Через линию фронта
Противник ослаб, но не хочет сдаваться:
Ведь пленных уморят, иль сразу убьют.
Спасенья усталый солдат добивался,
Так дайте ж разбитым покой и приют.
/Мишель де Нотрдам/
Сопровождали «камаз» с «диверсантами» спецназ в микроавтобусе и бойцы народной милиции в кузове автомобиля «Урал».
Перед нашими позициями в Харьковской области остановились.
Милиционеры прошлись по окопам и блиндажам, предупреждая бойцов ополчения о спецоперации перехода линии фронта. Их убеждения пали на правильную почву. Сидеть, не высовываясь! – милая сердцу команда. На некоторое время оборону этого участка соприкосновения воюющих сторон приняли на себя менты из Донецка.
Спецназ отправился в лощину на нейтральной полосе, где ГРУня на схеме отметил крестиком место встречи. Залегли в «секрет».
Короче, все на местах и всё на нервах!
А Саша в это время менял номера на машине – простой, как табуретка, меры замазать глаза полицейским патрулям на дорогах Околицы.
В последнее время он несколько раз удивлялся мысли, что не узнает себя самого. Никогда прежде и думать не думал, что на «камазе» можно пересекать линию фронта, что будет учиться стрельбе из бесшумного пистолета, приемам боевого самбо, изучать украинский язык…
Ему казалось, что с ним никогда ничего экстра ординарного в жизни не произойдет – крути «баранку», а дорога выведет, куда надо. Но вот появилось на горизонте создание, юное и весьма симпатичное, с авантюрным складом характера и неистребимым желанием вернуть себе дочку-малышку, зажиленную родственниками на Околице, и Саня преобразился – повзрослел, возмужал, задался целью помочь милой девушке...
Хотя были сомнения и опасения.
Менял номера и насуплено думал – ещё час и мы с Олей узнаем об иезуитской подлости сволочи ГРУни. Либо чухонец рыбоглазый схлыздит и не появится в условленном месте в нужное время. Тогда Сане придется послать упрек в духе: «Так не работают, кастрюлеголовая страхолюдина!» - если, конечно, останется жив…
Бренча тихонько жестянками, ключами, болтами и гайками, Готовцев под нос насвистывал. Он любил работать ночами – никто не мешает, и самые светлые мысли обычно приходят в темную пору. Зато уходят неприятные ощущения – сейчас он, наконец-то, вырвется на волю из-под опеки гэбэшников и не будет себя чувствовать бараном, которого готовят к убою.
Хотя… Я уже говорил о мужчинах мирного времени и военного – причем, переходы из одной группы в другую практически невозможны. Саша не зря тяготился начальством и стремился к свободе выбора – его неуемной и бьющей через край энергии не хватало именно этого профессионализма диверсанта, впопыхах натасканного в министерстве Госбезопасности ДНР.
- До смерти не забуду, - жаловался Оле, - как нас учили.
О чем это я?
Когда Готовцев садился за баранку «камаза», он словно крылья обретал. Саня был уникумом руля. И судьба его берегла…
То ли зная это, то ли чувствуя, Пушилин и его команда поверили в удачный исход авантюрной «затеи».
Сейчас молодой и полный жизни любимец дорог ехал на «Валькирии» (так он переименовал свою фуру «камаз» «Диану» в последний момент) навстречу врагу, обещавшему помощь. Теперь у повесы Готовцева появился шанс совершить что-то, хоть немного похожее на подвиг, и он его точно не упустит. Чем опаснее ситуация, тем славнее будет победа!
Кстати, о валькирии.
Когда Ольге поведал о своей измене прежней симпатии, та его успокоила:
- Валькирии в норвежском эпосе – женщины-воительницы. Полубожества. Они летают над полем боя и подбирают души павших героев, относя их в Валхалу. Их несколько, и каждая имеет собственное имя. Пусть наша валькирия будет «Дианой»
Готовцева это устроило.
Жизнь легка, как пушинка, долг тяжелей, чем гора.
Впрочем, кроме жажды подвигов и исполнения долга перед Родиной непоседливым водилой двигал и меркантильный интерес. Глава ДНР выделил на операцию три миллиона бюджетных средств. Один в виде американских денежных знаков уже был в кабине. Два ожидали наградой после удачного завершения операции. Впрочем, половина из них обещана ГРУне за помощь в «затее».
Результат превзошел самые смелые ожидания.
