Лаборатория разума

 

 

 

Психологические этюды 

                    Больнее всего, когда так далеки становятся люди,

которые были ближе всех остальных…

 

Думал, Ира придет ночью. Она не пришла. А мне и в голову не взошло самому постучаться в её дверь. Не на ветер же бросал слова – угрюмо молчать и поддакивать. Это был мой обет.

Утром пробежался вокруг корпусов и по «Тропе сказок». Попил минералочки из бювета. Собираясь на завтрак, внушал себе – сохранять спокойствие и достоинство, не поддаваться никаким чувствам. Инициатива должна быть её…

Идя по первому этажу в столовую, на каждый шаг себе твердил – честь и достоинство, честь и достоинство, честь и достоинство... Это стучало в мозгу, вытесняя из головы любовь и привязанность. 

В «Белом зале» оказался первым и пока единственным из всех обитателей санатория. Уже расправлялся с завтраком, когда вошли Ирина и её мама Тома. Я оставил инструмент и поднялся на ноги, приветствуя дам. Они замерли в изумлении, не поняв моего жеста. Но справились с замешательством, кивнули в ответ и прошли на свои места.

Впрочем, наши недомолвки длились не долго – повалил дружно остальной народ. Расселись завтракать.

Тетка моя, злоязычница, уже заметила охлаждение в наших с Ириной отношениях и, повернувшись, сказала, обращаясь к ней:

- Прекрасно выглядишь, лапочка. Но почему тебя Анатолий наш называет маркизой?

Ира вдруг легко рассмеялась:

- Маркизами называют родственников короля. Мой дядя – король Увелки.

- О ком это она? – наклонился к жене Николай Дмитрич.

- Да про Володю Евдокимова.

Все, в том числе и я, как по команде уставились на девушку.

Она сидела с прямой спиной. Синие джинсы обтягивали стройные бедра, обнажая изящные щиколотки. Такого же цвета джинсовая рубашка. На ступнях новые белые чистые кроссовки. Более-менее приглядно одетыми выглядели и все остальные. Только мы с Егором Ивановичем, игнорировавшие вчера магазин, напоминали вылезших из помойки бомжей.

За столом Ирина действительно выглядела маркизой – яркой, молодой, красивой…

А я, чтобы не смотреть ей в глаза, пялился на нежную шею за отворотом рубашки, мысленно раздевая.

- Друзья, - прервала молчание мама Тома. – Какие планы на сегодня?

- Может, перекусим легко и в шашлычку пойдем? - живо откликнулся её муж.

- Шашлыки там бывают после двух, - внес ясность я.

Андрей Андреевич недовольно покосился на меня – будто в этом была моя вина. 

- Уймись, Андрей! – как-то по-хозяйски прикрикнула на него жена.

И старший брат увельского короля показал себя подкаблучником – сразу унялся.

- Еще какие предложения будут? – мама Тома обвела взглядом присутствующих.

- Пойдемте гулять. Погода прекрасная! – предложила моя мама.

Отец поддержал:

- И доверимся случаю.

- А что такое случайность? – строго, как на уроке, задала вопрос мама Тома.

- Неосознанная закономерность, - роль отличника взял на себя я.

- Браво, Анатолий! Ты хорошо в свое время выучил марксизм-ленинизм. Или как там её? Теорию научного коммунизма…

- С красными корочками закончил школу политпросвещения обкома партии, - угрюмо поддакнул я, храня свой обет.

- Так куда мы пойдем, отличник политической подготовки и пока живой среди всех умерших?

Повисло молчание. Все ждали моего ответа. И он прозвучал:

- Я собирался после завтрака пройтись по всем злачным местам и включать имеющуюся там технику в режим нон-стоп.

- Как это? – спросила Ира.

Первый раз за утро глянул в её глаза:

- Чтобы все крутилось, не останавливаясь – музыка, фильмы…

- А какие здесь есть злачные места? – спросила бабушка Даша.

- Идемте – я покажу.

Первым таким объектом был кинозал.

