Пишем фэнтази

Язык у человека мал, а сколько жизней он сломал.

 

 

 

Как Малушка воином стал (3) 

Ночной ветер гнал из-за леса огромную тучу, сверкавшую зарницами. Ещё чуть-чуть и гроза разразится над крепостью. Былята стоял на самой высокой башне и внимательно вглядывался в предгрозовую ночь. Где-то там, в темноте за воротами было капище, на которое ушёл Важин.

- Где же ты, волхв? - сердце сжалось в тягостном предчувствии.

Неожиданно сверкнула молния, и кусты, о которых говорил накануне Малушка, вспыхнули ярким пламенем.

Воевода перегнулся через перила – огонь сжигал кусты, не приближаясь к стенам крепости.

- А где гром? – поразила Быляту тишина, - вот ещё одна молния, уже на кусты с восточной стороны, а грома снова нет, странная какая-то нынче гроза.

Вдруг воевода увидел огонь, где совсем не ожидал увидеть, в стороне капища.

- Важин! – застонал Былята, - говорил же, не ходи один.

Пламя, горевших идолов, осветило печенегов, прыгающих в диком танце посреди поляны. У одного из них в руках было копьё. Ноги воеводы подкосились, когда он понял, что за шар с развевающимися белыми нитями украшал копьё танцующего печенега. То была голова волхва, седые волосы Важина словно белое облако качались вокруг неё.

Вдруг с неба сверкнула ещё одна тихая молния, ударив прямо в печенега с копьём, потом ещё раз, и другой, настигая всех, кто убил волхва и поджёг капище. Скоро они живыми факелами бегали по поляне, до слуха Быляты, да и всех в крепости, донеслись их предсмертные крики.

Всё заглушил гром, прогремевший наконец с ночного неба. А хлынувший ливень постепенно загасил пламя над капищем.

Былята смотрел в сторону капища и долго не мог понять, то ли слёзы бегут по щекам, то ли дождевые струи. Он взглянул внутрь крепости. В стане дружинников поднята тревога, и все они заняли места на стенах, готовые отразить нападение. Поселенцы-мужчины так же были на стенах и у ворот.

Но до рассвета никто к крепости не приблизился.

Едва солнце позолотило верхушки деревьев, Былята велел позвать к себе плотника.

- Исполать тебе, воевода, - с поклоном поприветствовал хозяина вошедший в светлицу мастер.

- И ты будь благословен богами, Стожар, проходи, присядь рядом, - жестом пригласил Былята, - тяжелая просьба к тебе у меня. Давно Желя и Карна не приходили в нашу крепость. Но нынешней ночью послала их к нам сама Морена. Тяжело на сердце, Стожар, ох, как тяжело.

- Слышал я ночью страшные крики за крепостью, - тихо проговорил плотник, - кому домовину мастерить, скажи, воевода.

- Тот, кому домовина нужна, погиб, как подобает русскому человеку. Без стона, без крика. А смертным криком себя осквернили те, кто убил его, - Былята кулаками грохнул по столу.

- Кто же сей воин?

- Важин. Убили вороги нашего волхва и капище сожгли. Строгай домовину и готовь дрова для костра. Как готов будешь, скажи. Отправимся на место.

Сраженный страшной новостью Стожар, понурив голову, направился к выходу.

- Да, - остановил его воевода, - не говори в крепости о смерти волхва до поры до времени. Ступай.

Тяжелой поступью Былята пошёл на половину супруги.

Всеслава ждала мужа – как все в крепости, она слышала ночью страшные крики.

- Всеслава, жена моя, - с порога обратился к ней воевода, - позови баб-стряпух, готовьте тризну во имя Важина. Тризну будем править в крепости, на площади, а отдельно пусть приготовят блюда для кормления земли, чтобы Морена быстрей приняла к себе павшего волхва. Еще принеси мне полотна белого для савана.

Всеслава прикрыла рот, сдерживая рвущийся крик, и только кивнула в ответ мужу.

В полдень траурная процессия вышла из ворот крепости. Дружинники несли домовину, на подводе везли дрова, лопаты, вилы и большой котел с ритуальной едой.

Прибыв на капище, Былята был удивлен до глубины души, но сумел не показать этого. Тела печенегов сгорели дотла, только кучки серого пепла указывали на них. Тело же волхва возлежало на широкой доске, нетронутое огнём. Голова лежала на месте, лишь широкая полоса на шее говорила, что она была отсечена.

Воевода дал команду, и погребальный костёр был сложен посреди сожженного капища, под него закопали котел с едой для земли. Недалече установили домовину. Важина дружинники вместе с воеводой водрузили на костёр.

Былята, не пряча слёз, поднёс факел к дровам.

- Прощай, - одними губами прошептал он.

