спальни, Татьяна поспешила за ней.

В большом зале с высоким потолком девушка увидела огромное зеркало на стене. Белоглазая встала перед ним и коснулась рукой. В тот миг зеркальная поверхность подернулась мелкой рябью, померцала немного и высветила картинку. Картинка ожила, и Татьяна, приглядевшись, воскликнула:

- Да, это же наша Мурзинка!

Иорения вновь коснулась рукой поверхности зеркала. Картинка пропала, и появилась следующая. Показалась гора, а в ней большая дыра – видимо, вход в пещеру.

Татьяна никак не могла узнать место. Потом увидела плохо освещенную пещеру, а в ней людей с кирками, которые долбили стену, отбивая куски породы.

- Где это, - тихо спросила Татьяна.

- Золотухинские копи. Это старатели, их ещё называют чёрные копатели, - грустно ответила Иорения. - Они отбивают пустую породу в поисках самоцветов, не укрепляя свод и стены. Может случится обрушение. И сильное, между прочим, с образованием провала на поверхности горы.

- Но ведь это опасно! – выдохнула Татьяна. - Ладно, эти воришки пострадают в наказание, а если на горе кто будет грибы-ягоды, к примеру, собирать?

- В том-то и дело. И ведь отпугивали их не раз! Так нет. Одни уйдут, приходят другие, и всё сначала, - сказала Иорения. - Как их отвадить? Не знаю…

Татьяна понаблюдала за старателями и спросила:

- Но ведь можно вход закрыть, чтобы найти его было нельзя?

- Сила многих наших нужна, чтобы это сделать, - проговорила хозяйка и коснулась зеркала.

Картинка пропала, поверхность снова стала обычным зеркалом.

- Пойдём, милая, пора тебе с дедом встретиться, - Иорения направилась к еле заметной двери в светлой стене.

Татьяна поспешила следом.

Старец отер губы седой бородой.

- Где же профессор твой?

Антон плечами пожал.

- Сильно старый?

- Да… в годах.

- Ни к чему он нам.

- Почему?

- Консервативен.

Антон удивился:

- Вы такие слова знаете?

Но старец пропустил мимо ушей его ехидное замечание.

- Старый – упёртый, значит. Может не понять всей возлагаемой на него ответственности. А ты молодой – самое то. Твой ум еще не перегружен бесполезными знаниями: он пытлив и ясен – верно? Ты нам подходишь.

Парень робко возразил:

- Мало ли… подхожу. А вы спросили – хочу ли я?

- Дурак ты, ей Богу. Никак не сообразишь – куда ты попал и где сейчас находишься.

- Ну и во что я влип? – мрачно спросил Антон.

- Ха! – усмехнулся старец и передернулся всем телом, будто расправил плечи. – Ты, вьюнош, хотел того или нет, но попал в пещеру исполняющую заветные желания.

Ни фига себе! – это подумал Антон, а вслух спросил:

- Это значит как? Чтобы я у неё не попросил, всё исполнится?

- Да, конечно же, нет! – воскликнул старец. – Я же сказал: «Заветные». Ты о них, может, даже не знаешь, но пещеру-то не проведёшь: о чём исподволь думаешь, о чём сны видишь – она всё про тебя знает. И исполняет…

Антон попытался вспомнить – о чём были последние сны. Вспомнив, напрягся и побледнел – хотя последнее вряд ли было заметно в слабом свечении, исходившем от старца. Робко, почти с испугом спросил:

- Меня что – женят? На той самой красивой девушке из Голливуда, что снималась в телевизионном сериале?

- Тьфу ты! – в сердцах плюнул старик. – Ты не путай плотские желания с духовными. Да и вообще не морочь свою голову – за тебя всё пещера решит: чего заслужил, тем наградит. Но сначала мы все-таки попробуем обменяться с тобой ролями – ты отведаешь воду из источника, и тогда я узнаю, отпустит меня пещера или нет.

- Что-то мне не хочется, дедушка, триста лет здесь бродить во тьме. Я, пожалуй, не буду пить.

- А я тебя посохом отгвоздакаю, - пообещал старик.