Все расселись в мягкие кресла. Я загрузил компьютер, вышел в инет, отыскал давно известный мне сайт, включил функцию «смотреть все фильмы подряд безостановочно» и начал с рубрики «сборник популярных советских фильмов». Подсоединил компьютер к ретранслятору и вывел изображение на большой экран. Закрутилась лента «Кубанские казаки»…

Оглядел присутствующих на предмет – оставить фильм или найти другой? И вдруг заметил, что глаза у бабушки Даши повлажнели. Она даже вынула из кармана нового сарафана носовой платок и промокнула их.

- Пусть играет, - глухим голосом попросила она.

Остальные потрясенно молчали.

Женщина – существо непредсказуемое в любом возрасте.

Я тихонечко выскользнул из кинозала и отправился на танцпол. За мной последовали Ира, мама Тома и все стареющие плейбои.

С тамошним компьютером я проделал те же манипуляции – подключил инет, «дискотеку 80-х» и функцию «нон-стоп». А еще включил светомузыку. Плейбои, вооружившись в баре бутылками пива и вина, расселись на банкетки у стен, а Ира, затянув свою маму в центр танцпола, начала зажигать. Потом мама и дочка затянули в круг Андрея Андреевича. Что, впрочем, было вполне естественно… 

Но дед Егор Иванович на эти «кривляния» в ритме шейка скривился сам:

- Интеллигент…

- Я не интеллигент, а интеллектуал, почувствуйте разницу, - откликнулся мой не состоявшийся тесть.

Я знал, что он был таксистом в Ангарске, а потом стал директором автосервиса.

Не заинтересовавшись баром танцпола, отправился в Зимний сад. За мной с бутылкой «мартини» последовал Егор Иванович.

В закутке под названием «каминный зал» был тоже компьютер и колонка для усиления звука. Все наладив, я запустил музыку тихо-тихо, выключил освещение, зашторил все, что было можно и сел в кресло напротив электрокамина в стене.

Через полчаса к нам присоединилась семья из Ангарска. 

В руках у Андрея Андреевича были две бутылки пива – одну он вручил мне.

- Звучит оздоровительная музыка, - объявил я свой здешний выбор.

Пришедшие расселись. Мама Тома:

- А мы вчера с женщинами весь вечер песни пели в рекреации лечебного корпуса. Там хорошо – два аквариума с рыбками, цветы в горшках, деревья в кадках… Уютно, как дома. До полуночи пели… Век отсюда не уедем. 

- Ну слава Богу! – озорно улыбнулся Андрей Андреевич и подмигнул мне, и поприветствовал поднятой вверх бутылкой пива. – Моя жена, наконец-то нашла свое место в жизни.

- Не надо ехидничать! – тут же взвилась мама Тома.

- Ого, да у нас продолжаются семейные сцены, - со всей возможной веселостью сказал на это её муж.

- Ладно, кончайте пререкаться, - прервал их Егор Иванович. – Давайте музыкой оздоравливаться.

Сам откинулся в кресле, закрыв глаза. Бутылку «мартини» зажал коленями. И со стороны это выглядело не совсем прилично.

- Кстати, - после десятиминутного молчания встрепенулась мама Тома, - времени уже полвторого. Пора минералку в бювете пить. А потом обед и сончас.

- Не возражаю, - сказал её муж.

- Валяйте, ребятки, - напутствовал Егор Иванович, - а я здесь посплю – расслабляет.

Вскоре он действительно задремал. И я ушел, не став его будить. За столом деда не было.

- По-моему, день неплохой сегодня задался, - заметил Николай Дмитрич, расправляясь с борщом.

- А то! – на петровском диалекте ответила его жена, отдавая должное окрошке…

Вечером все собрались в рекреации лечебного корпуса – там, где пальмы в кадках,  и рыбки в аквариумах. Все отдохнули, поели, помылись после прогулки на свежем воздухе и теперь выглядели энергично, настраиваясь на песнопения, если не до утра, то до полуночи.

Диваны и кресла рекреации были красивые и очень удобные. 

Я сидел с бутылкой коньяка, прихлебывая по чутка из горлышка.

