Вилла «Карибы»
Женщина опасна для каждого рая.
/П. Клодель/
В то утро правящая династия собралась в Гавану.
- Кто с нами? – предложила маркиза.
Но никто из родственников не выразил желания – может, действительно не хотели, может уверенность и небрежность занятого человека, исходившие от Ирины, отбили охоту. Теперь понимаю, почему аристократов не любили простые люди – заносчивость прет из всех щелей.
- Анатолий? – окликнула меня мама Тома.
- Простите, устал, - выдавил из себя, понимая, что утром это звучит алогично.
- Что-нибудь привезти вам?
- Нет, спасибо. Ни в чем не нуждаюсь.
Вот так и расстались, обменявшись холодными взглядами. Лишь Андрей Андреевич помахал рукой, опустив стекло автобуса и увлеченно что-то жуя.
Дворцовые страсти – подумалось мне. – И не поверишь, что люди эти умерли много лет назад.
Впрочем, пустяки все это, суета сует…
- Нет, - сказал я сам себе. – Все не так. Не таким должен быть Рай.
Ухмыльнулся котятам, взяв корзину в руки:
- Мотало шлюпку по волнам – то здесь, то там.
Еще раз окинул взором комнату маркизы:
- Все, пора отчаливать.
Но вдруг страшно рассердился. И понял почему. Маркиза не только меня разлюбила, она использовала меня вовсю. А теперь я ей, собственно, и не нужен. А чего ты ждал, голубчик? Что и тебя сделают маркизом? Чепуха! Ты просто ни о чем не думал, а решил, что бесплатное развлечение будет длиться вечно.
Единственный выход – если не нужен, лучше уйти и не навязываться…
Терпеть не могу, когда провожают – есть в этом действе какой-то элемент безысходности и тоскливой обреченности. Для меня, во всяком случае. Но проститься-то надо – не на прогулку ухожу и не на денек-другой покидаю уютную виллу Дюпона. Может быть, ухожу навсегда. А вы, остающиеся, живите счастливо. Ведь я создал для вас Рай!
- Всё. Пока. До встречи! Не ищите меня. Если соскучусь, сам вас найду.
- Куда ты один? Даже у крокодилов есть друзья.
- Найду подругу себе и вернусь.
Со спортивной сумкою на плече, с корзиною в руке, сопровождаемый верным Моряком покинул усадьбу Дюпона и отправился вдоль побережья по песку пляжа.
Вы, наверное, уже поняли, куда собрался и почему.
Да, я иду на виллу «Карибы», чтобы там обосноваться и заняться делами. Мне этот рай безделия поперек горла. Если нет работы мозгу – это уже не жизнь. А я хочу понять суть сущего. Хочу определить свое место в нем. И постичь хочу, смогу ли как-то влиять на историю – прошлого, настоящего или будущего.
Скажите – не скромно? А я такой! Не могу смотреть спокойно, как Земля катится сама по себе.
Что могу сделать? Пока не знаю. Но понимаю, что не могу сидеть спокойно, имея возможность силою памяти извлекать из ионосферы нашей планеты живые образы во плоти. И почему бы не поэкспериментировать с событиями. Может быть, мне удастся изменить свою судьбу… судьбу страны и всей истории Земли.
Навстречу Егор Кузьмич в шортах, тенниске, бейсболке и босиком.
- Ты куда со своим барахлом отправился?
- Переезжаю, отец. Хочу Робинзоном пожить. От вас отдохнуть. Вы отдохнете от меня.
- Сын, сейчас не время шутить.
- Для шуток всегда время есть, - парировал я. – Хотя можешь считать, что отправляюсь на особо важное правительственное задание. Давно мечтал это сделать.
- И ты вот так вот можешь бросить своих родителей престарелых?
- Не заливай! Ты сейчас моложе меня на целый год.
- Это я к слову. И неожиданно все…
- Ну хорошо, пойдем со мной – я покажу тебе одну штуку, о которой пока никто ещё не знает. Это будет прощальный подарок и твоей тайной или НЗ.
Мы свернули в город, прошли несколько кварталов и остановились около массивного сооружения.