Но по порядку…
Ночь была тихая и безоблачная, до восхода луны еще далеко – как говорится, небо в алмазах.
Пока все по плану, однако случайности предусмотреть невозможно.
Саша еще раз прошелся по мове в памяти.
Он и дорожный патрульный.
Диалог:
«Що в фурі везеш?»
"Тридцять людей і шість коней"
И после шутки:
"Меблі. Переїжджати".
Ольга его надоумила.
- Хохлы – веселый народ и любят шутки. Если понравится такая, постовой будет добрее.
Не включая огней и не слишком торопясь, точнее крадучись, «камаз» выехал на нейтральную полосу и встал в условленном (по карте-схеме) месте. Выключил двигатель.
Для такого маневра перед глазами у Сани трофейный прибор ночного видения (ПНВ).
С предчувствиями недобрыми, но и надеждами, Готовцев и Ольга сидели в кабине, ожидая дальнейшего развития событий.
«Где этот чертов инвалид?»
Почему «инвалид»? – об этом надо спросить у Оли.
Девушка, чтобы снять нарастающее напряжение, практически насильно всучила Сане гитару:
- Поиграй что-нибудь… только тихо-тихо… Сил моих больше нет.
Саша осторожно перебрал пальцами струны, проверяя настройку, и запел почти шепотом.
На поле танки грохотали,
Солдаты шли в последний бой,
А молодого командира
Несли с пробитой головой.
Оля, услышав знакомую с детства песню, глубоко с надрывом вздохнула и закрыла лицо ладонями – наверное, протекла слезами. Пусть выплачется – тоже нервы успокаивает…
По танку вдарила болванка,
Прощай родимый экипаж.
Четыре трупа возле танка
Дополнят утренний пейзаж.
Плечики Оли стали подрагивать.
Машина пламенем объята,
Вот-вот рванет боекомплект.
А жить так хочется, ребята,
И вылезать уж мочи нет.
Оля, в конце концов, совладала с собой, вытерла слезы, расслабилась и с любовью смотрела на Саню.
Нас извлекут из-под обломков,
Поднимут на руки каркас.
И залпы башенных орудий
В последний путь проводят нас.
Кажется, солист ушел от полушепота – голос его окреп.
И полетят тут телеграммы
Родных и близких известить,
Что сын Ваш больше не вернется
И не приедет погостить.
У Оли зашевелились губки маленького корейского ротика – кажется, она подпевала.
В углу заплачет мать-старушка.
Смахнет слезу старик-отец.
И молодая не узнает,
Какой танкиста был конец.
И головка её с каре качалась в такт мелодии.
И будет карточка пылиться
На полке пожелтевших книг,
В военной форме, при погонах,
Но ей он больше не жених.
Как будто дождавшись окончания последнего куплета, что-то темное, без света, замаячило впереди, вписываясь в ночной пейзаж.
- Гости к нам, - Саша кинул гитару в спальник и надел на голову ПНВ.
Неизвестный транспорт – скорее всего пикап – осторожно въезжал в лощину.
В дальнейшем все происходило на удивление гладко.
Пикап тормознулся от «Камаза» в шагах десяти и моргнул подфарниками, приглашая на переговоры.
Саня спрыгнул из кабины и огляделся. Округа, как вымерла. В лощину вползал туман.
Глубоко вздохнув и выдохнув, Готовцев пошел навстречу судьбе.
Как известно, нигде не врут так много, как в любви и на войне. Но Саша сейчас шел не на свидание с девушкой и не к врагу, а бизнеспартнеру: у него не было причины о чем-то врать – все было предварительно обговорено за них ГРУней.
Сев в кабину пикапа, Саня представился, не подавая руки:
- Александр.
- Альгимантас, - был ответ.
- Все нормально?
- Вроде, да. Деньги при вас?
- Расчет в Харькове.
- Десять тысяч «зелеными»?
- Как договорились.
- У вас есть ПНВ? Тогда следуйте за мной. И фары включите, когда это сделаю я.
- Усвоил.
Расстались, как и встретились – не пожимая рук. Как и положено врагам, заключившим временное перемирие.
Когда Саша появился в кабине, Оля спросила:
- Все нормально? Это чухонец?
- Болтали по-русски, - криво усмехнулся водитель и запустил двигатель. – Кстати, пан Альгимантас просил передать тебе горячий привет и поцеловать ручку.