Неуступчивый и сварливый Баламошка с детства был частенько бит своими сверстниками. Затаился и растил в себе людоненавистника. Однажды подсмотрел, а потом здорово сымитировал припадок больного падучей болезнью странника. Жизненная стезя была определена – он стал блажным, придурковатым, ёрным на язык и поступки человеком. Скорее шутом при обеспеченных средствами или властью, хотя имел острый ум и наблюдательный глаз. Отсюда и Баламошка – он давно забыл, как звала его мать.

С неудовольствием он обнаружил себя в той самой яме, куда столкнул, связав, пришлого мальчонку. Сколько он в беспамятстве отлежал? - кто бы сказал. Голова раскалывалась – ладно, что совсем не отлетела: удар был сильный. А вот шишки не было и крови тоже – кажется, пацан его котомкой шандарахнул. Камни он там, что ли, носит?

Окончательно придя в себя, Баламошка оценил ситуацию. Она была аховой. Конечно, можно было наврать воеводе: голова, мол, сбой дала, от того и мальчишку связал. Потрястись, пенку на губы припустить – глядишь, не казнит. Но выпорет точно. Неизвестно еще, знает ли мальчишка про его шашни со старостой и доложил ли о них воеводе. Нет, рисковать не стоит – надо бежать из крепости.

Но уходить со двора с пустыми руками не в правилах Баламошки.

Сказано – сделано: дождавшись ночи, он прокрался на подворье Быляты. Собаки знали его, и шум не подняли. На крышу вскарабкавшись, через трубу Баламошка спустился в печь – ту, что обогревала в холодные дни покои воеводы. Летом печь не топили, и сейчас её зев был прикрыт заслонкой.

Баламошка устроился в глубине печи, привычный к голоду и неудобствам. Посидим и послушаем, решил он, воевода сам мне укажет, где прячет казну. Его быстрый, незнающий устали ум, все рассчитал точно. Он стал свидетелем откровений волхва и Быляты. А потом визит мальчишки открыл ему тайну – где воевода хранит сокровища.

Отправив мальчишку с дружинником в баню, Былята еще раз осмотрел свитки – покачал головой, языком поцокал.

Явился дружинник и доложил, что Баламошку невозможно найти – нет его в клети, где обитал, и никто не видал его с позавчерашнего дня.

- Чудеса! – удивился Былята и махнул дружиннику – иди, мол, понял.

Достал из щели ключ и открыл им замок на большом окованном по углам сундуке. Опустил туда свитки и всё привел в исходное положение.

Покинул комнату со словами:

- Словлю – собственноручно до смерти запорю.

А тот, к кому относились эти слова, ловко вылез из печи, прикрыл на засов дверь, чтобы кто-нибудь ненароком не ворвался, достал ключ, открыл замок и неспеша рассмотрел сокровищницу Ужгорской крепости. Выкинул из мешка меха – куньи и собольи шкуры. Сложил в него свитки и добавил к ним большой и тяжелый кошель золотых монет – казну дружины крепости. Закрыл сундук, положил ключ на место, открыл засов входной двери и снова забрался в печь, прикрывшись заслонкой.

Когда воевода стоял на стене, всматриваясь в горящие кусты и огни на капище, Баламошка беспрепятственно спустился по верёвке на безлюдной и неосвещенной стороне крепости. Шёл без дороги полем, лесом. Шёл, полагая – то, что удачно началось, должно успешно и завершиться. В чаще лесной в корнях заветного дуба спрятал кошель с казной, а в дупле, в котором неоднократно ночевал, пускаясь в различные авантюры, оставил мешок со свитками для ромейского архонта. Правильно полагая, что до Корсуни ему не добраться с таким приметным грузом, решил получить выкуп здесь и сейчас – отправился на поиски Тираха.

Шёл наугад, выбирая направления в сторону противоположную от крепости.

К утру случайно наткнулся на печенегов. На большой поляне расположились степняки табором. Орда целая, но женщин не было – шли налегке, без кибиток.

Впрочем, когда Баламошку часовые схватили и поволокли к шатру темника, он увидел несколько кибиток, группой стоявших на краю поляны.

Это, должно быть, Тирах, - с облегчением подумал беглец.

- Отправишься с рассветом в Муром. Доложишь о гибели Важина. Пусть пришлёт нам князь Пётр нового волхва, - наказывал гонцу воевода.

В этот момент в светлицу вошли Белизар и Малушка.

- Исполать тебе, воевода, - поклонился Белизар, а его спутник молча склонил голову.

- Что-то случилось? – повернулся к ним Былята.

- Воевода, ты велел Баламошку к себе позвать, - начал говорить Белизар, но воевода перебил его:

- Так я звал его ещё третьего дня!

- Но нету дурачка в крепости, - развёл руками дружинник, - сбежал. Воротные его не видели, значит, тайным ходом сбёг.

- Проверил бы ты, воевода, - встревожено проговорил Малушка, - на месте ли те свитки, что я тебе передал.

Былята, внимательно посмотрел на мальчика, достал ключ и открыл сундук.

- Нет свитков, - воскликнул он, - похитил шут. И казны нет! Предатель! Догнать!!!