- Что это?
- Стадион Варадеро. Видишь – ворота открыты, можешь войти.
- Я не собираюсь играть в футбол.
- Там перед временной сценой несколько накрытых столов. Мы смотрели здесь гала-концерт всекубинского карнавала. Можешь пользоваться, можешь всем показать – стадион твой. А мне пора. Адью…
- Наверное, ты жениться пошел! – крикнул мне вслед отец. – Давно пора.
Мои родственники уже обсудили эту проблему и решили, что под прекрасной оболочкой маркизы скрывается не очень привлекательная душа, вдруг уверовавшая в свое дворянское происхождение. А маму её, полюбившую наряжаться, называли даже Дамой Мрачной Красоты. Меня жалели и не хотели, чтобы я превратился в безнадёжного холостяка. Хотя, где же мне пару найти в этом безлюдном мире? Как пошутила тётя Маруся:
- Хоть сама раздевайся и ложись.
На что муж ей сказал наставительно:
- Мы здесь не по этой части.
Подозрительность была сильной стороной его натуры. С её помощью он не раз предугадывал и избегал неприятностей.
Я снова выбрался на пляж и ускорил шаг, торопясь на заветную виллу, где меня ждали либо полный набор мужских удовольствий с любимой некогда девушкой, либо жизнь Робинзона с духовной любовью, чистой от плотских утех.
Но черт возьми, лучше грешить, чем чистым быть – пока ты целуешься, зуб не болит.
Наверное, эти слова я вслух произнес, задумавшись на ходу. Почему-то Моряк вдруг стал прыгать на меня, пытаясь лизнуть в лицо.
- Не утешай меня, псина, я в печали, - запротестовал на его ласки.
Вилла открылась неожиданно. Вернее, я узнал её по спасательной станции. Все верно – здравствуй, родимая!
Открыл дверь, выходящую на пляж, и подпер её. Это для Моряка.
- Ты можешь смело сюда входить в любой момент. Никто не прогонит.
Но песик чего-то опасался.
Я взял его на руку – в другой корзина была – и перенес через порог. Опустил на пол. Таскать на себе не собирался.
Моряк лег, скобля пол хвостом.
- Сам решай – со мной пойдешь, здесь будешь лежать или на пляж сбежишь.
Я отправился в столовую. Моряк, таки, следом пошел, стараясь не выказывать страха, охватившего его.
Очень хотелось пить. Что выбрать – сербесу (пиво) или тропиколу?
Стол был накрыт на одну персону. Пенять не будем, а поделимся. Половинку картофельного гарнира котятам и два кубика мяса из борща. А сам борщ и косточки окорочка Моряку. Мне фруктовый салат и остатки второго. В чеплашку воды налил своим спутникам.
- Не жалейте себя, ешьте пока не лопните, - посоветовал я зверью, хотя прозвучало весьма саркастически.
Потом вспомнил о баре на танцполе.
- Вы лопайте-лопайте, я сейчас.
Протрусив туда-сюда, принес бутылку «Гавана клуб». Налил полстакана, разбавил тропиколой и выпил по-русски – махом до дна. Принялся за еду. А алкоголь за меня…
Язык у меня понес ерунду – все мысли дурацкие наружу.
- Если, ребята, все у меня получится, мы побываем с вами и в Древней Греции и в Древнем Риме…
Все доел, что мне предназначено. Покосился – Моряк с борщом расправился, косточку догрызает, малышки картошку и мясо слопали, вылизывают тарелку…
Намазал скибочку хлеба горчицей. Налил полстакана рома, не разбавляя газировкой, выпил залпом, зажевал и сказал:
- Я волнуюсь…
Моряк, виляя хвостом, меня понял в общих чертах, а мелюзге, похоже, было плевать. Тем не менее, я похвалил:
- С каждой минутой вы мне все милее.
И снова налил.
- Здесь когда-то я был сильно влюблен. И это самое достойное занятие для мужчины – уверяю вас. Хорошо помню те ощущения, когда мне Галка отдавалась в постели…
Наверное настраиваясь на долгий и лирический рассказ, Моряк прилег на пол, уложив голову на лапы, а котята полезли в корзину, где у них было мягкое ложе из кроличьей шкуры.