Пикап под носом «камаза» развернулся и так же осторожно, как прикатил, поехал из лощины обратным путем. Готовцев, нацепив ПНВ, следом…
Оля, перекрестившись:
- С богом! Навстречу судьбе.
- Знаешь что? – сказал Готовцев. – Если не повезет, и нам не суждено вернуться, помни: я люблю тебя сильнее, чем можно вообразить. А если удастся дело сделать и вернуться невредимыми, я – некрещеный и неверующий – пойду в церковь и свечку поставлю. Буду считать, что Бог нас выручил.
Оля потянулась к нему с поцелуем. Не дотянулась и ткнулась личиком в плечо.
Здоровый, жилистый и злой на весь мир Альгимантас Арпа, которого в министерстве обороны Латвии не раз называли худшим офицером национальных вооруженных сил, сделал карьеру на Украине. Посланный инструктором в ВСУ, он каким-то образом попал в СБУ и был там на хорошем счету. В том смысле, что только самоубийца желал бы заиметь его себе врагом. Может быть, этому поспособствовала легкая контузия от разрыва российской ракеты в одном из штабов фронта. Так или иначе Арпа ни к кому не знал жалости и исполнял без ропота любой приказ начальства.
Он случайно познакомился с Сергеем, именовавшим себя «В кругу друзей» ГРУ, и легко был им втянут в бизнес, распространенный тогда на прифронтовых складах – воровство оружия, боеприпасов, обмундирования, снаряжения, продуктов и всего прочего с перепродажей их всяк желающему.
На сопровождение транспорта «донецких беженцев» от линии фронта в Харьков согласился за десять тысяч баксов без уговоров, пообещав два процента информатору.
Арпа легко оправдал себя в своих глазах – это бизнес, а не измена Родине, которой, кстати, не присягал. Он вообще в СБУ за штатами и выполнял некие щекотливые поручения прямого начальства – например, пристрелить какого-нибудь депутата или зарвавшегося журналюгу. За что получал премии…
На таких как он – Альгимантас так считал – не только семья, вся его Латвия держится.
О другом говорили и думали в кабине задней машины.
Ольга:
- Если все удачно получится – мы поженимся?
Александр:
- Я бы с удовольствием это сделал ещё в Донецке, пригласив в свидетели Дениса Пушилина – уж он бы точно ускорил свадьбу. Но не хотелось вот так впопыхах, на краю неизвестности…
- Да, конечно, вернемся с победою, в присутствии дочери и свидетелей я назову тебя своим мужем.
- Отлично, Оленька! Я достаточно хорошо тебя узнал, и считаю наш брак обреченным на счастье…
Тем временем, выехали на проселок, а километров через десять – на трассу. Включили фары, и здесь их остановил военный патруль.
Началось, подумал Готовцев, и теперь уже облегченно вздохнул. Началось…
- Ваші документи? – обратился старший к водителю передней машины.
Арпа вручил ему удостоверение офицера СБУ.
- У меня спецзадание – прошу не задерживать.
- Фура з вами?
- Да. В свое время на все вопросы вам будут даны ответы в учреждении, которое я представляю. Ответ, полученный несвоевременно, не дает удовлетворения.
- Чому російською?
- Разумею еще латышский. И поведаю так – проводится спецоперация, за срыв которой вас крепко взгреют. Больше я вам ни слова не скажу – звоните моему начальству или пропускайте.
Начальник патруля перешел на русский:
- Хотите отмолчаться? Я считаю: молчание – это способ говорить неправду.
- Молчание и есть молчание. Оно золото. А язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли. Вы меня остановили и пытаете на дороге, потому что вам скучно?
- Не совсем. Вы едете в прифронтовой зоне при свете фар. А ведь есть приказ… И прошу вас немедленно погасить все огни в машине и фуре.
Арпа исполнил, а Саня сзади продублировал.
- Я могу ехать? У меня задание, и не с вами мне его обсуждать.
- Что у вас в фуре?
- Идите к черту! Другие вопросы есть? Верните удостоверение. Предупреждаю – как только перегнете палку, у меня появится повод для плодотворной работы лично с вами. А я злопамятен…
- Вы куда следуете?
- Скажу – в Харьков. Хотя вас это абсолютно не касается.
- Прошу вас до Харькова свет не включать. Или встаньте к обочине и ждите утра.
- Ладно я понял, - сказал Альгимантас и протянул руку за документами.
А патрульный не понял и крепко пожал его ладонь.
- Слава Украине!
