Лаборатория разума

 

 

Тишка

 

Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети.

 

Словно дротик, брошенный сильной рукой, летит время.

Когда корзина заполнилась шерстью, Марсель закрыл её крышку и привязал.

- Ну что, Приблуда, тащи на берег. Тебе по силам.

Подросший медвежонок, облапив корзину, покосолапил к берегу.

Ему нашлась работа «на базе». Каждое утро он уносил корзину полную снеди в грот, а возвращался с поделками калек – горшки, корзинки, игрушки керамические и деревянные для девочек…

Жан на место унесенной корзины поставил пустую и пошел вслед за Приблудой.

Водопой реки, растянувшись метров на двести, имел чистый песчаный пляж, чем и нравился животным – можно напиться воды, искупаться на мели, пошоркаться о сухой песочек, избавляясь от вшей…

Справа был ограничен рощей гигантских тополей – под одним павшим был грот калек.

Слева – скала и камни, вглубь уходящие.

Сюда Жан и привел медведя с корзиной.

Звонкое журчание воды у прибрежных скал походило на песню. Марсель частенько сюда приходил, сидел-слушал и улыбался. Это было его заветное место.

Здесь среди камней на стремнине течения капитан притопил корзину с шерстью и привязал, с тем расчетом, чтобы она не всплыла и не унесло её течением. А уж бегущая через корзину вода сделает свое дело – будет у Луизы пряжа!

Вернувшись к дубу, Марсель взобрался на одну из нижних веток и срезал несколько побегов, торчащих вверх – не под самое основание, а так, чтобы получился колышек для сушки шерсти.

На следующий день корзину из реки извлекли. Но мокрая она была так тяжела, что Приблуда катил её перед собой, не в силах поднять. Ну что ж, можно и так…

Медвежонок взобрался на дуб.

Поставив корзину вертикально и открыв крышку, Жан сматывал шерсть в большие клубки, подавал их Приблуде. Косолапый, сидя на ветке, нанизывал «коконы» на «колья» для просушки.

Будет у Лу пряжа!

Из саванны дул легкий ветерок, играя листвой дуба, суша в клубках промытую шерсть.

В дозор ушли тигрята.

Те, кто остался возле пещеры, заняты своими делами.

Громкий лай Чака оповестил о том, что прибыл Нор Однорукий с плодами. Его корзина за плечами на лямках и надо помочь её снять.

Жан непрочь был забрать к себе собаку, но понимал, что она – безопасность Однорукого в густых камышах. Там и кабан может встретиться, и тигр, охотящийся на его потомство. Поэтому собака Нору необходима. Да и обитатели пещеры и дуба не едят мяса, а в гроте употребляют за милую душу и рыбу в добавок. Так что…

Может, когда-нибудь у Чака будет семья и щенята…

Холодный влажный нос ткнулся капитану в обнаженную спину. Обернувшись, он потрепал пса по лохматой голове.

- Привет, приятель!

Поднялся помочь Однорукому снять корзину, которую ему на спину грузит на берегу Нур Одноногий. Окликнул Альфонса:

- Эй, малый причеши гостя.

Тот и рад стараться – схватив чесалку, летит к Чаку. Пес, жмурясь от удовольствия, подставляет бока. Шерсть собачья тепла…

Луиза на половинке черепашьего панциря подала угощение младшему брату из племени Носорогов – хлеб печеный, сыр, творог, молоко… Парень сел насыщаться. А Приблуда, подтащив к скале его корзину с плодами, опрокинул её и стал катать через вход в пещеру урожай, собранный Нором.

Там уж Луиза сама управиться.

Вот так, практически, каждый день. Впрочем, иногда Однорукий приносил и яблоки с грушами, виноград, орехи грецкие и кокосовые, арахис-бобы-горох, каштаны… Другой раз попутно – горшки или иную посуду; деревянные поделки от Нура. Сегодня это было веретено…

Нагрузив корзину Нора дарами пещеры, Луиза не стала ждать, когда он насытится, отдохнет и отправится в обратный путь – ей не терпелось взять в руки принесенный инструмент.

