Два года спустя
Золото убило больше душ, чем железо - тел.
/В. Скотт/
Дела наши процветали.
Доход приносило каждое затеянное предприятие. Как часы работала паромная переправа, для которой мы поставили большое мельничное колесо на слиянии потоков, огибающих остров. Там же была Платформа, к которой швартовался паром, высаживая пассажиров, выгружая нам привезенные товары. Для обеда-отдыха-ночлега путешествующих мы на ней построили двухэтажный отель с салуном и игральным залом. Сюда же приводили сменных лошадей для странствующих всадников, карет, почтовых дилижансов. Руководил сей канителью Дэн Фарго, перевезший на остров Мэри свою семью. Банкиром и почтмейстером на этой же Платформе работал Ганс Кугель. Его жена чиппева заведовала магазином. Следил за порядком и обыгрывал всех в бильярд Ричард Райзин, за которым всюду тенью ходил постаревший пес Разбой.
Наш пароход, заново покрашенный и переименованный в «Отец вод», под командованием Диего Эстебана курсировал от Орлеана (Нового, естественно) до Батон-Руж, а то и выше, успешно перевозя грузы, пассажиров… Успешно – значит, с прибылью.
Семьи белых колонистов жили в уютных домиках под пальмами на живописном берегу южной оконечности острова – рядом с Платформой, пляжем. Там заправляла Мэри – следила за порядком и работой школы-интерната, больницы, столовой…
Ближе к лесу в вигвамах из парусины обитали индейцы.
Мы жили дружно все одной коммуной – питались вместе, зарабатывали, строили дома, шили одежду, делали закупки…
Наше поселение не имело названия и не было помечено ни на одной карте США – как не было в нем и представительств правительственных служб: суда, прокуратуры, шерифа... Это было частное владение, зарегистрированное в государственном реестре на мое имя. На остров Мэри посторонним вход был воспрещен. А посторонние для нас – те, кто прибывал на Платформу паромом или пароходом, не был колонистом или чиппева. На длинном переходе к острову стоял пропускной пункт, в котором дежурили наши собственные рейнджеры, подчинявшиеся Райзину и мне.
О профессиональном увлечении краснокожих племени чиппева и моих отношениях с конгрессменом Джоном Смитом, по прозвищу Свирепый, я расскажу как-нибудь позже.
А сейчас вот о чем…
Мы с шаманом допустили непростительную ошибку, оставив в живых Старателя Сэма. Во-первых, он знал тайну золотой жилы пещеры (кроме него – я и шаман). Во-вторых, хоть есть на свете немало такого, что большинство людей с легкостью выбрасывают из памяти, тот черный миг, когда поверженный мужчина вынужден произнести в кровь разбитыми губами постыдные слова: «Довольно, я сдаюсь!» не возможно забыть, а уж тем более, простить.
За свое поражение в той памятной драке Сэм Старатель ненавидел меня люто. Каждый раз, встречаясь, с трудом улыбался и приветствовал:
- Великому вождю низкий поклон.
А еще он не переставал заигрывать с моей женой – что меня тоже бесило.
- Эй, привет, Мэри! – окликал он её. – Ты все хорошеешь день ото дня!
На что Мэри отвечала весело:
- А ты все худеешь…
На самом деле, от безделья у Старателя брюхо обгоняло грудь по выпиранию вперед.
- Сохну от любви…
- От карт ты сохнешь. Не с кем в покер перекинуться…
- Откуда ты все знаешь? – досадовал бывший первый боец восточных штатов.
- Достаточно на тебя взглянуть, - хихикала жена.
Я запретил Сэму Старателю появляться на Платформе, где в игровом зале салуна проезжие играли в карты. И рейнджерам приказал не пропускать его туда.
Выговаривал шаману:
- Чем он у тебя занимается? Ведь целыми днями болтается, купается, ничем не утруждаясь…
- У него есть способности к мысленному общению.
- Готовишь из него замену?
- Изучаю свои возможности.
- Когда закончишь изучать, я его пристрелю. Так не спокойно на душе – вдруг эта мразь вырвется с острова и всеми миру разнесет весть о нашем золоте в пещере. Что с нами будет – ты подумал?
