Война и мир
Что ценишь, то и растет в цене.
После стычки с ментами, у которых забрал документы, Сергей чувствовал себя Штирлицем в глубоком вражеском тылу, который не мог понять, что же его выдало – Звезда Героя на груди или парашют за спиной.
Кстати, рассказывая агентам об инциденте, назвал его «факультативом» рукопашного боя – никак себя эти младшие братья по разуму не показали, хоть и были с дубинками.
Костя заметил:
- Я бы просто удрал.
- Кто бы спорил? – пожал плечами Сергей. – Надо правильно оценить обстановку.
- Ты шеф – стратег. Но и обезьяны порой падают с деревьев.
Позвонил Инессе. Заехал за ней на работу в назначенное время. Поцеловаться успели возле госпиталя. Во дворе дома Сергея долго-долго не могли оторваться друг от друга. А когда всё же вышли из автомобиля, Инесса неожиданно засмеялась:
- Помнишь, как я сюда Перчика привела?
Сергей ничего не ответил, а взял её за руку и повел в квартиру, задыхаясь от переполнявшей его страсти. Дома они выпили хорошего коньяку. Сергей нашел по компьютеру популярные песни Демиса Руссоса и включил музыку.
Когда начал её раздевать, Инесса слегка посопротивлялась, потом прерывисто задышала и…
Они не спали всю ночь, буквально изнурив себя ласками.
Под утро Инесса все же сделала над собой усилие, оторвалась от него, отползла на край широкой кровати и прошептала, задыхаясь:
- Всё, не могу больше – ты убьешь меня сексом. До смерти залюбишь, сладкий мой
Сергей блаженно щурился, прислушиваясь к истомной легкости, наполнившей тело.
Девушка, не стесняясь наготы, встала и, покачиваясь, прошлась по квартире.
- Давай выпьем.
Беря её, он всё время испытывал помимо прочего ещё какую-то наркотически пьянящую радость победителя.
Из квартиры они не выходили почти сутки.
Потом виделись чуть ли каждый день, изыскивая любые возможности, чтобы заняться любовью.
Однажды, не рассчитав убийственную силу своих поцелуев, Инесса и Сергей предались утехам, в самом что ни на есть их телесном выражении, прямо в автомобиле на территории госпиталя.
Они просто чумели друг от друга. А может, предчувствовали, что долгим счастьем им не дано насладиться, и торопились насыться.
Что же касается темы Баклабов, пиндосов и ментов, на сердце от них была тоска. И не простая, а, что называется, лютая. Порой Сергей мнил за собой слежку. В такие моменты весьма беспокоился, но, привыкнув, махнул рукой – пусть будет, что будет.
Хотя денег они хапнули за последнюю операцию – дай Бог каждому!
В первых числах июня свой счет убиенных врачей-отравителей пополнили Стратий и Козлевич. Четыре пули в пиндоса всадили, но он оставался жив. Обстановка позволяла, и Костя присел на корточки с раненым поговорить. Но ни какие вопросы отравитель не реагировал. Может, не понимал, а может даже и не слышал. Непонятно как он вообще ешё дышал. Но дышал.- жадно, с хриплым клёкотом, захлебываясь кровью.
Костик обратил внимание на его глаза – коричневато-зеленые, выразительные и на выкате – как у еврея. Они были невероятно широко распахнуты и лихорадочно впивались в Козлевича, как будто что-то спрашивали или просили запомнить. Что-то вроде – ты победил, но вот что пойми…
Губы пиндоса вдруг зашевелились – он явно хотел что-то сказать, но его убийца ничего не разобрал. Он даже встал на колени и чуть ли к окровавленным губам приложился ухом.
- О чем шепчитесь? – спросил подошедший Стратий.
- Вроде сказать что-то хочет, а я понять не могу.
- Ладно, добей и поехали.
- Сам дойдет – видишь, задергался?
