Тайна старой шахты (5)
- Самый безобидный из этой гопкомпании Егор, - начал говорить лесник. - По легкомыслию влип. Ну, прям как кур в ощип. Его можно на горе оставить, нечего ему тут, внизу, делать – хлипкий он для подземной жизни. А в наказание ему – одному на заимке сидеть, да так, чтоб ни уйти, ни уехать с подворья не смог. Пусть сторожит.
- Да, - кивнул Антон, - он и рад бы сбежать от Мирона, да повязан с ним долгом карточным.
Захар Силыч хотел что-то еще сказать, но снова сильно закашлялся. Его спутник из белоглазых подал ему знакомый стакан с питьём, невесть откуда появившийся на столе. Старик отхлебнул немного, успокоив кашель, поставил стакан на стол и промолвил:
- Николай - чиновник городской, легковесный человек. Его привлекла идея быстрого и лёгкого богатства. Он, мне кажется, трусоват, и если его просто сильно напугать, вмиг забудет к нам дорогу – может вообще к старательству, да и к охоте вкус потерять.
- Мирон из них самый злобный. У него такой взгляд… прям как мороз лютой зимой, - вздрогнув от воспоминания, проговорила Татьяна и обняла себя.
Иорения встала рядом и положила ей руки на плечи. Девушка, ощутив тепло всем телом, удивленно взглянула на белоглазую, та улыбнулась и погладила Татьяну по голове.
Мрамор прошёлся по комнате в раздумье, потом встал возле стола и спросил негромко:
- Твердолик, ты смог привнести трепет в души хитников?
Хранитель гор улыбнулся:
- Думаю, да. Тут у любого душа в пятки уйдёт. Набрал полную сумку самоцветов, а вместо них на поверхности пустая порода оказалась.
Белоглазые рассмеялись, а дух камня Горыня подтвердил:
- Точно. Я лично им жилу шпинелевую подсунул.
- Что? – сверкнул грозным взглядом Мрамор. - Как ты посмел?
- Да, что ты! – замахал на него руками дух камня. - Я же пустопорожнюю складку в шпинель оборотил. А что? Как настоящие кристаллы блестели.
Иорения тронула за рукав Мрамора:
- Так они теперь точно в ход до пещеры полезут!
- Пускай, - тихо проговорил тот. - Мы их встретим!
- Уважаемые, - прокашлявшись, подал голос Алексей Петрович. - А нам вы какую роль дать предполагаете?
- Пока вы все будете изучать те науки, которые захотите, - ответил Мрамор.
- Но я, простите, хоть и профессор, могу понять, что знания лишними никогда не бывают – склонился в ироническом поклоне Петрович.
Взглянув на него, Горыня пообещал:
- Я лично тебе занятие найду.
Антон переглянулся с дедом и сказал:
- У этих гостей имеется оружие, ведь они на охоту приехали. Я сам видел ружья в машине.
Профессор хихикнул:
- А патронов-то нет! Я их в шахтный колодец сбросил!
- Так это ваших рук дело? - огорченно проговорил Мрамор. - Глупо.
- Почему это? – возмутился Алексей Петрович. - Я не хотел, чтобы они кабанов или прочих животных убивали.
Захар Силыч покачал головой и, повернувшись к профессору, сказал:
- Да потому, что сгоняют они на машине хоть в Тагил, хоть в Свердловск, да и купят, - и, помолчав, добавил, – и дом они ж точно обшарят. Найдут моё ружьё и припасы к нему. Я как раз дня три тому отоварился.
- Это что же получается? - огорошено протянул профессор. - Они сюда вооруженными придут? И стрелять будут?
Мрамор стукнул по столу:
- Не позволим! А вы все сейчас ступайте в отведённые вам покои. Пока вы останетесь здесь, у нас, а дальше видно будет. Иорения, проводи их.
Белоглазая кивнула и направилась к двери, жестом пригласив всех следовать за ней. На пороге Антон оглянулся. Мрамор, Твердолик и Горыня, не глядя на ушедших, что-то меж собой обсуждали. Лица их были суровы.
Замысловики (если можно так назвать людей задумавших отчаянное дело) во главе с Мироном стремительно поднимались в гору.
- Ради Бога, - на правах близкого друга Николай приставал к лидеру. – Мироша, скажи, что задумал? Я вижу – ты что-то скрываешь, лучше скажи сейчас. Я должен знать, в кого мы будем стрелять. Если это дед с пацаном и пацанкой, то мы их возьмем просто голыми руками. Если это нечистая сила, что дурачила нас в колодце, то… То я должен… Я не знаю, что можно и нужно сделать, но совсем не хочу, чтобы чертяки из подземелья поймали меня со спущенными штанами. Я должен знать, к чему быть готовым…
- Боюсь, что нам грозит неведомая опасность, - просто сказал Мирон. – Надо быть готовым ко всему.