- Постоянно думаю… проникаю в его мысли. И ещё – за ним не отступно наблюдают два воина по моему приказу.
- А если он их и тебя вокруг пальца обведет? Сам говоришь – парень-то не прост.
Шаман после глубокого вдоха:
- Убить всегда успеем. Как твои дела?
- Три дня назад по заданию правительства США втихаря ребята Гека вырезали банду Ханигама под Нью-Йорком и заработали пять тысяч долларов.
- Прилично. Наши потери?
- Гек получил царапину. Гордится ею…
- Что дальше?
- Свирепый ещё готовит что-то. Сам читаю газеты, что привозят почтой. Быть на стороне закона довольно утомительно и скучно. Многим шерифам не нравятся наши методы. Они предпочитают сохранять мир в своих округах, не проливая крови, а бандитов ловить и сажать в тюрьмы.
- Ну так, ловите.
- Много возни, а вознаграждение то же…
В этот раз Мэри и Сэм сцепились не на шутку. Я не видел начала, но вот, что услышал, подходя.
Старатель, с ненавистью поглядывая на мою жену, процедил сквозь зубы:
- Я всегда говорил, что ты не баба, а мужик, и платье тебе совершенно не идет.
- Слышь ты, боров жирный, - сверкая глазами, сказала Мэри. – Еще одно слово, и я раскорчую твой рот от зубов.
Прозвучало весьма оскорбительно для бывшего чемпиона рукопашных боев восточных штатов. Впрочем, у этой женщины муж есть, который уже однажды корчевал засранцу пасть.
Я подошел… А эти двое уже засучивали рукава с серьезным намерением расквасить друг другу физиономии.
- Подожди, милая, я займусь им сам. Мне уже приходилось выставлять ему зубы.
Сэму Старателю наглости не занимать:
- Шел бы ты, дурень, подальше отсюда. Тебе с твоими паршивыми краснокожими лучше не соваться к нормальному мужику во гневе.
Меня осенило.
- Стой, где стоишь, и ни шагу с места, - вынул кольт из кобуры и направил его дуло Сэму в лицо. А остановившемуся из любопытства индейцу приказал. – Гека мне сюда, немедленно.
Старатель был смел, но не дурак – не решился спорить с направленным на него дулом.
- Что ты задумал? – спросила Мэри.
- Хочу, чтобы «паршивый краснокожий» показал «нормальному мужику во гневе», чего он на самом деле стоит.
Собрался народ на зрелище взглянуть. Пришел Гек – статный, сильный, возмужавший: за прошедшие годы у чиппева он стал вождем военным.
- Убей его, - шепнул ему.
Противники стали друг против друга. Сэм ещё наливал ненавистью глаза, а Гек подпрыгнул легко и врезал голой стопой ему пощечину. С яростным воплем Старатель бросился в атаку, но получил встречный удар кулаком в грудь. Голос его оборвался. Он тяжело задышал и схватился за сердце. Двое индейцев, наблюдавших за поединком, подхватили начавшего было оседать бойца и повели прочь – навстречу спешившему сюда шаману.
- Отведите его в мой вигвам, - приказал Нот. – Поединок окончен.
- Он пристает к маленьким девочкам в интернате, - пожаловалась Мэри. – В следующий раз я его без всякой драки пристрелю.
- Тебе лучше помолчать, скво! – рявкнул Долгоногий.
- Проветрись, шаман! – парировала она. – Тебе это на пользу.
После переселения на остров отношения Мэри и Нота стали стремительно ухудшаться. А после рождения нашей дочери, совсем разладились. Что там между ними произошло для меня оставалось тайной – ни она, ни он не жаловались.
Шаман погрозил кулаком Геку:
- Ты же знаешь, что Сэм Старатель под моей защитой. Если с ним что случится, я тебя накажу.
Тот взглянул на меня и пожал плечами.
Позже я сказал жене:
- У меня всегда было предчувствие – как только достигнем поставленной цели, мы с шаманом начнем враждовать. Это, кажется, предрешено богами…
- Не сомневаюсь, что так и будет, - вздохнув, сказала Мэри. – Впрочем, так уже есть…
Вечером Нот Долгоногий пришел в наш терем. Мы устроились на веранде – пили чай, вели беседу. В лоджии показалась Мэри с малышкой Вики (наша дочь Виктория) на руках:
- Привет, шаман!