Шерсть в клубках на «кольях» ветки дуба просохла вся – бери любой. Жан слазил, снял и принес жене один такой на распробу. Лу прикрепила его к дубу на уровне лица, села на скамеечку для дойки, положила на колени половинку черепашьего панциря, взяла веретено, привязала к нему прядь из клубка, и священнодействие началось…

Веретено крутилось толстым концом по черепашьему панцирю, тонкий конец скручивал в нить прядь шерстяную. Несколько «плясок», и нить готова. Луиза намотала её на веретено, вытянула новую. И так раз за разом…

Вокруг неё столпились все присутствующие на поляне. Кроме малышек, которые спали в пещере.

- Иди сюда, - позвала Лу Бебету. – Возьми, попробуй, это не сложно.

И вот веретено из белых рук перешло в волосатые. Несколько неуклюжих попыток, и оно закрутилось юлой в черепашьем панцире, скручивая пряжу в нить.

Окружающие радостными возгласами приветствовали успех обезьянки.

Засиделись под дубом. В наступающих сумерках пурпур погасшего заката сменился багровыми отблесками пламени. Вернулись тигрята из дозора – их надо было кормить. Ушли в грот Нор и Чак. Луиза занялась дочерьми.

На площадке под дубом Марсель развел костер и стал собирать на стол обильный ужин, более похожий на пиршество. Он считал первый клубок шерстяных ниток событием, которое стоило отметить.

Накормив, искупав, уложив дочек спать, пришла Луиза с этим самым клубком и воткнутыми в него спицами.

- Вы долго будете вечерять? Я, пожалуй, начну – не терпится пальцы размять да и навыки вспомнить.

Спицы замелькали в её руках. Потянулась нить из клубка.

Быстро стемнело.

Ощущение сытости тянуло ко сну. Закончен трудовой день.

Марсель убирал со стола остатки пищи да и сам стол отнес в сторонку. Изделие Нура, он невысок, за ним не посидишь на скамье. Но удобно брать с него все, что захочешь. Лишь молоко наливали в большой горшок и ставили на землю для всех желающих полакать.

Когда полная луна осветила саванну на площадке остался лишь догорающий костер – все участники вечеринки разбрелись по своим лежбищам.

Утром проснувшись, Марсель увидел жену, сидящую у алтаря. Она вязала при свете голубого пламени. И как бы не всю ночь напролет...

- Зачем тебе это? - удивился Жан.

- Хочется закончить начатое.

Первая вещь, которую связала Лу, была не ползунками для девочек, не свитером для мужа и не накидка для неё любимой… Это был пончо для Кабу. Собиратель кореньев и гусениц не признавал никакой одежды и всегда ходил голый, чем не мало смущал жену капитана.

Когда Марсель, по просьбе Луизы, накинул на Кабу пончо из шерсти, неандерталец сначала оцепенел, потом пустился в пляс, намотал вокруг дуба несколько кругов во всю прыть с удовольствием оглядываясь на то, как развевается пола от встречного ветра, кинулся благодарить Луизу и никогда уже не снимал подаренной ему одежды…

Утро выдалось пасмурное. Тучи примчавшиеся с севера, принесли прохладу и дождь. Саванна как-то сразу посерела, стала неприветливой. На дойку никто не пришел. Интересно, пойдут ли тигрята в дозор – дело-то добровольное. Но кормить все равно надо.

Жан занялся завтраком для обитателей дуба.

Когда муж вернулся, Луиза сказала:

- Ты знаешь, милый, шерсть это хорошо. Но как было бы здорово найти в саванне зрелый хлопок. Совсем другая ткань получалась бы. Я видела много коробочек с белой ватой…

- По-моему, ты за хлопок принимаешь осот.

- А какая разница, если там есть вата? Напрясть нитей и вязать одежду. Было бы здорово! Она и легче по весу и приятней на ощупь. Крепостью тоже не уступит.

- Ладно, схожу в саванну, наберу, что сумею – ты попробуешь.

В первый же день погожий, позавтракав, Марсель закинул за спину корзину на лямках и отправился в саванну. Тигрята шли следом, но учуяв след падальщика, отправились по нему.

А Жан шел без всякого направления и собирал с осота лопнувшие коробочки. Иные уже начали пускать вату по ветру.

К полудню корзина наполнилась.

Пообедав и отдохнув в час активного солнца, капитан занялся собранным урожаем, отделяя вату от коробочек.

Подошла Луиза, взяла в руку:

- Какая отличная пряжа – и мыть не надо. Когда закончишь, отнеси Бебете – пусть спрядет нить.

