Психологические этюды
Больнее всего, когда так далеки становятся люди,
которые были ближе всех остальных…
Думал, Ира придет ночью. Она не пришла. А мне и в голову не взошло самому постучаться в её дверь. Не на ветер же бросал слова – угрюмо молчать и поддакивать. Это был мой обет.
Утром пробежался вокруг корпусов и по «Тропе сказок». Попил минералочки из бювета. Собираясь на завтрак, внушал себе – сохранять спокойствие и достоинство, не поддаваться никаким чувствам. Инициатива должна быть её…
Идя по первому этажу в столовую, на каждый шаг себе твердил – честь и достоинство, честь и достоинство, честь и достоинство... Это стучало в мозгу, вытесняя из головы любовь и привязанность.
В «Белом зале» оказался первым и пока единственным из всех обитателей санатория. Уже расправлялся с завтраком, когда вошли Ирина и её мама Тома. Я оставил инструмент и поднялся на ноги, приветствуя дам. Они замерли в изумлении, не поняв моего жеста. Но справились с замешательством, кивнули в ответ и прошли на свои места.
Впрочем, наши недомолвки длились не долго – повалил дружно остальной народ. Расселись завтракать.
Тетка моя, злоязычница, уже заметила охлаждение в наших с Ириной отношениях и, повернувшись, сказала, обращаясь к ней:
- Прекрасно выглядишь, лапочка. Но почему тебя Анатолий наш называет маркизой?
Ира вдруг легко рассмеялась:
- Маркизами называют родственников короля. Мой дядя – король Увелки.
- О ком это она? – наклонился к жене Николай Дмитрич.
- Да про Володю Евдокимова.
Все, в том числе и я, как по команде уставились на девушку.
Она сидела с прямой спиной. Синие джинсы обтягивали стройные бедра, обнажая изящные щиколотки. Такого же цвета джинсовая рубашка. На ступнях новые белые чистые кроссовки. Более-менее приглядно одетыми выглядели и все остальные. Только мы с Егором Ивановичем, игнорировавшие вчера магазин, напоминали вылезших из помойки бомжей.
За столом Ирина действительно выглядела маркизой – яркой, молодой, красивой…
А я, чтобы не смотреть ей в глаза, пялился на нежную шею за отворотом рубашки, мысленно раздевая.
- Друзья, - прервала молчание мама Тома. – Какие планы на сегодня?
- Может, перекусим легко и в шашлычку пойдем? - живо откликнулся её муж.
- Шашлыки там бывают после двух, - внес ясность я.
Андрей Андреевич недовольно покосился на меня – будто в этом была моя вина.
- Уймись, Андрей! – как-то по-хозяйски прикрикнула на него жена.
И старший брат увельского короля показал себя подкаблучником – сразу унялся.
- Еще какие предложения будут? – мама Тома обвела взглядом присутствующих.
- Пойдемте гулять. Погода прекрасная! – предложила моя мама.
Отец поддержал:
- И доверимся случаю.
- А что такое случайность? – строго, как на уроке, задала вопрос мама Тома.
- Неосознанная закономерность, - роль отличника взял на себя я.
- Браво, Анатолий! Ты хорошо в свое время выучил марксизм-ленинизм. Или как там её? Теорию научного коммунизма…
- С красными корочками закончил школу политпросвещения обкома партии, - угрюмо поддакнул я, храня свой обет.
- Так куда мы пойдем, отличник политической подготовки и пока живой среди всех умерших?
Повисло молчание. Все ждали моего ответа. И он прозвучал:
- Я собирался после завтрака пройтись по всем злачным местам и включать имеющуюся там технику в режим нон-стоп.
- Как это? – спросила Ира.
Первый раз за утро глянул в её глаза:
- Чтобы все крутилось, не останавливаясь – музыка, фильмы…
- А какие здесь есть злачные места? – спросила бабушка Даша.
- Идемте – я покажу.
Первым таким объектом был кинозал.