Тот напрягся:
- Сколько раз я говорил тебе, что скво нельзя появляться в обществе в таком наряде. Зачем ты носишь мужскую одежду?
- Мне в ней удобней. И это единственная одежда, которую хранит мой гардероб. Платьев, жакетов, юбок и косынок в нем нет.
- Плохо, - нахмурился Нот.
- Ты не забыл, шаман? – я полукровка, - напомнила Мэри. – Кровь моего белого предка бунтует против мужской тирании.
Долгоногий с любопытством посмотрел на меня – ждал какой-то реакции.
А что я? Я люблю её. И если бы она дефилировала предо мной в женском наряде, то… Нет уж, пусть ходит, как хочет – в куртке, штанах, сапогах и с кольтами на поясе.
Не дождавшись ни слова от меня, шаман снова напустился на Мэри.
- Девочки берут с тебя пример… Ты прививаешь дурные вкусы в племени…
Я отставил чайную чашку. Налил себе пива и предложил гостю.
Сверху раздался спокойный голос Мэри:
- Пора бы закончить с этой темой. Или вам, мужчины, кроме моих штанов и поговорить больше не о чем? Днем произошел небольшой переполох, и все мы в нем участвовали. Как там Сэм Старатель – оклемался или Богу душу отдал?
- На грани, - сухо сказал шаман. – И хочу вас предупредить: если выживет, то не желайте ему смерти. Будьте миролюбивы с ним…
Мэри ушла с малышкой. Тут встрепенулся я.
- Она – не последний человек в нашей дружной колонии и моя жена. Но даже ей мы с тобой не открываем тайну золота пещеры. А какой-то паршивый Старатель, подлец и педофил, пользующийся твоим покровительством, о ней знает и ещё жив. Ты можешь себе представить, чем это чревато для племени, нашей колонии и всей затеи? Я требую его голову. И, если ты против, я потребую её перед всем племенем. Как только он встанет на ноги, я вызову его на поединок и прикончу. Если он откажется со мной драться, я просто его убью…
Шаман все мрачнел и мрачнел от моих слов, голову клонил все ниже и ниже, а потом встал, не говоря ни слова, и молча ушел…
На следующий день я приказал Геку следить за вигвамом шамана. И как только из него выйдет Сэм Старатель, доложить немедленно мне.
В полдень из вигвама вышел сам шаман и стал барабанить в бубен, созывая народ. Потом объявил:
- Сэм Старатель только что умер.
В толпе прокатился шум.
Нот Долгоногий мрачно оглядел присутствующих:
- Кто хочет проститься с ним, заходите.
Никто не дернулся, а я вошел.
Сэм Старатель очень был похож на покойника. Но я не верил своим глазам. Проверил пульс – его не было. Зажал ладонью рот и нос и долго так держал – пока не онемела рука. Потом увидел, что шаман печально смотрит на меня.
- Последнее, что мы можем сделать для него – устроить достойные похороны, - сказал он, а потом добавил. – Я верю, что он это заслужил.
- Если ты так считаешь, мы сожжем его тело на погребальном костре, как сожгли Чука и сжигали всех, кто ушел в Долину Вечной Охоты на нашем острове.
- Чук был героем.
- Ты Сэма таким же считаешь.
- Мы предадим его земле.
Зная способности шамана на всякие магические штуки, я посчитал это настойчивое желание подозрительным.
Несколько заинтересованных лиц все же побывали в вигваме шамана, чтобы лицезреть останки Сэма Старателя.
Потом Мэри мне призналась:
- Я незаметно для шамана ткнул его ножом – никакой реакции. Похоже, сдох…
Жена тоже сомневалась в смерти Старателя.
- Завтра в полдень он будет погребен, - объявил Нот Долгоногий и отправил четверых индейцев копать могилу подальше от селения.
А я дома заявил жене:
- У меня предчувствие, любовь моя, что в этой смерти не все чисто.
- Ты, став отцом, стал подозрительным, - улыбнулась Мэри. – Но, очень может быть, на этот раз окажешься прав.