Вечером, уложив девочек спать, Луиза показала мужу клубок белых ниток из ваты осота.

- Отличная вещь! Этим стоит заняться.

- А я думаю, кого поставить. И лучше Луи кандидатуры не нахожу.

- Но как же он в саванне один – маленький, боязливый, как сурок?

- Тигрята с ним будут. Не дадут в обиду своего наставника.

- Они вечно где-то рыскают, к кому-то задираются, кого-то гоняют…

- С Луи не надо шнырять по саванне – он будет приманкой для мелкой хищников.

- Ему не понравится.

- Думаю, полосатикам хватит ума не доводить дело до контакта. Достаточно обнаружить и гнать падальщиков самому куда подальше от папаши Луи… Закажу завтра у Нура пару корзин с лямками для обезьянки.

 

- Что-то совсем не стало хищников? – озадачилась Вероника. – Пап, куда они подевались?

-Хочешь кровавых разборок? Ну что ж, получай…

 

И буквально первый же поход Луи за осотом чуть не обернулся трагедией. Примчались тигрята из саванны – шерсть дыбом, а в глазах страх.

Кто это их так?

Марсель, прихватив парочку незажженных факелов, отправился по следам тигрят. За ним и они семенили…

Кстати о факелах.

Делал их Нур из бамбука убедительной толщины. В один конец внутренней пустоты вбивал палку, которая удобно входила в ладонь для обхвата. В другой полый конец забивал шерстью или ватой, пропитанных сосновой смолой. Смолой же и заливалось все пустующее пространство.

Такой факел зажигался быстро, горел долго и ярко, был надежным оружием, куда круче палицы – и её функции мог исполнить.

Итак…

Луи сидел на одиноком дереве, затерявшемся, как остров, в море травы саванны. Корзина валялась под ним. А еще два пещерных льва, самец и самка – но эти лежали и поглядывали на обезьяну, которой бежать от них было некуда.

Марсель с тигрятами прилегли на холме, наблюдая за львами и Луи.

Вот львица поднялась, потянулась, зевнула. Из её груди вырвался приглушенный рык. Она подошла к дереву, поднялась на задние лапы, а передними стала сдирать с него кору.

Была бы ветка потолше и пониже, львица могла бы на неё запрыгнуть. Но по стволам эти хищники карабкаться не умеют.

Поточив когти, самка рявкнула и вернулась к самцу. Ткнув его мордой, она протяжно завыла, как бы жалуясь на неудачу. Потом уселась рядом, показав из пасти кончик розового языка.

Как долго звери собираются держать Луи в осаде? 

Кажется он заметил подошедшую помощь – вдруг запрыгал по веткам, заверещал что-то оскорбительное сторожам. Львы глухо заворчали в ответ, но не сдвинулись с места.

До самого горизонта серебрился ковыль. Джунглей за холмами не было видно. А ведь только в лесу примат может скрыться от хищника – в поле хана…

Делать нечего, надо вступать в схватку со львами, чтобы спасти папашу Луи.

Марсель поднялся, уже не таясь, с помощью огнива и кресала разжег оба факела и направился к львам, приказав тигрятам лежать на месте и не высовываться.

Хищники уже заметили человека, поднялись и, расходясь, чтобы напасть с двух сторон одновременно, легкой трусцой устремились к нему. 

Никогда ещё капитан так отчаянно не боялся, но шел вперед, крепко сжимая рукояти факелов.

Молодая львица первой не выдержала и с трусцы перешла на галоп, все удлиняя вперед прыжки. И в последнем опустилась прямо перед человеком.

Марсель сунул ей факел в нос.

Пламя полыхнуло по морде львицы, обжигая шерсть и глаза. Чихая и фыркая, хищница с ревом прянула в сторону.

Лев приближался не торопясь, склонив свою лохматую голову чуть не до самой земли. Грозно рычал, пытаясь запугать человека.

Однако Жан отступать не собирался. Не трогаясь с места, один факел выставил перед собой, второй поднял над головой – для тычка и удара оружие в самый раз. Он внимательно наблюдал за движениями пещерного льва.

Вот хищник, издав злобное рычание, взвился в воздух. Он прыгнул, стремясь подмять под себя человека.

Жан отскочил назад и обрушил на голову промахнувшегося великана факел, как палицу.