- Почему? Как? – совсем растерялся Николай.
- Как! Как! – осерчал Мирон. – Ты же видел, какую чертовщину они вытворяют. Но я не отступлю и вам не позволю. Предупреждаю – кто посмеет показать мне спину, удирая, тут же пальну в неё. И будьте уверены – не промахнусь.
Мирон хмыкнул следующей своей мысли:
- Так что, други мои, выход у вас один – тикать, празднуя труса, только спиной вперед. Уяснили?
Заговорщики хорошо выспались на заимке, плотно позавтракали, собрались – перелив водку во фляжки, лесниковой снедью набив рюкзаки, вооружившись и подпоясавшись патронташами – и теперь решительно топали в гору, словно в психическую атаку.
На первой же встречной березе Мирон подстрелил беспечного дятла.
- Для поднятия духа! – объявил он компании. Ткнул пальцем в рану птицы и провел кровавые полосы у себя на щеках и на лбу. Заставил то же самое сделать приятелей.
И унылые подельники разом встрепенулись, почувствовав себя вооруженными мужчинами, вышедшими на тропу войны.
Только Егор пробовал еще роптать:
- Если они галечник превращают в самоцветы, как же их из ружья возьмешь? Чай не дятлы, а нечисть подземная.
- Шмалять будем, не жалея патрон, - ответил Мирон. – А там посмотрим. Жаль, что жаканы свинцовые, а пули карабина из стали. Немножко серебра нам бы не помешало. Кстати, никто не прихватил чеснока с грядки? Как оберег помогает…
- Чёрт! – помрачнел Николай. – Если бы ты вчера подсказал. – У деда вечор выскреб несколько ложек из мельхиора – могли бы сойти за серебро. А заточить, так и за нож.
- Правильный настрой, - удовлетворительно отметил Мирон. – Короче говоря, я вижу – вы всё понимаете. И рассредоточимся так – мы с Николаем спускаемся к дракону в пасть, а ты, бедолага трусливый, которого по ошибке назначили егерем, прикрываешь наши тылы. И смотри у меня – первый же твой подвох против дела, и пуля из карабина в твоем лбу. Мне терять нечего. Но зато мы все вместе можем приобрести такие сокровища, какие вам и не снились, ребята. Я это носом чую…
Поднялись к колодцу. Поставили палатку, сгрузили в неё припасы, запалили костёр, подогрели чайку. Собрали тормозки с закуской – сунули вместе с фляжками с водкой в освободившиеся рюкзаки.
- Ну, мы пошли, - сказал Мирон выплеснув из кружки остатки чая с заваркой. – А ты смотри тут и не дрейфь…
Мирон стремительно пропал в колодце. Николай задержался на лестнице, с грустью посмотрел на Егора:
- Простой колодец рудокопа, а спускаешься, как на другую планету – жуть берет.
Потом обречённо махнул рукой и спустился вслед за товарищем.
Егерю стало страшно в светлый солнечный день, когда всё ликовало, цвело и пахло, стрекотало и пело, просто радовалось жизни кругом. И только тушка убитого дятла, брошенная в кусты, камнем легла на сердце.
Постепенно шум леса и пенье птиц успокоили страхи Егора, он принёс в палатку елового лапника и лег. В щель входа он наблюдал, как от ветра качаются тонкие ветви берёзы на краю поляны.
- Словно девичьи косы расплетённые, - прошептал он. - Ты, берёзка, просто красавица! Хотел бы я, чтобы моя жена на тебя походила. Стройная, как ты, и с косами до земли.
Внезапно поднявшийся ветер взметнул берёзовые ветви, словно хотел их перепутать. А следом за порывом ветра появился какой-то тихий звук. Егор прислушался – звук напоминал царапанье кошки, когда она коготки о ковёр точит.
- Вот так Мурка моя коготки о ковёр точит, - проговорил егерь, прислушиваясь. - А откуда тут в лесу кошке взяться и ковру? Рысь что ли балует на берёзе?
