«Марсиане»
Ты ищешь Путь в сомнениях и страхе,
но и тебя разыскивает путь,
тебе суждённый и тебя зовущий.
/В. Сидоров/
Намаявшись в хлопотах переговорных с конторой частного охранного предприятия «Марс», Саня присел на диванчик в приемной – здесь, мол, дождусь директора, за которым последнее слово. А дамы уехали шопинг делать – переодевать Изольду в камуфляж.
Дождался директора и подписал с ним уже готовый документ договора на оказание эксклюзивных услуг, Потом выяснил время отъезда.
А тут и дамы вернулись – Изольда была уже комильфо.
Съездили в банк, оплатили аванс. И закатились в ресторан обедать.
В зале шумно, густо сидели. За роялем играл музыкант – тихо, чуть слышно.
Поели, сидели и молча слушали блюзы.
Раздался сигнал мобильного:
- Александр Викторович, вы где? Мы готовы – вас ждем.
Во дворе ЧОПа стоял микроавтобус «Баргузин». В кабине сидели двое, трое в салоне. Два места пустовали.
- Садитесь, поехали, - сказал старший в открытую дверь.
Быстро и молча обнялись в последний раз, расцеловались. Изольда и Саня сели на пустующие места. Дверь автоматически захлопнулась, микроавтобус тронулся, выезжая со двора.
По городу мчались на приличной скорости, но в пределах правил. И хотя окна микроавтобуса были тонированы, все проносящееся мимо из салона просматривалось легко.
Старший, сидящий рядом с водителем, предложил через открытое в салон окно:
- Будем знакомиться? Ко мне обращайтесь Капитан.
- Саня, - представился Саня.
- Ира, - сказала Изольда.
- Водилу зовите Баранкин. Бойцов, слева направо, кличут – Горыныч, Никита и Павлин.
Выехали из города, где властвовали шум со всех сторон, гарь машин и мрачная пестрота. На трассе тоже машин полно, попутных и встречных, но за обочинами простор до горизонта – весь как будто в тучах.
Готовцев спросил:
- Капитан, это же вы в начале лета конвоировали нас в Донецк?
- И не только вас, и не только летом, - ответил тот.
А Сане вдруг захотелось рассказать о своих приключениях в Донбассе, и о том, что машина его там погибла. Но все молчали, и он не решился.
Дорожное приключение случилось на траверзе Юрюзани.
На автобусной остановке лежал старик – не на лавочке, на земле. Все проезжали мимо, никто не обращал на него внимания. Капитан приказал притормозить.
Старик лежал с открытыми глазами, был жив и постанывал.
- Ноги, блядь, отказали.
- А кого ждал-то?
- Да приехал я. В Юрюзань целил. С автобуса слез – он напрямую, в Челябинск – а у меня копыта свело, будто судорога.
- Ладно, подкинем. Подняться сможешь? Парни, деда в кабину.
Капитан сел рядом, придерживая старика.
Повернули в Юрюзань.
- Тебя в больницу или есть родные?
Старик что-то сказал, блеснув в бороде стальными зубами.
В городе он ожил, заговорил, задвигался – отказался ехать в больницу, указал дорогу к дому. К себе не пригласил даже чайку попить. Ушел, не прощаясь, будто и не было.
По дороге на трассу Баранкин:
- Симулянт старый.
- Ну, почему же, - возразил Капитан. – Ноги не голова, а впрочем, старость надо уважать.
Несмотря на горные пейзажи в таежных зарослях, дорога казалась унылой и бесконечной – все из-за темных стекол и отсутствия ярких красок.
Саня сидел, закрыв глаза. Изольда пристроив голову ему на плечо, дремала. Одной рукой он прижимал девушку к себе.
Что за скучный народ чоповцы – полдня проехали, три слова сказали.
Готовцев начал проникаться мыслью, что этот путь – испытаний и мук. Каждый час появляются новые неприятности. Вот сейчас очень хочется пить. Но он молчал и терпел. Путь трудностей только начат, главное ещё впереди, и Саня должен себя приготовить, укрепить свой разум, тело, дух – вот о чем надо думать.