- Так где ж его теперь догонишь, - возразил Белизар, - у нас одна дорожка, у него тьма тьмущая, да и ушёл он не только что.

- Батюшка воевода, дозволь сказать, - Малушка тронул воеводу за рукав.

Былята кивнул, ещё не придя в себя от происшествия.

- Я так думаю, Баламошка будет искать Тираха. Ему свитки вернуть хочет. Позволь мне отправиться на поиски. Я смогу и до Мурома добраться. Сейчас вокруг крепости немало врагов обитается, взрослого да ещё всадника быстро скрутят и убьют. А я лесными

тропками пройду. Думаю и Тираха найду, и Баламошку. И в Муроме о волхве князю скажу, - уверенно говорил Малушка.

Былята сидел, задумавшись, долго – гонец, Белизар и Малушка уже и ждать устали. Воевода встал, сделал несколько шагов по светлице и обратился к мальчику:

- Твоя правда, малец. Твоя. Хоть и боюсь я за тебя, но понимаю, что ты сможешь лесными тропинками и дорогами поручение моё выполнить. Значит, так, Белизар, подготовь Малушку. Еды там, оружия какого снаряди и проводи.

Воевода подошёл к Малушке и обнял его:

- Смелый ты отрок. Вернёшься, пойдёшь служить ко мне в дружину?

- С радостью, воевода, - ответил Малушка и вместе с Белизаром вышел из светлицы.

Получив в стане дружинников запас еды, охотничий нож и лук со стрелами, Малушка вышел за ворота. Когда крепость скрылась за пригорком, он вошел в лес и тихо позвал:

- Идилон, ты здесь?

Дракон покряхтел, словно старый дед, и отозвался:

- Долго ждал тебя. Все бока отлежал.

- У нас с тобой важное задание от воеводы, - тихо проговорил Малушка, - надо найти сбежавшего Баламошку, вернуть украденные им свитки, а потом добраться до Мурома к князю Петру и доложить о гибели волхва. Крепости нужен новый служитель богов.

- Я готов, - просто ответил дракон и подставил мальчику плечо, - влезай. Полетим над дорогой невидимыми.

Темник хана Барыса Анбар почти без акцента говорил по-русски.

- Говори, - сказал он стоящему перед ним на коленях Баламошке.

- Я советник воеводы Ужгорской крепости Житомысл. Бежал от него, хочу к вам поступить, хочу верно служить вашему ханскому величеству. Хочу табун лошадей своих иметь и полную юрту жен.

Обнажив красивые зубы, Анбар оглушительно расхохотался, и все присутствующие в шатре поддержали его.

- В степи говорят – две бабы в одной юрте никогда не уживутся, а ты хочешь целый гарем в ней держать.

И снова оглушительный хохот степняков.

Житомысл-Баламошка насупился и, когда хохот смолк, сказал:

- Я помогу вам взять Ужгорскую крепость малой кровью.

Печенеги разом посуровели.

- Говори.

- У вашего купца Тираха есть русский приятель Попалутовский староста Багалей. Надо послать его в крепость с вестью – мол, в село их приехали печенеги и, если дань селяне не заплатят, грозятся сжечь, а самих в полон угнать. Теперь печенеги спят, упившись бражки. Если воевода даст с десяток воев, их всех можно повязать и в крепость доставить. Былята даст дружинников, а вы их подловите в лесу и покончаете. Потом оденете их доспехи, еще столько же воинов возьмете под видом пленных и спокойно вьедите в открытые ворота крепости….

Чуток поразмыслив, Анбар сказал:

- Будет тебе табун лошадей и полная юрта баб. Кликнуть Тираха!

Воин стремглав кинулся выполнять поручение темника.

- Сколько тебе лет, советник воеводы?

- Двадцать восемь лет и столько же зим.

- Мудер! Крепость возьмем, будешь моим советником.

Из кувшина налил в рог кумыса, подал перебежчику.

- У тебя братья и сестры есть?

- Нет никого – гол, как сокол.

- Разве соколы голые?

- Так в народе говорят, мой хан.

- Я не хан, но сын хана от русской наложницы. Будешь при мне – научишь вашей народной речи. Ты женат?

- Не-ет…, но мечтаю.

- Будут деньги, будут жены – верно служи.

- Яки пес!

Вошел Тирах, с достоинством преклонил голову перед ханским военачальником.

- Звал, Анбар?

- Есть у тебя товарищ – староста в урусском селении?

- Есть, отважный.

- Немедля пошли за ним.

- Зачем, о меч, разящий врагов.

- Я велел.

Тирах откашлялся, повертел головой, будто легкий шарф китайского шелка душил его отечную шею и тихо сказал, чтобы слышал только Анбар.

- Я не простой купец. Я специальный посланник хана Барыса в урусские земли. У тебя нет права приказывать мне.

- А кто помешает мне бросить тебя связанным на муравьиную кучу?

- Гордость, наихрабрейший. Меня похоронят с почестями, а твою голову насадят на копье у ханского шатра.

Некоторое время два печенега разили друг друга взглядами. Анбар уступил.