Перчик как-то рассказывал, что у каждого умирающего свой, индивидуальный запах. Козлевича передернуло от этой мысли. Он мотнул головой, тошноту отгоняя. А потом выстрелил умирающему в лоб, чтобы не мучился.
В служебной машине Стратия Костик думал об отравителе – пытался понять, что чувствовал этот парень, умирая вот так, на чужой земле. За длинным баксом, поди, приехал? Врач гражданский или наёмник? Ради чего он сунулся на Украину? В их Штатах что ли работы нет? Только из-за денег или было ещё что-то очень важное для него? Важное настолько, что за это оказалось возможным заплатить жизнью? А что пиндос хотел сказать перед смертью?
Ах, Америка, это страна – где гуляют и пьют без закуски. Ему никогда не понять ему…
С Сергеем что-то случилось после перестрелки в пансионате и схватки с ментами – он не чувствовал себя больше плейбоем с гитарой. Стал серьезнее. А может, просто закончился очередной этап его жизни.
Как бы то ни было, его детективное агентство продолжало заниматься охотой на врачей-отравителей. Отстрел их случался все чаще и чаще. Деньги исполнители получали не малые.
Рассчитываясь за очередное убийство, Сергей выговаривал:
- Торопитесь, козыри, наспех все делаете. А как говорила Юлия Владимировна Виктору Андреевичу, когда он её раком ставил – можно не так часто, но глубже. Поскольку, и она недовольна, и он весь вспотевший…
Вот в таком настроении в дверь постучали.
Принеслась Инесса незвано - негаданно.
- Я так люблю тебя. Так хочу…. Как подумаю о тебе, у меня даже спазмы случаются – вот-вот сердечко выскочит. Однажды я просто умру от страсти!
Девушка говорила искренне. Видимо, здорово любила и уже успела соскучиться.
- Мы с тобой будто созданы друг для друга. Целуй меня, милый, целуй. Делай всё, что можно и нужно. Раздень меня…
Впрочем, она разделась сама, а Сергей гладил её и целовал. Но был не готов к соитию – то ли переволновался от неожиданной встречи, то ли просто вымотался за день.
- Что-то не так, Сереженька?
- Всё так, просто… Как-то не по себе… И потом… Я давно в душе не был. Может, просто посидим, а я…
- Даже не думай! – не дала ему закончить Инесса и быстро потащила его к раковине. – А всё, что надо, я тебе сама сделаю, хороший мой. Судьба такой шанс в жизни дарит, а ты – «посидим просто так». Сейчас всё будет хорошо!
И она… в общем, нашла способ переубедить Сергея. Он и не сильно, надо сказать, сопротивлялся. Они занялись оральным сексом…
Потом выпили и заговорили.
- Инесса, ты для меня…
- Не надо, милый. Не сейчас. Я все знаю.
- Ты останешься на ночь?
- Да!
Утром она ушла, его не будя.
Он проснулся и не поверил – а была ли вообще Инесса вчера? может, всё это просто приснилось?
Сергея грызла тоска лютая и в этом вопросе. Ему казалось, что они с Инессой делают что-то неправильное, что-то лишнее, будто черту какую-то переступили. Нет, дело не в её неожиданном приходе и безумном сексе – раньше и не так «зажигали». Да, именно «зажигали», сохраняя при этом интимную приватность, ни от кого не зависимую посвящённость друг другу.
И другое дело сейчас – её неожиданный визит без звонка, будто она стремилась кого-то у него застать, а потом тайный уход. Что-то не так пошло в их отношениях.
Внезапно случившийся праздник кончился – остался какой-то непонятный осадок.
Собравшись с мыслями и в одежды, Сергей поехал в офис, хотя особой нужды в том не было. Заварил чаю и долго прихлебывал его, машинально разглядывая на столе расстеленную карту Украины. Мысли были совсем невесёлые.
Когда пиндосы доберутся до них? И козлу понятно, что отстрелы врачей-отравителей, одиночные и массовые, не случайные, а кем-то задуманы и исполнены. Грешат на российское ГРУ, но могут выйти и на его детективное бюро. Тогда кранты. А парни торопятся, оставляют «следы».