Как-то автоматически получилось, что руководство вечеринкой перешло к тетке Марии Егоровне – ведь она у нас главная запевала. Откинувшись в кресле, она спросила:

- Какие-то пожелания будут, мужчины? Мы можем спеть на заказ. Нет? Тогда сидите и слушайте. Или подпевайте. Но не мешайте. Кто начнет спорить за политику – прогоним начерта. 

Повисла короткая пауза.

И вдруг зазвучал её чистый и мелодичный голос:

 

Вот кто-то с горочки спустился…

 

И женщины подхватили:

 

Наверно милый мой идет…

 

Пела и Ира. Пели Николай Дмитрич и Андрей Андреевич. Молчали Егор Иванович, отец мой и я. Но слушали… Я, так, самозабвенно…

Женщины пели песню за песней – и все из советского репертуара.

В кратких перерывах мужчины обменивались репликами. Типа:

- Всегда лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным.

Ближе к полуночи я настолько задумался крепко, что почти впал в ступор.

- Сынок! Не спи, замерзнешь, - прервал мое молчание отец.

Я как будто бы очнулся. Увидев, что песенники сделали перерыв, спросил:

- Как вы считаете – наша жизнь похожа на Рай?

Мне ответил Егор Иванович:

- Наша – да, твоя – нет. Ведь мы уже умерли, а тебе предстоит.

Я посчитал это упреком и с обидой ответил:

- Если я помру, и вас не будет.

Все вдруг насупились и задумались.

Мария Егоровна поднялась:

- Завтра, девушки, петь пойдем без мужиков. Ну их к черту – одни проблемы с ними. Гоняйте свой бильярд… Спокойной ночи всем! – и ушла.

- Разумно насчет бильярда, - сказал мой отец, большой любитель гонять шары.

- Тогда, по коням, господа, - сказал Андрей Андреевич, вставая.

- Погодите, я что-то не понял, - подал голос Егор Иванович.

- Давай, но в темпе.

- Мы что, перестали быть колхозом – каждый сам за себя?

- Каждый за свой интерес, - поправил тестя Николай Дмитрич.

После ужина следующим вечером все мужики собрались в бильярдной. Играли двое на двое – Андрей Андреевич с моим дедом, а против них его зятья. Пластались с азартом, говорили при этом много, весело и задорно. Смеялись чуть ли не каждой реплике. И пили пиво из бутылок между делом…

- Тольке, выгоняй одного из проигравших и будет тебе пара, - предложил мне дядька.

Все дружно рассмеялись. Всем было хорошо и весело. Им хотелось сейчас расслабиться и шутить, общаться, играя. В стиле языческого праздника, когда прыгают через костер…

Стол, который не бильярдный, был уставлен бутылками пива, вина и водки. В закусках: салаты овощные, мясные и рыбные нарезки – все это было заказано в меню и натаскано из столовой.

Водку пили из рюмок и по команде.

- Ладно, мальчики, наливайте, а то в горле пересохло.

Вина и пиво из бутылок пили по желанию. 

В этой кампании мне не нашлось места. И я пошел к женщинам в рекреацию.

Но там была маркиза, которая упорно прятала от меня свой взгляд. И я чуткой душой своей почти физически ощущал её неприязнь. С чего бы это? Неужто родители сумели убедить, что связь со мной как-то позорит и унижает? Её теперешнее поведение настолько противоречит прежней влюбленности, что я внутренне сжался от растерянности и такой незаслуженной обиды.

И в этот раз, только взглянув на неё, тут же ощутил желание сбежать куда-нибудь на край света. Мне надо подумать над переменами, произошедшими в сердце моей любимой и пережить, переварить все в душе. Я вдруг ощутил, как хрупок дорогой для меня мир. И как много надо работать, думать, драться, рисковать, чтобы иметь право сказать – я сделал все, чтобы ты была счастлива, благополучна и спокойна.

Но как же быть с данным обетом?

И так хочется задать ей вопрос – ты меня уже разлюбила?

А народу, похоже, понравилось разделение. Даже более того…

За завтраком на следующий день бодрый до неприличия Андрей Андреевич заявил:

- Не катит твоя идея, Анатолий, организовать нас в колхоз. Вот надоест нам «Урал», и мы куда-нибудь свалим семьей. Ты где еще побывал за жизнь? – расскажи. Ах да, в Ангарске был. Домой сгоняем, Тамар?