- Героям слава, - ответил Арпа без энтузиазма.
Вернув документы и козырнув, патрульный на прощание сказал:
- Война началась неблагоприятно для нас.
- Я бы не так сказал – пока москали имеют некоторое преимущество.
- Техники у них навалом. А сейчас людей подогнали. Но все войны везде и всегда выигрывались за счет ума, мужества и силы духа. Вспомните, как мы их прогнали от Харькова…
- И Киев не сдали, - поддакнул Арпа.
- Но там и не было большой молотильни. А вот под Харьковом да – мы дрались яростно, москали побежали…
- Но в конце концов, остановились и сейчас прут обратно.
- На войне, как на войне – вчера мы их, сегодня они нас. Москали сейчас выигрывают в темпе и качестве. Неплохо, однако, подготовились. Удивлять противника у них получается. Если Запад нам не поможет…
- Там хотят отделаться одними поставками, заставляя гибнуть нас.
- Это да. Но все же наемников стало больше. Вы, например. Или идейный борец с Рашкой?
- Натерпелись мы в свое время от них. Теперь линия фронта за свободу проходит на Украине. И я здесь…
- Да поляки ещё. А вот немцы, французы и англичане сидят по хатам. Американцам вообще запретили соваться в наемники, чтобы не провоцировать Путина на ответный удар.
- Кто-то едет! – прервал диалог второй патрульный.
- Не хотите ли глянуть, кто шляется в эту пору со светом по дорогам? – предложил любезно старший патруля офицеру СБУ. – И нам поддержка в случай чего…
- Волки всегда должны следить за делами овец. Для этого я здесь, - согласился Арпа.
Второй патрульный, вскинув жезл, уже шел навстречу приближающейся машине, у которой были включены фары.
Машина остановилась, свернув на обочину. Свет погасили. К пикапу вместе с патрульным подошел молодой человек маленького роста с азиатскими чертами лица. Выглядел он немного грузноватым и даже рыхловатым, но только на первый взгляд. Круглое добродушное лицо располагало к себе. Только цепкие, внимательные черные глаза выбивались из образа провинциального увальня. Похоже, он мучился похмельем…
Посмотрев его документы, старший дорожного патруля:
- Полюбуйтесь, господин Арпа, сын крымских татар защищает Украину ночью на машине при свете фар. А в салоне баба осталась – да?
- Девушка, - пробормотал остановленный. – Мы просто проветриться ехали.
- Из Харькова?
- Да нет, тут село поблизости.
- Протокол будем писать?
- Вот все мои деньги, - беглый крымчанин протянул патрульному пачку российских ассигнаций.
Покосившись на СБУшника, старший патруля сунул её в карман.
- Прибора ночного видения нет? Тогда так – отгоните машину метров на 100 вперед, прижмите к обочине и ждите рассвета.
Арпа едва сдержал улыбку. На глаза надвинул ПНВ и запустил двигатель.
- Удачной охоты, Акела.
Дорогой ругался на латышском.
- Sasodīts! Sūdi! Karavīri, ihu māte Pakaļā...
А потом успокоился и начал придумывать, как можно больше принести неприятностей русским и заработать денег. Он начал мысленно прикидывать – от кого и как получить заказ на убийство. Воровство считал нудным и малоприбыльным ремеслом. Додумался до того, что не очень-то верит в версию Сергея о переезде беженцев из Донецка. А истинную цель этой поездке их «крыша» ему не скажет. Может, самому попробовать договориться с Александром – как и на чем погреть руки? Ведь в некоторых вопросах русские наивны как дети. А может быть, водителя «камаза» (по новой версии – русского шпиона) самого удастся завербовать в свои личные агенты?
Вскоре Арпа уже нахваливал себя за правильный ход мысли – везде и всегда думать надо о своем кармане. Как это делает старший дорожного патруля, остановивший его на дороге. Ведь он не только сотрудник СБУ, специалист особых поручений, он ещё и бизнесмен, ищущий выгоду везде и во всем…
Когда, наконец, поехали дальше без света фар, Готовцев вздохнул с облегчением, хотя и немного нервно. Ему казалось, что за не прошедшую ещё ночь он сильно постарел. И, похоже, виной тому были не возраст и работа нервная, а то, что он едет по вражьей земле и дышит её воздухом. Здесь все пропитано ненавистью к России, думал Саня.
