С. Иванов.

ГЛАВА2 

В предрассветных сумерках погасла семилинейная лампа. Наступившая темнота прервала работу сержанта Николая Смирнова, райуполномоченного НКВД по Увельскому району. Он встал, потирая глаза, потянулся до хруста, разминая затекшие ноги и спину. Прошелся несколько раз туда и обратно по кабинету, привыкая к свету, проникающему через ледяную корку окна.

- Вот черт! - вслух выругался он. - Вздремнуть бы часок-другой - и то нет времени. Как хорошо было в финотделе Управления в Челябинске. Ройся себе в бумагах, да в цифрах. Никакой тебе денно-ночной беготни. Так нет! Рвался на оперативную работу. Рапорты писал. Желал бороться с врагами народа. Думал, что в Челябинске оставят, прогадал, заслали в Увельский район.

В юности Николай мечтал стать летчиком. В семнадцать лет стал посещать Челябинский клуб Осовиахима, отделение авиации, прыгал с парашютной вышки. Но судьба распределилась по-своему.

По настоянию родителей он после семилетки поступил на курсы бухгалтеров. Отец, рабочий завода «Колющенко», ранее - товарищество «Столль и компания» по производству сельскохозяйственной техники, считал, что нечего ловить журавля в небе, лучше воробей в руках. После окончания курсов думал устроить сына в заводскую контору. Работа в чистоте и среди начальства. Не то, что он, всю жизнь в грязной робе, на холоде и в жару в цехе.

Однажды на курсах бухгалтеров, которые Николай заканчивал в 1932 году, появился чекист и ему, как одному из лучших комсомольцев, значкисту ГТО и Ворошиловскому

стрелку, предложил службу в Управление ОГПУ в финансовом отделе. Высказался о доверии к нему коммунистической партии большевиков в этот ответственный период обострения классовой борьбы строительства социализма в стране. Пришлось отказаться от мечты поступать в училище красных военлетов, так как от предложений органов госбезопасности не принято было отказываться. Николай был даже горд тем, что именно ему, единственному из слушателей курсов, предложили службу в Органах Государственной безопасности. Многие из его сверстников желали бы вступить в ряды грозных борцов с врагами Советского народа. Так в восемнадцать лет он стал чекистом.

Бывших районных чекистов - Банникова, Патрушева, Овчинникова, во главе с их начальником Степовым, зачистили, теперь он с июля этого года, с переводом из финодела на оперативную работу, расхлебывает после них промахи в борьбе с вредителями, шпионами, контрреволюционерами всех мастей. В Увельском районе таковых оказалось больше, чем думалось. Секретные сотрудники, которых сокращенно называли сексотами, завалили отделение бумагами, показывая на антисоветскую деятельность отдельных колхозников в деревнях и среди районного начальства.

Заправлять лампу керосином не стал, решил сэкономить. Не то придется опять идти на станцию с бидоном, в такую стужу. Он зябко передернулся, представив себя пробирающегося по занесенному снегу к будке керосинщика.

Достаточно привыкнув к свету, присел к столу, заваленому донесениями и анонимками, принялся читать следующий донос без подписи бдительного борца с врагами Советской власти.

«Доношу до сведений органов, что в нашем селе Нижне-Увельском, старик Аржевитин отрастил бороду, как у Карла Маркса. Хвастался ей перед народом, сравнивая себя

с его портретом, что ничем от Маркса не отличен, и потому такой же умный. На мой взгляд, так он вовсе не похож на Карла. У Аржевитина борода рыжая, а Маркса черная с проседью. Считаю, что Аржевитин наводит поклеп на Карла Маркса, сравнивая его со своим убогим умом, дискредитирует вождя мировой революции, тем самым вредит строительству социализма в стране под руководством товарища Сталина. Сигнализирую для принятия своевременных мер»

Николай внимательно рассмотрел листок, вырванный явно из школьной тетради, на ровный, аккуратный почерк и выругался:

- Вот черт, грамотный, похоже, кто-то из районной конторы, вишь, как завитушки выводит. Дурак! По этим завитушкам я его в раз выявлю. Борода ему не понравилась. Хотя, что-то в этом есть, - отложил анонимку в стопку доносов для проверки.

В районе три отделения НКВД, при станции Нижне-Увельской, в селах Петровке и Хуторке. По Троицкому округу мы планы по чистке врагов народа в Увельском районе перевыполнили. За первое место от начальника Управления НКВД по Челябинской области, капитана госбезопасности Чистова объявлена благодарность. Приятно конечно, возможно премией отметят. Хорошо бы отрезом крепдешина на платье Нинуле с дочками, на подарок к Новому году. - Вспомнив жену и дочек-двойняшек, оставшихся в Челябинске, откинул бумаги и, зажмурив глаза, мечтательно задумался, размышляя, как бы вырваться к своим родным. С этой работой не то что выходных, времени на сон не хватает. Активизировались враги. Мы их вычищаем, а меньше не становится.