Он сказал это так по-хозяйски, что ей показалось, как будто он при всех хлопнул её по заду. Не как женщину городскую, а как деревенскую бабу.

Но она опустила глаза и кротко ответила:

- Я предпочитаю юга, Андрюша.

- Ну, вот и славненько – поедем на юг. Ты, Анатолий, служил в Севастополе?

Я заметил, как радостно блеснули глаза у Ирины при слове «юга», и скромно ответил:

- Я в Анапе служил.

- Я что-то вас не пойму, - тяжело глядя на Андрея, сказал мой отец. – Влипли мы все, ребята, получив вторую жизнь. А теперь, извиняйте, каждый за себя стал – один Бог за всех. Так что ли получается? Или я не прав?

Андрей Андреевич, несколько смущенный, промолчал. Возможно, в другой ситуации он был бы более уверен в себе. Но сейчас родственный клан петровчан с осуждением смотрел на него и его семью.

И тут в готовый разразиться конфликт вмешалась мама Тома.

- Андрей, как ты думаешь – вот эти закуски на столе появляются сами собой? Черта с два! Столы нам каждый день на завтрак, обед и ужин накрывает память Анатолия. Куда же мы без него поедем? В Ангарск – на голодную смерть? Куда бы мы не собрались ехать, без Анатолия нам не будет житья. Это всем понятно?

Мама Тома обвела присутствующих строгим взглядом.

- Пока будем отдыхать в «Урале», а как надоест – отправимся по местам его боевой славы. Ты за границей был?

- На Кубе?

- Слетаем на Кубу.

- Если в море не рухнем, - буркнул обиженно Андрей Андреевич.

Мудро сказала бабушка Даша:

- Что же нам, мертвым, смерти бояться?

Мама Тома кивнула ей и подвела итог:

- Давайте день держаться вместе, а вечерами – по своим интересам. Что у нас на сегодня?

Такой вариант всех устраивал. Отец даже поддакнул:

- Вот и хорошо. Поэтому давайте не ныть, не глядеть друг на друга, как потенциальных изменников, а делать общее дело.

После завтрака, выловив меня одного, отец подступил с разговором.

- Разболтался народ. Вот что безделие с людьми делает. Мудро ты предлагал остаться в Бараново. И теперь не поздно вернуться – куда они без тебя? С голоду загнутся.

- Надоело отдыхать? – спросил в лоб.

- Не делай из меня дурака, - обиделся отец. – Я лишь хотел сказать, что твоя слабина расшатывает дисциплину в коллективе. Понял мою мысль или разъяснить?

У меня мелькнула другая.

- Слушай, пап, а если я тебя зашлю сватом, ты сможешь их убедить отдать за меня Ирину? Мол, так и так, не будет Ирина тебе снохой, не видать им столовой ураловской.

- А ты сам?

- Сам не могу, потому что люблю её. И потом, дал обет сохранять нейтралитет в присутствии её родителей. Ты же его никому не давал – тебе все карты в руки. Потребуй Ирину в жены мои! Тут все просто, как бадья сметаны.

- А пойдет ли Ирина за тебя? Ты ведь сейчас старше её отца.

- Мы ведь спали уже с ней. А как родители появились, она резко переменилась.

- Может, глаза открылись? Ты посмотри на себя. Ты ведь даже старше меня…

- Так плохо выгляжу?

- Ну, не жених.

- А есть у Ирины выбор?

Задумался Егор Кузьмич.

Потом спросил совсем неприлично:

- И долго у тебя будет стоять?

Я не стал ему отвечать. С моей стороны речь ведь шла не только о сексе – о простых человеческих отношениях. Наш законный или объявленный брак при согласии всех сторон давал мне право просто ухаживать за женой, заботиться о ней, спать в одной постели, оказывая знаки внимания. Даже без секса – разве этого мало?

Я сказал отцу:

- Я устал, понимаешь, устал быть в подвешенном состоянии.

- Ладно, я поговорю с ними.

Он сделал несколько шагов прочь, потом оглянулся на меня:

- Ну, не вижу бурной радости новоиспеченного жениха.