Антон развеселился:

- Дед, а ты знаешь, чей девиз «Никто кроме нас!»? Вот-вот, не знаешь. А так говорят отчаянные парни воздушно-десантных войск России. Я там служил, и чтоб меня отмузить посохом, таких старичков, как ты, сотни полторы мало будет.

Однако бравада бывшего сержанта ВДВ ничуть не смутила подземного старца. Он остановился и рукой показал на что-то впереди.

- Ну вот, и пришли. Источник долголетия. Из него хлебнёшь – и годы продляются, и кушать не хочется, и исполняется самое заветное желание души. Смелее, парень – может, ты станешь… ну, вобщем, тем, кем мечтаешь быть.

- Да не буду я пить, - Антон попятился.

Старец шагнул к нему, руку вытянул будто в магическом заклятии – и странное дело: парнем вдруг овладела непонятная слабость мышц и мыслей. Он качнулся безвольно и сам протянул старцу руку будто за помощью. Хранитель Пещеры облапил его ладонь – потянул за собой… Вот уже Антон у родника, бьющего из скалы и стекающего вниз.

- Пей! – приказал старец.

И бывший десантник, сложив ладони лодочкой, зачерпнул из источника, ткнулся губами, хлебнул…

Вода была холодной до ломоты зубной.

Лесник шёл просторным коридором, стены которого сияли серебристым светом. Изредка в стенах появлялись двери, но все попытки их открыть были безуспешны. Вот, наконец, показалась последняя, в которую упирался коридор. Дед Захар осторожно потянул за ручку, дверь открылась, и старик шагнул за неё.

В комнате со светлым светящимся потолком витал какой-то пряный аромат, немного резкий – так пахнет смесь чабреца и мелиссы. За большим круглым столом сидел человек в синем одеянии с капюшоном, скрывшим лицо.

- Проходи, садись, - послышался голос, а деду показалось, что звук шёл не от сидящего за столом.

Лесник огляделся – единственный свободный стул с высокой спинкой стоял за противоположной стороной стола. Захар Силыч, не торопясь, подошёл и встал рядом.

- Да, садись уже! – прикрикнул тот же голос.

Дед вздрогнул от окрика и неожиданно закашлялся. Он опустился на стул, продолжая кашлять, и никак не мог остановиться. Внезапно на столе перед ним появился высокий тонкий стакан с питьём, голубоватого цвета.

- Пей, - уже мягче произнёс хозяин и взмахнул рукой.

Неожиданно в комнате возник сквозняк, и аромат пряностей выветрился почти мгновенно, а на смену ему пришел запах сосновой хвои, такой знакомый и родной. Дышать стало легче, и кашель остановился.

- Извини, - донеслось с другого конца стола, - я не мог предположить, что мой любимый аромат трав так подействует на тебя.

- Зачем я здесь? - спросил лесник, поерзав на стуле, оказавшимся удобным и мягким.

Хозяин вздохнул:

- Затем, что ты привёл хитников в гору.

- Дык, я ж знать-не-знал, ведать-не-ведал, зачем они ко мне на заимку прибыли. Сказали, что для охоты, - воскликнул Захар Силыч. - Это ж они на другой день стали пытать про шахту. Мирон этот наследником Елизария назвался.

- Не было у Елизария деток-наследников, - хозяин встал, прошёлся по комнате, помолчав.

Потом подошёл к большому окну и, немного помолчав, сказал:

- Мирон этот потомок тех, кто убил Елизария и жену его. Убивать мы его не станем – нельзя нам убивать, не положено. Но помучить да так, чтобы душа его чёрная измаялась, сумеем. А ты и внучка твоя нам в этом поможете.

- А Татку-то к чему до этого дела приплетать? – нахмурился старик.

- Не журись, - вернулся к столу хозяин. - Ей нельзя было на заимке одной оставаться.

- Как одной? А Тошка? Он-то кудысь подевался? - лесник ещё больше нахмурился.

- Внука твоего заарканил горы хранитель, на своё место сватает, - донесся смешок с другого конца стола. - Да только Антон не очень хочет на веки вечные в горе жить остаться. Да, и мы не позволим хранителю его вместо себя оставить.