Ром делал свое черное дело. Мне стало грустно.
- Пойдемте-ка, ребята, я покажу вам свою спальню. На этой вилле мы будем жить по новым правилам. Никто не будет сидеть на запоре: все двери настежь открыты. Но одно условие – ваш туалет на улице…
Подхватив бутылку с остатками рома, корзину с котятками, поплелся на второй этаж спального корпуса – в тот номер, в котором мы с Галкой прожили восемнадцать счастливых дней. И ночей. Наша любовь не знала ни границ, ни правил…
- Она из Ульяновска, и мы пролетели половину планеты, чтобы встретиться здесь, - бормотал я, тяжело поднимаясь по лестнице.
Добравшись до номера, дверь которого распахнул и стулом подпер, рухнул в кровать.
- Блин, меня тошнит. Зачем вы меня напоили, черти полосатые, а?
Но котята, привалившись друг к другу, спали в корзинке, а Моряк увлеченно обнюхивал углы, не обращая внимания на мою пьяную болтовню.
- Сволочи вы! – оценил их участие к моей несчастной судьбе и с этими приятными словами совсем отрубился, не раздеваясь.
Когда же пришел в себя, за окном была ночь. Но горел свет и на противоположной кровати сидела Галя Худякова из Ульяновска, фельдшер медпункта автозавода – молодая, красивая, в прозрачной ночной сорочке. А в руке у неё был бокал, из которого она что-то потягивала с удовольствием.
Первые мои слова были исполнены удивления:
- Ты умерла?
- В прошлом году. Ковид – чума 21-го века. А ты ужасно постарел. Но я тебя сразу узнала. За встречу! – вынув соломинку, отсалютовала бокалом и отхлебнула сразу глоток.
- Не прозвучит кощунством, если скажу, что ужасно рад нашей встрече?
- И я очень рада, что ты меня вспомнил. Значит, любил по-настоящему.
- Знаешь, до сего дня себя клял – ну, зачем же мы расстались тогда! Ведь нам было так хорошо вдвоем.
- Ты карьеру хотел сделать. Помнишь?
- Партийную? Из райкома выгнали с треском.
- Женился?
- Женился, не пожилось.
- А я дочь от тебя родила. Светой назвали.
- Назвали?
- Мы с мамой. Я когда поняла, что залетела, очень ждала тебя. Потом психовать стала, хотела аборт сделать. Мама отговорила: «Дети – это наше святое, а мужики были и будут. Будь благодарна ему за малышку».
- Ни фига себе! Что же ты мне не сообщила?
- А куда? На деревню дедушке, Константину Макаровичу?
- Как отчество у Светланы?
- Анатольевна. Ведь я любила тебя. Она пединститут закончила. Работает преподавателем. Внучку мне родила. Юленьке восемь лет.
- Замужем?
- Нет. Карма наша такая.
- Как отчество Юлии?
- Федоровна.
- И ведь ты тоже Федоровна…
- И мама. Единственный порядочный мужик на четыре поколения баб мой дед – Федор Иванович Худяков.
- Я хотел бы увидеть Свету.
- Меня бросишь? Не стоит. Тебе баловство, ей расстройство. Оставайся со мной. Я тебя буду сильно любить. Давай, Толенька, выпьем.
- Из одного бокала? Есть хочешь? Пойдем в столовую – еды прихватим, бухла в баре и пир закатим. Кстати, ты не видала мое зверьё?
- Какое зверьё?
- Пёсика и двух котят.
- Нет.
- А я думал, ты их спугнула, когда входила.
- Я не входила, а материализовалась в ночной сорочке в этой постели.
- Такой тебя увидел в первую ночь.
И без всякого перехода:
- Тяжело быть одинокой женщиной?
- Почему одинокой? – удивилась Галя, откидывая голову назад, чтобы волосы падали на шею прямо и ровно. – У меня были мама, дочка, внучка…
Потом вздохнула:
- Впрочем, ты прав – семья без мужчины не скрашивает одиночества. А ты помирился с бывшей женой?