Все расселись в мягкие кресла. Я загрузил компьютер, вышел в инет, отыскал давно известный мне сайт, включил функцию «смотреть все фильмы подряд безостановочно» и начал с рубрики «сборник популярных советских фильмов». Подсоединил компьютер к ретранслятору и вывел изображение на большой экран. Закрутилась лента «Кубанские казаки»…
Оглядел присутствующих на предмет – оставить фильм или найти другой? И вдруг заметил, что глаза у бабушки Даши повлажнели. Она даже вынула из кармана нового сарафана носовой платок и промокнула их.
- Пусть играет, - глухим голосом попросила она.
Остальные потрясенно молчали.
Женщина – существо непредсказуемое в любом возрасте.
Я тихонечко выскользнул из кинозала и отправился на танцпол. За мной последовали Ира, мама Тома и все стареющие плейбои.
С тамошним компьютером я проделал те же манипуляции – подключил инет, «дискотеку 80-х» и функцию «нон-стоп». А еще включил светомузыку. Плейбои, вооружившись в баре бутылками пива и вина, расселись на банкетки у стен, а Ира, затянув свою маму в центр танцпола, начала зажигать. Потом мама и дочка затянули в круг Андрея Андреевича. Что, впрочем, было вполне естественно…
Но дед Егор Иванович на эти «кривляния» в ритме шейка скривился сам:
- Интеллигент…
- Я не интеллигент, а интеллектуал, почувствуйте разницу, - откликнулся мой не состоявшийся тесть.
Я знал, что он был таксистом в Ангарске, а потом стал директором автосервиса.
Не заинтересовавшись баром танцпола, отправился в Зимний сад. За мной с бутылкой «мартини» последовал Егор Иванович.
В закутке под названием «каминный зал» был тоже компьютер и колонка для усиления звука. Все наладив, я запустил музыку тихо-тихо, выключил освещение, зашторил все, что было можно и сел в кресло напротив электрокамина в стене.
Через полчаса к нам присоединилась семья из Ангарска.
В руках у Андрея Андреевича были две бутылки пива – одну он вручил мне.
- Звучит оздоровительная музыка, - объявил я свой здешний выбор.
Пришедшие расселись. Мама Тома:
- А мы вчера с женщинами весь вечер песни пели в рекреации лечебного корпуса. Там хорошо – два аквариума с рыбками, цветы в горшках, деревья в кадках… Уютно, как дома. До полуночи пели… Век отсюда не уедем.
- Ну слава Богу! – озорно улыбнулся Андрей Андреевич и подмигнул мне, и поприветствовал поднятой вверх бутылкой пива. – Моя жена, наконец-то нашла свое место в жизни.
- Не надо ехидничать! – тут же взвилась мама Тома.
- Ого, да у нас продолжаются семейные сцены, - со всей возможной веселостью сказал на это её муж.
- Ладно, кончайте пререкаться, - прервал их Егор Иванович. – Давайте музыкой оздоравливаться.
Сам откинулся в кресле, закрыв глаза. Бутылку «мартини» зажал коленями. И со стороны это выглядело не совсем прилично.
- Кстати, - после десятиминутного молчания встрепенулась мама Тома, - времени уже полвторого. Пора минералку в бювете пить. А потом обед и сончас.
- Не возражаю, - сказал её муж.
- Валяйте, ребятки, - напутствовал Егор Иванович, - а я здесь посплю – расслабляет.
Вскоре он действительно задремал. И я ушел, не став его будить. За столом деда не было.
- По-моему, день неплохой сегодня задался, - заметил Николай Дмитрич, расправляясь с борщом.
- А то! – на петровском диалекте ответила его жена, отдавая должное окрошке…
Вечером все собрались в рекреации лечебного корпуса – там, где пальмы в кадках, и рыбки в аквариумах. Все отдохнули, поели, помылись после прогулки на свежем воздухе и теперь выглядели энергично, настраиваясь на песнопения, если не до утра, то до полуночи.
Диваны и кресла рекреации были красивые и очень удобные.
Я сидел с бутылкой коньяка, прихлебывая по чутка из горлышка.
Как-то автоматически получилось, что руководство вечеринкой перешло к тетке Марии Егоровне – ведь она у нас главная запевала. Откинувшись в кресле, она спросила:
- Какие-то пожелания будут, мужчины? Мы можем спеть на заказ. Нет? Тогда сидите и слушайте. Или подпевайте. Но не мешайте. Кто начнет спорить за политику – прогоним начерта.