А сейчас он не готов. Не настроен и убивать, хотя под мышкою пистолет, и едет он именно с этой целью.
Наверное, бесполезны будут уроки, полученные в Госбезопасности ДНР. Ему не пригодятся приемы рукопашной борьбы, умение стрелять из пистолета и автомата, метать гранаты. Все это ему ни к чему – он заказчик, не исполнитель. Хотя…
Пять человек, считая водителя, не мало ли на полтора десятка профессиональных наемников?
Похоже, у всех бойцов под мышками тоже есть пистолеты. Но где-нибудь в багажнике, наверняка, припрятаны автоматы (на каждого), гранатометы (один или два), пулемет.… Ведь они едут убивать, а может, придется сражаться и даже погибнуть в операции. Кто знает её исход? Только один господь Бог.
В далёкой выси летают космические корабли, собираются люди в толпы на площадях по разному поводу, пишутся книги, песни поются.… А он Готовцев Александр Викторович едет убивать нелюдей, надругавшихся над честью его сестры. Вот ведь как получается…
От таких мыслей прибывали силы. Это была не вода, способная утолить жажду. Это была энергия, побуждающая в нем желание, мстя, убивать, вытесняющая из души страх и слабость, возвращающая чувство свободы действий. Он не был уже гражданским хлюпиком. Но снова бойцом, готовым идти в бой и даже на смерть…
Изольда дремала, пристроив голову на плечо Сани. Не пускала в себя мысли о зрелище, приближавшемся и неизбежном. Полтора десятка польских наемников по её желанию и за её деньги должны заслуженно сложить головы – и не на поле боя, а в своих постелях. Так уготовано им судьбой. А покуда можно, отдаляя от себя трагедию ночи, думать о чем-нибудь попроще. Легкий свет блуждал по её закрытым глазам…
Капитан глядел на дорогу. Ему казалось – судьба на ладонях несет его, готовит к чему-то, что-то желает внушить.… Но это была работа – повседневная, опасная и увлекательная
Гладкий сухой асфальт летел под колеса среди сосен и гор, похожих на кадры из приключенческого фильма. А за Уфой потянутся степи – широка страна Россия…
Баранкин крутил баранку и что-то обдумывал. Видимо, угадывал, какой график движения задумал капитан – где заправляться, где отдыхать? – путь-то не близкий. А какие ещё могут быть мысли – о доме, о жене и детях, что в Челябинске, о матери, которая одиноко живет в деревне…
Глаза Баранкина – спокойные, умные.… Хотел контрактником на Донбасс податься – жена не пустила. Не знает милая особенностей службы в частном охранном предприятии, где по команде надо вскочить навстречу неведомо чему – может, выстрелам или взрывам. Не знает, что сейчас они едут туда, куда не каждый сунется по своей воле. Но заработок у Баранкина неплохой – семье хватает и матери отсылает.
При нечастых встречах мать замечает, чего не может заметить жена – как он похудел и ссутулился, заострилось лицо, и лишились симметрии губы. Что он не возмужал, а выстрадал это. Сынок взрослеет…
Горыныч с Павлином затеяли спор.
- Ты какую картошечку больше любишь – вареную или жареную?
- Если с огурчиком соленым, с зеленым лучком да селедочкой пряного посола, то вкуснее вареной картошки нет ничего на свете.
Вмешался Никита:
- Вкуснее печеной картошки нет на свете жратвы. Мы когда в походы ходили, всегда картофанчик с собою брали. Костер разведем, углей нажжем – и туда картошечку. С пеплом и дымом, порой подгорелая – а вкуснюшая!
Капитан в окно сунул нос:
- До заправки дотянем и перекусим.
Они быстро неслись по шоссе, обсаженному соснами. Природа за обочинами утратила летний цвет – и вот парадокс: выгоревшая под солнцем трава, теперь, не смотря на ночные заморозки, местами вновь ожила.
Река сочно сверкнула мелкой солнечной рябью, прибрежные кусты ещё зеленели, подернутые желтизной.