- Нет. Но женился вновь. И у нас родилась дочь – почти ровесница нашей Светлане.
- Не долго же ты горевал.
- Новый брак не доставил мне удовольствия.
- Неточно, - возразила Галина. – Сначала это доставило тебе удовольствие, но оно кончилось раньше, чем тебе этого хотелось. В этом горе всех неудачных браков. Мы забываем первые ночи, а помним последующие дни, хотя в любви прекрасно лишь начало…
Мы вернулись в номер с закуской и выпивкой, так и не встретив по дороге зверят. Вот шлендры! Но пусть погуляют, лишь бы не заблудились. А мы в рекреации накрыли столик, распахнули окно на улицу и принялись за душевным разговором распивать новую бутылку рома.
- Расскажи мне о дочери, - попросил её мать.
- Она очень хорошенькая…
- В маму!
- … но на тебя не похожа. Ничего нет отцовского. Правда, волосы кучерявились в детстве. Ты кудрявым был?
- И сейчас буду, если отращу.
- Вот-вот. Волосы у неё от тебя – и цветом тоже.
- Она что преподает?
- Русский и литературу.
- Стихи пишет?
- И даже публикует. А ты как догадался?
- Это тоже от меня.
- Конечно, - согласилась Галина. – Ты же талантливый. И она…
Перед рассветом, когда мы уже покончили с бутылкой, Галя попросила:
- Расскажи теперь о своей дочери.
Я покачал головой осуждающе:
- Ну ладно, я замшелый старик, а ты-то ведь молодая красивая девушка, с умом бабушки, правда, но все равно – неужто тебе не хочется секса?
- А ты не рассыплешься? – недоверчиво посмотрела на меня Галка.
- Хуже смерти ничего не бывает, - это я почти по-гусарски.
Но мудро заметила собеседница:
- Бояться можно много чего помимо смерти. Например, увечья, боли, унижения, насилия, навязанной тебе любви, а то и ненависти. На то и придуман страх, чтобы человек менялся перед его ликом и терял свое достоинство…
- Я вижу годы прожиты не напрасно – ты стала мудрее. Но как же быть с твоей молодостью и красотой? Я хочу секса.
- Раньше ты говорил любви.
- Любовь по-прежнему для меня осталась душевным наполнением. А секс это физиология.
- Ты любишь меня?
- Прежние чувства ко мне возвращаются и желания вместе с ними.
- Счастливый ты человек.
- А ты?
- Сделай меня счастливой...
И я встал на ноги, воодушевленный ромом, поднял Галю на руки и понес в спальню.
- А ты еще ничего, - погладила она меня ладошкой по щеке. – Я себя чувствую девочкой в руках здоровенного мужика…
Перед тем как уснуть в объятиях друг друга, мы испытали немало обоюдного удовольствия.
Все было хорошо, кроме одного – количество рома, которое мне пришлось поглотить в эти два дня на вилле «Карибы», удручало мозг и желудок.
На следующее утро, отправившись завтракать, мы застали в столовой и наше зверье. Они воспитанно сидели возле стола, от которого пахло едой и не пытались на него залезть.
- Какие милые! – котята оказались у неё на коленях, а Моряку досталась ласковая трепка между ушей.
Завтрак никуда не годился, потому что было много фруктов и овощей, которыми трудно угодить мелким хищникам. Тем не менее, мы поделились с ними овсянкой и глазуньей с беконом – на эти яства зверята накинулись, словно голодали две недели.
Так сказала Галя и с укоризной на меня посмотрела. Я виновато отвел глаза.
- Куда после завтрака пойдем?
- Наверное, на пляж.
- Не узнаю тебя. Всегда было планов громадье, даже на отдыхе – а сейчас? Сейчас наша жизнь сплошной отдых – где планы, Толя?
- Ты экстрасенсам веришь?
- Близко не встречала. Но уверена, ни одному из них не удалось нарушить законов физики. А ты к чему клонишь?
- Так понимаешь… Мы сидим рядом, едим-пьем, занимаемся сексом…
- Опять?
- Что опять?