Егор взял ружьё, снял с предохранителя и выполз из палатки. Присев на корточки, огляделся. Кошки нигде не было видно, да и такое царапанье на мягкой лесной почве ни одна кошка не издаст, будь она даже рысью. Егор прислушался, стараясь понять, откуда доносится звук. Но вокруг снова стояла тишина. Егерь решил обойти вокруг камня, проверить – нет ли там, за ним, кошки. Обход ничего не дал. Вернувшись ко входу в шахту, Егор встал как истукан. Палатка стояла в другом месте! Как раз под берёзой, ветвями которой он любовался. Егерь потряс головой, поморгал глазами. Нет, точно! Палатка таинственным образом перебралась на другое место, вместе с нею переместились и рюкзаки, и еловый лапник.
Егор долго стоял посреди поляны у входа в шахту. Он боялся лезть в палатку, боялся спускаться в шахту и боялся леса вокруг. Решение созрело в его голове нескоро. Он подошел к колодцу, заглянул в него – не лезет ли кто обратно? Вздохнул с облегчением и с ружьем наперевес направился прочь с горы. Но его остановил звук кошачьих коготков за спиной. Егор резко обернулся и замер в панике. Над камнем виднелись два кошачьих уха. А сам Черный камень принял очертания кошки.
Трепеща от ужаса, Егор прошептал:
- Так она существует! Земляная кошка! А-а-а-а-а!
И бегом помчался прочь, не разбирая дороги – напрямки через кусты и бурелом Егор бежал к лесниковой заимке. Только оказавшись за калиткой, он вздохнул с некоторым облегчением. Перебежал двор и скрылся в доме, закрыв дверь на засов. В большой комнате егерь уселся на диван, вжавшись в спинку, и переводил ружьё с окна на дверь. Вдруг к нему на колени запрыгнул рыжий котенок, и начал тереться мордочкой, выпрашивая еду. Но Егор, услышав мяуканье, взвыл, соскочил с дивана и в ужасе залез под него, забившись в самый угол.
В окно заглянул Антон, улыбнулся и шепнул:
- Ну, этот готов! Ни за какие коврижки не вылезет из своей потаёнки. Пусть себе сидит. А мы теперь в гору? – повернулся он к Твердолику.
- Да, - был ответ, - будем думать, как остальных одолеть.
Когда взору искателей предстал подземный грот, сверкающий бело-мраморным сводом в свете их фонарей, Мирон чуть в пляс не пустился от радости.
- Я же говорил! Ведь я же чуял! – кричал он возбужденно, кидая луч фонаря во все стороны. – Вот она – Эльдорадо! – страна подземных сокровищ и кладовая драгоценностей. Коля, теперь мы богаты!
У его приятеля возникшее вдруг великолепие вызвало совсем другое чувство. Во взгляде читалось удивление и слова его подтверждали:
- Что это такое? Здесь какая-то ошибка. Мирон, давай вернемся. Что-то мне здесь не нравится. Такое чувство, что мы здесь не одни.
- Отвали! – отмахнулся Мирон и, увидев в стене сверкающий друз, отцепил с пояса геологический молоток и принялся отбивать его. Добившись своего, гладил ладонями самородок, ласкал – словно это был драгоценный изумруд, а не горный хрусталь.
«Что он городит? Никак умом тронулся» - подумал Николай о приятеле и попятился прочь.
Приятель Мирона решил выйти из игры – с умалишившимся в такой странной пещере шутки плохи. Он пятился-пятился за круг света, потом выключил свой фонарь и, придерживаясь рукой за стену грота, решительным шагом отправился к лазу в колодец. Внезапно где-то впереди мелькнула светящаяся фигура, навевая определенные ассоциации.
«Этого мне только не хватало!» – подумал Николай о приведениях и включил фонарь. В следующую минуту кладоискатель понял, что недооценил коварство пещеры – картина, им увиденная, совершенно не напоминала прежний пейзаж. Откуда-то взялись каменные столбы до самого потолка – целый лес сверкающих белых опор. А стена пропала. Кругом, куда ни кинь луч фонаря – столбы, столбы… как их, черт возьми, ученые называют? Ага, вспомнил – сталактиты проклятые! Или сталагмиты? И, похоже, вокруг одного из них он только что кругами ходил, полагая, что это стена.
И что теперь делать? Хуже всего было то, что не Мирон его бросил, а это он сам удрал от товарища, испугавшись его неадекватности. Николай готов был каяться и просить прощения.
- Мирон, - вполголоса он окликнул пещеру, потом прибавил звуку. – Мироша, где ты?
Через минуту уже орал:
- Мирон, твою мать! Отзовись а то буду стрелять.
Молчание белой пещеры довело его до края.
- Ах, ты так со мной? Тогда я вот так.