За обедом я во все глаза поглядывал на отца, пытаясь понять – сосватал он Иру или нет. Потом стал смотреть на Евдокимовых, пытаясь понять – подходил к ним отец мой или нет. Ничего не понял.

Отобедав, отец, проходя мимо и пряча взгляд, буркнул:

- Ладно, поменьше думай об этих вопросах. Душа это потемки, особенно у баб. Так что, не буди лихо, пока оно тихо.

Ничего я не понял из его слов. И решил продолжать – поддакивать и угрюмо молчать. Но как понять ситуацию? Неужели маркиза любила меня до появления её родителей? Или играла в любовь? Ни черта не пойму – что случилось тогда? Ведь, собственно, ради неё я и искал эту калитку на Тот Свет, бесшабашно рискуя жизнью. Да, конечно, она была девушкой моей мечты в нашей прежней жизни. Стала женщиной в моих объятиях. Что же её изменило так?

Но оставим это. Надо подумать, чем бы заняться. От безделия все томления…

Надо думать о деле. И только о деле. А все же…

Я глянул в зеркало на себя, проходя мимо. Бр-р-р! Жутко представить юную девушку с таким стариком в одной постели. Это какое-то экологическое преступление. Надругательство над природой.

Вот и ответ на все вопросы. 

Шикарный бар в профилактории «Злак» был погружен в полумрак. Моей памятью на столе стояла большая миска салата из овощей и горячие пельмени в огромной чаше, из которых каждый накладывал себе в тарелочку. А еще по блюдам окорочка куриные с гарниром. На витрине и в холодильнике спиртные и газированные напитки, разливное пиво… чипсы, сникерсы, кириешки… различные к пиву в пакетах соления…

Звучала музыка…

Мы расселись за столы, украсив их их бутылками, фужерами и бокалами.

Мама Тома, проводившая ревизию бара, спросила из-за стойки:

- Кофе кому-то надо?

Никто не польстился.

- Хорошее пиво, - похвалил мой отец и предложил свояку. – Угощайся, Николай. Говорят, потенцию повышает. Или у тебя с этим нормально?

- Не жалуюсь, не жалуюсь.

- Не жалуешься, а к пиву-то потянулся, - с ехидной иронией заметил Егор Кузьмич.

Разговоры на эту тему у отца все чаще стали возникать в последнее время. Не следствие ли это неудачного сватовства, о котором он так ничего и не рассказал?

- Не лови меня на крючок, - отмахнулся Николай Дмитрич и продолжил. – Где мы ещё не были? Обойдем все мечта злачные и надо валить отсюда. Скучно становится…

Я повернулся к нему:

- Ко мне претензии есть?  

Он промолчал.

Андрей Андреевич сказал:

- Нет пока.

- Тогда продолжаем или как?

- Продолжим. Завтра давайте в шашлычку сходим.

- Если согласны все, будут вам шашлыки.

- Хорошо такого Емелю иметь: по щучьему велению, по моему хотению… - засмеялся собственной шутке Николай Дмитрич.

- Ого, да ты сказки почитываешь! – поддел его мой отец.

- Дело не хитрое. Включил телевизор – там тебе сказки, там и быль.

- Какие ещё экскурсии в ближайшие дни? – это я спросил, обращаясь ко всем.

- Мы ещё в самом «Урале» в сауне не были.

- Надо сходить. 

Андрей Андреевич взял быка за рога:

- А что если в шашлычку мы нагрянем ночью? Будет весьма романтично! Как Анатолий?

- Шашлыки в любое время в любом количестве – с двух часов дня и до утра. Только спиртного там теперь нет – придется с собой взять.

- Возьмем, - сказал дед Егор Иванович. – Но зачем же ночью – дня что ли мало?

- А ты винтовку с собой прихвати, - посоветовал директор автосервиса.

- С винтовкой лихо по лесу пройтись, - мечтательно произнес Николай Дмитрич. – Только он все равно пуст: стрелять не в кого.

- Анатолий, ты зверей здесь видел когда-нибудь? – спросила мама Тома.

- Лису однажды. Она кота с крыльца санатория утащила на глазах у людей.