Проехали мост.
На краю заправочной стоянки рос куст роз с крупными красными цветами. Так красив и свеж не по-осеннему был, такое сладкое благоухание от него исходило, что Изольда уткнулась лицом в один из пышных бутонов – вдыхая, целуя цветы России.
Сказала Саше:
- Я плохо знаю вашу страну. Да почти что не знаю! И не могу понять, почему мне в ней так хорошо, и многое узнаваемо! Моим глазам и слуху, чувствам моим здесь приятно. Может, какой-нибудь давний предок был русским мужиком? И это звучит во мне его память?
- Знаешь, когда смотрю на храм Василия Блаженного, построенного в честь взятия мусульманской Казани, не вижу в нем меча карающего, а чувствую встречу двух культур – татарской и русской. Такая Россия…
Подошел Капитан:
- Как вам местечко? Заночуем здесь – вон, за дорогой мотель – или дальше поедем?
- Капитан, мы бойцы, а не туристы – командуйте нами, как и всеми, - сказал Саня, а Изольда кивнула.
- Тогда по местам!
После сытного перекусона бойцы все дремали, склонив головы на плечи друг другу.
Зажглись фонари и горсточка звезд в центре небесного купола.
Саня предложил:
- Давай пересядем. Ты сможешь прилечь на сиденье, голову ко мне колени, а ноги поставить в проход.
- Нормально сидим, - отказалась Изольда.
Прошли двенадцать часов пути.
Увидев открытые глаза бойца, которого Капитан назвал Горынычем, Готовцев спросил:
- Не спится?
- Да устать-то не с чего.
- А то, что ночь?
- Привычка. Да и мысли разные.
- О чем думаете?
В свете фар встречных машин Саня заметил подозрительный взгляд.
- Вам зачем?
- Хочу настроиться – не знаю как.
- На что настроиться?
- Людей убивать.
- Представьте, что это нелюди. А если не можете, сидите в машине – мы все сделаем сами: нам не впервой.
- Понимаешь, Горыныч, их надо не просто пришлепнуть, а кое-что отобрать – обязательно найти и забрать.
- Ну, такие вопросы с Капитаном решайте: мое дело – без шума мочить.
Умолкли, и опять тишина, если не считать гула мотора «Баргузина» и встречных машин, а ещё – близкого шелеста асфальта под тугими шинами колес.
За ночь дважды останавливались – по нужде и немного размяться водителю.
Саня зауважал Баранкина – пожалуй что, не уступит, ему, дальнобойщику, способному ехать без отдыха сутками.
Изольда вроде бы спала – тихо, как мышь – в одной позе, привалившись к Готовцеву.
У Сани сна ни в одном глазу, а ночь, кажется, не имеет конца. Потом вдруг провалился в небытие.
Очнувшись, увидел глаза Изольды.
- Спал? А я так прекрасно выспалась. Журналистская практика!
Салон и кабина пусты. Опять заправка, на которой были туалет, закусочная и беседка, где бойцы с Капитаном уплетали пиццу и кофе.
- Разбудили?
- Он сам проснулся, - подошли Изольда и Саня.
- Перекусим и дальше поедем. Ты отдохни, я порулю, - сказал Капитан Баранкину.
Саня вмешался:
- Имейте в виду – у меня есть права и опыт дальних поездок.
- Я помню, - кивнул Капитан.
В беседке, жуя и прихлебывая, торопливо и страстно, Павлин рассказывал какой-то случай из своей охранной практики. Его жизнелюбивое черноусое лицо совсем не похоже на того молчаливого бойца, с которым проехали несколько сот километров, сидя напротив. Рассказывал он о подлой засаде и полученном когда-то ранении...
На востоке замаячила заря, когда они снова сели в микроавтобус.
Капитан и Баранкин поменялись местами.
Наверное, всем надоело спать. Как тронулись, Никита повел рассказ.
- Я геологом работал. Бурили скважины – газ искали. Заработки нормальные. А потянуло сюда – ведь я в разведке служил. И ещё женился. А какой супруге понравятся полугодовые командировки мужа?