Николай положил фонарь. Сорвал со спины ружьё, переломил, взводя, и бахнул в потолок дуплетом…
Брызги каменные во все стороны и вниз на голову полетели. Звук ужасный… страшный грохот взрыва в замкнутом пространстве ударил по барабанным перепонкам и бросил Николая наземь. Как говорится – сам себя наказал по дурости.
Много ли, мало прошло времени, Николай очнулся. Ещё полежал, приводя рассудок в порядок. Потом, вспомнив всё, стал елозить по пещерному галечнику, нащупывая ружье, рюкзак и фонарь. Не найдя ничего, обнаружил, что совершенно ничего не слышит.
Наверное, это последствия выстрела – подумал бедолага. – Дурак я, дурак…
Плакал недолго. Собрался с силами и пополз. Вставать почему-то боялся – то ли низкого свода опасался, то ли внезапной пропасти, то ли просто темноты… Или была надежда – в лежачем положении больше шансов найти свои вещи. Если короче – противоречивые чувства им владели и подсказывали поступки.
Полз-полз… Совсем потерял ориентацию во времени и в пространстве. Сам себя заставлял – ползти буду, пока жив; не хочу умирать от голода и жажды.
Только подумал о том, что хочется пить, как грунт под ладонями влажным стал.
Что за галлюцинации? – подумал Николай, но пополз энергичнее. Еще несколько движений, и руки его погрузились в ледяную воду, а на голову хлынул незримый поток. Несчастный чуть было не захлебнулся в первое мгновение, но потом приспособился и пил живительную воду, не смотря на ломоту зубовную. Пил и чувствовал, как вместе с водой пещерной к нему возвращаются прежние… Нет, уже новые, каких никогда не бывало, силы и возможности организма вливаются в тело Николая вместе с родниковой водой.
Что это? Конечно же, чудо! Заслуженная награда за все страдания и неприятности – спокойно подумал Николай и, оторвавшись от удивительного источника, сменил горизонтальное положение на более удобную позу.
- А где это я оказался? – проговорил он, оглядевшись.
- Где, где.., - вдруг из темноты кто-то скрипуче хихикнул.
Николай вскочил на ноги и стал вглядываться в темноту, нависшую над водой, от которой исходило слабое свечение, всё же дававшее возможности что-то разглядеть.
- Та не боись, - снова раздался смешок, - мне тебя обижать резона нетути. А что темно вокруг, так это я исправлю сейчас.
Каменные стены возле источника стали наливаться голубым светом, и скоро вокруг стало достаточно светло. Николай огляделся. Вода, в которую он попал, оказалась небольшим озерцом с водопадом шириной около метра. Ничего более ни в воде, ни на берегу мужчина не увидел. Стены пещеры стояли вкруг озерца почти вплотную, и понять, откуда он пришёл Николай не смог. Немного выше его роста переливались всеми цветами радуги самоцветные вкрапления. Николай попробовал дотянуться до одного из сверкающих в стене камушков, но раздался резкий окрик:
- Не трожь! Не твоё! Ты меня, друже, не зли, и ничего в моей пещере не трогай.
Слегка оторопев от злого окрика, Николай присел, утопив голову в плечи, и поторопился сказать:
- Да я же только посмотреть!
- Да видел я, как ты с другом своим «просто смотрели», - голос был строгим, от того увеличилась его скрипучесть, - полными мешками камушки наверх таскали. Что, много обогатился самоцветами-то?
Мужчина в душе почувствовал угрызения совести:
- Да я просто слаб оказался, заразил меня безумством Мирон. Он же просто грезил и этой шахтой, и самоцветами, которыми она богата.
- Слаб, говоришь, оказался. И что сам по себе не желал богатства?
Николай опустил голову:
- Желал. Всегда желал стать богатым и ни от кого независимым. Но у меня ничего не получалось! Как-то все деньги, что у меня появлялись, уходили, как вода сквозь песок. Только поэтому я и пошёл с Мироном.
- Молодец, что честно признался, - похвалил его голос. - Слушай, что я тебе скажу. Походи, поброди тут, по гротам, я за тобой понаблюдаю, а там и видно будет, допускать тебя к заветному источнику, исполняющему желания или просто на гора выпустить беспамятным.
Николай вскочил и почти закричал в панике:
- Да как я во тьме кромешной ходить-бродить буду?
Неизвестный хихикнул:
- А я тебя, конечно, не отпущу просто так. Замри на месте.
Николай встал, словно по приказу «Смирно!», сначала ничего не происходило, а потом он ощутил, как к голове кто-то прикоснулся тёплыми руками. Свечение стен на миг пропало, потом появился свет непонятно откуда.