- Можно взять Ужгорскую крепость малою кровью. За это хан на кол не посадит?

Пряный запах лечебных трав наполнил опочивальню. Старуха-ведунья тихонько водила слегка дымящим пучком трав над лежащей на кровати с закрытыми глазами Дарёной и что-то шептала. Потом затушила пучок в ендове с родниковой водой и повернулась к Всеславе:

- Больше не будут твою дочь злыдни пугать. Пои её на ночь моим отваром, и сон крепок будет.

- Спасибо тебе, бабушка, - жена воеводы приняла из руг ведуньи баклажку с питьем.

- Да, погоди ты благодарить, - осерчала ведунья, - сны дочери твоей вещие. Беду чует девонька, вот и кричит по ночам. Молитесь Ладе-Рожанице да Макоше, пусть отведут ворогов от ворот. Знаю, нет больше капища. Так ты сверни из чистой ширинки матрешку, намажь ей очи сажей, а губы мёдом, и на рассвете покажи её Яриле, а на закате к Макоше обратись с такими словами - Матушка моя, Макоша наша! Благослови дитя моё, чтобы болезнь ушла из тела, чтобы покой вернулся в сны, чтобы была счастлива дочь твоя Дарёна. Слава Макоши!

Старуха собрала в узелок свои снадобья, поправила Дарёне одеяло, погладила по волосам:

- Спи, а Лада с Макошью твой сон остерегут, - и, вышла.

Всеслава прилегла рядом с дочерью, стала её оглаживать и тихо петь колыбельную.

- Вижу! Вижу! Смерть твою, хан, вижу! – шаман стучал колотушкой в бубен, кружился на месте, так, что мельтешило в глазах, - птица-ворон к тебе прилетит с вестями. Поверишь, этим вестям, в поход пойдёшь, а там ждёт не дождётся тебя смертышка лютая! Сам голову сложишь, и ханство своё потеряешь.

Шаман резко остановился, вскинул над головой бубен, стукнул в него последний раз и рухнул на ковёр.

Хан Барыс терпеливо ждал, когда шаман очнётся. Он привык прислушиваться к словам шамана, потому и часто принимал верные решения. За это умение ходила за ним слава человека мудрого и удачливого. Нынешнее гадание повергло хана в уныние, ведь он надеялся еще до снега пойти в поход на урусские земли.

Шаман зашевелился и, кряхтя и постанывая, поднялся на ноги, пошатнулся и тяжело опустился на подушки возле хана. Барыс подал ему чашу с кумысом.

Шаман медленно тянул напиток и из-под лисьего малахая всматривался в лицо хана. То, что он увидел, ему не понравилось – хан был не доволен.

- Духи сказали мне, чтобы до снега ты не ходил на урусов. Я видел, как речная вода смешивалась с твоей кровью, о, мой хан, - прерывающимся голосом проговорил шаман, - а после снега, ближе к весне поход будет успешным.

- Иди, - махнул в сторону полога хан, - я думать буду.

Дарёна сумела осторожно выбраться из крепости никем не замеченной. Её путь лежал по лесу к любимому дубу в самой чаще. Там у дуба она устроила своё маленькое капище во имя доброй богини Дивии. Добравшись до старого дуба, Дарёна достала из потаёнки узелок, где хранились припасы и вырезанный из бересты кап:

- Добрая Дивия, тебя прошу, сохрани от беды родителей моих и друга моего.

Дарёна помазала живот капа жиром, рот – мёдом, уложила всё обратно в узелок и стала прятать под корни дуба. Но вдруг её рука нащупала в глубине поклажу. Но достать никак не смогла. Она обошла дуб с другой стороны, раскопала листья и под ними кожаный кошель.

- Я такой видела у батюшки!

Анбару пришлось изрядно напрячь зрение, чтобы разглядеть крепость с такого расстояния – высокие ворота и башенки по периметру, с которых лучникам удобно будет разить нападающих. Как и говорил Тирах, урусские крепости необычны, но по-своему красивы.

Потом темник посмотрел на небо. Над горизонтом собирались могучие кучевые облака, в которых вспыхивали изломанные червячки молний.

- По-моему, погода портится, - заметил он, - не нравятся мне эти тучи.

- У нас часто бывают «сухие грозы» - тотчас отозвался деревенский староста Багалей. – Намного чаще, чем у вас в степи. Но не беспокойся – вреда от них почти никакого, гром один.

- Степняки боятся грозы – это у них в крови.

- Ты тоже, о, всемогущий?

- У меня урусская мать – она еще мальчиком меня заставляла в грозу на коне скакать.

- А я думал, пленный толмач обучил тебя по-нашенски борзо калякать.