Предложение шамана достойно проводить в принципе чуждого нам человека колонисты и индейцы приняли должным образом. На похороны собрались все, кроме вахтенных и часовых, да занятых работой на Платформе. Мэри и сюда пожаловала в мужской одежде, придав ей траурный вид. Пышные волосы заправила под черную ковбойскую шляпу. Когда белые мужчины сняли уборы головные, она машинально сделала тоже самое.
Отпевать покойного было некому – трудились бубен и шаман.
После завершения погребального обряда все отправились на тризну, под которой подразумевался стол в столовой с горячительными напитками и соответствующими закусками.
Когда все взрослые расселись, шаман встал с рюмкой виски и объявил:
- Давайте по обряду бледнолицых, коим был умерший, помянем его душу и пожелаем доброго пути в Долину Вечной Охоты.
Все выпили и стали есть.
Вечером в тереме нашем состоялся семейный совет.
Я прямо заявил жене:
- Шаман затеял непонятную игру. Думаю, Старатель Сэм не умер или воскреснет, когда Нот Долгоногий его откопает.
- Но так не бывает! – воскликнула Мэри. – Либо человек мертв, либо…
- …не очень, - буркнул я и добавил. - С нашим шаманом все возможно.
- Что предлагаешь? – спросила жена.
- Пойду сейчас следить за могилой.
- Может Гека пошлешь?
- А тот своих воинов? Зачем вмешивать кого-то? И потом учти – шаман, пользуется уважением у индейцев, и его авторитет в их глазах, выше моего. Скорее всего, они будут на его стороне.
- И ты собираешься там просидеть всю ночь?
- Сколько потребуется. Не думаю, что Нот оставит тело своего подопечного наедине с червями.
- Я с тобой! – заявила Мэри.
- А с Вики кто?
- Юли посидит. Она в гостях у нас сегодня.
Джулия, спасенная индейцами в разоренном ранчо, жила в интернате, но частенько прибегала в гости к нам – общалась с Мэри, играла с Вики.
Я никогда с женой не спорил. Нахлобучив шляпы, мы отправились к могиле.
- О чем ты думаешь? – шепотом спросил Мэри, лежа рядом со мной в засаде. – Доверяешь мне?
- В принципе, да, но очень прошу – не горячись, не давай волю чувствам. Мы в засаде: наше дело – ждать.
- Обижаешь, милый! Я что, на охоте ни разу не была?
- Цыплят по осени считают…
- Ну, знаешь!
- Ц-ш-ш… Замри! Кто-то идет…
Но прошмыгнул олень в тиши ночной.
Наверное, обиделась моя любимая?
Легким движением обнял её и зашептал на ухо:
- Знаешь, милая, но шаман в чем-то прав. Ты очень красивая женщина. Прелести твоей фигуры и лица не в силах изменить даже мужская одежда: в ней ты – амазонка. Но скажи – тебе никогда не хотелось быть красивой в женской одежде? Ходить походкой дамы, улыбаться, разговаривать… Ты ведь в Новом Орлеане была красоткой, каких поискать! И женская одежда на тебе сидела, как влитая. У нас растет дочь. Неужто ты ей желаешь судьбу ковбоя?
- Это было так давно, - шепнула Мэри. – Я все забыла.
- Но на острове есть белые женщины. Общайся с ними, бери пример… Хочешь, мы съездим в Новый Орлеан на какой-нибудь благотворительный бал высшего света? Ты там будешь самой обворожительной дамой …
Достал! Достал я сердце женское!
Глаза Мэри засветились в темноте.
- О, Анатоль… Если бы это могло случиться.
- Мы это сделаем! – воскликнул я.
И вдруг, как гром над головой, голос шамана:
- Что вы тут делаете?
Мэри мгновенно вскинула винчестер и передернула затвор. Но я отвел ствол в сторону.
- Лежим в засаде, - сказал я, встал и помог подняться Мэри.
- На кого?
- Стережем покойника.
- От кого?
На это я не смог ответить.
Минуту помолчали. Шаман подает мне лопату:
- Ты помоложе – иди копай.
- Что копать?
- Покойника.
- Зачем?
- Так надо.