«Товарищ Чистов приказал не расслабляться. Всегда иметь в запасе контингент для зачистки. Так, давайка пройдемся еще раз по Приказу начальника Управления

№0087 от 04.08.1937 года «Об изъятии контрреволюционного элемента». - Прихлебывая чай, Смирнов достал из сейфа совершенно секретный Приказ, который был разработан на основе Приказа Народного комиссара внутренних дел, генерального комиссара госбезопасности Николая Ивановича Ежова за №0047 от 30. 07.1937 года.

- Так, в соответствии с директивой наркома, надлежащий к репрессиям контингент, - вслух начал читать сержант госбезопасности.

- Пункты 1 - 3. Бывшие кулаки, вернувшиеся после наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность. Бежавшие из лагерей и трудпоселков, Скрывшиеся от репрессий при раскулачивании… Таковых не осталось, все выявлены, отправлены, куда следует. Недаром хлеб едим, на то и на первом месте в округе стоим.

- Пункт 4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, муссалинисты, иттиходисты и дашнаки.), - с трудом произнес он названия неизвестных ему партий.

О таких в наших местах даже не слышал. Будем искать, раз приказано. Ну, и другую нечисть, из числа старорежимных чиновников, жандармов, белогвардейских карателей, реэмигрантов - скрывшихся от репрессий. Вот, по последним, выявили с десяток белоказаков, вернувшихся из Китая.

- Пункты 5 - 6. в отношении белогвардейского казачества. Здесь поле что надо! В районе были станицы Нижне-Увельская, Кичигинская, Хомутининская, чьи казаки в большинстве своем служили у Колчака под руководством атамана Дутова. Сейчас затихарились, но явно врагами Советской власти остались. Нужно поднять их списки. Хоть большую часть уже вычислили, но, наверняка, еще остались среди них вражины, замышляющие выступить против Советской власти при удобном случае.

- Пункты 7 - 8. в отношении уголовников (бандитов, грабителей, воров-рецидивистов, аферистов, казнокрадов и прочей сволочи).

- Пункт 9. Репрессиям подлежат все перечисленные контингенты, находящиеся в данный момент в деревне и в колхозах, совхозах, сельскохозяйственных предприятиях и в городе на промышленных и торговых предприятиях, транспорте, в советских учреждениях и строительстве.

Все репрессируемые кулаки, уголовники и другие антисоветские элементы разбиваются на две категории:

А) К первой категории относятся наиболее враждебные из перечисленных выше элементов.

Б) Ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы.

Первая категория расстрельная, по второй есть шанс быть осужденным на длительный срок, с лишением переписки, - констатировал сержант, закончив в очередной раз читку приказа.

Затем достал из сейфа Наблюдательное дело по Увельскому району с грифом «Совершенно секретно», в котором были сосредоточены данные по оперативной обстановке, планы основных мероприятий, отчеты по результатам работы Увельского подразделения НКВД на текущий момент. Открыл его на странице с перечнем контрреволюционных элементов проживающих в районе, составленным в соответствии с «Ежовском Приказом». Значилось 154 человека. Напротив 67 фамилий стояли галочки, что означало их аресты по статье 58, УК РСФСР от 1926 года, по всем 14 частям, которые, в основном, расстрельные.

Его сидение за столом прервал гудок паровоза пассажирского поезда, следовавшего через станцию Нижне-У-вельская до Магнитогорска. На часах было ровно десять.

Николай нехотя встал, оделся и вышел за порог теплого служебного помещения. Студеный вихрь закручивал вдоль железной дороги снежную, перемешанную с угольной сажей пыль, которая забивалась в полы шинели, ослепляя глаза. Прикрыв лицо руками, сержант, преодолевая порывы ветра, заспешил к почтовому вагону, где фельдъегерь должен был передать депеши с новыми указаниями начальника Управления НКВД товарища Чистова.

В почтовом вагоне было жарко натоплено. Фельдъегерь Родионыч расправил свои пышные буденовские усы, под роспись передал оперуполномоченному пакет из серой оберточной бумаги, которой в магазинах заворачивают покупки. Но, в отличие от магазинных свертков, пакет был запечатан большой сургучной печатью и прошит крест накрест нитками. Еще большую значимость ему придавали надписи: «Совершенно секретно» и «Лично». Николай бережно принял пакет и сунул его под шинельку, положив на грудь, чтобы, не дай Бог, не вылетел на ветру в снежную круговерть. Ищи его потом. А за потерю совершенно секретной документации могут и к стенке поставить.