Бамбук раскололся, и жидкая горящая смола брызнула по всему телу льва. Вспыхнула грива.

Издав страшный рев, зверь бросился прочь, не разбирая дороги, сам, как факел, пылая. Пропал из виду, но удрал недалеко. Внезапно рев его оборвался, и в саванне за стеной трав закурился дымок одинокий. 

Марсель уже направился было туда, но впереди мелькнула львица с опаленной мордой. Она тоже стремилась на рев самца, но, судя по всему, от тычка в морду горящего факела лишилась и нюха, и зрения.

Протяжный рев хищницы потряс воздух.

Когда с одним факелом и обнаженным кортиком Марсель подошел к источнику дыма, самки там уже не было. Её самец, более похожий на головню, лежал недвижимый и тлел. Должно быть, угорел царь зверей – мозг от жара сварился или кровь вскипела…

Лишь хвост от огня не пострадал.

Отрезав от кончика кисточку, Жан отправился к калекам в грот. Предложил там добычу свою и попросил.

- Он, правда, сильно обгорел, но отдаю его вам в обмен на маленькую услугу, - капитан протянул львиную кисточку Нуру. – Можешь приделать к нему шнурок, чтобы носить на шее?

Вечером возле дуба закатили банкет в честь счастливого избавления Луи от смертельной опасности. В торжественной обстановке праздничного ужина Марсель надел герою на шею кисточку львиного хвоста на кожаном ремешке.

- Гордись, Луи! Не львы тебя переваривают, а ты носишь украшение из львиных останков.

Как и рассчитывал капитан, пережитый страх быстро забылся, и тигриный наставник продолжил походы в саванну для сбора ваты осота.

Намучились Жан с Приблудой притоплять корзины с шерстью. То, что мог человек, не мог медведь. И каждый раз, когда надо было промывать шерсть, Марсель бросал все дела и шел помогать медвежонку.

Проблему легко и просто решил Одноногий Нур. Он вбил в дно реки возле скалы два крепких кола. У каждого сук остался после обтесывания. Течение прижимало корзину с шерстью к колам, а суки на кольях не давали ей всплыть. Век живи – век учись…

Теперь приблуда без помощника опускал шерсть в корзине для промывки в реку, потом доставал и катил к дубу…

Дела житейские захватили Марселя.

Шерсть, хлопок… А не хотите ли шелк?

Однажды Жан шел по роще, и будто его орехом кокосовым по голове осенило – так перед ним же тутовые деревья!

Капитан подошел вплотную – погладил ствол, потрогал пальцами листья. Точно. Оно самое и есть. А где дерево тутовое, там и тутовый шелкопряд. Огляделся – увидел бабочек. Теперь гусеницы – нашел и их: сидят на листьях прожорливые. Ну и самое главное – где куколки гусениц? Эти забились в трещины коры и другие укромные места ствола.

Марселю загорелось сделать жене сюрприз.

Казалось, ещё никогда так нестерпимо не жгло солнце, как эти дни. Желтый пылающий шар неподвижно зависал над головой на долгие часы. Ветра нет. Отдавая последнюю влагу, погибает в саванне трава, закрывая маревом горизонт. Животные не отходят от реки…

В пещере прохладно от родника и воды в бассейне. В пещере благодать.

Но там Луиза, а Марселю хотелось сделать сюрприз.

Сказав, что на весь день уходит к калекам в грот по делам, Жан, прихватив горшок с коконами шелкопряда, туда и отправился.

Здесь прохладно, хотя воздух не самый приятный. В смысле, запаха. Но ради любимой жены можно и потерпеть.

Раздав подарки, усевшись в свободном углу, капитан принялся шелковую нить кокона сматывать в отдельный клубок, изредка перебрасываясь фразами с сыновьями Носорога. В гроте присутствовали Нур и Нар.

- Что это? – спросил Одноногий, когда первая оголенная куколка упала на землю.

- Хочешь – ешь, - предложил гость.

Проглотив уснувшую гусеницу, столяр поставил перед ним плоское керамическое блюдо.

- Кидай сюда.

А когда набралась их горсть, угостил слепого брата.

Жара спала. Жан очень устал от кропотливой работы. У него уже был небольшой клубок шелковой нити. А в горшке ещё полным-полно окуклившихся гусениц.