Повисла короткая пауза.
И вдруг зазвучал её чистый и мелодичный голос:
Вот кто-то с горочки спустился…
И женщины подхватили:
Наверно милый мой идет…
Пела и Ира. Пели Николай Дмитрич и Андрей Андреевич. Молчали Егор Иванович, отец мой и я. Но слушали… Я, так, самозабвенно…
Женщины пели песню за песней – и все из советского репертуара.
В кратких перерывах мужчины обменивались репликами. Типа:
- Всегда лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным.
Ближе к полуночи я настолько задумался крепко, что почти впал в ступор.
- Сынок! Не спи, замерзнешь, - прервал мое молчание отец.
Я как будто бы очнулся. Увидев, что песенники сделали перерыв, спросил:
- Как вы считаете – наша жизнь похожа на Рай?
Мне ответил Егор Иванович:
- Наша – да, твоя – нет. Ведь мы уже умерли, а тебе предстоит.
Я посчитал это упреком и с обидой ответил:
- Если я помру, и вас не будет.
Все вдруг насупились и задумались.
Мария Егоровна поднялась:
- Завтра, девушки, петь пойдем без мужиков. Ну их к черту – одни проблемы с ними. Гоняйте свой бильярд… Спокойной ночи всем! – и ушла.
- Разумно насчет бильярда, - сказал мой отец, большой любитель гонять шары.
- Тогда, по коням, господа, - сказал Андрей Андреевич, вставая.
- Погодите, я что-то не понял, - подал голос Егор Иванович.
- Давай, но в темпе.
- Мы что, перестали быть колхозом – каждый сам за себя?
- Каждый за свой интерес, - поправил тестя Николай Дмитрич.
После ужина следующим вечером все мужики собрались в бильярдной. Играли двое на двое – Андрей Андреевич с моим дедом, а против них его зятья. Пластались с азартом, говорили при этом много, весело и задорно. Смеялись чуть ли не каждой реплике. И пили пиво из бутылок между делом…
- Тольке, выгоняй одного из проигравших и будет тебе пара, - предложил мне дядька.
Все дружно рассмеялись. Всем было хорошо и весело. Им хотелось сейчас расслабиться и шутить, общаться, играя. В стиле языческого праздника, когда прыгают через костер…
Стол, который не бильярдный, был уставлен бутылками пива, вина и водки. В закусках: салаты овощные, мясные и рыбные нарезки – все это было заказано в меню и натаскано из столовой.
Водку пили из рюмок и по команде.
- Ладно, мальчики, наливайте, а то в горле пересохло.
Вина и пиво из бутылок пили по желанию.
В этой кампании мне не нашлось места. И я пошел к женщинам в рекреацию.
Но там была маркиза, которая упорно прятала от меня свой взгляд. И я чуткой душой своей почти физически ощущал её неприязнь. С чего бы это? Неужто родители сумели убедить, что связь со мной как-то позорит и унижает? Её теперешнее поведение настолько противоречит прежней влюбленности, что я внутренне сжался от растерянности и такой незаслуженной обиды.
И в этот раз, только взглянув на неё, тут же ощутил желание сбежать куда-нибудь на край света. Мне надо подумать над переменами, произошедшими в сердце моей любимой и пережить, переварить все в душе. Я вдруг ощутил, как хрупок дорогой для меня мир. И как много надо работать, думать, драться, рисковать, чтобы иметь право сказать – я сделал все, чтобы ты была счастлива, благополучна и спокойна.
Но как же быть с данным обетом?
И так хочется задать ей вопрос – ты меня уже разлюбила?
А народу, похоже, понравилось разделение. Даже более того…
За завтраком на следующий день бодрый до неприличия Андрей Андреевич заявил:
- Не катит твоя идея, Анатолий, организовать нас в колхоз. Вот надоест нам «Урал», и мы куда-нибудь свалим семьей. Ты где еще побывал за жизнь? – расскажи. Ах да, в Ангарске был. Домой сгоняем, Тамар?