- Мне спасибо сейчас сказать иль погодить чуток, - съязвил дед Захар.

Хозяин хмыкнул, но ничего не ответил. Потом поднялся и направился к ближней к себе стене, в которой открылся проем. На пороге он остановился и жестом пригласил старика следовать за ним.

Захар Силыч раздумывал всего минуту, потом встал, и смело зашагал за фигурой в синем плаще.

Антон медленно приходил в себя.

Нет, не было ощущения, что он, хлебнув родниковой воды, грохнулся в обморок и только теперь… Кажется, он помнил всё, что с ним произошло. Да-да, он хлебнул… вроде перехватило дыхание, как от выпитого спирта, который он, служа в десантуре, однажды попробовал… потом отдышался… Только вот как он оказался сидящем на этом кубическом белом камне? И почему всё хорошо видит кругом – вроде как свет включили. Но никакого света нет, и старец больше не светится – просто Антон видит всё так, как оно есть: и форму, и цвет, и… Да-да, если внимательней вглядеться, то он видит и воздух… О Бог мой! Тоха ясно видит броуновское движение молекул пещерного воздуха… и атомов в них… и… Нет, черт возьми! Наверное, он действительно спирту дерябнул.

Старец, приведший его сюда, сидел неподалеку на таком же кубическом белом камне с четкими гранями – печальный-печальный…

- Что с вами? – спросил Антон.

- А с тобой? – вопросом ответил он.

- Со мной – непонятки. Вижу все – вплоть до незримого микроскопу нейтрино. Вижу – колено у вас припухло.

- Ревматизм проклятый! – проворчал старец и пригладил ладонью коленную чашечку под балахоном.

Антон припомнил его слова и обеспокоился.

- Ну что, осуществилась ваша задумка?

- В том-то и дело, что нет. Не отпускает меня гора. И, стало быть, мне на службу пора, - старец поднялся, опираясь на посох.

- Постой-ка, дедусь – а как же я?

- Ну, видимо, на тебя у горных духов своя задумка. Ты ведь испил родниковой водицы? Испил. Почувствовал в себе изменения? Ну, зришь в темноте и прочая, прочая… Значит, готовься к великой цели…

- А слава меня найдет? – усмехнулся Антон. – Нет уж – фигушки! Давай так. Ты меня сюда притащил, воду заставил пить – а теперь в кусты? Выведи-ка меня к своим и иди дальше службу служи своим горным духам.

Старец как будто не слушал Антона, но и уходить не спешил – стоял, опершись о свой дедморозовский посох и думу думал. Потом очнулся.

- Ты знаешь, о чём я думаю… Наверное, духи гор снабдили тебя новыми силами, чтобы ты тоже стал их хранителем, но не внутри горы, а снаружи. И коль это так, они тебе подскажут дорогу наверх. Там уж ты исправно служи, коль они в тебе разглядели душу доброго человека – заступайся за сирых-убогих-больных, жадным и злым спуску не давай. И меня, старика, не забывай – заходи, коль чего, водицы родниковой испить: силы добавить, годы продлить…

- Э-хэ-хэй… - печально выдохнул старик, шагнул прямо в стену и пропал с глаз.

Ничего себе! – восхитился Антон словам старца. – Защитник гор! Ведь если хорошо разобраться – это была действительно самая жгучая мечта его детства. Мальчишкой он не боялся тайги – ни её распадков и гор, ни хищных зверей, ни ядовитых змей… Частенько он не просто гулял по ней, а встретив туристов или промысловиков, крался за ними, выслеживая их цели. Если люди шли в тайгу не с добром, мальчик исподтишка им всячески вредил – заставлял бояться тайги и, сломя голову, мчаться вон. Как же сердце его обливалось кровью, когда видел, как вполне порядочные туристы бросают в кусты пустые консервные банки и пластиковую посуду. Он никогда не проходил мимо случайных свалок – все аккуратно закапывал в землю. А нерях-туристов гнал из тайги волчьим воем или ночным бормотаньем медведя в малиннике…

Тогда Антон считал себя следопытом… Теперь он им стал. Да-да, конечно, какие сокровища Хозяйки Медной Горы? Его призвание в жизни – стать хранителем-защитником гор и тайги. Духи гор родниковой водой исполнили его самое заветное желание.