Допив чай, Сергей закурил и продолжал размышлять.
Слишком они на тему навалились – деньги хапают. А того не ведают, и что пиндосы тоже работают. Их не вычислят, так из Украины свалят. А по божески-то: в неделю по отравителю – когда спохватятся? А нам достаток постоянный! Да нет же, оголтелые, живут по принципу – ночь кормить, к утру зарезать…
Сергей думал весь день. Хмурился и курил – ничего пока вытанцовывалось.
Вечером позвонил Арпе.
Тот ответил.
- Авантюра есть авантюра. Когда всё вот так вот – хватай мешки, вокзал отходит. Трудно нормально подготовиться и свести риск к минимуму. А значит, варианта два – повезет или нет. Прописная истина…
- Не хами. Я совета от тебя получить хотел – думай не «зачем», а «как»?
- Мысль понятна. Да ты не переживай так – оно просрется потихоньку.
- Алик, я же для вас стараюсь…
Арпа раздраженно:
- Вот пристал, как банный лист! Не лезь ты в наши дела, а только плати и плати. Запомни: сдельщиков трахать – член тупить.
- Ведь сгорим!
- Сергей, перестань переживать. Всё устаканится, и Украина избавится от Баклабов. Я в это верю, и ты мне поверь.
И шеф перестал от агентов своих требовать отчеты о готовящихся операциях.
Да, бывают в жизни такие парадоксы – за спиной последний мост догорает, а человек вздыхает облегчённо. В данном случае Сергей, как руководитель темы, снял с себя всю ответственность за ход операций. Да херачьте вы, как хотите! - я умываю руки.
Оказалось не все так просто – подумал и сделать. И дни потянулись за днями, абсолютно похожие один на другой. Унылые до жути и жуткие до уныния. В их череде терялось ощущение времени…
А оно неумолимо шло, и отстрел врачей-отравителей в Киеве и по всей Украине продолжался.
Острый на язык Костя Козлевич называл их американскими басмачами, а агентов детективного бюро – неуловимыми мстителями. У его напарника Ивана Иосифовича все получилось элегантно легко – застолбился возле медицинского учреждения, остановил выходящую машину, проверил документы: если клиент нужный, подал знак Костику. Тот на своем авто отслеживает конечный пункт парковки, и дом, и квартиру. Как не впасть в эйфорию?
У агентов, словно крылья выросли – они «работали» на каком-то подъёме.
Но в народе не зря говорят: «Если хочешь рассмешить Всевышнего – поведай ему о своих планах».
Удача, повернувшаяся было к Стратию и Козлевичу лицом, не замедлила продемонстрировать свою совсем не симпатичную задницу.
Отстреливая «американских басмачей», «неуловимые мстители» получали и моральное удовлетворение – для Родины же стараются!
Где же благодарность твоя, Украина?
На агентов вдруг потусторонним холодом дохнуло.
Выслеживая очередную жертву, Костя Козлевич сам попробовал отличаться – выстрелил и не попал, а врач-отравитель ответным выстрелом его зацепил – видно, тот ещё «басмач» попался.
Взяли Костика в оборот, и парень пропал – никто не знал, где он? живой ли? выдал ли кого или молчит?
Эти вопросы не только Сергея сводили с ума.
Стратий попросил о встрече вне офиса. Сказал, гладя шефу в глаза:
- Не стоит, начальник, беспокоиться.
- Почему?
- Костик после ранения застрелился.
- Откуда ты знаешь?
- Есть очевидец.
- Ты ему веришь? И даже после этого остается опасность – американские врачи творят чудеса.
- Ну, ведь нет реакции.
Сергей нахмурился:
- Кем ты меня считаешь?
Стратий покачал головой:
- Это неважно, что я считаю. Я вижу, ты хочешь закрыть тему. Не торопись, приятель! Если сильно боишься, переходи на нелегалу, но деньги выплачивай. А мы тебе будем подбрасывать материал.