Он сказал это так по-хозяйски, что ей показалось, как будто он при всех хлопнул её по заду. Не как женщину городскую, а как деревенскую бабу.
Но она опустила глаза и кротко ответила:
- Я предпочитаю юга, Андрюша.
- Ну, вот и славненько – поедем на юг. Ты, Анатолий, служил в Севастополе?
Я заметил, как радостно блеснули глаза у Ирины при слове «юга», и скромно ответил:
- Я в Анапе служил.
- Я что-то вас не пойму, - тяжело глядя на Андрея, сказал мой отец. – Влипли мы все, ребята, получив вторую жизнь. А теперь, извиняйте, каждый за себя стал – один Бог за всех. Так что ли получается? Или я не прав?
Андрей Андреевич, несколько смущенный, промолчал. Возможно, в другой ситуации он был бы более уверен в себе. Но сейчас родственный клан петровчан с осуждением смотрел на него и его семью.
И тут в готовый разразиться конфликт вмешалась мама Тома.
- Андрей, как ты думаешь – вот эти закуски на столе появляются сами собой? Черта с два! Столы нам каждый день на завтрак, обед и ужин накрывает память Анатолия. Куда же мы без него поедем? В Ангарск – на голодную смерть? Куда бы мы не собрались ехать, без Анатолия нам не будет житья. Это всем понятно?
Мама Тома обвела присутствующих строгим взглядом.
- Пока будем отдыхать в «Урале», а как надоест – отправимся по местам его боевой славы. Ты за границей был?
- На Кубе?
- Слетаем на Кубу.
- Если в море не рухнем, - буркнул обиженно Андрей Андреевич.
Мудро сказала бабушка Даша:
- Что же нам, мертвым, смерти бояться?
Мама Тома кивнула ей и подвела итог:
- Давайте день держаться вместе, а вечерами – по своим интересам. Что у нас на сегодня?
Такой вариант всех устраивал. Отец даже поддакнул:
- Вот и хорошо. Поэтому давайте не ныть, не глядеть друг на друга, как потенциальных изменников, а делать общее дело.
После завтрака, выловив меня одного, отец подступил с разговором.
- Разболтался народ. Вот что безделие с людьми делает. Мудро ты предлагал остаться в Бараново. И теперь не поздно вернуться – куда они без тебя? С голоду загнутся.
- Надоело отдыхать? – спросил в лоб.
- Не делай из меня дурака, - обиделся отец. – Я лишь хотел сказать, что твоя слабина расшатывает дисциплину в коллективе. Понял мою мысль или разъяснить?
У меня мелькнула другая.
- Слушай, пап, а если я тебя зашлю сватом, ты сможешь их убедить отдать за меня Ирину? Мол, так и так, не будет Ирина тебе снохой, не видать им столовой ураловской.
- А ты сам?
- Сам не могу, потому что люблю её. И потом, дал обет сохранять нейтралитет в присутствии её родителей. Ты же его никому не давал – тебе все карты в руки. Потребуй Ирину в жены мои! Тут все просто, как бадья сметаны.
- А пойдет ли Ирина за тебя? Ты ведь сейчас старше её отца.
- Мы ведь спали уже с ней. А как родители появились, она резко переменилась.
- Может, глаза открылись? Ты посмотри на себя. Ты ведь даже старше меня…
- Так плохо выгляжу?
- Ну, не жених.
- А есть у Ирины выбор?
Задумался Егор Кузьмич.
Потом спросил совсем неприлично:
- И долго у тебя будет стоять?
Я не стал ему отвечать. С моей стороны речь ведь шла не только о сексе – о простых человеческих отношениях. Наш законный или объявленный брак при согласии всех сторон давал мне право просто ухаживать за женой, заботиться о ней, спать в одной постели, оказывая знаки внимания. Даже без секса – разве этого мало?
Я сказал отцу:
- Я устал, понимаешь, устал быть в подвешенном состоянии.
- Ладно, я поговорю с ними.
Он сделал несколько шагов прочь, потом оглянулся на меня:
- Ну, не вижу бурной радости новоиспеченного жениха.