И ещё подумал Антон – а старец, человек из прошлого, он никому не нужен наверху, никто его там не ждет: здесь ему самое место. Наверное, он и есть сам рудознатец Елизарий Покатов.

Продолжая размышлять, юноша не заметил, как вернулся старец и встал рядом с ним.

- О чём задумался? – Антон вздрогнул от звука его голоса. - Пойдём со мной. Тебя уже ждут…

Хранитель горы, молча, пошёл по открывшемуся коридору, юноша последовал за ним.

Иорения привела Татьяну в уютную комнату, стены которой переливались зеленоватым светом. Потолок нависал над комнатой, словно огромный изумруд, наполняя всё вокруг зелеными бликами. Вдоль стен стояли мягкие диваны, на один из которых и опустились Татьяна со спутницей. Одни они были недолго. Вскоре через боковую дверь вошёл мужчина в синем плаще с капюшоном, за ним следом появился лесник. Татьяна вскочила, бросилась к деду:

- Дедуля! Ты здесь!

Захар Силыч обнял внучку, зашептал что-то ласковое, успокаивая.

Не успели они опомниться, как через третью дверь вошел Антон, в сопровождении старца в белых одеяниях до пола. Белесая борода свисала до пояса, взлетая при каждом шаге неровной походки хозяина. Старец подошёл к Иорении и встал рядом, указав Антону на ничего не замечающих лесника и Татьяну.

- Деда! Татка! – вскрикнул юноша и кинулся к ним.

Подхватив девушку, Антон закружился с ней, но когда попробовал это сделать с дедом, тот, улыбаясь, воспротивился.

- Почему мы все здесь? – шепотом спросила Татьяна деда.

- Потерпи, все скажут, - так же шепотом ответил он. - Пойдём, сядем.

Усевшись втроём на диванчик, дед и внуки зашептались, рассказывая о своих приключениях. Изредка лесник бросал взгляд на троих, стоящих в стороне, людей. Те стояли, молча, очевидно кого-то всё ещё ждали.

- И куда вы меня ведёте, - вдруг послышался голос из коридора, которым пришёл Антон.

- Хоть бы из вежливости лик свой показали, - продолжал голос.

Лесник и его внуки насторожились, узнав говорившего.

А в комнату вошёл, размахивая руками, профессор. Увидев Захара Силыча, он оторопел, ущипнул себя за нос:

- Не сплю. А вы откуда тут? – воскликнул он.

- Оттуда, откуда и ты, - произнес непонятно откуда появившийся старичок, похожий на гнома.

Маленького роста, в куртке, застёгнутой на одну пуговицу в виду отсутствия остальных. На голове гнома нелепо сидела островерхая шляпа, увенчанная каким-то блестящим камушком. Из-под неё торчали рыжие волосы, а борода и усы гнома, казалось, жили самостоятельной жизнью, независимо от хозяина они, то развивались на ходу, то лежали смирно, постоянно переливались разными цветами. Полосатые порты были заправлены в сапоги, начищенные до блеска. Проходя по комнате, гном преображался – стал выше ростом, борода укоротилась, шляпа превратилась в небольшую шапочку на макушке, а фигуру скрыл широкий плащ.

- Какого чёрта тут происходит? - еле вымолвил профессор. - Ты дух камня что ли?

Вновь вошедший повернулся лицом к профессору и рассмеялся:

- Ну, типа, да – тебе ж надо было что-то этакое от меня услышать.

- Хватит смеха, - оборвал шутника старец, который привёл Антона. - Захар Силыч, Таня, Антон и вы, Алексей Петрович, разрешите представиться: меня зовут Мрамор, это мои помощники – Твердолик, хранитель горы, и Горыня. А это наша Иорения. Все мы главы Совета старейшин. Земные люди называют наш народ белоглазыми. Мы поставлены высшими силами хранить сокровища, скрытые от вас в недрах. Вас сюда привело то обстоятельство, что именно через вас к нам проникли хитники. Умертвить их мы не можем, это запрещено высшими силами. Потому вас и привели сюда, помочь нам избавиться от зла.