Два цвета у флага Околицы: желтый – измены, голубой – надежды. Так они и живут – одни с надеждою, другие с ненавистью. Пойди разберись – кто тебе брат, а кто кастрюлеголовый попрыгунчик…
Однако строки Пушкина, пришедшие в голову поначалу: «В одну телегу впрячь неможно коня и трепетную лань» к ситуации не подходили. Кого-то надо убивать. Война – это правильный выбор Путина.
Как понять Санины отношения с ГРУней? Законченный нацик – это ясно, но ведь слово сдержал. Пока операция развивается более-менее удачно именно благодаря ему.
Похоже, за деньги ГРУня и мать родную продаст. Но это же надо знать, либо проверить, рискнув собственной жизнью.
Загрузив фуру мебелью в Донецке, Саня отдал себя на откуп ГРУненой совести. А теперь понял, что это категория ни при чем – дело все в бабках. Вон и СБУшник помогает врагу за десять штук баксов. Хотя нет – какая помощь! Альгимантас Арпа отрабатывает обещанные мани. Кто платит и за что – ему не важно.
Работа мысли продолжалась весь остаток пути. Подъезжая к Харькову, водитель и пассажирка «камаза» были в таком состоянии, что обращали на пригород, погруженный в полумрак, не больше внимания, чем на небо, светлое от луны и надвигающегося рассвета.
Кажется, Саня перенервничал. Сказалось это на слухе и речи – часто Олю переспрашивал, а сам говорил громче обычного.
Подъезжая к блокпосту города (фары уже включили), Готовцев чувствовал себя дерганным и нервным. А Оля была полна адреналина и боевого задора. Она процитировала кого-то откуда-то, хлопнув Саню по плечу:
- «Надейтесь до самой последней минуты, и надежда принесет вам удачу»…
Когда военные с блокпоста подошли к «камазу» вместе с Арпа и потребовали показать груз, Саня со свистом втянул воздух. А когда открывал фуру, не дышал и старался на хохлов не смотреть. На душе было тяжко – он боялся, что совсем растеряется и совершит смертельную ошибку.
Глянули на мебель – внутрь не полезли.
Потом Арпа ушел с вояками в будку и потянулось томительное ожидание.
Вслед за рассветом погода начала портиться, и к восходу солнца небо затянулось тучами.
- Сколько можно ждать! – нервничала Оля.
- Смотря чего, - буркнул Саня, кривясь гримасой. – Если смертушки, то пусть не торопится.
- Не о том мысли-то, не о том, - Ольга покачала головой.
Но Сашу нагловатый вид солдат Харьковского батальона территориальной обороны нервировал до невозможности. Закусив губу, он пытался унять биение сердца – слишком живое его воображение рисовало стволы их автоматов направленными прямо на него. Руки тоже подрагивали от волнения.
Впрочем, волновалась и Оля.
Тревоги её были Сане вполне понятны – среди земляков Харьковского тербата запросто она могла встретить знакомых. А то и мужа бывшего – хотя он где-то в нацбате служит на передовой.
Операция в самом начале, а диверсанты уже испытывают моральные потрясения. Что будет дальше?
И пришла тут Сане отвлекающая мысль – нацики бьются на смерть, потому что они мотивированы. Пусть деньгами, но мотивированы. А он не знает за что умирать, потому и боится безносой…
А Ольга…
Вот куда Арпа пропал? Наверное, что-то пошло не так. Перехвалил он латыша: как говорится – сглазил!
Предчувствие неприятного развития дальнейших событий заставило Сашу взяться за руль. Как будто конец уже близок, а ему захотелось уйти в вечность, занимаясь любимым делом. Уйти красиво и ярко, как жил. Например, завести-разогнать «камаз» и передавить всю эту бандеровскую сволочь в будке…
Живо и ярко представил «камаз» слоном, резвящимся на развалинах посудной лавки.
Обстановкой прониклась Оля.
- Представляешь – и бежать-то некуда. Хотя я знаю город.
- Панике не поддаваться! – отдал приказ Саня. – Ещё неизвестно, кому умирать сегодня, а кому завтра.
Оля посетовала:
- Сколько жизней украинских и русских унесет эта трижды никому не нужная война?
- Ну, не скажи так! А мама твоя воевала? За что убили её в Донецке нацики из нацбата?
- Ненавижу! – Оленька сжала кулачки.
- Тяжела доля русского человека – хочется жить по справедливости, но только вот не всегда получается.
На личике Оли появилась улыбка.