Пора домой, решил капитан и, попращавшись с сынами Носорога, вышел из грота.

Навстречу Нор с арбузом в руках. Тут же у входа стоит корзина с плодами, которую он наполнял в поте лица целый день.

- Давай помогу, - предложил капитан.

Сунул клубок в горшок, а его в корзину, закинул лямки себе на плечи. Нор последовал за ним с дротиком в руке. Чак налегке.

Отдав корзину с плодами Приблуде, Жан, прихватив горшок с коконами, поманил Альфонса за собой.

- Вот смотри какая тонкая штука и красивая. Когда её будет много, Луиза свяжет тебе штанишки. Или шапочку. Ты хочешь шапочку такую блестящую?

Альфонс хотел и быстро усвоил, как нить с кокона мотать в клубок. А гусениц съедал.

- Когда все смотаешь, я покажу тебе, где их брать. Освоишь вторую профессию – плохо разве? Станешь уважаемым чесальщиком-мотальщиком. Куда этим полосатикам до тебя?

Альфонс любил похвалу…

 

- А что стало с львицей? – спросила мама.

- Она действительно потеряла зрение, и несколько дней спустя её, ослабшую от голода, саму сожрали гиены.

- Папа, ну это не интересно, - наморщила носик Вероника. – Чесальщик-мотальщик… Мы же в древнем мире! Там столько много жутких тварей разных. Давай про них.

- Ах, Ника-Ника, такие слова! Где их берешь-то?

- В садике, - отмахнулась старшая на пять минут дочь от упреков мамы. – Папа, ну будет рассказ про животных?

- Про кого, например?

- Хочу про мамонтов, - пискнула Даша.

Она уже прикрыла глазки, и мама на неё поглядывала – не пора ли общий отбой объявить?

- Давай про мамонтов, - согласился я. – Хотя хотел вам рассказать, что колонисты выделывали из кокосовых орехов. Ну да ладно, в другой раз…

 

… Однажды на водопой из саванны пришли бизоны.

Стадо вел очень крупный вожак. Его шерсть свисала клочьями, а шкура отливала тусклым золотом в солнечном свете.

Когда стадо проходило мимо скалы, Марсель с чердака увидел между парнокопытными маленького мамонтенка, который, как теленок, брел вместе с ними.

Жан очень удивился – наверное, приемыш. Ведь воспитывают волки человеческих детенышей. Почему же бизоны не могут принять в свое стадо отбившегося мамонтенка? Запросто могут!

Капитану страстно захотелось переманить малыша к себе – и накормить его есть чем, и молока в достатке… И он бы им в пору пришелся. Давно Марсель о таком подарке мечтал. И вот судьба его поднесла…

После того, как бизоны миновали пещеру, капитан двинулся вслед за ними. Он шел за стадом, из осторожности выдерживая определенное расстояние.

Но вот бизоны достигли воды. Растянулись по берегу.

Марсель взобрался на скалу, под которой мыли шерсть. Отыскал взглядом мамонтенка. Тот, припав на колени, пристроился к вымени одной из коров. Как ни в чем не бывало!

Из-за густой шерсти походил он на пушистый шар. И кроме молока привлекала его зеленая трава. А ещё больше – желание побегать и с кем-нибудь равным ему по весу потолкаться.

Бизоны приметили человека. Но особого беспокойства не обнаружили. Хотя и не сказали – давай дружить.

В голове Марселя созрел план. Он вернулся к дубу, нашел Альфонса, вручил ему чесалку и объяснил, что надо завлечь к пещере маленького мамонтенка. Чтобы не смущать бизонов, сам второй раз не пошел к реке. Прихватив одну из дочек, взобрался на чердак. Следом Луиза со второй…

Утолив жажду, бизоны разбрелись по побережью – плескались в воде, задрав ноги, валялись в песке, щипали траву на заливном лугу. Показался Альфонс верхом на мамонтенке. Тот беспечно и весело бежал к дубу, направляемый чесалкой в лапках обезьянки. Где надо было повернуть, наездник царапал скакуна за ухом.

Никто из бизонов не обращал на него внимания.

Отдав дочку матери, Жан побежал готовить для гостя угощения. Это были хлебные плоды и молоко в горшке. Оставив их у дуба, капитан скрылся до времени в пещере.

Альфонс нашел дары капитана и принялся угощать гостя.