- Что там нового в Управе, Родионыч? - Подавая фельдъегерю пачку папирос «Стахановские», спросил Николай. До отправки поезда было еще около пяти минут, что позволяло перекинуться свежими новостями с сотрудником областного центра.

- Боремся на всех фронтах, - затягиваясь дымом, ответил Родионыч. - Я человек маленький, много не знаю, - он доверительно улыбнулся, несколько лет рядом с финотделом был его кабинет. Приходилось встречаться со Смирновым не только по службе, но и за чашкой чая. - Заметил я, что за попов взялись нынче, и за поляков. Какие-то подпольные организации их объявились в области. Ну, контру всех ма-стей к стенке ставят. Работают мужики денно и нощно без выходных, зачищают антисоветский элемент, - разглаживая усы, ответил он.

- Мы тут тоже хлеб не напрасно жуем. Первое место в округе по борьбе с врагами держим, - похвастался Николай. - Ну, будь здоров Родионыч! Моим привет передавай. Вот, передай им, - подал увесистый сверток с гостинцем. В нем было конфискованное сало и другие продукты, изъятые у разоблаченного врага народа.

- Сало тут, и конфеты для девчонок. Можешь не разворачивать. А папиросы оставь себе. Путь у тебя долгий, кури от скуки.

Сказал и выпрыгнул из вагона в круговерть метели.

В остывшую печурку подбросил дровишек и, сев за стол, с нетерпением сорвал сургучную печать с пакета. Из него вывалилось еще несколько пакетов меньших размеров, все с грифом «Совершенно секретно». Сержант с любопытством, смешанным с чувством ответственности и доверия ему, работнику Органов государственной безопасности Смирнову Николаю Захаровичу, аккуратно, ножницами, вскрыл первый пакет.

- Вскрытая в Челябинской области контрреволюционная организация, - начал он внимательно читать очередной Приказ начальника Управления, - духовенства и церковников… Следствием установлено, что эта организация была создана в 1934 году резидентом японской разведки Уфимским митрополитом Бреховым, игуменом, бывшим белым офицером Бормотовым…

…«Повстанческий духовный совет» находится в тесной связи с представителями Харбинского отделения белоэмигрантской организации «Братство русской правды»…

…В апреле месяце 1937 года в Кунашакском районе группа под руководством попа Киреева совершила крушение пассажирского поезда…

…В 1936 году в Копейске диверсионная группа, возглавляемая белогвардейцами Штембергом и Кондратьевым, за

топила шахты №1 и 203. Подожгли компрессорное здание на шахте №204…

Всего арестовано 1127 человек, из них служителей культа - 239, монахов - 37, активных церковников - 212, кулаков - 415, сектантов - 108, бывших офицеров, жандармов, карателей - 112 человек.

- Где тут поспишь, когда враги кругом. Что творят, сволочи! Мало их к стенке ставим, - почесал голову сержант. - Принято к исполнению. Необходимо прошерстить всех попов по приходам. Не все еще закрыли. Взорвать надо все эти рассадники контрреволюции. Не зря Владимир Ильич Ленин назвал религию опиумом для народа. Ни попы, ни их церкви с монастырями не нужны нам на великих стройках социализма. Морочат народ своими поповскими сказками. Бога нет и все тут!

В следующем пакете было Указание по розыскным мероприятиям в отношении лиц польской национальности на территориях оперативного обслуживания. Вскрыта повстанческая организация, состоящая из поляков во главе с офицером-разведчиком панской Польши Кмит-Кмитковским. Данная организация поддерживает связи с Китайским Синзяном, где обосновались многие белоэмигранты.

- Вот это очень интересная информация, - встрепенулся сержант, вспомнив, что в деле есть данные в отношении трех реэмигрантов казаков, бывших дутовцев, вернувшихся после амнистии из Китайского Синьзяна. Двоих, Печеркина и Михайлова, уже арестовали как шпионов, работавших на японскую и английскую разведки еще летом. С третьим, Лапаевым Ефимом Демьяновичем, 1888 года рождения, младшим урядником, вернувшимся на родину в 1932 году, не все понятно. В отношении его дано личное указание начальника Управления повременить с арестом до особого распоряжения. Других данных, кроме того, что он работает

пасечником в колхозе «Путь Ленина» в Нижне-Увельском поселке, не имеется. Неужто он сексот самого Чистова? -мелькнула мысль Николая.