- Ты все обдумал?
- Что меня касаемо – я не боюсь прокола, и застрелюсь на месте, как Костик, а деньги нужны семье. Так что продолжаем, шеф, охоту на пиндосов без паники. Кстати, мне нужен напарник. Есть на примете?
Сергей мотнул головой.
- Тогда сам найду – ведь бабки всем нужны.
Расставшись со Стратием, задался вопросами – застрелился Козлевич или в плену у пиндоносов? Слушая мнение Ивана Иосифовича, только зло щурился. Костик, конечно, не мальчик-пряник, но и не с левой резьбой пацан: в плен попадать ему не резон – мог, конечно, мог загнать себе пулю в лоб.
Думай, Сереженька, думай.
Да, дела… Ведь ничто не изменилось с пропажей Козлевича.
Где он? Что с ним? Вот основные вопросы.
Сергей не мог найти на них ответы и от этого мрачнел всё сильней.
Воюя с пиндосами-отравителями все агенты детективного бюро Сергея, и он в том числе, считали, что поступают так для блага родной Украины и надеялись на сочувствие, вспомнив, как родину-то любили.
Но где же ты, Родина? Совсем завоевалась ты…
Украина не откликалась.
Американцы, судя по всему, продолжали искать следы российского ГРУ в отстреле врачей-отравителей.
А Сергею приснился сон – ну, черте что.
Их офис превратился в крепость, и её штурмовали армейские подразделения.
Гоша Цимбалюк умело стрелял из пистолетов с обеих рук. Его накрыло взрывом снаряда. Успешно противостоять артиллерии можно только в кино.
Их осталось всего трое – самих опытных и умелых.
Арпа держался молодцом, стреляя из гранатомета. Ему везло – он даже не был ни разу ранен, но сразу убит.
Стратий погиб, поймав пулеметную очередь – в грудь и живот. Перед тем как уйти из жизни, он, пуская кровавые пузыри, пытался что-то сказать или даже пропеть…
Сергею показалось, что это был гимн Украины.
Черед шефа бюро детективного пришел, когда на офис-крепость пошли в атаку около двух сотен нацбатацовцев. Откуда-то он знал, что приказ на штурм отдал лично президент Зеленский.
Сергей получил четыре осколка гранаты. Сознания он не терял, но встать не мог. Пытался нащупать автомат, но уже не чувствовал рук.
Неужели всё?
Куда-то боль ушла, и он полетел высоко в небо…
Когда-то цыганка нагадала ему – не будет предела его карьеры. Так и вышло, однако – ведь выше неба не улетишь.
Ему казалось сверху, что краски на земле стали яркими. Где-то далеко внизу остались отчаяние, страх, боль и смерть.
Неужели всё?
Земля сверху казалось такой красивой и спокойной, будто не было войны. Было тихо. Все звуки исчезли куда-то, но это почему-то не удивляло.
А потом картинка стала постепенно тускнеть и рассыпаться мелкой мозаикой. Но ещё билась, ещё жила, ещё сопротивлялась душа.
Самые последние мысли – подождите! неужели всё? я же… простите, мужики! прощай, Украина!
Картинка рассыпалась и погасла.
Серёга проснулся.
После первых июньских гроз семейство Готовцевых отправилось в лес – грибов пошукать.
Нина Николаевна всполошила и дорогой говорила:
- Я ведь сердцем чувствую наши места, как родные. Казаки Пугачева в этих дебрях засады свои держали. В какой хочешь зной, в самый полдень, в сосновый бор хомутинский войди – и озноб между плеч у тебя поползет. Деревья от корня и сколько дотянешься вверх рукой, влажным мохом, как шубой одеты. И волка можно встретить здесь, и кабана. А лосиная голова даже нарисована на дорожных знаках. Как выйдешь их бора, по ровной долине пойдут колки березняком – как свечки, как девочки в ситцевых платьях…
- Как я? – простодушно спросила Кристина.