Наверное, он для гостей рассказывал – бойцы-то Никиту не первый день знают: никто и вопроса не задал.
- А ты, говорят, воевал на Донбассе? Как там народ, не озверел от бесконечных артобстрелов?
- Не озверел, не одичал, - ответил Саня. – Народ он и есть народ. Сердцем ситуацию понимает. А все равно люди от войны страдают, ох и страдают. Столько могил…
Саня головой покачал.
- А есть и другие, которые за деньги своих кончают. Эти с другой стороны линии фронта. Им война – мать родна: и прокормит, и в заначку оставит. Хотя и им достается тоже... . –
Горыныч:
- Как это можно назвать, когда своим в спину стреляют за деньги?
- Бизнес, - ответил Никита. - Как же ещё?
- Этих бы бизнесменов, да к стенке поставить.
- Сами себя перестреляют. Время работает на нас…
Бойцы не витийствовали – говорили о наболевшем и непонятном. Они понимали друг друга во всем.
Никита:
- Я вот думал СВО Путина – это политика. А теперь, присмотревшись к укропам, понял – Украину надо спасать. Совсем их Гейропа в зверей превратила. А какой прекрасной была страна! Помню, читал в школе Гоголя «Чуден Днепр при тихой погоде…» и туда так хотелось. А попал только с автоматом. И вот опять едем убивать. Как мерзко устроен мир!
Умолк Никита. Голос Капитана из кабины:
- А вы должны понимать, кто такого мироустройства хочет – не маленькие.
Простой, грозный смысл беседы всех заставил задуматься. Хотят ли русские войны? Нет, но им не нужен и рай из-за моря, на который клюнули бывшие прежде советскими другие народы распавшейся великой страны...
Прикрыв глаза, Никита вспомнил вчерашнее прощание с женой. Их квартиру на Северо-западе. Она и не знала, куда он уезжает, но все равно тревожилась. Схватила его ладонь, прижала к своему выпуклому животу:
- Сыну нашему скажи «до свидания, сынок».
Он встал на колени и уткнулся носом в её выпирающий пупок.
- Все будет нормально. Не тревожься. Через четыре дня буду дома.
Начался день второй.
Пили кофе из термоса, черный, переслащенный.
- Будете? – Павлин Изольде предложил крышку термоса, а в нем напиток, горячий, пахучий.
Бойцы, как по команде, обратили к девушке свои мужественные, исполненные любопытства и радушия лица – как тут откажешься? И она, смущаясь и радуясь, взяла в руки крышку термоса.
Нравилась Ира бойцам – это было заметно. Не только внешностью привлекательной, но и не свойственным женщинам стоицизмом – за всю дорогу ни упрека, ни жалоб.
- Закусите, - Горыныч протянул ей обломок пиццы в жесткой целлофановой обертке.
Прежде чем откусить, герцогиня глубоко вдохнула вкусный аромат печеного с приправами теста.
- Эту ещё в Челябинске взял.
- А вы откуда родом? Чем занимаетесь? – спросила Изольда, любопытствуя.
- Я-то? – улыбнулся Горыныч. – Да с Челябинской области. Отслужил в десанте и сюда.
- Вы, наверное, все десантники?
- Спецназ ВКС, - Павлин представил себя и товарища. – А Никитос из разведки. Хорошо готовили, вот мы и решили – не пропадать же навыкам.
- А в армию не хотите? – спросил Саня. – В действующей сейчас неплохо платят.
- Призовут, так пойдем, - пожал плечами Горыныч. – А пока что и здесь дерьма хватает – кому-то надо разгребать.
- О милиции не думали?
- Нет, в милицию я не пойду. С детства какое-то отвращение.
- Видать, веселое было?
Но Горыныч на вопрос не ответил.
Изольда ела пиццу, запивая горячим кофе, и с благодарностью поглядывала на ребят. Хотела, чтобы они забыли о ней.