За обедом я во все глаза поглядывал на отца, пытаясь понять – сосватал он Иру или нет. Потом стал смотреть на Евдокимовых, пытаясь понять – подходил к ним отец мой или нет. Ничего не понял.
Отобедав, отец, проходя мимо и пряча взгляд, буркнул:
- Ладно, поменьше думай об этих вопросах. Душа это потемки, особенно у баб. Так что, не буди лихо, пока оно тихо.
Ничего я не понял из его слов. И решил продолжать – поддакивать и угрюмо молчать. Но как понять ситуацию? Неужели маркиза любила меня до появления её родителей? Или играла в любовь? Ни черта не пойму – что случилось тогда? Ведь, собственно, ради неё я и искал эту калитку на Тот Свет, бесшабашно рискуя жизнью. Да, конечно, она была девушкой моей мечты в нашей прежней жизни. Стала женщиной в моих объятиях. Что же её изменило так?
Но оставим это. Надо подумать, чем бы заняться. От безделия все томления…
Надо думать о деле. И только о деле. А все же…
Я глянул в зеркало на себя, проходя мимо. Бр-р-р! Жутко представить юную девушку с таким стариком в одной постели. Это какое-то экологическое преступление. Надругательство над природой.
Вот и ответ на все вопросы.
Шикарный бар в профилактории «Злак» был погружен в полумрак. Моей памятью на столе стояла большая миска салата из овощей и горячие пельмени в огромной чаше, из которых каждый накладывал себе в тарелочку. А еще по блюдам окорочка куриные с гарниром. На витрине и в холодильнике спиртные и газированные напитки, разливное пиво… чипсы, сникерсы, кириешки… различные к пиву в пакетах соления…
Звучала музыка…
Мы расселись за столы, украсив их их бутылками, фужерами и бокалами.
Мама Тома, проводившая ревизию бара, спросила из-за стойки:
- Кофе кому-то надо?
Никто не польстился.
- Хорошее пиво, - похвалил мой отец и предложил свояку. – Угощайся, Николай. Говорят, потенцию повышает. Или у тебя с этим нормально?
- Не жалуюсь, не жалуюсь.
- Не жалуешься, а к пиву-то потянулся, - с ехидной иронией заметил Егор Кузьмич.
Разговоры на эту тему у отца все чаще стали возникать в последнее время. Не следствие ли это неудачного сватовства, о котором он так ничего и не рассказал?
- Не лови меня на крючок, - отмахнулся Николай Дмитрич и продолжил. – Где мы ещё не были? Обойдем все мечта злачные и надо валить отсюда. Скучно становится…
Я повернулся к нему:
- Ко мне претензии есть?
Он промолчал.
Андрей Андреевич сказал:
- Нет пока.
- Тогда продолжаем или как?
- Продолжим. Завтра давайте в шашлычку сходим.
- Если согласны все, будут вам шашлыки.
- Хорошо такого Емелю иметь: по щучьему велению, по моему хотению… - засмеялся собственной шутке Николай Дмитрич.
- Ого, да ты сказки почитываешь! – поддел его мой отец.
- Дело не хитрое. Включил телевизор – там тебе сказки, там и быль.
- Какие ещё экскурсии в ближайшие дни? – это я спросил, обращаясь ко всем.
- Мы ещё в самом «Урале» в сауне не были.
- Надо сходить.
Андрей Андреевич взял быка за рога:
- А что если в шашлычку мы нагрянем ночью? Будет весьма романтично! Как Анатолий?
- Шашлыки в любое время в любом количестве – с двух часов дня и до утра. Только спиртного там теперь нет – придется с собой взять.
- Возьмем, - сказал дед Егор Иванович. – Но зачем же ночью – дня что ли мало?
- А ты винтовку с собой прихвати, - посоветовал директор автосервиса.
- С винтовкой лихо по лесу пройтись, - мечтательно произнес Николай Дмитрич. – Только он все равно пуст: стрелять не в кого.
- Анатолий, ты зверей здесь видел когда-нибудь? – спросила мама Тома.
- Лису однажды. Она кота с крыльца санатория утащила на глазах у людей.