- Хватит калякать! – оборвал его темник, – ещё раз пройдемся по тому, что тебе предстоит. Прибежишь к воеводе и скажешь – печенеги в деревне, числом меньше десятка. Дань требуют, грозятся дома подпалить – сейчас упились и отдыхают. Можно без крови повязать – надо с десяток конных дружинников. Воевода отрядит людей, поведешь их дорогою, а вон в том лесочке мы им засеку поставим и всех расстреляем из луков – без потерь и шума. Ты как услышишь крик соколиный, падай с коня и в кусты ползи, если не хочешь стрелу в горло. Всё понял? Беги.

- Храни меня Велес! – пробормотал Багалей и поцеловал амулет на груди.

И вдруг повернулся к кустам, и темник повернулся – оттуда шум ругани и борьбы.

- Тихо приказано сидеть, шайтаны безмозглые! – вырвав из ножен саблю Анбар ринулся в кусты. Деревенский староста за ним.

Несколько тел сплелись в одну кучу в отчаянной борьбе. Рядом стояла испуганная девчушка в разорванном сарафанчике. Темник кинул саблю в ножны и схватился за камчу.

- Вот я вас! Вот я вас! Вот я вас!

Сыромятной кожи семихвостая плеть со свинцовыми шариками на концах в момент рассыпала на тела кучу-малу.

- Что тут у вас? Золото? Где взяли? У девчонки отняли?

Анбар с презрительной улыбкой смотрел на испуганных воев своих.

- Значит, так – золото собрать, всем по монетке раздать, чтобы яро дрались даже в грозу. А девчонку тетивой удавить – нечего над малолеткой издеваться.

- Слава великому Анбару! – рявкнули несколько глоток.

- Тихо вы, твари!

Тут темник увидел Багалея.

- Ты еще здесь? Хочешь, чтобы камчой прошёлся по лицу? Воеводе скажешь – от печенегов….

Анбар уже сделал шаг к своему намерению, но деревенский староста не испугался – широко распахнув глаза и рот, он заикался, тыкая пальцем в девчонку.

- Говори, - ожег его задницу камчей военачальник печенегов.

И слова посыпались, как горох из сита:

… эта девка – дочь воеводы Ужгорской крепости… Дарёна.

- Дочь воеводы? Дарёна?– темник прищурил глаза, подошел и взял её за плечо. – Ты не бойся, я передумал: мы не удушим тебя тетивой. Я пошлю твою головку прелестную отцу-воеводе. Он же любит свою маленькую дочку?

Дарена всхлипнула и кивнула.

Анбар обернулся к Багалею и топнул ногой:

- Пшёл!

Пригибаясь в высокой траве, по-конски виляя задом, Попалутовский староста засеменил напрямик к дороге, ведущей в крепость.

В шатре Анбара дожидался гонец от хана.

- Салам аллейкам, - почтительно склонился перед гостем темник, - Какие вести ты мне принёс, Берди-паша, сын светлейшего хана Барыса?

- Хан Барыс требует немедленно прибыть тебе к нему, сроку тебе 3 луны, - Берди-паша уселся на самую высокую подушку, - вели подать кумыса да баранины. Голоден я с дороги. А потом собирай свой стан и выдвигайся со всем войском твоим. Так хан велел.

Анбар поклонился и вышел из шатра, он решил поговорить с гостем о набеге на Ужгорскую крепость после трапезы.

В самый разгар обеда полог шатра распахнулся, и рослый печенег втолкнул в него Дарёну. Она упала посреди шатра, но быстро встала и исподлобья смотрела на темника и его гостя.

- Это что за чудо? – удивился Берди-паша, - откуда у тебя, шакал, уруска?

- Воины мои в лесу поймали. Это дочь Ужгорского воеводы. Хочу её отцу подарок сделать, головку эту послать, - Анбар положил руку на голову Дарёне и стал поворачивать её, разглядывая, вдруг боль прошила плечо Анбара и он отдёрнул лапищу от Дарёны.

- Не трожь, - грозно рыкнул гость, положив рядом с собой камчу - кто тебя учил так обращаться с красавицами. Ты глянь, какая красивая уруска! Волосы словно зерно, глаза как небо, брови, словно углем намазаны, а губы, что вишня. Такая девка хороша в наложницы или на рынок, там ей цены не будет. В моей кибитке поедет, там есть, кому за ней приглядеть.

Берди-паша встал и направился к выходу, взяв Дарёну за руку, повёл за собой. Она покорно пошла за ним, поняв, что ей дарована жизнь.

- Ты давай скорей собирайся, солнце высоко, пора в путь, - остановился сын хана на пороге, - чем скорее отправимся, тем меньше наказание будет тебе от светлейшего.

В кибитке, куда Берди-паша привёл девочку, сидела немолодая женщина и неторопливо что-то плела из цветных нитей. Голова была по самые глаза закрыта темным покрывалом.

- Лейла-кадын, поручаю твоим заботам ценный груз, вот эту уруску. Головой отвечаешь за неё, - Берди-паша посадил Дарёну рядом с женщиной и ушел.

Дарёна уткнулась в колени и горько заплакала.

- Поплачь, девочка, поплачь, - вдруг услышала она русскую речь, - много еще слёз будет в твоей жизни, но потом ты должна будешь терпеть.