- Чёрт! Чёрт! Чёрт! – бесновался по заимке Мирон. – Куда подевались все? Что вообще происходит с нами? Если сейчас не узнаю, спалю здесь всё нахрен!

Подельники молча сидели и уныло поглядывали на лидера – а не сошли ли они с ума, чего-нибудь объевшись или напившись? Не отравил ли их проклятый лесник?

Мирон бросился к машине, вытащил из багажника двустволку и карабин, потрясая ими в обеих руках, заорал:

- Вот смотрите – патроны пропали. Ну, я этого так не оставлю. Егор, деньги есть? А… нищета! Вот тебе тугрики, мотай в Мурзинку – купишь патронов, машину заправишь и водки прихвати. Два часа времени – вперед!

Умчался егерь весь перепуганный. Мирон перевел тяжёлый взгляд на Николая:

- А ты, друг ситцевый, пока он катается, всё-всё здесь облазь и обыщи. Всё, что найдешь, сюда тащи. Деньги, золото, старинные книги, иконы… оружие, продукты, припасы – всё, что понравится. А я буду думать.

И сел, тяжело опираясь о стол.

Николай Иванович взглянул на товарища и плечами пожал, словно хотел сказать – хозяин-барин, тебе отвечать. Обыск усадьбы лесника начался…

Самое главное – обдумывал ситуацию Мирон – это понять: кто против нас играет. Если это дед со внуками, тогда одна тактика. Если взаправду нечистая сила, то другая. Но я не намерен отступать от цели в двух шагах от богатств.

Мирон скрипнул зубами и грохнул по столу кулачищем – не намерен!

Мирон был по жизни тёртым малым: где он только ни бывал, чего только ни предпринимал, но главная цель жизни – стать богачом – всегда ускользала от него. Но появился опыт и презрение к слабым людишкам. Для достижения цели теперь у него было всё – крепкие руки, крепкие ноги и умение оценить ситуацию. Он не боялся даже смерти – ведь только трус умирает дважды, а отважные люди всегда идут до конца. И если для достижения цели придется рискнуть жизнью – он готов.

Меж тем, Николай Иванович принес из лесниковой избы иконы, картины, Таткины цацки – то ли золото с бриллиантами, то ли подделка: пусть Мирон решает – удочку дедову, спиннинг внука и, наконец… двустволку с полным патронташем и несколько пачек патронов. Были найдены деньги в буфете и Таткином ридикюле, но «сыщик» их предусмотрительно перепрятал в собственный карман.

- Вот это дело! – обрадовался Мирон ружью. Переломил, глянул в стволы, зарядил патронами и поставил на предохранитель.

- Всё, - устало сказал Николай, пытаясь присесть за стол.

Мирон вскинул на него ружьё, спустил предохранитель даже:

- А продукты? Я сказал все – значит, всё: из избы, сторожки, погребов… Дом мы спалим – не пропадать же добру.

Подельник его попятился, испуганно глядя на отверстия стволов, направленных ему в грудь.

- Ты это… не того… убери ружьё. Не дай Бог, выстрелит. А дом я не советую поджигать – заметят геологи с вертолета, приедут пожарные, за ними менты… Это нам надо?

- Я пошутил, - сказал, хищно улыбаясь Мирон, отвел ружьё в сторону и не целясь выстрелил по кувшину, забытому хозяевами на колышке забора. Черепки разлетелись в разные стороны. Стрелять Мирон умел мастерски.

- Иди в погреб, я сказал!

И Николай послушно поплелся доставать лесниковы припасы.

Мирон перезарядил ружьё – знать бы в кого стрелять, уж он-то не промахнется.

Ближе к концу дня злоумышленники вновь собрались за летним столом лесниковой усадьбы. Из консервированных продуктов Мирон накрыл ужин и налил по стаканам найденной в холодильнике водки.. Свой в руку взял и поднялся для произнесения то ли тоста, то ли заранее заготовленной речи. Начал он следующими словами:

- Други мои! В самое ближайшее время мы подвергнемся большому испытанию, которому никто из нас и никогда прежде не подвергался…

Надежда Сергеева

Анатолий Агарков