- Пока ты не расскажешь все, не сделаю ни шага.
- Я расскажу, но скво должна уйти домой.
- Ага! – строптиво вздернула нос Мэри, но винчестер повесила на плечо. – Разбежалась!
Ситуация.
Шаман не смотрел на неё, он обращался ко мне.
- Эту тайну скво не должны знать. Прикажи ей удалиться. Ты вождь чиппева! Будь мужчиной!
Мне не хотелось идти на поводу ни у шамана, ни у Мэри – у меня свое мировоззрение. И тут на помощь пришло вдохновение – как примирить двух зайцев сразу. Я бодро и со всем чувством ответственности заговорил:
- Послушайте меня. Без компромисса нам не договориться. Помнишь, Нот Долгоногий, что ты мне говорил, меняя тотем племени?
- Мне было видение, - прищурился шаман.
- Но перед этим заявил, что изменились обстоятельства.
- И что?
- А дело в том, что изменившиеся обстоятельства влекут за собой не только смену тотема, но и многих устаревших правил. Например, отношение к женщинам. Я не собираюсь заставлять скво чиппева скакать на лошади и стрелять из ружья – хотя некоторые из них эти приемы не забыли. Но отношения мужчин к ним должны измениться. Я намереваюсь ввести в школе обучение боевым искусствам не только мальчиков, но и девочек тоже. А в дальнейшем привлекать скво к нашим операциям за пределами острова. Обстоятельства меняются и требуют новых правил…
Я смотрел на лица слушающих, полных любопытства. Затаив дыхание и шаман, и Мэри ловили каждое мое слово.
- Кроме того, Нот, ты очень многим обязан моей жене – не забывай об этом. Вручая мне мешок с самородками, шаман Сан Тен Севан имел в виду употребить его для пользы сиу. И два краснокожих воина, мне жизнь хранившие в походе, из того же племени. На варианте с чиппева настояла Мэри. Не будь её, ты сейчас кипятил в землянке снег. Подумай об этом.
Шаман кивнул согласно. Я продолжил…
- А Мэри… - я послал жене лучшую из своих улыбок, - только что пообещала мне завести себе в гардеробе платья… юбки, чепчики, жакеты, туфли… прочую дамскую амуницию… одеваться и ходить как женщина, повесив пояс с кольтами на крюк. Ведь это твое желание, Нот Долгоногий. Она готова его выполнить. Первым же рейсом парохода в Орлеан (конечно, Новый) мы собираемся отправиться за этими покупками. Вы должны простить друг другу прежние грехи, и тогда компромисс возможен. Вы готовы? Ну, скажите «да»…
Первой сдалась Мэри:
- Я буду слушаться шамана, как отца родного.
Мы оба уставились на Долгоногого.
После долгой паузы он многозначительно кивнул:
- Попробую.
- Закрепим наш уговор рукопожатием, - я подставил левую ладонь.
На неё опустилась ладошка Мэри. А её прикрыла длань Шамана.
Договор был закреплен.
- Теперь, шаман, ты расскажешь нам все, что затеваешь с телом Сэма Старателя. Ведь он убит, не так ли? Умер от удара в грудь, а не в смертельном трансе от твоей магии.
- Сейчас мы откопаем тело Старателя и отнесем его в пещеру.
- Зачем?
- Для охраны золота.
- Но там уже есть два свирепых охранника – тобой воспитанные медведи.
- Но они смертные, хоть и тотемные. А этому не страшны будут пули.
- Почему?
- Потому что уже мертв.
- Твоя магия, шаман?
- Да.
- Становится не скучно.
Во время диалога Мэри вела себя послушной скво – помалкивала. А когда стал раскапывать могилу вообще домой смоталась. Потом вернулась и призналась, что уходила для того, чтобы привести в дом пожилую индианку, услугами которой часто пользовалась. С ней и оставила детей, понимая, что приключение может затянуться дольше, чем на одну ночь. А пропустить такое… о, это не в её традициях! Тем более, шаман уже ручной. Или делает вид, что…
Кстати, об эксгумации… Шаман сказал «мы откопаем», а лопату в руки взял лишь для того, чтобы мне всучить. Вот я и упирался. Нудная, скажу работа – благо, рыхлая земля досталась.