Надо бы осторожненько навести справку в отношении того Лапаева, что он за фрукт такой, которого нельзя трогать до особого распоряжения начальника Управления? Хотя он, по всему перечню Приказа подходит под репрессии, как бывший белогвардеец и реэмигрант из Китая.

Чтобы не забыть, сделал памятку в блокноте о выезде в Нижне-Увельский поселок на встречу с агентами «Резвый» и «Птахой», для получения дополнительной информации в отношении Лапаева.

В третьем пакете было Указание в отношении оперативной разработки белоказачьей офицерской организации, действующей на территории Челябинской области, имеющей связи с белой эмиграцией в Харбине. Здесь же было приписано наставление начальника УНКВД товарища Чистова: «Генеральным комиссаром Ежовым объявлена беспощадная война против всего кулачества, белогвардейцев и различных антисоветских элементов. Война эта должна быть проведена победоносно, чтобы раз и навсегда покончить со всей этой сволочью… На войне должно быть как на войне. Результаты войны всегда определяются количеством убитых, пленных, так и мы должны к этому подходить… Если забирать врагов, так целыми отрядами, взводами, ротами. Надо, чтобы пленных поменьше оставалось. А больше было убитых…»

- Вот это правильно! Война, так война! Зачистим врагов, будьте уверены товарищ Ежов! Товарищ Сталин! Под ногами врагов земля будет гореть. Никому пощады не будет! - Закончил читку документов сержант.

Время было к обеду, и Николай решился, несмотря на мороз и метель, пойти в станционный буфет. В зале 

ожидания всегда было людно, сегодня же, из-за непогоды, как никогда, и не только пассажиров. Каждый, входящий в зал в клубах морозного воздуха, стряхивал с себя снег, проходил к печке голландке и грел озябшие руки. Многие тянулись к титану с горячей водой, чтобы разогреть нутро после мороза, а кто-то в буфете разогревался рюмкой водки.

Нравилось Николаю посидеть в буфете, посмотреть на народ, толкающийся в зале ожидания. На приезжих пассажиров и лиц, их встречающих. Хлебая горячие щи из квашеной капусты, он внимательно всматривался в лица людей, проходящих мимо его стола. Стараясь определить, кто из них кто. Колхозников можно было определить сразу по простой зимней одежке тулупам, шубейках, стяженных телогрейках. Больше его привлекали прибывшие пассажиры, одетые в городскую одежду. В них он пытался определить, кто приехал по делам в районные организации, а кто с неизвестными целями. Прокачивал их в уме, по имеющимся розыскным ориентировкам преступного элемента. По лицам, которые казались ему подозрительными, иногда вставал и требовал документы на проверку. Старался запомнить их внешность и затем, после возвращения в отделение, на всякий случай составлял по форме словесный портрет.

Вернувшись в отделение, стал разбирать донесения, которых набралось с десятка полтора.

Сексот «Бусов» сообщает: «На хуторе Гагаринском колхозник Малютин играл свадьбу сыну. Пригласил попа, подвыпив с ним, устроил катание на паре лошадей. Пели песни, ругали коммунистов и Сов. Власть».

- Стоящее донесение. Необходимо проверить. Если подтвердится, то по 58 пойдут, а то и зеленкой лоб намажут. Возможно, поп вражина! Как он на хуторе оказался, где церкви нет? - Сержант отложил донесение, написанное на оберточной бумаге, по правую руку от себя, для внеочередной проверки.

Прочитав еще несколько сообщений, посчитал их малозначительными. Кто-то на работу опоздал, кто-то косо посмотрел на бригадира, плюнул не туда… отложил в сторону для уточнения всех изложенных данных.

Сексот «Мотря» сообщает: «В колхозе, в селе Красное наблюдаются различные кривотолки по отношению к коммунистам, в частности, против политики партии. При работе на поле колхозник Летягин свою лошадь покрывает нецензурной бранью с ссылкой на коммунистов: «Ну пошла, кляча советская, работай, день мал, тяни, а к вечеру сдохни».

- Придется взять на учет этого Летягина, - сделал запись в журнале опер.

Его внимание привлекло донесение от сексота «Сотни-кова», в котором сообщалось, что в колхозе имени М.И.Калина, в селе Большое Шумаково проживают два уроженца Австро-Венгрии Хонин и Якубов, поляки по национальности. При словах о национальной принадлежности колхозников, выходцев из ныне враждебной страны, Николай встрепенулся.

- Вот оно, только что прописано в полученном указании начальника Управления Госбезопасности товарища Чистова о польской шпионской организации, возглавляемой Кмит-Кмитковским!