Женщина достала покрывало и закутала Дарёну, как себя.

- Вы знаете мой язык? – прошептала юная пленница.

- Я русская. Меня давно похитили да в рабство продали, а потом я в гарем хана Барыса попала, дочь ему родила. Вот меня в наперсницы его сыну и назначили. Так заведено у них. Как звать тебя?

- Дарёна, я дочь Ужгорского воеводы, - с дрожью в голосе проговорила Дарёна.

- Красивое имя. Помни его, потому что теперь тебе другое имя дадут. Кушать хочешь?

Дарёна кивнула, и Лейла дала ей крынку с молоком и хлеб.

Женщина с грустью смотрела, как торопливо ест девочка:

- Как же им с лапы попала? Чего тебе в крепости не сиделось?

- Я к заветному дубу ходила, капу Дивии помолиться, чтоб заступилась за друга моего в дальнем пути, - вздохнула Дарёна, вернула Лейле крынку и хлеб, - а на обратном пути они меня и поймали, мало до крепости не добежала.

Лейла покачала головой, обняла девочку, которая снова горько заплакала.

Малушка ждал у нижней ступени княжьего дворца. Вдруг сердце сжалось, словно в грудь стрела попала.

- Дарёна! – пронеслась мысль, - что с тобой приключилось?!

В этот момент на крыльцо вышел дружинник и махнул рукой, приглашая подняться. Малушка шёл по коридорам дворца, с удивлением и восхищением разглядывая росписи на стенах. Такой красоты он раньше не видел.

У двери княжеских покоев дружинник остановился, приоткрыл дверь и что-то сказал внутрь, потом распахнул её, пропуская Малушку. Безо всякой боязни мальчик шагнул в горницу и смело встал перед троном, на котором восседали князь Пётр и княгиня Феврония.

Когда день начался, воевода Былята на стену поднялся и увидел, что над поймой реки колышется плотное серое покрывало. Ночь была тихой, безветренной, поэтому дым и копоть от костров, факелов и печных труб так и остался висеть в воздухе над лощиной. Запах этот витал и в крепости.

Это хороший дым, - подумал старый воин, - когда горят сухие дрова. Страхом и горечью пахнут горящие хлеба, жилье, животные и люди. Предчувствие близости врага, который уже день угнетало Быляту. Разведка, нужна разведка! Ох, как не хватало ему сейчас сметливого паренька, приятеля Дарёны. В бой его не пошлешь, а вот окрестности вблизи осмотреть – ужом проползет.

Громыхнуло где-то. Повеяло свежестью.

Воевода посмотрел на затянувшийся тучами горизонт – быть грозе.

Потом попытался прикинуть, кого послать налегке, на быстром скакуне обозреть окрестные леса – не таится ли враг где? Среди воев его все немолоды и грузны – право дело, хоть Дарёну на Касатку сади…

- Смотри, кто-то жарит вон по дороге, - услышал Былята говор стражников на воротах.

- Не иначе вестовой бежит….

Воевода пригляделся к далекой фигуре – вроде бы попалутовский староста Багалей. Вот он устал бежать, пошёл, спотыкаясь – потом снова в рысь, руками замахал, завопил.

- А ну-ка, ребятки, - приказал воевода. – Впустите гостя да ворота за ним понадежней закройте. Самого свалить, связать и на холодную доставить.

- Сделаем, батюшка воевода.

Спустя какое-то время к воеводе привели избитого и связанного Багалея. В бледном свете ненастного дня он выглядел особенно испуганным и подавленным.

- На дыбу! – приказал воевода.

- Зачем это? – попятился попалутовский староста. – Я же твой верный слуга.

Дюжие бородатые дружинники легко подхватили тучного гостя и зацепили за крюк дыбы, похожей на колодезный гусак, путы связанных за спиной рук. Затрещали вывернутые лопатки – руки взмыли выше головы. Багалей истошно заорал, разрывая глотку.

- Говорить будешь? – тихо спросил воевода.

Староста умолк, привыкая к боли, попытался перевести дух и, захлебнувшись слюной, закашлялся.

Снимите с него сапоги, - приказал воевода. – Угли под ноги.

Багалей дернулся вверх от жара, но только провис ещё ниже, ступив босыми ногами в рубиновые огни – кости рук окончательно вывернулись из плечевых суставов. Из последних сил он поднял голову и обвел взглядом окружавших его людей – ни на одном лице не заметил ни следа удивления или участия.

- За что же вы меня, братцы, а?

В стороне на жаровне до красного каления нагрели черкесский кинжал. Воевода взял его за холодную роговую рукоятку и подошел к пытаемому.

- Говорить будешь? – спросил, отрезая бороду.

От раскаленного клинка вспыхнула растительность на лице.

- Прости, воевода, грешен я.

- Говори, жизнь сохраню – обещаю.

Багалей заорал сипло, мотая головой – огонь уже перекинулся на его кудлатую голову. По ногам, почерневшим от копоти, тоже пробежала змейка огня.