- Надо бы её убить.
- Зачем?
- Шкуру на воротник.
- Это летом-то? И кто выделывать мастер?
- Мой Егор Иванович, - подсказала бабушка Даша.
- Егор Иванович, - объявила мама Тома. – Вы отныне всегда и всюду ходите с заряженным ружьем, чтобы лису эту убить.
- Самого молодого нашли? – обиделся дед.
И все начали высчитывать свои года, ориентируясь на дату смерти. Они забыли спросить меня. Ведь я их вызвал из памяти такими, какими видел в последний раз. Лишь маме и папе сделал поблажку, сбросив по десять годков…
Все снова были в сборе. Столы накрыли в зимнем саду, распахнув все окна и прибавив звук оздоровительной музыки. Перекусив и выпив спиртного, пили чай. Стояла прекрасная погода бабьего лета – ясное небо и ароматный воздух щемили сердце.
Эти столы администрация санатория накрывала своим ветеранам, ушедшим на пенсию, каждый год 1-го октября – в День Пожилого Человека.
Забыл сообщить – мы с дедом тоже посетили магазин санатория и теперь ходили принаряженные, ничем не отличаясь от остальных.
- Итак, что отмечаем? – спросила мама Тома, принимая вновь на себя функцию лидера коллектива.
- День Пожилого Человека, - подсказал я. – За окном погода, соответствующая началу октября. На столе закуска и выпивка для ветеранов.
- А это что-то качественно изменило в меню?
- Блюда для всех одинаковые – хотите ешьте, хотите соседу предложите.
- Хорошо, поедим – как развлекаться будем?
- Развлекаться никак не будем, - вмешался дед Егор Иванович. – Будем слушать музыку и оздоравливаться.
При этих словах Андрей Андреевич расплылся в благодарной улыбке. Ему порой бывало стыдно за жену, постоянно пытавшуюся строить весь коллектив даже на праздничных мероприятиях.
И народ, перекусив и выпив, потихоньку растекся по Зимнему Саду – кто у камина, кто меж деревьев, кто у картин на каминном балконе… Музыка оздоравливала…
Похоже, успокоилась и мама Тома. Она была рада, что коллектив при деле – оздоравливается! – а не просто так проводит время с водкой и пивом наедине.
Итак, у нас пауза.
Дед Егор Иванович, почувствовав себя лидером, к голосу которого прислушиваются остальные, сделал новое предложение в долгом молчании.
- Может, отсюда прямиком в сауну? Как, Анатолий?
- Она всегда на парах.
- Может, в разведку кого послать? На всякий случай.
Все повернулись к Ирине. Та плечами пожала:
- Я не знаю, куда идти.
- Я провожу, - вызвался я.
Разом напряглись гости Сибири. Момент был критический.
- Тогда идемте, - маркиза сказала мне «вы».
Что ж, посмотрим, что поход грядущий нам готовит.
Мы шли и молчали. Я не знал, что сказать. И не ясно было – что найдешь, что потеряешь. Может, это был мой шанс.
Она шля рядом – спокойная, но молчала. Я тоже молчал, но издергался весь.
Вот так и дошли до сауны. И вошли внутрь.
Все действительно было готово – и жар, и вода горячая, и бассейн наполнен. Мы прошли в комнату отдыха – где столы и бар.
- Присаживайся, - сказал я маркизе.
- Благодарю, - ответила она и села за стол.
- Чай, кофе?
- Кофе?
Я заварил и подал в чашечке кофе. Себе налил чаю.
- Почему ты со мной не хочешь общаться?
- Потому что мама и папа против наших встреч.
- Ты снова стала маленькой девочкой и послушной дочкой?
- Представьте себе – да.
- А как же я? Меня так просто совратить и бросить? Ну, изменилось твое ко мне отношение, а объясниться – напряг?
- Я испугалась, что вы расстроитесь, все бросите и вернетесь в свой мир.
Такое могло быть – она права.
- Значит, мы расстаемся?
Она промолчала.
- Ты даже не ответишь на мои вопросы? Их немного…
- Меня смущает ситуация. Я виновата перед вами. Но я хочу, чтобы отдых наш продолжался…
Меня черт какой-то за язык дернул.