- Вот, - сказал голос, раздавшись почти над ухом, - теперь ты сможешь видеть своими глазами. Однако здешние сокровища тебе видны не будут. Ступай.
Раздался легкий свист, прошелестел порыв ветра, и мужчина понял, что он один. Вдруг он понял, что хочет есть. Но рюкзака-то нет.
- И где искать рюкзак-то? Жрать шибко хочется… Откуда я сюда приполз? – Николай огляделся и заметил след, ведущий в сторону от озерца.
- Вот здесь я полз! Пойду рюкзак искать.
Егор только к вечеру, проголодавшись, выполз из-под дивана. Поев сухарей с водой, долго сидел, вжавшись в угол – пока не стемнело. Потом осторожно вышел из дома и с оглядкой пошёл по двору. Никого вокруг не было. Жуткого мяуканья слышно не было. Егерь сел за стол, плесканул себе в стакан водки, из бутылки, забытой на столе, поднёс ко рту, но вдруг услышал внутри себя голос: «Остановись, Егор, посмотри на свою жизнь. В кого ты превратился? Ты же был когда-то чемпионом по борьбе! Ты был сильным, смелым – тебя любили люди. А что стало сейчас? Ты забоялся Мирона, струсил спуститься в шахту, сбежал с горы, услыхав мяуканье земляной кошки. Когда ты стал таким?»
Сжав стакан в руке так, что побелели пальцы, Егор опустил голову. Приняв решение, он резко встал, выплеснул под стол водку, аккуратно поставил стакан на стол и не оглядываясь направился к тропе, ведущей на гору.
Уж ласкал Мирон добытый груз, уж лелеял – целовал, гладил и вертел в руках, рассматривая со всех сторон. И ужасно был доволен собой. Он совершенно иначе стал понимать то, что случилось с ним в этом полном загадочных происшествий и непоняток деле. Он чувствовал – где-то рядом существует и наблюдает за ним необъяснимая сила. Но она не страшила его по двум причинам. Во-первых, он уже не надеется на необыкновенное счастье или везение, как было в первых двух случаях – когда набирали мешки самоцветов, а выносили на поверхность пустую породу. Придётся, и он готов к этому, добывать сокровища силой и, может быть, через кровь. Во-вторых, он придумал новую тактику, чтобы уберечь себя от чертовских чар подземелья. Теперь он не будет собирать в мешок все, что сверкает в темноте, а унесет в руке то, что окажется самым ценным: по принципу – мал золотник да дорог. К примеру, он выбросит этот друз только тогда, когда найдет самоцвет поценнее. И выйдет пусть с одной, но самой ценной находкой на поверхность.
«Мы еще посмотрим, кто кого из нас хитрее» – мрачно подумал Мирон в обступающую темноту грота.
Потом он вспомнил о Николае. Огляделся по сторонам, поводил фонарем вокруг себя. Негромко позвал:
- Коля…
Показалось, что-то мелькнуло там, впереди, в непроглядной тьме. Он шагнул вперед.
- Николай, это ты?
- Это я, - раздался из темноты чей-то скрипучий голос.
С завидной скоростью профессионала-спецназовца Мирон вскинул приклад ружья к плечу и спустил предохранитель.
- Кто ты? Выходи, а то вмиг кишечник дробью нафарширую.
- Я тот, кого ты только что сунул в карман.
В карманы спрятал мгновение назад Мирон фонарик и друз горного хрусталя.
Но пещера сама собой стала медленно наполняться светом и из темноты выступили очертания фигуры то ли мужчины, то ли деда – длиннющая белая борода и статные плечи богатыря, поникшая голова и высокий рост. Ни дать, ни взять – древний волхв с картины или друид с посохом в руке…
Когда Мирон увидел все это, на него нашло на минуту сомнение, что он достигнет желанной цели. Вид печального старца-богатыря будто говорил ему – нет, ты не уйдешь отсюда живым: либо умрёшь, либо останешься здесь навечно. Но живой и циничный ум искателя приключений уже подсказывал – ещё не вечер, приятель. И, повинуясь этой подсказке, опустил ружьё на уровень живота.
- Объясни мне свои слова: «Я тот, кого ты сунул в карман». Ты – китайский фонарик? – Мирон улыбнулся собственной шутке.
- Нет, я – Хрусталь. Зовут меня так, ибо я дух этого минерала.
- Стоп-стоп-стоп! – вскричал Мирон, поставив ружье на предохранитель и закинув на плечо дулом в землю. – Снова бредни начались? Что я, в царство Берендея попал – духи, сокровища, которые только блазнятся и на тебе: говорящий минерал или старый дед с плечами Добрыни Никитича. Ты давай, дорогой, языком зря не шлёпай по деснам, а всю правду и с самого начала изволь изложить. А то я здесь человек пришлый многого не понимаю, но предупреждаю – дерзкий и решительный, когда надо.