А когда подхватил отрытого подмышки и вытащил на край могилы, Нот Долгоногий наградил меня ухмылкой.
- Закапывать могилу будем?
- Конечно. Все в исходный вид.
Оттащив тело Старателя в сторону, я снова взялся за лопату.
Вот так мы и свершили одно дело. Потом я отдыхал, а шаман поглядывал на мои плечи с явной надеждой навьючить на них труп. Ну уж дудки!
Срезав лозу, связал покойнику руки-ноги. Потом нашел сухой бамбуковый ствол и переделал его в кол.
- Вот как приехал Сэм сюда, так и понесем его обратно.
Вдвоем – не одному! Шаман не возражал.
Однажды я ходил этой дорогой – один, без груза, подгоняемый страстным желанием наорать на моих безмозглых командиров, которые разрушили пещеру. Шел всю ночь и к концу пути был так измотан – хоть самого неси.
Теперь все было иначе – мы вдвоем, на плече груз… но путь легко давался. Шаман знал удобную тропу. А может, сам и проложил, частенько навещая Тотемных Медведей, которых поселил в пещере для охраны жилы золотой.
Кроме того, в котомке у него, был рог бизона, с дном в широкой части и с пробкой в узкой. Примерно, каждый час Нот доставал его, вынимал пробку, опрокидывал в рот и делал глоток. Потом предлагал мне. Это был настой каких-то трав, чудесным образом удесятеряющий наши силы.
Мэри он не предлагал. Поэтому мы шли и шли довольно бодренько вперед, подолгу не меняя плечи. А она, бедняжечка, плелась за нами…
Ну, пока тащимся, расскажу о том, что знаю сам о пещере, золоте, медведях…
Так вот, введя магией своей Сэма Старателя в какой-то транс, шаман заставил его показать вход в пещеру, про который мы не знали.
И жилу золотую, которую они нашли с приятелем. А еще в пещере должен быть схрон – золотые самородки, оставленные племенами сиу шаману Сан Тен Севану перед уходом за Миссисипи. Об этом кладе после его смерти не знал никто. Нет, я-то знал, что есть такой, но где таится он – ни сном, ни духом. Надеялся, что Нот найдет: шаман шаману – друг и брат, которые общаются и после смерти.
О медведях… Когда весь остров мы к рукам прибрали и занялись делами перспективными, шаман подросших медвежат переселил в пещеру. Им было здесь привольнее. Во-первых, уроженцев севера, их сильно донимала жара субтропиков. А в пещере-то всегда прохлада; родник есть, а под ним целый бассейн воды – живи и радуйся. Подкармливал зверей шаман, а то и воинов посылал с дарами, которые у входа оставляли – войти отважится не каждый. Да и без этого косолапые Тотемы не голодали – в ночной прохладе в лес выходили сладких плодов отведать, в реке искупаться, рыбешку зазевавшую поймать…
И ещё… Шептались меж собой индейцы – будто забрался на остров бледнолицый, очередной искатель золота и приключений. Последнее он нашел сразу, попав к индейцам в плен. Шаман отечески его спросил:
- Золота надо? Иди копай, - привел его к пещере.
Я не вмешивался в эти дела, но мне не по сердцу было желание приучить медведей есть человечину.
Однажды эти зверюги клыки обнажили на меня. Вот как это было…
Когда достроили к школе интернат я приказал всех краснокожих ребятишек соответствующего возраста разместить там. Мне хотелось с малолетства не только обучать их знаниям, но и прививать культуру – жить в каменных зданиях, спать на кроватях, умываться по утрам, пользоваться туалетом… Мамочки пошли к шаману. Мы заспорили, и я применил прием безотказный – поставлю, мол, вопрос на общее голосование, если он будет упираться. А Нот всего на свете больше боялся проиграть мне в споре всенародно. И ухватился за последнюю соломинку:
- Мне надо пообщаться с духами.