- Куда им до тебя! – Саня поцеловал малышку в макушку и взял на руки.
- Здорово у тебя, теть Нин, получается, - усмехнулась Ольга. – Прямо поэма! А я ведь прозаик. Мне видится все по-другому. Чем глуше чащоба, тем большая вероятность встретить под ногами ядовитую гадюку.
- А мы не полезем в гадючьи места! Верно, папа? – мелкой нравилось на пуках сидеть у Сани
Ни в гадючих местах, ни среди берез-девственниц грибов не нашли – с тем и вернусь.
Видя печаль у дочери на лице, Саня предложил мелкой сыграть с нрм партию в шахматы.
- Ну, выбирай! – весело согласилась Кристина, спрятав кулачки с жатыми в них разноцветными пешками за спину.
Главе семейства достались белые, и он повернул к себе доску осторожно, стараясь не свалить расставленные фигуры.
- Всегда и во всем мне везет! – возвестил он, и не раздумывая пошел пешкою от короля.
Они в молчании разыграли дебют. Саня старательно обдумывал каждый ход. Кристина, почти не глядя переставляла фигуры, с громким пристукиванием их тяжелыми оловянными основаниями.
- Точно козла забиваешь! – сказал ей партнер.
По своему обыкновению, выигрывая, Кристина без слов напевала что-то воинственное и бравурное. Вот и сейчас её губки издавали некий марш, а ручки, между тем, умыкнули с доски белого коня. Впрочем, все было в пределах правил – гарде.
- Да, а ты знаешь, дочь, - будто что вспомнив, заговорил глава семейства. – Я хотел тебе на День России подарок сделать – скажем, новое платьишко по твоему выбору… А теперь подумаю.
Кристина правильно оценила ситуацию и подставила под бой «слона».
- Проглядела? – обрадовался папа.
- Да Бог с ним! – отмахнулась дочь.
Мелкая поставила себе задачу – свести партию на ничью – чтоб без обид, и с подарком быть.
Нина Николаевна позвала народ чай пить.
Атмосфера в доме стала комфортнее, после неудачного похода в лес.
- Ничего, - бабушка успокаивала, - лето только начинается. Будут ещё грибы. И за ягодами походим. Сезон обещает быть урожайным. Что до меня, тщусь надеждой забить полки подвала соленьями и вареньями. Хлеб мы печем с Кристиной. Мясо и рыбу купим – перезимуем!
- Заметь себе, тетя Нина, осенью число едоков увеличится, - серьезно сказала Оля.
Но главная кормилица семейства правильно поняла намек и ласково поглядела на живот племянницы. :
- Дай, Бог! Дай, Бог!
Потом вдруг застыла и ушла в себя. Спросила:
- Рожать здесь будешь или уедешь в Ирландию?
- Я вот думаю…
Вечерком вышли погулять
Пансионат был полон отдыхающими. Народ развлекался – гулял, купался, загорал под ласковым предзакатным солнышком.
Нина Николаевне закрыла библиотеку и присоединилась. Оля уже не работала в баре. Гуляли в полном составе.
Приезжий народ подкупал простотой. Люди не стеснялись расспрашивать о местных достопримечальностях, не смущаясь просили совета – где побывать, что посмотреть?. Кто не впервые был здесь на отдыхе, радовались, узнавая старых знакомых. Кто-то даже подарки привез. В первую очередь – Кристине. Мелкая с удовольствием принимала и подарки, и знаки внимания.
Требовала от шибко знакомых:
- Поздравьте и маму – у неё скоро будет малыш.
Какая-то тетя заметила:
- А ревновать не будешь мамину любовь?
- Не-а, - ответила мелкая, - мы будем гордиться им.
Телефонные трели раздались в кармане Готовцева.
- Слушаю.