И они отвлеклись – разговоры теперь потекли помимо красивой пассажирки. Они лишь пользовались её присутствием, чтобы что-то сказать друг другу, нечто вымолвить вслух. Как известно, приятные беседы очень сокращают путь.
- Как будем линию фронта пересекать?
Капитан откликнулся из кабины:
- Партизанской тропой. Думаете, война все связи оборвала? Черта с два! Родственники из пограничных сел ездят по-прежнему друг к другу в гости, когда захотят. И мы проедем – делов-то. Дождей вроде не было…
- Ночью?
- Конечно, ночью. Полста километров по проселку, выскакиваем на шоссе, кончаем наряд на дороге – трупы все в БТР. Едем в село, кончаем наемников и тем же путем обратно. Маршрут движения и алгоритм операции мы с Михалычем (директор ЧОПа «Марс») ещё в Челябинске обсудили. Ну и, основная надежда на ваше чутье и сноровку в каждом отдельном случае.
Потом к Изольде:
- Ира, ты в «Баргузине» сидишь.
- Нет, я с вами пойду. Мне нужен больше их смерти диск памяти моей кинокамеры. Он должен быть у командира наемников – подпоручика польского. Его не надо убивать сразу – вдруг не найдем то, что надо: придется допрашивать.
- Задача усложняется, - сказал Капитан. – Слышали парни?
И к Изольде:
- Вы оружием владеете?
- Умею стрелять из ружья и пистолета.
- Пистолет мы вам дадим. Но в бойню не лезьте. Будьте всегда за моей спиной. Договорились?
- Да.
- А ты друг, как настроен? - не отрывая взгляда от дороги, а рук от баранки, спросил Капитан Готовцева.
Тот вынул из подмышки АПБ и через окно протянул в кабину.
- Ого! Именной. От Министерства Госбезопасности ДНР. Значит, наш человек. Но приказ тот же – не высовываться. Что скажу, то и будешь делать. Понял?
- Понял.
- И не боишься?
- Даже весело!
- Ну-ну.…Если вдруг перед началом операции забоишься, почувствуешь слабость воли или неуверенность в себе, лучше останься в автобусе – с тебя за это никто не спросит. Не геройствуй, а просто пойми – ты свою смерть почувствовал. И обмани, не рискуй!
Капитан умолк.
После небольшой паузы Горыныч сказал:
- Запомни, парень, главное правило в бою: не бойся пуль свистящих – свою ты не услышишь.
- Отставить панические разговоры! – приказал Капитан.
Все умолкли и надолго.
Остаток пути до Белгородской области время будто остановилось – дорога-дорога-дорога, остановки на туалет и перекус.
Отдохнувший Баранкин опять за рулем.
Приближающееся время и место операции настроили бойцов на серьезный лад. Обращали теперь друг к другу серьезные взгляды и тихие, идущие от сердца слова. Готовили себя к серьезному делу. Оно уже этой ночью…
А пока, перекусив прихваченным в пути, затаились в лесочке у «партизанской тропы».
- Капитан, проводника брать будем?
- Сами разберемся. Есть карта и навигатор. А пока наденьте на каски вот эти премудрости, - достал из багажника приборы ночного видения.
Кроме них в салоне и кабине появились бронежилеты, автоматы, аппараты короткой связи токи-воки.
- На всякий случай пусть будут под рукою. А жилеты и каски наденем, когда поедем.
Саня с Изольдой в сторонке присели, глядя на заходящее солнце. Там в этот час не спали нелюди, к которым они проделали столь долгий путь. Конечно, не ждали их и вряд ли хотели умереть. Но судьба отсчитывала им последние часы.
Не затем ли пришли сюда солдаты удачи?
Казалось, в бесконечных мирах, среди тысяч светил и холодных звезд, на безвестной планете живут солдаты и не ведают, что их время жить истекло. А если бы знали, что их ждет, то, наверное, сказали своим врагам – ребята, давайте жить дружно!
Саня и Ира сидели рядом, касались друг друга плечами. Их никто не тревожил.
- Ты не боишься смерти?