- Как насчет платы за услугу? Скажем, секс дважды в неделю…
Поколебавшись, она ответила, глядя прямо в мои глаза:
- Вам будет приятно обнимать девушку, не испытывающую ничего, кроме быстро тающего уважения.
Как говорится, не в бровь, а в глаз!
- Ты хочешь, чтобы праздник продолжался? Праздник, на котором мне не весело…
- Если вам нужна женщина, вы могли бы кого-нибудь оживить из своего прошлого.
- И ты не будешь против?
- Нет. Я буду только «за». Если все веселятся, почему вы должны грустить?
Говорить о любви в такой ситуации просто немыслимо.
- Но тогда грустить будешь ты.
- Я справлюсь.
- Разумно, разумно… И увы нашим отношениям.
Было горько. Но не плакать же!
- Нас, наверное, заждались, - это сказала она.
- Может, сходишь за ними одна? Я пойду утоплюсь…
- Только не до смерти!
Ира ушла.
Прошла любовь – я про неё сейчас думаю – завяли помидоры. А что ты хотел от двадцатилетней девушки, шестидесятисемилетний дед? В принципе, она молодец – нашла в себе силы сказать правду, зажав свои чувства в маленький кулачок. Что значит, быть женщиной! Больше не дам – и пошел ты нахрен!
Я посидел в сауне, искупался в бассейне, лег на кушетку и потянулся так сладко, как никогда в последнее время. Какое-то ощущение покоя и счастья охватили душу…
Народ все не шел.
Ночью, лежа в кровати номера люкс, я вспоминал всех женщин красивых, которых имел или хотел в своей жизни. Призывал их разделить мое одиночество. Но они не откликнулись на мой зов – должно быть, живы ещё, старушки мои.
Не спалось. Посмотрел на часы – половина третьего ночи. Прогуляться пойти? Или пойти напиться? Повод есть – проводы старой любви. Меня, наверное, за это не будут сильно корить. Напиться, выспаться – и к чертям собачьим этот санаторий. «Тяга к перемене мест душой внезапно овладела» - кажется было где-то такое. Или только что сам придумал?
И тут сон обрушился на меня, спасая от задуманного греха.
Утром проснулся без желания напиться и довольно в бодром настроении.
За завтраком коротко бросил:
- Беру руководство операцией в свои руки и объявляю большой сбор. Забирайте все, что вам дорого, собирайте продукты в дорогу – мы уезжаем.
- И куда же мы едем? – немного ехидненько поинтересовался Егор Иванович.
- Для начала в Челябинск, а потом в Москву.
- Дальше Челябинска нигде не была, - сказала мама моя. – Неужто в Москву?
Андрей Андреевич предложил:
- Тут я удобный микроавтобус высмотрел – к черту трейлер и джип! – все разом в салон войдем. Довезу я вас до Челябинска, а могу и в Москву.
- В Москву мы поедем на «Красном Урале» в спальном вагоне.
- Почему не в автобусе?
- Я дороги не знаю.
- Я знаю.
- А питаться чем будем? В экспрессе есть ресторан-вагон.
Андрей Андреевич хотел было поспорить за преимущества микроавтобуса перед железнодорожным транспортом, но мама Тома перебила его:
- Сказано, едем на поезде – значит, на поезде. Ты довезешь нас до Челябинска.
- На асфальтовой трассе мы как птицы свободны, а на железке – стук да стук колеса о рельсы – с ума сойдешь.
- Со мной не сойдешь, Андрюша, я тебя развлеку, - сказала мама Тома, обняла мужа и поцеловала его.
Тот помедлил, сник и замолк.
- Нет вопросов? - я командирским взором окинул народ. – Тогда по номерам! Собираемся и спускаемся. Где микроавтобус стоит? Вот туда.
Отец, похоже, обиделся на меня, что предварительно не посоветовался с ним. Вставая из-за стола, он бормотал:
- Авантюра! Господи, авантюра какая!