Хозяин пансионата
_ Александр Викторович, ты же воевал в Донбассе. И замечательно играешь на гитаре. И поешь…. Мы приглашаем тебя на мероприятие «У вечернего костра». Народ соберется. Заходи – объясни подробности.
- Ты в кабинете? Через пять минут буду.
- Постой, погоди! А кто-нибудь из твоих дам поет или играет на музыкальных инструментах?
- Все поют.
Саня был рад сам встряхнуться и дам развлечь.
Явившись по зову в кабинет директора, он застал его в жарком споре с массовиком-затейником пансионата.
Ещё не услышав, о чем идет речь, с досадой подумал - как только сойдутся, так сразу и сцепятся.
Директор, заметив его, кивком головы пригласил войти, не прерывая своего разговора с собеседником.
- Ты, Петр Николаевич, хочешь наш «костер» приурочить к Дню России? А нынче что людям делать, скажи на милость.
Саня врубился – о чем идет спор.
- Я тебя в Донбасс посоветую съездить, там живут одним днем… Верно я говорю, Александр Викторович?
Лицо Готовцева потемнело.
- Совсем неверно. Там люди совсем как мы – я имею в виду Донецк.
- Укропы бегут по всем фронтам. Но это война. А мы петь о мире хотим. Каждый день мира, как праздник! Я с тобой говорю, как руководитель пансионата с организатором массового отдыха без кокетства, по-фронтовому – поскольку страна у нас воюет. По-чиновьичьи рассуждать мы с тобой не имеем права.
Саня с удивлением увидал, что на лбу директора пансионата надулись гневные жилки. А тот, которого он называл Петр Николаевич, вдруг стих и умолк.
Потом сказал, смягчаясь:
- Я, Кирилл Петрович, погорячился – ты извини. – К празднику тоже что-нибудь будет. А сегодня у костра, ладно уж, попоем.
И повернувшись к Готовцеву:
- Я попрошу вас – пожалуйста, только не надо крови в ваших рассказах о Донбассе. Не надо слез – ни время, ни место. Больше лирики! Грусть не возбраняется.
И директору:
- Ну, я пошел, Кирилл Петрович.
Массовик вышел.
Директор пригласил Готовцева в кресло.
- Мы все тебя представим, как героя СВО. Родина сказала – надо, и настоящие сыны Отчизны ответили – есть! Ты же орден получил на фронте и ранен был в бою.
- Отдыхающим это не интересно.
- Как знаешь. Но мы объявим – Родина должна знать о своих героях – пожелаем здоровья и счастья.
- Спасибо, - сказал Готовцев, смущенный такой неожиданной откровенностью директора пансионата.
- Ты говоришь – и дамы твои поют. Можно привлечь их к концерту?
- Да легко! Кто же не любит петь у костра?
Замечательно! Завидую, брат, тебе.
- Я и сам того… себе завидую.
Едва Саня спустился с высокого крыльца Административного корпуса, все близкие обступили его с расспросами.
- Что ожидается?
- Песни и пляски вокруг костра.
- Ого! – дамы обрадовались.
- Я буду петь под гитару.
- А чего стесняться – не эстрада. Тут люди почти все свои. И мы попоем. Верно, Ира? – кокетливо предложила Ольга.
- Я за гитарой сейчас сбегаю! – предложила услугу мелкая.
- Мы сейчас все вместе пойдем домой и покушаем, чтобы ночью зубами щелкать, как волки, - строго сказали Нина Николаевна.
А мелкая подхватила идею – оскалила зубки, скрючила пальчики и зарычала на папу:
- Р – р – р – р …
Тот с притворным испугом:
- Ой, боюсь-боюсь-боюсь…
Солнце скрылось за стеной лесой, заалел западный край неба, когда на широкой поляне вспыхнул костер, и начал собираться народ – со скамьями, стульями…
Чайки с озера покружили над ними и убрались восвояси.
Комары собирались на пирушку.
Жар и дым их конечно отгоняли, но Нина Николаевна всем посоветовала открытые места кожи намазать специальной мазью.