- Смерти боятся все. Но есть такое русское слово «надо». Мне надо отомстить вонючим бздежикам – ведь я обещала – а также забрать и уничтожить диск кинокамеры. И после этого начать новою жизнь – где снова буду бояться смерти.
- А пока, стало быть, не боишься…
- Ну, не знаю.… Как тебе объяснить. Я хочу стать другой. Жить в России, и, если возможно, то с вами. Я знаю, чем Оля занимается. Мне бы хотелось в этом участвовать. Я готова вложить в «тему» свои деньги…
- Кстати, денег она не требует, а приносит.
- Я знаю и хочу в этом участвовать. Вы меня примите?
- Я не против. Разговаривай с Олей.
- Думаю, мы договоримся. Блогу не помешает журналистка, разбирающаяся в международной обстановке. Всем политикам и финансовым воротилам предъявим спрос очень жесткий – до чего вы планету довели, сволочи.… Если вернусь, конечно.
- Мы обязательно вернемся.
Готовцев слушал Изольду, стараясь услышать больше, чем она говорила.
- Знаешь, чего я хочу сейчас?
- Поцелуя.
- Не угадал. Я хочу убивать сейчас этих нелюдей – польских наемников. Я обещала им. Обещания надо выполнять. Убить и забыть – будто их не было никогда.
Готовцев обнял Изольду, прижал к себе, чувствуя её сердцебиения и дыхание. Он ощутил, как напряглось её тело, и воздержался от ласк.
Солнце скрылось за лесом. На небе замерцали редкие звезды. Они сидели, обнявшись – неразлучные, любящие, испытывающие благодарность друг к другу.
- Когда мы вернемся и станем жить вместе, в свободное время будем путешествовать по России. Ведь она бесконечна – больше всего остального мира.
А в нем снова боль – вот ведь герцогиня, а такая судьба! Завтра или уже сегодня ночью он посчитается с нелюдями, доведшими в ни чем неповинную женщину до такого состояния.
Он совершал над собою усилие, чтобы удержать рвущееся наружу чувство. Старался не обременять Изольду внезапно вспыхнувшим влечением. И Саня удержался, одолев либидо. Только крепче прижал к себе девушку.
- Вот ты сейчас говорила, как мы будем жить, когда вернемся на Урал. Я тоже хочу путешествовать. Я люблю это дело, иначе не стал бы дальнобоем. Побываем на Дальнем Востоке, на Камчатке, Байкале – всюду, где ещё не были…
Они сидели, тесно прижавшись – одна плоть, одна душа и дыхание – чувствуя себя заложниками судьбы. Ведь неизвестно, что с ними случится всего через несколько часов. Ведь ещё можно развернуться вспять – скрыться, убежать, отречься от намерений, пока ещё живы.
И никто бы не умер этой ночью. Все были бы живы. Но так не бывает.
День завершился. Небо на западе ненадолго покраснело, и накатили сумерки.
Подошел Капитан.
- Наденьте вот это, - протянул Изольде берет и каску. – Теперь надвиньте на глаза ПНВ. Ну, бинокль, что сверху.
Отошел шагов на двадцать, повесил на сук березы пустую коробку из-под патрон.
- Видите цель? Постарайтесь попасть.
Изольда сбила коробку с первого выстрела.
- Годится. Вас надо проверять? – спросил Готовцева.
- Как хотите, - пожал тот плечами.
- Думаю, что не стоит – мазилам именное оружие не дарят.
И всем скомандовал:
- По местам.
На сидении у Сани лежали бронежилет и каска, бронежилет у Иры. Бойцы уже были экипированы по-боевому.
- Надевайте, - приказал Капитан гражданским и всем. – Связь включим, когда пересечем границу.
Микроавтобус без света осторожно крался в кромешной темноте леса по едва заметной под павшей листвой дороге. ПНВ чуточку искажал картину, и темнота в его окулярах клубилась тревогой.
Саня видел, прижимаясь к окну, стволы берез, копны кустов. Сидящая рядом Изольда спросила:
- Что там?
- Лес.
- Как они едут?
- По навигатору.
- А к чему он привязан?