- А может быть, по глоточку? Во фляжке осталось немного спирта. Я берегла его для медицинских целей.
Готовцев выпустил клуб сигаретного дыма и кивнул головой – согласен, мол.
И они глотнули обжигающей жидкости, надеясь, что она поможет снять стресс и без страха отдаться своей судьбе.
Саню румянец одолел и игривое настроение.
- Может, в спальник? – и ну её нахрен, больную Околицу! Займемся любовью…
Олю, кажется, не пробрало. Не очень-то оптимистично ответила на предложение:
- Ладно, если выживем, будет тебе любовь.
М-да, любовь… Сожительствуя в одной кабине не первый день, молодые люди могли по пальцам, не снимая ботинок, пересчитать моменты близости – все дела, дела, дела…
Ладно. Другие мысли, которым Саня усмехнулся горько.
Воистину ни один благородный порыв не остается безнаказанным. Но самым обидным было бы то сейчас, что тербатовцы Харькова выйдут из будки блокпоста и покажут «чьи в лесу шишки» - буднично его арестуют, не дав возможности даже сопротивляться. Может, пистолет, предназначенный для телохранителей пана Турчинова, достать и дать Оле сбежать?
Саша убеждал себя, что не боится смерти, но сидя рядом с девушкой, ставшей ему родной, он прекрасно понимал, что не имеет права сейчас умереть. Но что делать? – традиционный русский вопрос.
От выпитого настроение менялось волнами.
Временная слабость прошла – пришла злость на себя. Судьба продолжает кидать кубик, а что выпадет на долю Сани и Оли, им придется расхлебывать.
- Не знаю, что у них там происходит, - Готовцев мрачно кивнул на будку блокпоста, - но долгое отсутствие Арпы мне не нравится.
Эта получасовая пауза в развитии событий истрепала все нервы. Похоже, не свечку в церкви придется ставить, а ответствовать за свое земное поведение лично Богу на небе или дьяволу в Преисподни.
- Похоже, Арпа наш не латыш, а эстонская гончая, - ворчал Саня.
Ворчала и Ольга:
- Откуда ты знаешь, что у них происходит? Давай я схожу и посмотрю.
- В кабине на тебя смотрели мельком, а появись ты в дверях, кто-то может и опознать.
- Ну и что? Скажу к свекрови в Одессу переезжаю.
- А мебель откуда? Из Харькова? – въезжая через блокпост в город. А если латыш наш другую легенду придумал, вы сразу же оба «спалитесь». Сиди уж, не дергайся. Инициатива, она того – наказуема… А Арпе я при случае рожу набью – поди чаи распивает, забыв про нас.
Ольга подумала и согласилась.
- Недолго мы с тобой балаганили, Саня, в этой кабине, теперь, кажется, дело идет к концу – давай поцелуемся на прощание…
Другой способ отвлечься – Оля затеяла полемику о боязни.
- Абсолютно бесстрашный человек – это кандидат в психушку. Во-первых, страх есть у всех. Это примитивная биология – поэтому бесстрашных не бывает.
- В книжках начиталась, библиотекарь, - хмыкнул Саня.
- А хоть бы и так! Ты, наверное, не знаешь, что говорил прусский король Фридрих Великий: «Солдат должен бояться палки фельдфебеля больше, чем пули врага».
Саня отстаивал свою позицию:
- Организм сам порождает и сам же борется с чувством страха – никакие «примочки» не помогают. А непобедимость России именно в стойкости её солдат – против страха смерти не помогает никакой патриотический треп. Нам можно всыпать сильно и больно, но победить невозможно, потому что мы никого не боимся, а умираем красиво…
- А монголы? – ехидно спросила Оля. – Они Русь победили и триста лет с неё дань брали.
- Так то с Руси, а не с России. И Русь-то была Киевская – о чем-нибудь говорит? А Россия – Петровская, с третьего Романова все началось: мы стали империей. И кстати сказать, Россия входит в тройку стран, куда с вооруженной рукой лучше не соваться – установлено исторически.
- А ещё две страны?
- Вьетнам и Афганистан – там кто только зубы не обламывал.
- Откуда познания, мой милый?
- Люблю исторические книжки почитывать.
- Ты знаешь, - сказала задумчиво Оля, - я теперь понимать начинаю, что такое страх умереть. И если его перешагнуть, то многого можно добиться. Не зря ведь говорится – трус умирает каждый раз.