- Скажу, скажу, батюшка воевода, только не мучай – убей меня.

- Говори.

Голова дымящейся головешкой безвольно упала на грудь.

Начавшим уже темнеть клинком воевода за подбородок поднял её, и заглянул в закатившиеся, было, глаза. Нечеловеческим усилием Багалей открыл их, сосредоточил взгляд на Быляте и даже сложил в усмешку почерневшие губы.

- Дочка твоя у печенегов, - прохрипел.

Князь с удивлением смотрел на гостя. Вот так посланник Ужгорского воеводы! Мал, да удал, вон взгляд-то какой, решительный. Улыбка тронула его губы.

- Милая, - прошептал князь княгине, - каков гонец воеводы!

- Исполать вам, князь с княгинею, - поклонился Малушка.

- Подойди ближе, - пригласила мальчика княгиня, - стул гостю, видать устал, дорога долгой была. Как звать тебя?

Перед троном поставили резной табурет, и Малушка, подав грамоту князю, сел.

- Малушка я. Младший сын моего отца.

Князь Пётр прочитал послание и посуровел:

- Грустные вести принёс ты нам. Я знал Важина. Оплакиваю его гибель. Он помог мне в моей болезни. Покличьте Белогора ко мне. Скорей.

- Ты служишь в крепости? – ласково спросила Княгиня.

Малушка, смущённый вниманием, помолчал и тихо ответил:

- Нет, княгинюшка. Я сам попросил воеводу меня к вам послать. Взрослого могли в пути печенеги убить. Шалят, проклятые, на дорогах. А я по лесным тропам незамеченный прошёл. Лес мой дом. Отец бортником был.

Феврония улыбнулась:

- Я тоже дитя леса, и мой отец бортничал.

В это время в горницу вошел старик в сером плаще с капюшоном и посохом в руках. Белая пушистая борода свисала аж до пояса, а седые волосы скрывала мягкая шапка конусом.

- Будь здрав, княже, и ты княгинюшка, - поклонился он, встав перед троном.

- Вот, прочти, Белогор, - протянул ему грамоту воеводы, князь Пётр.

Волхв, прочтя послание, прикрыл глаза и бессильно опустил голову. Скорбное молчание повисло в горнице.

- Мудрым волхвом и крепким воином был Важин. Трудно ему замену достойную найти. Дай мне два дня, князь.

- Прости меня, князь, - подал голос Малушка, - и ты, волхв, прости. Но я не могу ждать в Муроме два дня! Чует сердце – беда в крепости. Возвращаться надо.

Белогор с удивлением посмотрел на гонца воеводы:

- Ты берёшься сопроводить волхва до крепости?

- Поверь, Белогор, этот сможет, - уверенно сказал князь.

Волхв смежил веки, помолчал, взглянул на Малушку и сказал:

- Если тебе доверяет князь Пётр, то и я доверю.

Потом обратился к князю:

- Есть среди моих учеников молодой волхв. Мудр не по годам, смел и отважен. Он достоин занять место Важина в Ужгорской крепости, стать опорой и воеводе, и жителям. Имя его Путислав.

- Так тому и быть. Вели, Белогор, Путиславу собраться в путь с гонцом воеводы, да пусть не медлит, - князь махнул рукой, отпуская волхва, и обратился к Малушке. - Ступай с моим дружинником до стана, там тебя покормят и с собой еды дадут.

- Погоди, мальчик, - вдруг поднялась с трона княгиня и вышла из горницы.

Вскоре она вернулась. Неся в руках два туеска:

- Вот, возьми. Тут мёд с цветов весенних, а здесь мазь из живицы и пчелиного подмора. Нет вернее средства при любой болезни или ране.

Малушка принял с поклоном дары и вышел.

Дарёна проснулась, но не спешила открывать глаза.

- Какой страшный сон! – мелькнула мысль.

Дрожа как осиновый лист, девочка открыла глаза и тут же прикрыла их ладошками.

- Мама, нянюшка, - прошептала она и заплакала, - Малушка спаси меня!

- Не плачь, - присела к ней Лейла-кадын.

- Почему мы стоим, - всхлипнув, спросила Дарёна.

Женщина обняла её, погладила по голове и сказала:

- Мы прибыли к ханскому дворцу, собери всё своё мужество, девочка.

Снаружи послышались шаги, кто-то подошел к повозке и собирался заглянуть внутрь, но раздавшийся властный голос не дал этого сделать.

- Что ищешь ты, слуга хана? – голос принадлежал Берди-паше. - Вон отсюда, иначе вспомнишь вкус моей камчи.

- Лейла-кадын, - позвал сын хана, когда стихли шаги соглядатая, - посади девочку в большой мешок, сверху положи тряпок. Сейчас принесут твой палантин, в нём провезёшь её в мои покои. Там скажешься больной и удали всех. Вот и палантин, выходи.

Лейла-кадын пересела в палантин, приняла с рук паши мешок с Дарёной, прикрыла его покрывалом.