- Как ты думаешь его приручить? – спросила Луиза.

- Покормить, почесать, познакомить со всеми – глядишь, понравится, и он останется. Все равно бизоны не его родное стадо.

- Ага! Вернутся тигрята с дозора, и мамонтенок припустит отсюда во все лопатки.

- А ты что прилагаешь?

- Сходи в саванну, набери цветов мака – мы попробуем его усыпить. Через день-два бизоны уйдут, а он останется с нами.

Коварством женщину не превзойти – подумал Марсель и, прихватив корзину, прячась от мамонтенка, ушел из пещеры в саванну.

Несколько часов маковые цветы выстаивались в молоке. За это время Кабу выдоил двух буйволиц. Альфонс отвлекся на их чесание, а мамонтенок болтался рядом, с любопытством на все поглядывая.

Багровый диск солнца коснулся горизонта.

- Сейчас тигрята придут из дозора. Пора поить малыша, - сказала Луиза.

- Увидев бизонов, они будут красться в свое логово, чтобы не случилось переполоха – приучены горьким опытом.

- И все равно. Бизоны могут тронуться ночью. Надо поить.

Марсель взял горшок с настоем, подошел к выходу. Условным свистом подозвал главного животновода.

- Надо угостить малыша с хоботом. Только сам не пей – здесь сонный настой.

Кивнув, что понял задание, Кабу пошел его исполнять.

Жан и Луиза видели с чердака, как мамонтенок опорожнил сосуд, потом умял и цветы мака – все ему пришлось по вкусу.

Вернулись тигрята. Сытный ужин ждал их в логове, и никакой вечеринки не намечалось. Они поели и спать завалились.

Янтарный рог луны повис в темном небе.

Несколько десятков гиен, сбившись в стаю, стали подкрадываться к бизонам. Те, почуяв угрозу, построились в каре – в центре телята, далее мамочки, а по краям огромные быки, способные цеплять гиен за раз по две штуки на рога. Каре двинулось вдоль берега. Гиены следом, надеясь испугать бизонов и расстроить их ряды, чтобы подобраться к малышам.

Постепенно топот сотен копыт и злобный хохот хищников затихли вдали.

Что же мамонтенок?

Забытый всеми, он дрых, как говорится, без задних ног под дубом.

- Сегодня у меня начинаются беспокойные ночи, как это было с тигрятами - собираясь на дежурство к дубу, сообщил жене Марсель.

- Ну, сегодня да, а завтра что-нибудь мы придумаем.

Марсель попросил Кабу и Приблуду помочь ему подтащить мамонтенка к самому дубу – чтобы никаких щелей не оставить хищникам.

Развел костер. Возле него сели бдеть все обитатели дуба, кроме Бебеты. Потом и Альфонс удрал. Луи сидел с палкой.

Тигрята заволновались. Речной бриз принес чей-то запах. Зеленые огоньки вспыхивали из темноты. Не добившись добычи у бизонов, гиены вернулись на свет костра. В неясном свете месяца вырисовывались покатые спины падальщиков. Зловеще выглядели их черные морды с белой полоской клыков. Злобный вой и старушечий хохот раздавались все ближе и ближе.

Потом послышались рычание и визг дерущихся зверей – это волки подошли и сцепились с гиенами за право съесть мамонтенка и всех остальных, кто попадется. Встретились давнишние враги. Победят те, кого числом больше.

Похоже, никто не хотел уступать. Время шло, а падальщики выясняли отношения. Постепенно голоса их стали удалятся, звуча все глуше и глуше – кто-то кого-то прогнал в саванну.

Мамонтенок проспал до полудня, и разбудил его голод, похоже. Он почти не удивился смене компании, а завидев Альфонсо, помчался к нему выпрашивать еду. Насытившись, отдыхал в тени. А потом ходил и наблюдал – кто чем занят.

Когда Кабу и Альфонс занялись козой, пришедшей на дойку, мамонтенок сунул свой любопытный хобот в горшок с молоком. За что получил чесалкой по уху от лучшего друга. Обидевшись, лежал в тени. Подошла Луиза, назвала его Тишкой и угостила печеным хлебцем…

Тигрята вечером вернулись, обнюхали мамонтенка. Он ничуть не испугался, а предложил поиграть.