- Сексом занимаются с проститутками. Мы любим друг друга!
- Хорошо! Но ведь в реальном мире я жив, а ты уже умерла. А здесь сидим рядом… Правда, разница в возрасте… Давай попробуем это все объяснить.
- Каким образом?
- Философскими рассуждениями. Какими-то опытами с ионосферой.
- А не разрушим то, что имеем?
- Надо действовать аккуратно…
- Не скажу, что эта тема, мед на раны.
- Предложи другую.
- А пойдем…
Мы вышли на пляж. На песок сели.
- Помнишь это место?
- Нет. Чем оно так замечательно, что я его должен помнить?
- Тогда, тридцать шесть лет назад мы сидели здесь в кругу и играли в «дурака». Коля, Вика, ты и я. Вспомнил?
- А потом подошел руководитель красноярского ансамбля песни и пляски, привел с собой юную деву, похожую на Мальвину, которую он не мог защитить от местного аборигена бесстыжего Тома.
- Ну, да! Было такое.
- И что?
- Может, кто-то умер из них. Попробуй оживить – они составят нам кампанию. Толпой всегда веселей…
- Попробую.
Лег на песок и глаза закрыл.
Между тем, Галя продолжала болтать:
- Нам надо обойти все номера виллы и найти комнату с двуместной кроватью – на твоей так неудобно спать.
- Тс-с-с, - я приставил палец к губам и мысленно унесся в далекий январь 1986 года.
Уж кого-кого, а Ник Ника Столбова мне не надо сюда ни живым, ни мертвым. Я помнил нашу размолвку. Я ему, унесенному морем, жизнь тогда спас, а он на меня зверем смотрел. Попробовать прозондировать состояние Виктории на предмет – живая она или мертвая? А нужна нам сюда эта восемнадцатилетняя девушка двухметрового роста? Образ Мальвины-Кристины, ангелочка из Красноярска, вспыхнул в памяти ярко.
Потому как качнулся воздух и прошелестел песок, я понял, что кто-то появился рядом с нами. Открыл глаза – явление Христово: Кристина, юное дарование из Красноярска, сидит рядом с нами.
- Кристина, милая, - обрадовалась Галя. – Как радостно и трогательно тебя увидеть вновь!
Девушка удивилась. И не столько странному появлению на пляже Варадеро, сколько своему юному возрасту и нашей кампании.
- Мне очень приятно, - сказала Кристина. – Но как я здесь очутилась? И такая молодая…
- Ах, Кристя, Кристя, - укорила Галина, улыбаясь лукаво и добродушно. – Ты разве не помнишь нас? Мы играли здесь в карты много-много лет назад. Вот Анатолий и вызвал тебя сюда силой своей памяти. Он у нас экстрасенс!
- Конечно же, помню, - новорожденная подхватила тон Гали. – Как я могу вас забыть! Но дело в том, что вы меня умыкнули с собственных похорон. Что теперь там?
- Нашла расстраиваться о чем. Без тебя обойдутся – тело ведь им осталось, а душою ты с нами. Анатолий нам с тобой подарил вторую жизнь и второй раз молодость нашу. Будем радоваться и наслаждаться!
Я приподнялся в позу римского патриция и оперся на локоть.
- Придется искать кровать трехместную.
- Думаешь, буду ревновать? Нет, дорогой, с моим жизненным опытом – секс это физиология, а любовь нечто другое.
Вмешалась Кристина:
- Вы не меня, случайно, делите?
- Не сердись, моя милая, - сказал Галя, - а привыкай к новой жизни. Ты в Раю.
Кристина усмехнулась:
- Уважаемые, если вы в Раю, то почему одеты?
- А и правда, - согласилась Галина. – Ну-ка, раздевайся, Толя, будем соответствовать обитателям Кущ.
И сама подала пример, скинув ночнушку свою – больше на ней ничего и не было. А потом ещё стянула с меня трусы. Глядя на нас, разнагишалась Кристина.
Эх, ма! – у меня дух захватил от её вида. Наверное, я – конченный бабник…
Галка пустилась в пляс по песку, размахивая своей сорочкой. А Кристина косилась на меня оценивающим взглядом.