- Поехали! – дал команду паша, и палантин мерно закачался в руках носильщиков

В покоях Берди-паши Дарёну выпустили из мешка и усадили на подушку. Рядом, по-турецки сложив ноги, сидела Лейла-кадын. Хозяин стоял у очага, выложенного в стене наподобие камина, но с восточным вкусом.

- Скажи этой урусской девчонке, что мне все известно про её способности находить в земле золотые монеты. Если она согласится искать клады для меня, будет жить хорошо. Если нет – я могу с ней сделать такое, что она вообще никогда ничего не сможет: будет лежать с отрубленными руками и ногами и умолять, чтобы ей отрубили голову, - сказал ханский сын наперснице.

Лейла-кадын перевела девочке слова своего господина.

- Если это неизбежно, то так тому и быть, - покорно вздохнула Дарёна. – Делайте, что хотите. Я не умею искать клады в земле, а мешок золотых монет случайно нашла под дубом. Его могу указать.

- Мне кажется, она не понимает до конца того, на что так героически идет, - заметил язвительно Берди-паша, выслушав перевод. – Как ты считаешь, кадын, она врёт или правду говорит?

- Урусы, мой господин, редко врут и уж, конечно, не из-за золота.

- Итак, эта девчонка знает, где спрятаны мешки золотых ромейских монет и осмеливается сидеть здесь передо мной с ханжеской миной, отказываясь признать это. А если я её для начала просто возьму и высеку?

Эти слова так резко и отчетливо сорвались с его губ, что Дарёна, будто поняв их смысл, вздрогнула. Она смотрела во все глаза на скуластое лицо ханского сына с испугом, но без мольбы.

Лейла-кадын сказала спокойно:

- Дочь воеводы вряд ли когда пороли. Но она может снести эту боль не из привычки, а из гордости.

- А это мы сейчас посмотрим.

- Зря, мой господин. Возможно, она и вправду не ведает тайну кладов. Возможно, её просто оклеветали, чтобы поскорей убить. Она ведь дочь воеводы, и отец за неё вам заплатит большой выкуп. Стоит ли девочку подвергать пыткам? Кто вам сказал, что у неё дар? У нее действительно имя Дарёна. Но урусы так называют обычно долгожданных детей. Вы попытайте, мой господин, того, кто сказал вам про золото – если он соврал, то для чего?

- Ладно, не буду ей шкуру портить – попробую другое средство.

Берди-паша подошел к двери и крикнул слугам:

- Эй, принесите сладостей и кувшин хмельного кумыса.

Вскоре ему передали поднос, уставленный яствами.

- Угости девчонку, напои её – пусть развяжет язык. И говори мне всё, что она тебе будет лепетать.

Ханский сын поднес к камину маленький круглый табурет и уселся лицом к огню, скрестив ноги.

Лейла-кадын стала угощать пленницу:

- Кушай, Берди-паша сменил гнев на милость. Выпей кумысу – он сладкий.

И еще говорила нараспев нежно и ласково, будто баюкая:

- Если ты думаешь, что нет ничего хуже того страдания, которое тебе причинили, похитив, то ошибаешься. Оно не составляет и десятой доли тех бед, которые обрушатся на твою голову, если Берди-паше не угодишь. Ты – его пленница. Как бы он ни обращался с тобой, никто никогда не вмешается и не станет на твою защиту. Если мы не сумеем убедить его, что другой пользы кроме выкупа нет, то тебя будут пытать и мучить.

Дарёна выпила сладкого кумыса, и головка её закружилась, язык стал выписывать коленца:

- Т-тётюшка, батюшка с матушкой… ик… хватятся меня и поднимут на ноги всю… ик… округу.

- Это вполне вероятно, но я буду крайне удивлена, если они отправят людей искать тебя сюда. Ты ведь в столице Хазарского каганата.

 

Словарик:

Желя и Карна - богини печали

Морана – богиня смерти

Домовина - деревянный полый столб полтора-два метра высотой с маленькой крышей наверху и небольшим оконцем, куда клали поминальную еду

Ендова - низкая большая медная, луженая братина, используемая для хранения и употребления пива, браги, меда;

Ширинка – полотенце не более локтя длиной (примерно 40-45 см)

Лада -Рожаница – Богиня, дающее жизнь всему живому: человеку, растительному и животному миру.

Макошь - одна из главных богинь славян, жена громовержца Перуна, покровительствовала браку и семейному счастью.

ДИВИЯ (Дива) — богиня природы, мать всего живого.

Кадын - бывшая наложница хана, которая родила ему только дочь, или у которой умерли сыновья. Обычно назначалась в няньки сыновьям хана.

Пчелиный подмор – тела мертвых пчел, которых состоит практически из того что пчелы производят - меда, прополиса, воска, пыльцы, обножки. В подморе выявлено 27 элементов периодической системы Менделеева. 

Надежда Сергеева

santehlit

 

Добавить комментарий

ПЯТИОЗЕРЬЕ.РФ