А Оля попросила:
- Теть Нин, возьми песенник.
Сумерки наступали стремительно.
Народ уже пел, не дожидаясь команды.
Курильщики, жар и дым костра лишили комаров праздника.
Если вначале вокруг костра были шум и гам, то ближе к полуночи влюбленные парочки и любители выпить разошлись или успокоились. И полились задушевные русские песни.
Готовцев пел, как и обещал. Но после полуночи сменил гитару на мелкую и уселся с ней, спящей на его руках. Никому и в голову не пришло унести её домой. Праздник и во сне продолжается!!
Подтянулись отдыхающие с санатория – хоть не близко, но костер влечет. А песни далеко разносятся над водой – на всех берегах слышно.
Саня не пел, чтобы не разбудить девочку, но с удовольствием слушал.
Замечательные ночи бывают в июни, когда закат с рассветом сходятся на небосклоне. В Питере сейчас белые ночи.
Надо бы съездить всей семьей – подумал Саня.
Как-то все вместе на вольво Ирины скатались в Минск – ну, очень понравился город. Всего пару дней, а впечатлений – на всю оставшуюся жизнь.
Наконец-то настала пора, когда Саню везли пассажиром! За рулем была хозяйка.
Нина Николаевна пела-пела и вдруг предложила:
- Проголодались? Я схожу – пирожков принесу.
- На всех не хватит. А я бы с удовольствием покурил, но Кристина на руках.
- Давай её мне.
- Жалко будить. А вечер замечательный получился!
- Уже ночь…
- Петь будем до утра?
- Как народ пожелает.
- А ты пересядь с ребенком в сторонку – у костра слишком шумно.
Песни следовали одна за другой, не прерываясь ни на минуту.
Саня воспользовался разумным советом, пересев на свободную лавочку в тени сполохов костра.
К нему тут же подсел директор пансионата.
- Я бы взял тебя на работу – как ты?
- Да никак – своей хватает. И интересная, черт возьми! Весь мир на ладони – широк кругозор! Смотришь и понимаешь – история перед тобой течет река на экране. События только ещё назревают, а ты их по сотне признаков видишь заранее. Не только сцену, а всё за кулисами видно. И даже сам кое-что творишь!
Кирилл Петрович засмеялся.
- Ты что? – удивился Готовцев.
- Значит, тут, у меня в санатории, творится история. А на фронте сплошные пешки, по-твоему?
- Ну, вот! Скажешь тоже! – смутился Саня. – Я тебе о масштабах, о крупных событиях мирового значения, а ты о каких-то противопоставлениях! Я полагал – ты шире мыслишь.
- Ладно, шучу… Понимаешь, Александр Викторович, у меня в природе масштабности нет. Я сижу в своем пансионате и тоже считаю, что кое-что сам творю. Не все – кое-что для победы на фронте. Главное-то, конечно, творят наши солдаты в окопах. История, брат, по переднему краю шагает. Так я смотрю и на масштабного человеку не претендую.
- Помощь фронтовикам собираешь?
- А как же! А ты разве нет?
- С друзьями созваниваюсь – с кем служил. Но мой масштаб – земной шар, а направление – политика. В ней я практический оперативник.
- Авдеевку взял и зазнался?
- В освобождении Авдеевки я не участвовал. Но по-своему контролирую Околицу. И это не шутка.
- И что ты с того имеешь? Представлен к награде?
- Не за ордена бьемся, а за народ.
- Давай обмоем, дорогой, наши успехи на Украине. Я сбегаю в офис.
- С девочкой на руках?
- Дамам отдай.
- Дамы мои поют увлеченно.
- Ну, не стану неволить. Как живется вам у нас?
Спросил как будто спроста, между прочим, но вопреки простоте его тона, Готовцев заметил во взгляде его какое-то напряжение. И тут Сане почудилось, что именно этот вопрос и есть, может быть, главная тема для директора пансионата.
- Мы живем в своем доме, - напомнил Готовцев.