- Надо бы её убить.

- Зачем?

- Шкуру на воротник.

- Это летом-то? И кто выделывать мастер?

- Мой Егор Иванович, - подсказала бабушка Даша. 

- Егор Иванович, - объявила мама Тома. – Вы отныне всегда и всюду ходите с заряженным ружьем, чтобы лису эту убить.

- Самого молодого нашли? – обиделся дед.

И все начали высчитывать свои года, ориентируясь на дату смерти. Они забыли спросить меня. Ведь я их вызвал из памяти такими, какими видел в последний раз. Лишь маме и папе сделал поблажку, сбросив по десять годков…

Все снова были в сборе. Столы накрыли в зимнем саду, распахнув все окна и прибавив звук оздоровительной музыки. Перекусив и выпив спиртного, пили чай. Стояла прекрасная погода бабьего лета – ясное небо и ароматный воздух щемили сердце.

Эти столы администрация санатория накрывала своим ветеранам, ушедшим на пенсию, каждый год 1-го октября – в День Пожилого Человека.

Забыл сообщить – мы с дедом тоже посетили магазин санатория и теперь ходили принаряженные, ничем не отличаясь от остальных.

- Итак, что отмечаем? – спросила мама Тома, принимая вновь на себя функцию лидера коллектива.

- День Пожилого Человека, - подсказал я. – За окном погода, соответствующая началу октября. На столе закуска и выпивка для ветеранов.

- А это что-то качественно изменило в меню?

- Блюда для всех одинаковые – хотите ешьте, хотите соседу предложите.

- Хорошо, поедим – как развлекаться будем?

- Развлекаться никак не будем, - вмешался дед Егор Иванович. – Будем слушать музыку и оздоравливаться.

При этих словах Андрей Андреевич расплылся в благодарной улыбке. Ему порой бывало стыдно за жену, постоянно пытавшуюся строить весь коллектив даже на праздничных мероприятиях.

И народ, перекусив и выпив, потихоньку растекся по Зимнему Саду – кто у камина, кто меж деревьев, кто у картин на каминном балконе… Музыка оздоравливала…

Похоже, успокоилась и мама Тома. Она была рада, что коллектив при деле – оздоравливается! – а не просто так проводит время с водкой и пивом наедине.

Итак, у нас пауза.

Дед Егор Иванович, почувствовав себя лидером, к голосу которого прислушиваются остальные, сделал новое предложение в долгом молчании.

- Может, отсюда прямиком в сауну? Как, Анатолий?

- Она всегда на парах. 

- Может, в разведку кого послать? На всякий случай.

Все повернулись к Ирине. Та плечами пожала:

- Я не знаю, куда идти.

- Я провожу, - вызвался я.

Разом напряглись гости Сибири. Момент был критический.

- Тогда идемте, - маркиза сказала мне «вы».

Что ж, посмотрим, что поход грядущий нам готовит. 

Мы шли и молчали. Я не знал, что сказать. И не ясно было – что найдешь, что потеряешь. Может, это был мой шанс.

Она шля рядом – спокойная, но молчала. Я тоже молчал, но издергался весь. 

Вот так и дошли до сауны. И вошли внутрь.

Все действительно было готово – и жар, и вода горячая, и бассейн наполнен. Мы прошли в комнату отдыха – где столы и бар.

- Присаживайся, - сказал я маркизе.

- Благодарю, - ответила она и села за стол.

- Чай, кофе?

- Кофе?

Я заварил и подал в чашечке кофе. Себе налил чаю.

- Почему ты со мной не хочешь общаться?

- Потому что мама и папа против наших встреч.

- Ты снова стала маленькой девочкой и послушной дочкой?

- Представьте себе – да.

- А как же я? Меня так просто совратить и бросить? Ну, изменилось твое ко мне отношение, а объясниться – напряг?

- Я испугалась, что вы расстроитесь, все бросите и вернетесь в свой мир.

Такое могло быть – она права.

- Значит, мы расстаемся?

Она промолчала.

- Ты даже не ответишь на мои вопросы? Их немного…

- Меня смущает ситуация. Я виновата перед вами. Но я хочу, чтобы отдых наш продолжался…

Меня черт какой-то за язык дернул.