Старец-богатырь поднял на Мирона то ли мутный взгляд, то ли не проницаемый.
- Ты ружьём своим меня не пугай. Запомни – стрелять в пещере себе дороже: либо оглохнешь, либо издохнешь. Присядь, я тебе всё сейчас расскажу. Было нас много, сыновей у матушки нашей Природы. Жили мы дружно и горя не знали – дружили, играли, чудеса вытворяли… А потом пришли люди и стали нас собирать… Ну, не нас самих, ибо мы духи, а наши следы под землей – самородки, каменья, друзы… Какие-то брали как драгоценности, какие-то детям дарили игрушками, а иных просто откидывали за ненадобностью… И некоторые наши братья ужасно заважничали…
- Я даже догадываюсь, кто, - вмешался Мирон. – Алмаз, рубин, изумруд… Верно? Ага! Продолжай-продолжай…
Тот, кто назвал себя духом Горного Хрусталя, тяжко вздохнул и покачал головой, подтверждая догадку авантюриста.
Татка смотрела в окно на деревню. Семейная пара у крайнего дома привлекла её внимание. Высокий статный мужчина с чёрной окладистой бородой в синей рубахе с открытым воротом мастерил что-то из дерева, обстругивая плашки. Недалеко от него женщина, под стать ему, в синем с ромашками по подолу сарафане, повязанная белым платком развешивала постирушку на бечеву, растянутую между столбиком крыльца и березой. Иногда мужчина кидал в неё щепку и делал вид, что он ни при чём. Так он сделал несколько раз прежде чем женщина догадалась, что это он, тогда она подошла к нему, набрала полные ладони желтой стружки и осыпала голову мастера. Только тут Татьяна заметила, что женщина была на сносях, и роды были скоро. «Зыбку мастерит» - прошептала девушка и улыбнулась, таким теплом повеяло от семейной картинки.
Незаметно к ней подошла Иорения и встала рядом:
- Счастливые они. Дитё ждут. На радость, - грустно проговорила она и горько вздохнула.
Татка быстро повернулась к ней, успела заметить капельки слёз в белых глазах и вопросительно взглянула на белоглазую. Та вздохнула:
- Я такой же счастливой была с Елизарием, пока хитники не убили его и… моего неродившегося сына.
Татка схватила Иорению за руку и прижала к сердцу.
- Добрая ты, - тихо проговорила белоглазая, - на совете решили тебя вывести в деревню, чтобы ты стала там лекаркой. Ты ведь на доктора учишься?
Татка кивнула:
- Чем смогу, буду помогать людям.
- Это будет твоим испытанием, идём, - Иорения направилась к двери, жестом позвав девушку за собой.
Захар Силыч неторопливо набивал трубку табачком из кисета. Завязав кисет, положил его на ладонь, погладил, посмотрел на него с грустью, приложил к губам и убрал в карман.
Твердолик, удивленный действиями лесника, спросил:
- Вижу дорог тебе этот мешочек. Почему?
Старик взял незажженную трубку в рот и, придерживая зубами, ответил:
- Это кисет. Мне его жёнушка моя покойная сшила, да расшила нитками цветными, словно заговор навела. Табак в нём особым становится, мягким, ароматным, душевным. Покурю, и будто она снова рядом.
- Захар Силыч, а позволь мне твой табак отведать, - протянул руку Твердолик.
Лесник достал кисет, захватил из него щепоть и положил в протянутую ладонь. Твердолик помял пальцами, понюхал сначала пальцы, потом поднес к носу ладонь. Захар Силыч внимательно наблюдал за духом камня, он помнил, что тот любит пряные запахи и опасался, что аромат табака придётся не по вкусу Твердолику. Дух камня достал непонятно откуда небольшой светящийся камушек, провел им над табаком, тот вдруг исчез.
- Не понравился? – не вытерпел и спросил лесник.
Твердолик улыбнулся:
- Понравился. Я как-то наблюдал за старателями, так от них таким смрадным духом пёрло, что у меня аж сердце зашлось. А потом я узнал другие ароматы, с той поры и люблю пряные травы. А твой табачок пахнет любовью.
Лесник спрятал в усы улыбку.