Потом мы пошли обедать и за столом затеяли разговор.
Кристина:
- Анатолий, а что вы можете, как экстрасенс?
- Давай говорить друг другу «ты», - поправила Галя её.
- Сразу же, как только станем близки, - сказала Кристя, в упор глядя на меня.
Ну, что ж, дело за малым – я не против. Ах да, надо ответить…
- Девушки, вы, как продукт моей памяти и воплощение ионосферы, чувствуете с ней связь?
- С вашей памятью или ионосферой?
- Причем тут память? – конечно, сферой!
- Наверное, чувствуем, - Кристина, оглянулась на Галю.
Та:
- Это так важно для тебя?
- Для начала хочу понять – кто-нибудь может отнять вас у меня?
- Никогда, - лучезарно улыбнулась Галя, а Кристя пожала плечами.
- Потому что я уникален?
- Да, конечно же, милый мой...
Добрые дела должны приносить доходы – таков принцип здравого смысла. Просто жрать, пить и заниматься сексом с двумя красавицами для меня не стали критериями Рая. Мне нужен процесс познания.
Намерения мои были самые прозаичные. Я хотел через девушек установить связь и общение с ионосферой. Но они её почему-то боялись. А может, и следовало? Как говорится, довольствуйся тем, что имеешь, и не ищи на задницу приключений.
Однако на вилле «Карибы», где я намеревался прожить с красавицей Галей остаток жизни в любви и умственных свершениях, моей волею появилось новое лицо, и это всегда интересно. Отложим пока физику и займемся философией. А еще бытом…
Огромную квадратную тахту – ложись впятером хоть вдоль, хоть поперек – нашли в одном из номеров.
- Настоящий траходром! - порадовалась Кристина.
Там же были бассейн и сауна. А ещё бар с набором посуды и спиртных напитков.
Как это получилось, не смогу объяснить – может, когда-нибудь, в мою первую бытность здесь, проходил мимо и увидел мельком. Может… Впрочем, какая разница! Номер люкс на Вилле «Карибы», а она вся полностью в нашем распоряжении. Так что, пагнали…
Кристина девицей оказалась. Впрочем, это не осуждается в её-то семнадцать лет.
Дефлорацию мы провели в торжественной обстановке и присутствии медработника Гали. В конце концов, кроме нас это никого не касается – в каждой кампании свои обычаи.
Впрочем, душа девственницы помнила многих мужчин и ещё больше половых актов из прожитой жизни. А вот молодое тело только начало привыкать. И быстро освоившись, уяснив, что это очень даже приятно, напрямую, минуя разум, установила контакт с моей плотью и частенько ею пользовалась в своекорыстных целях. Мы воспринимали с Галей сексуальность Кристины, как стихийное бедствие, с которым простые смертные не спорят.
А вообще-то у девушек была на меня очередь. И когда однажды, Галя по какой-то причине уступила меня, Кристя её поцеловала, всхлипнув от счастья. Надо же!
Наверное, по той же причине столовая нас угостила крабами и супом из черепахи. Наверное, у Кристины был день рождения – глаза её сияли, как огоньки новогодней елки, а чудесное личико Мальвины лучилось счастливой улыбкой.
- Анатолий, - за столом попросила Галина, - расскажи, как ты здесь очутился.
Я им поведал свою историю появления на Кубе. А вот об Ирине…
- Это что еще за роковая женщина? – нахмурив брови, спросила Кристина.
- Вовсе не роковая, - воспротивился я. – Она очень красивая и милая девушка. Я когда встретил, влюбился в неё. Но она погибла в двадцать лет.
- Не повезло…
- И она сейчас в Доме Дюпона со стариками? Давай пригласим её к нам! – воскликнула Галя.
- Пока не стоит, - возразил я. – Пусть наиграется в дворянство.
- У вас разногласия? – поинтересовалась Кристина. – Она низкая продажная тварь?
- Ну, зачем же так-то…
- Ты с ней был помолвлен? – спросила Галя.
- Это не было официальной помолвкой, но мы поклялись друг другу в любви.