- Как насчет платы за услугу? Скажем, секс дважды в неделю…

Поколебавшись, она ответила, глядя прямо в мои глаза:

- Вам будет приятно обнимать девушку, не испытывающую ничего, кроме быстро тающего уважения.

Как говорится, не в бровь, а в глаз!

- Ты хочешь, чтобы праздник продолжался? Праздник, на котором мне не весело…

- Если вам нужна женщина, вы могли бы кого-нибудь оживить из своего прошлого.

- И ты не будешь против?

- Нет. Я буду только «за». Если все веселятся, почему вы должны грустить?

Говорить о любви в такой ситуации просто немыслимо.

- Но тогда грустить будешь ты.

- Я справлюсь.

- Разумно, разумно… И увы нашим отношениям.

Было горько. Но не плакать же!

- Нас, наверное, заждались, - это сказала она.

- Может, сходишь за ними одна? Я пойду утоплюсь…

- Только не до смерти!

Ира ушла.

Прошла любовь – я про неё сейчас думаю – завяли помидоры. А что ты хотел от двадцатилетней девушки, шестидесятисемилетний дед? В принципе, она молодец – нашла в себе силы сказать правду, зажав свои чувства в маленький кулачок. Что значит, быть женщиной! Больше не дам – и пошел ты нахрен! 

Я посидел в сауне, искупался в бассейне, лег на кушетку и потянулся так сладко, как никогда в последнее время. Какое-то ощущение покоя и счастья охватили душу…

Народ все не шел.

Ночью, лежа в кровати номера люкс, я вспоминал всех женщин красивых, которых имел или хотел в своей жизни. Призывал их разделить мое одиночество. Но они не откликнулись на мой зов – должно быть, живы ещё, старушки мои.

Не спалось. Посмотрел на часы – половина третьего ночи. Прогуляться пойти? Или пойти напиться? Повод есть – проводы старой любви. Меня, наверное, за это не будут сильно корить. Напиться, выспаться – и к чертям собачьим этот санаторий. «Тяга к перемене мест душой внезапно овладела» - кажется было где-то такое. Или только что сам придумал?

И тут сон обрушился на меня, спасая от задуманного греха.

Утром проснулся без желания напиться и довольно в бодром настроении.

За завтраком коротко бросил:

- Беру руководство операцией в свои руки и объявляю большой сбор. Забирайте все, что вам дорого, собирайте продукты в дорогу – мы уезжаем.

- И куда же мы едем? – немного ехидненько поинтересовался Егор Иванович.

- Для начала в Челябинск, а потом в Москву.

- Дальше Челябинска нигде не была, - сказала мама моя. – Неужто в Москву?

Андрей Андреевич предложил:

- Тут я удобный микроавтобус высмотрел – к черту трейлер и джип! – все разом в салон войдем. Довезу я вас до Челябинска, а могу и в Москву.

- В Москву мы поедем на «Красном Урале» в спальном вагоне.

- Почему не в автобусе?

- Я дороги не знаю.

- Я знаю.

- А питаться чем будем? В экспрессе есть ресторан-вагон.

Андрей Андреевич хотел было поспорить за преимущества микроавтобуса перед железнодорожным транспортом, но мама Тома перебила его:

- Сказано, едем на поезде – значит, на поезде. Ты довезешь нас до Челябинска.

- На асфальтовой трассе мы как птицы свободны, а на железке – стук да стук колеса о рельсы – с ума сойдешь.

- Со мной не сойдешь, Андрюша, я тебя развлеку, - сказала мама Тома, обняла мужа и поцеловала его.

Тот помедлил, сник и замолк.

- Нет вопросов? - я командирским взором окинул народ. – Тогда по номерам! Собираемся и спускаемся. Где микроавтобус стоит? Вот туда.

Отец, похоже, обиделся на меня, что предварительно не посоветовался с ним. Вставая из-за стола, он бормотал:

- Авантюра! Господи, авантюра какая!

Мама похлопала его по плечу:

- А из Петровки в санаторий не авантюра приехать? Не горюй! Самое худшее позади – мы уже умерли, и хоть трава не расти! Считай, что мы едем в свадебное путешествие!