Отправился в пещеру, пригласив меня с собой. Он сел камлать, а я к роднику пошел – его вода полезна и вкусна. Только жажду утолил – мама дорогая! – вот они тотемные зверята. Я им: «Привет, ребята!». А они на дыбы, когти-зубы обнажили – хотят мне кожу поцарапать, а может, и прогрызть. Я кольты обнажил – уймитесь, мол. В потолок шмальнул две пули, чтобы брызгами осколков унять их агрессивность. Шаман бежит: «Что тут происходит?» «Сам не видишь?» Короче, он нас примирил. Я думаю, хитрец запугать меня хотел, потому что на детей тут же согласился.
Теперь туда идем мы с Мэри. А на плечах несем нечто такое (не живое и не мертвое), что будет пострашней медведей. Я так понял – эту тварь (нечто) шаман своею магией оживит и заставит охранять пещеру.
От кого, блин? Не иначе, как от меня – медведями не напугал. М-да… И я это несу.
Мэри уже подобралась вся и напряглась – пещера сама по себе внушала ей благоговейный страх.
Мы, наконец, пришли. Светало…
- Ты вот что… - сказал я шаману, - веди своих зверей сюда. Посмотрим на их настроение, дадим себя обнюхать, а уж после в гости… Если они в темноте посмеют зарычать, стреляю без предупреждения на поражение. Со мной жена, и я не буду рисковать…
- Пусть остается здесь, - предложил шаман.
- Щас! – не согласилась Мэри.
Мы вместе дружно так уставились на укротителя медведей. А тот от всей души долбанул кулаком ствол дерева, прикрывающего вход в пещеру. Потом скорчил гримасу и подтянул ко рту трофейный горн, которым некогда капитан Гудвин управлял вверенным ему подразделением, выдувая из него команды. Вот и Долгоногий дунул, направив широкий раструб в провал пещеры. Неповторимый звук унесся вглубь. Осталось только ждать…
Медведи появились неожиданно и стали принюхиваться, вертя головами. Они привыкли по этому сигналу получать подарки от шамана или краснокожих. Сейчас дароносица (камень плоский) пуста. Животные переключили внимание на гостей. Но не шаман, кормилец их и воспитатель, привлек внимание, а труп Сэма Старателя, который, наверное, начал смердеть. Они к нему направились, не обращая внимания на остальных.
Избалованы – подумал я.
Шаман не очень торопился их приветствовать, наблюдая вместе с нами. Его разочарование и досада на безразличие зверей были настолько глубоки, что он не мог себя заставить произнести хоть слово. Наверное, он ожидал, что вскормленные им с малолетства звери кинуться лизать ему ладони. Но они и ухом не повели, а искали пищу. Избалованы…
Не знаю с какой целью, Нот достал из котомки свою флягу и пропустил глоток – силы вроде не нужны, мужество вливает?
Медведи, между тем, обнюхали труп снизу до верху, и, наконец, один попытался откусить ему ладонь.
Что тут началось!
Покойник почти с двухдневным стажем Сэм Старатель начал приходить в сознание. Он застонал, затем вздохнул протяжно и, что было сил, пнул медведя, грызущего его ладонь. Почти уже взрослые гризли шарахнулись от него прочь. Экс-покойник приоткрыл глаза, но, ослепленный солнцем, зажмурился и замер. Дыхание его сбилось, лицо исказилось в гримасе нахлынувшей боли, а ладонь окрасилась кровью. Наверное, там и была причина боли.
Он снова открыл глаза. Его кривые зубы обнажились в злобной ухмылке – он нас увидел.
- Я понимаю вас ребята. Вы – трупоеды, которые собрались на пиршество. Но уверяю – преждевременно: я ещё жив.
Внезапно улыбка испарилась с его физиономии. Старатель застыл, дыхание его замерло, вены на шее вздулись от чудовищного напряжения. Он услышал рык медвежий и, не поворачивая головы, скосил глаза – медведи оправились от испуга и готовы снова подступиться.
Тех, похоже, мы совсем не интересовали, хотя у Мэри в руке уже был кольт. Не ясно только против кого это оружие она хочет использовать.
Один из медведей, которого не пинали, и отпрянул он за компанию, решил вернуться к лежащему человеку. Холодные глаза его поблескивали. Верхняя губа демонстрировала желтые клыки.
Едва позволяя себе вдыхать и выдыхать утренний воздух, Сэм смотрел на животное без страха, но с тем вниманием, с каким мужественный человек привык встречать всякую угрозу жизни. Он мне понравился в этот момент.