- Черт его знает!
Изольда кивнула – понятно, мол, все. Её дух отказывался принимать ночные страхи. И только ум рождал мысль – мы на верном пути, мы не заблудимся. Закон подлости здесь не действует.
После долгой, словно в обмороке дороги, остановились.
- Мы пересекли границу, - сказал Капитан. – Включайте приборы связи. Можно оправиться, но не курить.
- Тебя в кустики проводить? – спросил Саня Изольду.
- Не надо, - сказала девушка и, изготовив к стрельбе пистолет, ушла в кусты.
Проводив её взглядами, бойцы дружно вместе с Капитаном зашли за микроавтобус и, далеко не удаляясь, справили нужду. Саня был в их кампании.
Дождавшись Изольду, загрузились и поехали дальше.
- Все нормально? – спросил Горыныч Капитана.
- Пока все идет по плану. Но бывает, и в планы вносят поправки. По-польски все разумеют?
- А як же?
- Тогда знакомиться не будем - сразу мочим. Я так думаю, если их там пятеро – трое спят под броней, двое бодрствуют снаружи. Дверь в салон открыта заранее. Двоих ложим подъезжая. Горыныч с Павлином на броню и к люку – не дать им проснуться. Вы их видите, они вас тоже на фоне неба. Живым будет тот, кто быстрее. Первый выстрел – куда попадешь, контрольный в голову. Операция наша такая – все в динамике. Мочим патруль, тела в БТР, едем в село. Помните – промедление смерти подобно. Где термос? По крышке кофе не помешает.
Баранкин:
- Капитан, моя задача какая?
- Я буду рядом, подскажу. Может, на трассу выедем да навалимся. Может, разведку вышлем и всех перекокаем. На месте виднее.
- С разведкой надежнее – не будет случайностей.
Саня тоже был за разведку – мало ли что, а так без риска. Закон здесь прост – семь раз отмерь, один раз отрежь. Тут, конечно, особо надо смотреть на дорогу – вдруг какой неведомый транспорт случится? Ведь трассу не перекроешь – тем более, с двух сторон. И зачем нам стрельба у всех на виду? Нет, без разведки никак. Понимает ли это Капитан?
Ещё крадучись проехали полчаса.
- «Партизанская тропа» - позади. Сейчас мы едем бездорожьем параллельно трассе. Смотрите направо – не мелькнут ли где фары?
- Дверь открой, Капитан. Стекла затонированы так – ни хрена не видать.
- Вас не продует?
- Так вы не гоните.
- Тут разгонишься, - проворчал Баранкин, но дверь салона открыл.
Стало видно звездное небо и трассу вдали, как линию горизонта. Бойцам действительно стало зябко. Сквозняк с ноябрьским заморозком разгулялся в салоне, выметая наружу тепло нагревателя. Звезды мерцали сухие и острые, как снежинки, гонимые ветром. Стремились все в одну сторону – по ходу микроавтобуса.
Готовцев напрягал глаза, вглядываясь в далекую трассу. Он чувствовал себя на охоте. Извечный закон, разделяющий все живое на дичь и добытчиков, властвовал над его духом. Если нарушить этот закон, то придет конец мирозданию. И душа его теперь не напрягалась, не мучилась – только глаза. Он высматривал добычу и возможные помехи к её овладению. Он жаждал мести с каждой минутой все сильнее – это желание плющило и клеймило. Сердце его взбухало от прилива крови. Воздуху не хватало в легких…
И когда в свете луны, вдруг выпрыгнувшей из-за облака (тучки?), ясно обозначился в ПНВ силуэт БТР, стоявшего на трассе, вдруг отпустило – Саня почувствовал облегчение.
Цель увидели все сразу.
Капитан приказал Баранкину:
- Тормозни вон у того куста.
И микроавтобус остановился. Все звуки стихли.
Слышали ли их на дороге? Вряд ли – слишком велико расстояние.
Все вышли, окружили Капитана – кого он пошлет на разведку?
Капитан:
- Включили все связь. Проверяем. Годится
Выбор пал на Горыныча и Павлина.