Егор Кузьмич искоса посмотрел на неё, задорную, раскрасневшуюся… как девчонка. И махнув на все рукой, отправился собираться в дорогу.

Андрей Андреевич подогнал микроавтобус «Ford» к парадному крыльцу главного корпуса. Собрались ещё не все. А те, кто спустился не спешил усаживаться в мягкие кресла – стояли на крыльце. Воздух был наполнен благоуханием цветов и золотой солнечной пыльцой. Или то были искорки света, пляшущие на листьях деревьев.

Здесь же была корзинка с котятами. Все это время они жили со мной в номере и очень соскучились по моряку, который ни под каким номером не хотел входить под свод санатория. Носился себе по лесам и полянам, по аллеям-дорогам-дорожкам, всюду нас сопровождал, но под крышу не шел – принципиальный! Спал, наверное, под кустом. И я боялся, что лиса утащит его. Но, думаю, он и сам не промах – постоять за себя и Патрикеевне надавать. На улице с собаками дрался…

Теперь с котятами кувыркался, играл в «догонялки». Всеми фибрами собачьей души являл свою радость.

Было грустно с санаторием расставаться.

Но впереди была Москва. И это окрыляло мечты…

Дед Егор Иванович с чемоданом – где раздобыл и что в нем лежит? – прямиком из распахнутых дверей в двери автобуса. Оттуда позвал:

- Поехали, мужики. Кто не успел, тот опоздал.

Села к нему только бабушка Даша.

- Сейчас, дружище! Одну минутку, - откликнулся Андрей Андреевич и, увидев жену с большой сумкой, бросился ей на помощь.

Наконец, все в микроавтобусе. Боже! Как хорошо, как легко стало на душе. Прощай санаторий!

На выезде продуктовый магазин обобрали, санаторский.

Объезжая по трассе Хомутинино, тормознулись возле магазина «Волна» и его изрядно почистили от продуктов. На ходу перекусили.

Устраивались в мягких сидениях так, чтобы можно было спать.

Возле Синего Бора дед Егор Иванович встрепенулся:

- Бляха-муха, ружо забыл! Поворачивай взад!

- Это которое с затвором? Да пусть лежит – ещё вернемся.

- Ты сейчас поворачивайся.

- Сейчас нельзя, - сказала Дарья Логовна, - удачи в дороге не будет. Спи давай.

И дед послушно закрыл глаза, ворча что-то про себя.

Дорога и мягкие кресла укачивали. Возле Красногорска многие уже спали.

- Не уснете? – спросил я водителя. – Может сменить?

- Не-а, - беспечно откликнулся Андрей Андреевич. – Я привычный.

День был не жаркий. А может, сквозняк разгонял духоту? Нас ждал Челябинск!

Свояки сели вместе и спать совсем не собирались – обсуждали, на что в Москве стоит посмотреть. Оба ни разу там не бывали.

Николай Дмитрич был красен и потен и сиял медным тазом. Не в пример ему, Егор Кузьмич был хмур.

- В Мавзолей сходим? – неприветливо спросил он.

- Это куда Тольке поведет.

Отец оборотился ко мне:

- Сынок, ты на Красной площади был?

- Был.

- А в Мавзолей заходил?

- Он закрыт был.

- Ну а мы откроем.

Свояк остудил его пыл:

- И что там увидим? Если Тольке не видел, то и нам хрен обломится.

Отец снова ко мне:

- В Кремле был?

- Даже и не пытался. Там солдаты на входе стояли…

- Значит, и нам обломится. На ВДНХ?

- В пивной.

- И только-то? Да, кстати, где мы там жить будем и что жрать?

- Жили мы группой в Измайловском гостиничном комплексе. Там на восьмом этаже буфет помню – есть закуски горячие. Пельменная рядом с гостиницей. Овощной базар. На Казанском вокзале киоски помню. В ГУМ заходили – там полно витрин с продуктами. Да и магазины на улицах… Не помрем.

- Не жилось же тебе в санатории, - проворчал отец.

 

 

Добавить комментарий

ПЯТИОЗЕРЬЕ.РФ