- Почему Тишка? – спросил Жан Луизу.

- Вырастет, будем звать Тимофей.

- Откуда ты знаешь русские имена?

- А у меня бабушка русская. Из России с посольством привезена. Она крепостная была. Революция сделала её свободной…

Проблема была одна – как уберечь малыша-мамонтенка от падальщиков и крупных хищников?

Была и другая опасность – пришедшие на водопой мамонты могли забрать малыша с собой. Или он убежит за ними. Как говорится, чем волка не коми…

Что же придумать?

Пришли лани на водопой. Альфонс поспешил к ним – может, удастся кормящую мать поделиться своим молоком: её и вкусно покормят, и причешут, убрав излишки шерсти. Тишка за ним поплелся.

И вдруг пронзительно закричал. В ответ раздались голоса встревоженных ланей. Они сорвались и побежали. На скалу запрыгнул Альфонс. А мамонтенок остался один на один с очень коварным хищником прибрежных лесов – росомахой.

Хищница норовила вскочить малышу на спину, но тот все время поворачивался к ней хоботом. Делая выпады росомаха теснила Тишку к скале, и это ей удалось. Она бегом с другой стороны. Альфонс пискнул и прыгнул на один из столбов, под которыми мыли шерсть. А росомаха оказалась, как раз над мамонтенком.

Но в тот момент когда она прыгнула, грудь её пронзил острый дротик Нора, который спешил на помощь детенышу, так любовно принятому белыми людьми. Не запрыгнув, но рухнув на спину Тишки, хищница скатилась в песок. Её оскаленная пасть осталась такой навсегда.

Мамонтенок был спасен!

Радости обитателей пещеры и дуба, казалось, не будет конца. Даже Луиза вынесла дочек посмотреть и потрогать ручками счастливого Тишку.

Марсель с улыбкой смотрел на эту трогательную сцену. Все любят малышей, думал он.

Вечером перед дежурством по охране мамонтенка Луиза и Жан поговорили.

- Если бы Нор не успел, росомаха загрызла Тишку. Но смотри как он долго держался, не подпуская к себе хищника. Если бы не скала, так и не дался бы…

- Ты к чему это, Лу?

- К тому что, может быть, лишнее это – ночные дежурства. Мамонтенка так просто не возьмешь. Голос у него есть. Как затрубит в хобот свой, столько защитников примчится. Ты с факелами. Четыре тигренка. Кабу с камнем. Луи с палкой. С дротиком Нор. С клыками Чак. Кому-то не поздоровится.

- Ладно. Посмотрим. Схожу эту ночь. А там видно будет…

Мягкие сумерки уже окутывали окрестности легким покрывалом, сливая воедино очертания. Жан запалил костер. Возле него собрался прежний состав. Только мамонтенок уже не спал.

Долго сидели. Потом легли спать у костра. До утра было спокойно.

Солнце ещё не взошло, но светало. И вдруг молчавшая до сих пор саванна разом ожила. Рев, лай, хохот наполнили её. Будто все падальщики объединились и решили напасть на обитателей пещеры и дуба.

Переполоха не случилось. Дежурившие у костра зорко всматривались в подступающий рассвет, прислушивались к звукам из саванны, ожидая продолжения вокального вступления.

Примчались с берега Нор и Чак.

- Что происходит? – спросил капитан. – Падальщики саванны объединились против нас?

- Похоже, что так. Но вернее всего, они нашли хищника, который не побоится напасть на нас.

- Ну, если мы чету пещерных львов утихомирили, кого нам еще боятся?

- Сейчас увидим.

Это был пещерный медведь. С шумом ломая кусты появился и он.

- Все стоят на местах, я справлюсь с ним сам! – капитан Жан Марсель поджег два бамбуковых факела и пошел навстречу огромному зверю.

Сорвался с места Чак и, пользуясь своей быстротой, донимал медведя, нападая со всех сторон.

Зачем-то сунулся к страшилищу Приблуда – может, родственника узнал и хотел поговорить. Но получил от обитателя пещер такую оплеуху, что кубарем покатился к дубу. Впрочем, удар был не смертельный – можно сказать, любя. Медведь ещё не чувствовал причины, из-за которой можно было рассвирепеть и наброситься на врага. Ведь даже собака его не кусала, а только лаяла и бросалась…

Капитан спокойно стоял перед ним – один факел выставлен вперед для тычка, второй над головой для удара. Проверенная тактика боя.