Мама похлопала его по плечу:
- А из Петровки в санаторий не авантюра приехать? Не горюй! Самое худшее позади – мы уже умерли, и хоть трава не расти! Считай, что мы едем в свадебное путешествие!
Егор Кузьмич искоса посмотрел на неё, задорную, раскрасневшуюся… как девчонка. И махнув на все рукой, отправился собираться в дорогу.
Андрей Андреевич подогнал микроавтобус «Ford» к парадному крыльцу главного корпуса. Собрались ещё не все. А те, кто спустился не спешил усаживаться в мягкие кресла – стояли на крыльце. Воздух был наполнен благоуханием цветов и золотой солнечной пыльцой. Или то были искорки света, пляшущие на листьях деревьев.
Здесь же была корзинка с котятами. Все это время они жили со мной в номере и очень соскучились по моряку, который ни под каким номером не хотел входить под свод санатория. Носился себе по лесам и полянам, по аллеям-дорогам-дорожкам, всюду нас сопровождал, но под крышу не шел – принципиальный! Спал, наверное, под кустом. И я боялся, что лиса утащит его. Но, думаю, он и сам не промах – постоять за себя и Патрикеевне надавать. На улице с собаками дрался…
Теперь с котятами кувыркался, играл в «догонялки». Всеми фибрами собачьей души являл свою радость.
Было грустно с санаторием расставаться.
Но впереди была Москва. И это окрыляло мечты…
Дед Егор Иванович с чемоданом – где раздобыл и что в нем лежит? – прямиком из распахнутых дверей в двери автобуса. Оттуда позвал:
- Поехали, мужики. Кто не успел, тот опоздал.
Села к нему только бабушка Даша.
- Сейчас, дружище! Одну минутку, - откликнулся Андрей Андреевич и, увидев жену с большой сумкой, бросился ей на помощь.
Наконец, все в микроавтобусе. Боже! Как хорошо, как легко стало на душе. Прощай санаторий!
На выезде продуктовый магазин обобрали, санаторский.
Объезжая по трассе Хомутинино, тормознулись возле магазина «Волна» и его изрядно почистили от продуктов. На ходу перекусили.
Устраивались в мягких сидениях так, чтобы можно было спать.
Возле Синего Бора дед Егор Иванович встрепенулся:
- Бляха-муха, ружо забыл! Поворачивай взад!
- Это которое с затвором? Да пусть лежит – ещё вернемся.
- Ты сейчас поворачивайся.
- Сейчас нельзя, - сказала Дарья Логовна, - удачи в дороге не будет. Спи давай.
И дед послушно закрыл глаза, ворча что-то про себя.
Дорога и мягкие кресла укачивали. Возле Красногорска многие уже спали.
- Не уснете? – спросил я водителя. – Может сменить?
- Не-а, - беспечно откликнулся Андрей Андреевич. – Я привычный.
День был не жаркий. А может, сквозняк разгонял духоту? Нас ждал Челябинск!
Свояки сели вместе и спать совсем не собирались – обсуждали, на что в Москве стоит посмотреть. Оба ни разу там не бывали.
Николай Дмитрич был красен и потен и сиял медным тазом. Не в пример ему, Егор Кузьмич был хмур.
- В Мавзолей сходим? – неприветливо спросил он.
- Это куда Тольке поведет.
Отец оборотился ко мне:
- Сынок, ты на Красной площади был?
- Был.
- А в Мавзолей заходил?
- Он закрыт был.
- Ну а мы откроем.
Свояк остудил его пыл:
- И что там увидим? Если Тольке не видел, то и нам хрен обломится.
Отец снова ко мне:
- В Кремле был?
- Даже и не пытался. Там солдаты на входе стояли…
- Значит, и нам обломится. На ВДНХ?
- В пивной.
- И только-то? Да, кстати, где мы там жить будем и что жрать?
- Жили мы группой в Измайловском гостиничном комплексе. Там на восьмом этаже буфет помню – есть закуски горячие. Пельменная рядом с гостиницей. Овощной базар. На Казанском вокзале киоски помню. В ГУМ заходили – там полно витрин с продуктами. Да и магазины на улицах… Не помрем.
- Не жилось же тебе в санатории, - проворчал отец.