- И что теперь? Виляет хвостом? С кем?
- Хватит, девушки – мне неприятен такой базар!
Я печально сделал шалашиком брови и устранился от разговора. А девчонки далее между собой обсуждали тему, как бы завлечь Ирину в нашу кампанию, чтобы влюбленные сердца соединились…
Абсурд с точки зрения земной психологии.
Наконец, они обратились ко мне с совместно выработанным решением.
- Мы сходим на виллу Дюпона и побеседуем с твоей Ирой. Вы встретитесь на нейтральной территории и обо всем договоритесь. Нам кажется, что прошедшей недели достаточно, чтобы она начала скучать по тебе. Если любила, конечно…
- Как хотите. Спорить я с вами не собираюсь. Только как вы пойдете – нагишом?
Кристина:
- У меня есть одежда.
Галина:
- Твое что-нибудь натяну. Или нет – прошвырнемся по магазинам Варадеро. Ты же помнишь – мы ходили. Там был один инвалютный – закачаешься!
Дождь помешал новоиспеченным сватьям немедленно отправиться на виллу Дюпона или в город по магазинам. Зарядил и зарядил – мелкий, нудный, холодный, совсем не субтропический. Не выпускал нас с виллы никуда – мы ели, спали, играли в бильярд…
Дождь за окном пошел сильней.
- Девчонки, - я вдруг вспомнил и улыбнулся. – За спасательной станцией далеко или близко – я там ни разу не был – должна находиться погранзастава. Или что-то такое. У них катера «Аисты» - я служил на таких в Анапе. Помнишь? – когда Николай тонул с той парочкой, он подскочил и всех спас. Вот дождь закончится, сходим – и будет у нас собственный прогулочный катер.
Девчонкам бы в ладоши захлопать и запрыгать от радостной новости, тряся голыми грудями и ягодицами, но увы – молодкам моим за пятьдесят и прыгать им не хотелось. А жаль…
На третий день нескончаемого дождя мы уже были не рады друг другу.
- Галь, от скуки умирают? – спросила Кристина. – Ты же медик, скажи.
- У нас есть мужчина, пусть развлекает.
- Кому мы нужны, две бесприютные женщины?
А я не знал, чем их утешить.
- Ты что все молчишь? – упрекнула Галина.
- Прости. Размышляю. И знаешь о чем? Мне отец говорил, что пока умершего человека помнят, есть возможность собрать его тело из ионов – вот как вас. А уж как забудут – кранты. Я думаю, эти вопросы качественного анализа… Другими словами – если о человеке написана книга или снят фильм, его будут помнить вечно. Так что смерть человеку не так страшна, если он знает, что его будут помнить. Смерть становится окончательной в тот момент, когда о тебе навсегда забывают.
- Напиши о нас книгу, в благодарность за ласки, - попросила Кристя.
- Обязательно напишу, как только найду компьютер с клавиатурой кириллицы – в латинице я не бельмеса.
- А на бумаге?
- Долго. И как сохранить? Впрочем, если вместе возьмемся, то, может, что-то получится.
Галя зевнула громко и отмахнулась:
- Я ещё не дошла до такого состояния. А дождь все равно когда-нибудь кончится. Вот увидите.
- Человек без труда деградирует, - сказал я отвлеченно, как будто бы, никому. – И главной тогда становится проблема не физического выживания, а морального.
- Мы сыграем вам свадьбу, - сообщила Кристина.
- Кому вам? – удивилась Галя.
- Анатолию и Ирине.
- Я тоже за Толю замуж хочу. Между прочим, дочь от него родила. Так что…
- Тогда две свадьбы.
- А ты?
- Я была замужем. И люблю своего мужа. Он тоже меня любил. Представляю, как сейчас убивается…
Галя, наверное, позавидовала.
- Ты не считаешь себя блудницей, отдаваясь Анатолию?
- Нет, не считаю. Та семья кончилась. Теперь у меня другое существование.
- А по-моему, это предательство. Самое настоящее предательство. Ты могла бы жить памятью.
- Но разве мы с тобой живые? Мы памятью Анатолия воплощенные в тела покойницы.