- А коммуникации-то все наши.
- И что ты предлагаешь?
Директор замялся.
- Ничего. Живите себе на здоровье. А ты не стесняйся – если что не так, говори.
- Не слышал жалоб от своих дам.
- Да, угодить дамам – дело щекотливое. Как ты уживаешься сразу с двумя – с женой и любовницей?.
Готовцев хотел сказать – не твоего ума дело, но промолчал.
На этом они расстались.
Ясно одно – подумал Саня – Кирилл Петрович следит за их семейством и стучит кому надо. А кому это надо – не трудно догадаться. Готовцев решил поделиться своими догадками со всем семейством.
Вот не было печали, да спецслужбы накачали.
Ирина занималась перепиской с Илоном Маском.
Ольга приходовала его перечисления.
Саня рассчитывался с Сергеем ГРУ за убиенных врачей-отравителей.
Все эти движения денежных средств без ведома и контроля государства.
Теплом и миром полна атмосфера в двухэтажном доме пансионата. И насколько опасны дела трех его жителей. До сих пор им везло…
Отцвела сирень у крылечка дома. И Ольга, и Ирина любят, умеют и могут покрасоваться среди отдыхающий дам. Простим им эту слабость, если есть чем покрасоваться. Они сами прекрасно умели, без мужских комплиментов, оценить свою стройность, милые черты лиц и густые волосы – у одной черные, у другой пепельные…
Гостей в доме, облицованном «змеевиком», не бывало. Но ничуть скучали его обитатели – сами устраивали «вечера» и веселили сами себя.
А заботы и хлопоты вне забав посвящены войне на Околице. Она идет уже третий год. Мирное время теперь кажется отдаленной эпохой. Другие стали интересы. Иными стали даже характеры.
Оля и Саня достались друг другу уже озабоченными и деловыми. Они не знакомы были молодыми, жизнерадостными, легкомысленными… Так получилось. Но они рады тому, что есть. А есть у них четырехлетняя дочь, и скоро будет сын.
Живет в их семействе герцогиня ирландская, по уши влюбленная в чужого мужа. Но Оля их не ревнует. Мужской силы и душевной нежности у Саши хватает поровну на двоих.
Тетя Нина одна вздыхает – не нравится ей такой расклад.
А мелкая рада – у неё две мамы! Ни у кого так нет! Ей всегда и во всем везет!
- Счастливый характер! – говорит про неё Нина Николаевна, которая доводится Кристине двоюродной бабушкой. - А папу в расчет не берешь?
С папой девочке тоже повезло.
Именно мелкая была душой всей кампании у камина вечерами. Играли, резвились, пили чай…. Порой танцевали с единственным кавалером по очереди.
Лишь когда Кристина с бабушкой и Алисой удалялись спать, оставшиеся начали взрослые разговоры. И пили вино, дыша чистым воздухом уюта у горящего камина. Вот тогда-то решились все насущные вопросы. О войне, бандитах-наемниках на той стороне, о задачах текущих и перспективных…
Сейчас идет борьба с бактериологическими лабораториями.
Илон Маск – слава ему! – спонсировал тему.
Отстрел врачей-отравителей Пентагона успешно претворяется.
Ишь, что задумали – сократить население Земли до одного миллиарда. Остальных в расход пустить – черных, желтых и краснокожих. И славян заодно.
Трудится врачи в Баклабах, выращивают отравители заразу. Только на Околице таких лабораторий сорок штук.
Потому ничего не нашли мудрее, как отстреливать этих злодеев.
Такова жизнь.
И как назвать этих стрелков?
Хотите – бандитами. Хотите героями и патриотами родины. Кому как понравится.
А здесь, на Южном Урале, на территории пансионата «Лесное озеро» в уютном доме живут и трудится молодые люди, кто это все затеял.
Нужное и опасное дело.
ЦРУ с ног сбилось, выискивая стрелков врачей-отравителей.
Ну, даст Бог, им повезет!