- Собственно, дело не сложное – подкрадетесь незаметно, изучите обстановку и мочите бздежиков. Как всегда: первый – куда попадешь, второй – в голову. Трупы в БТР, люки задраить. И возвращаетесь. Все, понятно? Вперед!
Две тени скользнули в ночь.
Саня снял ПНВ – их уже не видно.
Поначалу его не оставляло чувство тревоги. Глаза напряженно следили за трассой. Слух ловил все посторонние звуки. Но тревога постепенно исчезала. Сменилась уверенностью – все будет хорошо.
Полуночная птичка, проснувшись негаданно, пискнула в кусте, за которым укрылся «Баргузин». Уселась на ближайшую ветку – почти у самого лица: то ли не видела человека, то ли не боялась его. Вертела маленькой головкой, словно стремилась что-то сказать.
Готовцеву вдруг пришла в голову мысль – а может, вот она, сакральная жертва, о которой говорила Нина Николаевна? Может, свернуть башку птахе, и все у нас будет хорошо?
И следом – может будет, может нет. Да все вместе взятые бздежики не стоят жизни этой маленькой украинской птахи…
Прогнал нелепую мысль о жертве сакральной – живи, милая и не бойся!
Саня чувствовал её близкую жизнь, её крошечное сердечко. И чувство тревоги снова вернулось. Опустил опять ПНВ на глаза и наблюдал за трассой: бойцов уже не видать на таком расстоянии.
Баранкин вернулся в «Баргузин», не закрывая двери кабины. Капитан прилег на траву, жуя травинку. Никита тоже стоял и смотрел в сторону трассы.
- Я вам очень завидую, что вы рисковать умеете, - сказал ему Изольда.
- Так пишите заявление – может, примут в ЧОП и рисковать научат. У нас женщины тоже работают.
- А вы дневник никогда не пробовали писать о своих приключениях? Я мечтаю стать писателем – мне бы материал ваш пригодился.
- Как вы догадались? – удивился Никита, а потом признался, - Как-то пробовал, а потом бросил. Когда писать-то? Работа ответственная. Потом семья.… Ни одной спокойной минуты!
- А было бы время, что стали писать?
- Самое важное.
- А что важнее всего для вас?
- Как я понял себя. Я считаю, каждому человеку важно себя понять. Потом написать, чтоб другие читали. Пригодится в жизни и детям моим, и другим…,
- На пенсию выйдешь, писателем станешь - поддел Капитан.
- Может и стану. Мне есть о чем написать.
- Ну и, о чем же?
- Да хотя бы о том, как я труса в душе победил.
- Это как же – в душе?
- Рассказать?
- Расскажи.
Ожидание – тот же враг, которого надо убить, ну хотя бы разговорами.
Никита подсел на траву к капитану. Изольда подошла послушать их диалог. Только Саша остался возле куста наедине с птахой. Но внимал он не ей.
В его сознании темная тихая ночь таила в себе выстрелы АПБ, ужас и боль гибнувших на трассе людей (или нелюдей?). Саню особенно волновало, ужасало, отталкивало и привлекало то, что происходило у БТР наемников. Потому что казалось – это он пошел на задание. Убил всех, а одного пощадил – тот упал на колени и молил о пощади. По-польски, а Готовцев его понимал.
Паренек рассказывал, что женат. Что ждут его дома жена и ребенок – совсем ещё кроха. Вот такусенькая! Что служит недавно – никого не убил. Неужели русский боец его не пощадит?
Саня не хотел бздежику смерти…
Явились разведчики тихо-тихо – никто и не заметил, как подошли.
Горыныч доложил Капитану:
- Было пятеро. Все уничтожены. Трупы в БТР. Люки задраены.
- Контрольный в голову?
- Как положено.
- По местам! – приказал Капитан.
Микроавтобус пересек трассу неподалеку от БТР. Ехали полем, метя на огни селения. Напоролись на кладбище. Объехали справа, вдоль ветхой изгороди. И от погоста по накатанному проселку прямиком в село.