Твердолик прошёлся по комнате, остановился напротив старика и сказал:
- Мы на Совете решили тебя в нашу деревню отправить, вместе с внучкой. Вы оба должны передать людям ваши знания. Мы мало знаем о лесах, иногда этих знаний не хватает. А Татьяна пусть передаст свои знания о том, как лечить народ. Многие обленились, привыкли к магии. Надо это исправить. Это ваше с ней испытание.
- У вас тут есть деревня? Под землёй? – удивлённо промолвил старик.
- Нет, деревня не в горе, пойдём, ты всё поймёшь, - Твердолик направился к выходу, Захар Силыч, поспешил за ним.
Превозмогая страх, Егор подошёл к спуску в шахту. Нацепил на голову каску с фонарём, вздохнул и начал спускаться. Пару раз он чуть не отказался от своей затеи, но всё же, переборов собственную трусость, спустился до дна. Встав на твёрдую землю, оглянулся. В луче шахтного фонарика увидел проход. Недолго думая, егерь полез в лаз.
Надменный и на всех разобиженный Дух Горного Хрусталя и искатель подземных сокровищ Мирон, наговорившись досыта и друг друга поняв, решили действовать сообща.
- Сначала, - предлагал подземный житель, - мы накажем всех этих зазнавшихся гордецов, а потом я тебе насыплю целый мешок всего, что захочешь – золотых самородков, алмазов, рубинов и изумрудов…
Они ударили по рукам.
Мирон, распаляясь перед дракой – самым любимым занятием в жизни – вскинул ружье:
- Мы их пиф-паф… ой-ой-ой… пусть кувыркаются и не пищат.
Но Горный Хрусталь его остудил:
- Своим ружьём ты лишь людей в деревушке можешь испугать, а не горных духов.
- В какой деревушке? – удивился Мирон. – У вас что, здесь и люди живут?
- Не здесь – на поверхности.
- Ну-у… на поверхности целые города. Я знаю.
- Ничего ты не знаешь. Деревушка, о которой я говорю, совсем не похожа на ваши селения. Да она вообще даже не в вашем времени.
- Как это? – удивился Мирон.
И Хрусталь рассказал. В разное время за много веков в деревушке этой построились и обжились самые знаменитые рудознатцы или каменных дел мастера – те, кто своими поступками, заслужили уважение Горных Духов. Живут и не старятся век за веком, занимаются любимым делом – с камнями работают, детей воспитывают и рожают, которые никогда не вырастают. В любви и согласии протекает жизнь в той деревне век за веком…
- Ну, совсем заврался! – не поверил Мирон.
- Хочешь взглянуть? Пойдем покажу.
Следуя подземными залами и переходами, продолжали общение.
- Как же они могут не стариться?
- Воду пьют из источника вечной жизни и бодрости.
- Ты покажешь где это?
- А давай завернём – тебе тоже лишним не будет.
И они вскоре пришли к ключу, бившему из стены и небольшому озерцу под ним.
- Вот, освежись, - предложил Горный Хрусталь.
- Сначала ты, - сказал подозрительный Мирон.
- А мне-то зачем? – хрустальными бубенцами раскатился под сводами грота смех. – Я же ведь не человек. Я – Дух. Это ты меня видишь в таком обличии. На самом деле я… а впрочем, пей и не бойся – мы же союзники.
Мысленно прочитав молитву, Мирон перекрестился, зачерпнул в ладонь воды из источника и глотнул. Практически в то же мгновение он почувствовал тело своё невесомым – будто с болями и хворями вместе ушли и притяжение земное, и страх смерти, и любой намек на усталость… Мирон почувствовал в себе силу, способную горы снести.
Отбросив ружьё, он встал на колени и принялся лакать из озерца чудодейственного источника словно собака. За его спиной ликовал Горный Дух.
- Ну что, стал бессмертным? Надо тебе ещё богатства? Пойдёшь ли ты воевать за меня?
Напившись так, что от резких движений жидкость булькала в животе, Мирон поднялся с колен.
- Ой, не знаю – все помутилось в голове. И драться хочется и любить. Ты знаешь, я бы сейчас с большим удовольствием покачал на руках младенца. Никогда детей не любил, а сейчас бы – потетешкал да поласкал…
- Вот как на вас людей действует чудодейственная сила источника. Она кроме того, что продляет срок жизни, насыщает и силы физические дает… да, кроме всего этого, ещё и открывает в вас, людях, глубинные силы души. Может, ты выбросишь своё ружьё и пойдёшь в деревню – детский садик, скажем, откроешь: будешь в нем воспитателем?
Мирон стёр улыбку дурацкую с лица.