Медведь подошел, понюхал дыхание лежащего мужчины, слизнул кровь с его ладони и коротко рыкнул.
Шаман выступил вперед:
- Ну, вот и славно. Я знал, что вы подружитесь. Но ты не должен ощущать боли. Можешь сам подняться?
Вцепившись в медвежью шкуру, Сэм попытался встать – удалось сесть. И, по-моему, от этого поступка он испытал сильнейший приступ головокружения. Несколько минут он оставался неподвижным, вбирая в онемевшие легкие чистый воздух, потом, цепляясь за медведя, все-таки поднялся на ноги.
Шаман общался сам с собой, на расстоянии рассматривая Старателя.
- Почему у тебя идет кровь? Почему ты дышишь? Разве ты живой?
Горечь появилась в глазах Сэма.
- Я сам не знаю – то ли есть я, то ли нет меня. Сейчас боли не чувствую никакой, и голова прошла – не кружится.
- А голод чувствуешь? – спросил шаман. – Два дня ты на том свете.
Старатель Сэм задумчиво:
- Голод, нужда – теперь это не для меня. Я – просто ум ходячий. Кстати шаман, ты знаешь, что ковбои говорят о своей работе? Перегонять скот, все равно что справлять нужду в ненастную погоду – в обоих случаях можно искупаться в дерьме.
- Так ты ковбоем был?
- Когда-то был. Потом на ринге дрался и, наконец, в старатели подался. Теперь не знаю, кто я есть. Может ты знаешь, шаман.
- То зомби – живой мертвец. Мое создание, - не без горделивого хвастовства сказал Нот Долгоногий.
- А кровь? А боль? А головокружение?
- Остаточные явления. Пройдет…
Сэм механически головой кивнул и с удовольствием зевнул. Он уже был сыт по горло бесконечными разглагольствованиями шамана и в прежней жизни, и теперь – в загробной. В его новом состоянии звук человеческого голоса действовал на нервы, как жужжание пчелы перед лицом. Но есть ли нервы у покойника?
А мне зомби-Старатель показался умней, чем Сэм Старатель. И человечнее… Вот ему захотелось потравить медведей, мирно улегшихся на солнышке и поглядывающих на шамана – а где еда, мол, уважаемый?
Мне надоело быть безучастным наблюдателем – пора и нам чем-то заняться.
Я к Ноту Долгоногому:
- У тебя наверняка в котомке свечи есть. Дай мне одну. Пока вы тут общаетесь, я Мэри покажу золотую жилу.
С недовольным видом шаман подал мне жировую лампу с фитилем.
Путь был мне знаком.
В обширном гроте я подошел к высокой вертикальной стене и поднял лампу над головой:
- Смотри!
Вся в паутине золотых нитей кварцевая лента пересекала стену. Когда я перемещал лампу, золотые крупинки поблескивали в кристаллах кварца – хотя сами по себе эти стразы выглядели гораздо красивее. Я любовался зрелищем и чувствовал, как жажда золота, которая вобщем-то не была мне свойственна, берет меня за горло. Слаб человек…
Мэри не пришла в восторг. Она сказала вот что:
- Сдается, зомби-Сэма шаман не охранником сюда прочит, а старателем. Нам нужно много золота?
- Не помешает. Но острой нужды нет.
- Опять шаман ведет свою игру.
- Что предлагаешь?
- Пойдем отсюда.
Вместе с этим решением пришел покой, пришла уверенность. Я глубоко вздохнул, потом расслабился и только в этот момент почувствовал, до какой степени напряжено было тело, созерцая жилу.
По выходу, вернув лампу, я заявил шаману:
- Если мы тебе больше не нужны, то мы возвращаемся домой. Нас дочка ждет.
Как посмотрел на меня шаман! В его взгляде столько чувств перемешалось – удивление, досада, неприязнь… и бесконечная усталость.
Взявшись с Мэри за руки, мы без оглядки пошли прочь..
Свежий ветерок обдувал нам лица.
Прижимаясь щекой к моему плечу, жена заявила:
- Это не пещера, а ловушка золотая.