- Может, поговорим, лесной брат? – спросил гостя Марсель.

Медведь коротко рявкнул. Это не прозвучало угрожающе.

- Луи, - кинул взгляд за спину капитан. – Я знаю, жена у тебя запасливая. Принеси сколько есть плодов хлебного дерева. Угостим гостя…

Сборщик осота и хлопка бросил палку и шмыгнул на дерево. Вернулся с тремя плодами, прижимая их к груди. Подошел к капитану.

- Отнеси, - тот кивнул на медведя.

Трясясь от страха, папаша Луи подошел к великану, стоящему на задних лапах. Положил возле них дары и юркнул в толпу за костер.

- Ешь, уважаемый, это вкусно и очень полезно. А если присядешь и не будешь рычать, я принесу тебе сыра и молока.

Пещерный медведь съел один плод – ему понравилось.

Марсель убрал за спину факела и рукой показал – садись, мол, садись: сейчас молока принесу.  

Грозный гость послушно сел и принялся за второй плод.

- Сядьте и не провоцируйте его, - приказал капитан ополчению, а Чаку даже пальцем погрозил.

Сам кинул горящие факела в костер и отправился в пещеру за молоком.

Когда медведь опорожнил горшок молока, Марсель принес корзину с плодами.

Умяв еще парочку, косолапый поднялся и, прихватив тару с хлебцами и сыром, отправился прочь.

- Ты приходи вечером, гостем будешь – крикнул ему в лохматую спину Жан Марсель, капитан флота Первой республики Франции.

И в это самое время золотистый луч света коснулся вершины секвойи.

- Он что, нас данью обложил? – подивилась Луиза на рассказ мужа о госте.

- Не разоримся. Но зато падальщики из саванны к нам больше ни ногой. Это их господин. Если вечером придет, я их с Тишкой познакомлю и многих лишимся забот.

- Корзину-то хоть вернет? – усмехнулась Лу.

- Это вряд ли.

- Ну и фик ему больше. В лапах пусть носит, обжора и жадина.

Но как бы ни звучали ворчливо её слова, она, конечно же, была рада, что мир с пещерным медведем заключен, и все обошлось без крови. Им обоим казалось, что судьба мамонтенка Тишки решена, и ни что ему теперь не угрожает. 

Наступившее утро было на редкость тихим. Прозрачный воздух дрожал в лучах восходящего солнца.

Обитатели дуба позавтракали и расходились по своим местам. Луи с корзинкой и тигрятами в саванну. Кабу сел крошить овощи для дойки с прикормкой. Альфонс с чесалкой, отправился на водопой. Бебета взяла веретено.

Луиза и Марсель занялись детьми – кормили, купали, развлекали.

Нур сплел им вольеры – одну в пещеру, другую на чердак – и девочки там целыми днями играли, развлекая друг друга, с перерывами на сон и еду.

Трудовая жизнь колонии (как любил называть Марсель свой дружный коллектив) завертелась.

Когда солнце скрылось, утонув в джунглях, капитан без факелов и костра сидел под дубом с корзинкой даров. Рядом стоял слоненок. Остальных Жан попросил удалиться.

Стало совсем темно, когда в кустах раздался знакомый треск.

Медведь подошел без рыка. Обнюхал Тишку, потом Марселя. Когда очередь дошла до корзины, гость сел и, громко чавкая, принялся насыщаться.

- Ты понимаешь, приятель, - повел речь капитан. – Вот этому беззащитному существу нужен персональный охранник. Нам и спрятать его некуда, и так не оставишь. Твои товарищи, гиены и шакалы, мигом с ним разделаются. Я готов тебя нанять. Еда нравится? Вон еще горшок с молоком стоит. Ты не стесняйся – чувствуй себя, как дома…

Медведь ел. Жан говорил. Мамонтенок вздыхал. А потом сунул хобот в корзину за плодом хлебного дерева. Медведь удивленно взглянул на него, но промолчал.

Когда он насытился, спать легли в одну кучу – мамонтенок, медведь и человек.

Утром поев и обнюхавшись со всеми обитателями дуба, новый охранник дружной колонии куда-то ушел.

 

 

 

Добавить комментарий

ПЯТИОЗЕРЬЕ.РФ