«Хонин и Якубов недовольны Советской властью, причастны к вредительству с колхозным трактором, с которого могли только они украсть для ремонта деталь. При работе на колхозном току, в их присутствии, сломалась веялка. В колхозе не сомневаются, что это дело их вредительских рук», - завершил свое донесение сексот.

- Вот оно, настоящее дело! - Обрадовано потирал ладони сержант. - Пару месяцев я здесь - и первое стоящее дело. Необходимо немедленно подготовить докладную на имя начальника Увельского Райотделения НКВД, товарища Толмачева

на разработку польских шпионов. То, что Хонин и Якубов шпионы, в том сомнения нет. Все сошлось, - заерзал на стуле Николай.

- Брать их надо, пока не скрылись. Жаль, что начальника сегодня не будет, уехал в центр, - было уже задремавший за читкой доносов, после получения важнейших сведений о поляках оперуполномоченный взбодрился, соскочил со стула и забегал по кабинету. Затем налил в алюминиевую кружку горячего чая и стал в прикуску с колотым рафинадом смаковать его, отпивая маленькими глоточками. За чаем успокоился и мечтами унесся, как он, сержант госбезопасности Николай Смирнов, разоблачит злейших врагов, шпионов и получит поощрение от начальства. А, возможно, и орден от самого товарища Ержова. Нужно проверить, есть ли связь Хонина и Якубова с белогвардейцем Лапаевым, которого пока нельзя тревожить. Стал в уме прорабатывать оперативные комбинации, как этих врагов Советской власти вывести на чистую воду.

Тепло горячего сладкого чая разлилось истомой по всему телу. Глаза невольно стали смыкаться и оперуполномоченный, не в силах бороться с нахлынувшим желанием спать, положил голову на кипу донесений и доносов бдительных граждан на столе, и уснул.

Во сне ему снились отнюдь не враги, а его ненаглядная Нинуля с дочками, близняшками Танюшей и Манечкой. В жарко натопленной половине отцовского дома, где они жили с женой и детьми, Нинуля в в яркой, в мелких цветах приталенной кофточке, которая так нравилась Николаю, ставила самовар с пирогами. Ее глаза излучали такой родной взгляд, от которого сердце замирало от нежности. Трехгодовалые дочушечки сидели за столом напротив и о чем-то верещали между собой, не забывая грызть сушки. За окном ярко светило солнце, своими лучами проникавшее через оттаявшие от зимней стужи стекла, отражалось от

начищенной меди самовара на лицах жены и дочек. Было так хорошо и покойно в кругу своих родных, ненаглядных девчонок, как он их часто называл…

Нинуля, обхватив его за плечи, поглаживая его стриженую наголо голову, склонилась к уху и тихо спросила

- Коленька, а ты Бога не боишься, когда людей заарестовываете? А что, если среди них безвинные есть? Их детушек сиротами оставляете. А вдруг и нас врагами народа объявят. Что тогда с дочушками станется? Боязно мне Коленька. На заводе сколько народа врагами и вредителями объявили. У нас в конторе всех начальников арестовали, и главбуха Иван Ивановича нашего тоже. У кого и жен вместе с ними в тюрьму забрали, а детушек в приюты отправили.

Встрепенулся Николай от вопроса жены, все его благодушное состояние улетучилось и как-то свет в избе померк, все серо стало. Он резко оборвал ее жестом, чтобы замолчала. Мелькнула мысль, что, а вдруг, кто услышит и донесет куда следует.

- Что ты, Нинуля, какой Бог. Бога нет! Ты же комсомолка! Как ты можешь подумать, что наши Органы могут ошибаться? Врагов много. Идет борьба на смерть. Или они нас, или мы их. Какие мы враги? Я сотрудник Органов безопасности, нахожусь на острие борьбы с врагами Советской власти! Кто же нас врагами назвать сможет, если мы наше государство от этих врагов зачищаем! - В тревоге он проснулся, находясь в возбуждении от диалога с женой во сне, помотал головой, стараясь забыть, что приснилось.

С будущей женой он познакомился во время учебы на бухгалтерских курсах. Женаты четыре года, две дочки близняшки родились. Живут в отцовском доме в Колупаевке, недалеко от завода. Нинуля работает в бухгалтерии на заводе «Колющенко». Николай знает, что там так же выявили врагов и вредителей. Отец не верит в их враждебную 

деятельность. Но он-то, Николай, служит в НКВД и точно знает, что они враги.

«Два дня до Нового года, а ему придется встречать его без своих родных девчонок. Соскучился. Приедет товарищ Толмачев, буду проситься на выходной. Хотя времени на выходные совсем нет», - с тоской подумал он.