И Саня тоже философски:
- Насмотришься на Околицу и сразу захочешь сделать Россию лучшей страной для жизни. А всех, кто будет нам мешать, мы просто сметем в урну истории…
Арпы все не было.
Выпили ещё по глотку обжигающей жидкости.
Вот тут Олю и зацепило – заплетающимся языком:
- Слушай, а у нашего «камаза» девиз есть?
- Что значит «девиз»?
- Ну, как в «Двух капитанах» - бороться и искать, найти и не сдаваться!
- Да я как-то не думал.
- Я предлагаю: «Бей своих, чтоб чужие боялись!»
- А где и когда мы били своих?
- Латышу ты морду хочешь набить…
- А когда это он стал своим?
Обоюдно напало желание поговорить.
Саня без перехода спросил:
- Как ты думаешь, нам за Турчинова дадут ордена или медали? Мне кажется, наград ДНР мы заслужили честно.
- Ну да, ну да… Как хохлы говорят: «Не кажи гоп, поки не перескочиш». Ты сначала вернись – живым, не потресканным. Путь-то ещё не начали. А награды дают за доблесть воинскую в бою…
- А если я из пистолета расстреляю всю охрану Турчинова – это не доблесть по-твоему?
- Ну, ладно тебе… А мне за что?
- Я их половину только убью, остальных свяжу и дам тебе пострелять – зря что ли училась?
- Вот так прямо с девочкой пойду и начну шмалять. Ты ещё ребенку предложи…
Короче, треп полупьяный …
Как говорится, докатились. Или нет. Досиделись в «камазе», дожидаясь путеводителя…
- Ой, Санька, что натворили мы – напились!
- Берем себя в руки. Глубоко дышим. Думаем о задании…
Через минуту:
- Мне тут пришла в голову интересная подлость. Эх, что же Арпы-то нет…
Альгимантас Арпа находился в этот момент в новом для себя состоянии духа – был взбешенным и растерянным. Увы, от новости, которую сообщили тербатовцы, ему волей-неволей пришлось осваивать новые оттенки чувств и эмоций. А казалось, они были прочно позабыты и оставлены ещё в детстве.
Самое забавное в ситуации, что он искренне считал себя латышом – гражданином независимой республики. Но докатился до Харькова слух, что американцы меняют доктрину. На помощь терпящей военное бедствие Украине приходит Польша, вступая в открытую войну с Россией, не как член НАТО, а как самостоятельное государство. Нападая первой на Россию и Белоруссию, она нейтрализует статью пятую Устава НАТО о коллективном противодействии агрессору, напавшему на любого участника Северо-Атлантического Союза.
За это харакири США разрешает Польше объединить под своим началом Украину и Белоруссию, страны Прибалтики – то есть воссоздать Речь Посполитую. Вот так независимые вроде республики от трепологии переходят к активным боевым действиям против России. А зная, о её мощи, Арпа ни грамма не сомневается, что станет с его родиной в ближайшие две недели.
Не на шутку переполошился Альгимантас и, поглощая чай кружку за кружкой, напряженно слушал тербатовцев, рассуждавшим об этом событии с полунасмешками и без надежды на военный успех.
- Черт бы побрал этих американцев – кроят Европу, как захотят! – в украинскую мову вклинился русский мат латыша.
При этих словах один из харьковчан, понимающе усмехнулся.
- Мені раптом спало на думку, що американці награлися з НАТО і готові його кинути коту під хвіст. Вони тепер створюють потужний союз англомовних країн – США, Канада, Австралія... до них же Японія і Південна Корея... ще ваблять Індію. А Польщі кинули кістку, Річ Посполиту - і ЄС вам на допомогу!
Дальнейшая дискуссия велась уже вокруг этой мысли.
Арпа сидел, надувшись чая, и угрюмо думал – мир становится на уши; прав, как всегда Путин: гегемона надо менять.
Что будет, что будет… А все же надо признать – он, Альгимантас Арпа, вполне неплохо пристроился в украинском СБУ: не в окопе торчать. Надо только родных предупредить – тикать на Запад немедля. А остальные? Каждый спасается по способности.
Теперь оставалось только гадать – чем русские ответят на создание Речи Посполитой и вступление в войну новых участников? Они не торопятся Киев брать – день за днем перемалывают технику НАТО и ведут счет убитым нацикам, очищая кровь украинскую…
Наконец Арпа вышел из будки, подошел к своему пикапу и махнул «камазу» рукой – следуй за мной.