- Да ладно тебе. Водка с людьми тоже творит что угодно. А тут целый волшебный источник. Веди, брат Горный Хрусталь, в деревню бессмертных мастеров. Я их всех мигом в рабов превращу и войско из них наберу - будут за тебя воевать. Это по Духам я никакой, а с людьми-то обращаться умею!
Захар Силыч шёл по улице небольшого поселения. Необычного вида дома притягивали взгляд. Что было в них необычного, лесник вначале и не понял, но приглядевшись, сообразил – между домами и землей было небольшое пространство. Свай, обычных в домах на болотистых и сыпучих почвах, видно не было. Дома висели в воздухе! До самой земли доставали только несколько ступенек крыльца. Больших отличий между строениями Захар Силыч не увидел, заметил только, что не было ни одного похожего на другое крыльца. Где высокое и широкое, где узенькое, словно для одного человека, где крыльцо поднималось на веранду перед входом в дом, где ступеньки подходили прямо к входной двери.
Внимание деда привлекло скопление людей на просторной веранде, к которой вели несколько широких ступеней. Все они внимательно слушали женщину. Захар Силыч почти не удивился, когда узнал в говорившей внучку. Он не стал её смущать своим появлением, а вслед за Твердоликом вошел в соседний дом.
Егор, собравшись с духом, на четвереньках полез в узкий проход. Когда луч фонаря потерялся в пространстве, егерь осторожно поднялся на ноги и, расставив широко руки, стал искать стену. Найдя, шумно выдохнул и пошел вглубь пещеры, одной рукой ведя по стене. Он не оглядывался, не осматривал места, где очутился – Егор мечтал встретить Мирона или Николая. Спустя довольно долгое время, он увидел впереди светлое пятно и ускорил шаг, свет приближался, расширялся и вскоре перед изумлённым егерем открылся выход из пещеры.
Погасив фонарь, Егор почти без сил опустился на большой камень у входа. Тропинка по пологому склону убегала вниз, к подножию. Мужчина огляделся, леса поблизости не было, молодняк осинника да кустарники. В самом низу виднелись крыши невысоких домиков, вставших кругом возле большого куполоподобного здания.
- Что там за деревня? – прошептал Егор. - Странно, место не знакомое какое-то, а ведь я вокруг лесниковой заимки всё исходил. Не узнаю. Где это я оказался?
В деревушке началось какое-то движение, народ выходил из своих домиков и шёл к большому дому. Но внутрь никто не входил, очевидно ожидая кого-то. И точно. На ступенях дома-купола показалась фигура в длинных одеяниях серого цвета. Понять, кто это мужчина или женщина, было невозможно. Внезапно Егор услышал шуршание листвы под шагами как минимум двух человек и поспешил спрятаться за камнем в кустах лозняка. Егерь обалдело смотрел на вышедших ко входу в пещеру мужчин. Внешний вид одного – синее мерцающее одеяние, скрывающего кто под ним, его удивил лишь по той причине, что рядом с ним он увидел Мирона!
Антон вместе с Горыней уже более двух часов изучал разложенную на большом столе карту. Вначале места были знакомые с детства, но сейчас горный дух показывал юноше что-то новое.
- Это Южный Урал. Горная гряда Большой и Малый Таганай хранят в себе богатейшие клады. Там и уголь, и газ, и драгоценные и поделочные камни. Но до поры до времени всё это скрыто от глаз людей. Там есть огромное подземное озеро с замечательной водой.
- Это озеро тоже скрыто от людей? – спросил Антон, внимательно вглядываясь в карту.
- И да, и нет, - улыбнулся Горыня. - Мы позволили пробурить скважину в одной почти заброшенной людьми деревушке – там живут всего несколько стариков. Мы им помогаем немного. Эта вода целебная, она дает старикам силы жить.
- А на Северном Урале есть, что вы охраняете? – ткнул пальцем в карту Антон.
- Два заповедника Денежкин и Вишерский, - Горыня улыбнулся. - На Северном Урале места непроходимые для людей, потому там мы почти не наблюдаем. Нас больше беспокоят здешние места. Немало браконьеров и черных старателей.
Антон помолчал, обдумывая вопрос, потом взглянул в лицо собеседнику:
- А какую роль вы отводите нам? Мне, Татке, дедуле? Мы же не можем жить в горе!? Да я и не хочу совсем!
Горыня прошелся по залу, встал у большого окна-экрана, на котором мелькали картинки внешнего мира.
- Я понимаю тебя. Но, поверь, вас не заставят жить в горе и вместе с нами охранять недра. Мы хотим, чтобы вы поделились своими знаниями с нами, а сами получите то, что сможете от нас.
Надежда Сергеева
Анатолий Агарков