- Фу, как звучит отвратительно! Я предпочитаю об этом не думать. Жить, наслаждаясь – разве плохо? Мы свое отдали природе. Вот девочку жалко, Иру эту – погибнуть в двадцать лет. Не родив, не понянчив детей… Толь, ты хоть её сделал бабой?
- На Этом Свете, на Том нет.
- Вот видишь, печаль за печалью.
Дождь закончился ночью, когда мы спали. После завтрака вышли на пляж – песок парил под лучами яркого солнца, избавляясь от влаги. Было почти тепло.
Решили сходить в город – запастись одеждой на всякий пожарный случай.
Попытался уговорить Моряка остаться с котятами на вилле, но тому очень хотелось пойти с нами.
- Все пойдем, - сказала Кристина и усадила котят в корзину. – Они славные.
Город, конечно, был пуст, и поначалу девушки удивлялись. Потом привыкли и стали заглядываться на витрины. Пропуская все прочие, нашли инвалютный магазин.
- Здесь должно быть много интересных вещей, - рекомендовала Галя.
- Наберем столько, сколько сможем унести, - предложила Кристина и вручила корзину с котятами мне.
- Можно заглянуть в магазин продуктовый и прихватить тележку на колесах.
- Сходи.
Я сходил и вернулся с тремя такими на колесах. В одной была корзина с котятами. А вот девчонки…
Не знаю, что на них нашло. Они снимали одежды с вешалок, прикидывали к бедрам или плечам, а потом бросали их на пол. Когда я вернулся, застал в инвалютном магазине настоящий погром. Не знаю, что на них накатило…
В продуктовом магазине прихватил кусок сыра и по дороге умял его. Теперь немного болел живот. Мог бы болеть сильнее, с неприязнью подумал о своей опрометчивости, хотя сыр и на вид, и по вкусу был вполне съедобен. Наверное, нельзя его есть в таком количестве да к тому же без хлеба…
Когда мы вернулись на виллу, толкая перед собой нагруженные тележки, нас ждал сюрприз. Моряк первый увидел и, радостно лая, помчался к ней. Ира стояла в парадных дверях виллы.
- Никак твоя пассия, - сказала Галина.
Не обращая внимания на меня и девушек, маркиза кинулась к котятам. И те тоже ей обрадовались – тыкались мордочками в ладони и лизали пальцы.
И только теперь:
- А вы что голышом?
- Пропуск в Рай, - пожала плечами Галя. – Если хочешь обедать с нами, раздевайся.
Ира разделась, но попыталась, объяснить свой негаданный визит:
- Вообще-то я за котятами. Так соскучилась.
- Повозиться, пожалуйста, - строго сказала Галина, - а с собой не отдадим. Мы тут дружной кампанией живем.
- Есть другой вариант, - вмешалась Кристина. – Оставайся с нами. Я вас с Галей замуж выдам за Анатолия. Мы и свадебные платья два подобрали в инвалютном магазине. Ты сейчас же примерь – если что, сбегаем за другим…
Маркиза уже заметила, что из всех присутствующих, Кристя самая юная, и обиженно поджала губы:
- А вы местный распорядитель, да?
- Нет. Я такая же как и ты – возвращенка. Но я была замужем, а вы с Галей нет. Так что не грех попробовать, что значит, иметь мужа. Кстати, Анатолий, мы и тебе костюм подобрали и колечки красивые в ювелирном отделе.
- Мы что, покидаем райские кущи?
- Только на время бракосочетания…
Час спустя, в танцевальном зале, самом разукрашенном помещении виллы, Кристина, расспросив наши желания вступить в брак, торжественно объявила меня мужем, а Галю и Иру моими женами. Здесь же распили бутылку шампанского.
И столовая расстаралась по случаю – даже торт не забыла замечательный.
Что удивительно – было два блюда: паштет рыбный и паштет мясной, ничем не приправленные, в смысле зелени. Я так подумал – зверятам, и поставил их на пол. Вот умора-то была – они метались от одного к другому, не разобравшись, что вкуснее, обжоры.
Свадьба, однако…