Остров Мэри
Как странно звук взведенного курка
Внимательное ухо поражает,
Когда, прищурясь, нас издалека
Приятель у барьера поджидает
/Байрон/
Без приключений прошли четыре дня путешествия, ничем не отличающихся друг от друга. В прерии не было бизонов – ни одного животного мы не заметили: будто разом пропали все.
- На север откочевали, - сказал всезнающий Ричард Райзин.
Не встретили также ни одного путника (даже индейца) или повозки – Дик не мог найти этому объяснение. Но однажды остановил фургон без видимой на то причины.
- Что случилось? – спросил я его.
- Посмотри вон там, - Райзин кивнул головой в сторону.
Что-то виднелось в траве за обочиной.
Это был скелет человеческий. В грудной клетке его среди белых костей чернела стрела.
Дик хмыкнул:
- След краснокожего.
Конечно, на всей территории подконтрольной США больше не было индейских войн. С ними как с организованной военной силой было покончено навсегда. Старики, женщины, дети и оставшиеся в живых мужчины помешены в резервациях. Но одинокие воины или банды беглых краснокожих еще действовали. От них доставалось ковбоям, фермерам и золотоискателям…
Но и они сами изменились коренным образом, нынешние аборигены Америки. Теперь они воевали не за земли бизонов, как их славные предки. Эти отступники веры заразились от бледнолицых страстью к золоту, долларам, виски и готовы ради них на все. Эти ничтожества из среды краснокожих убьют-продадут даже своего сородича ради… (читай выше).
Встреча с ними была для нас нежелательна.
В тот вечер дождь полил как из ведра. Мэри, как всегда, одна ночевала в фургоне. А мы, четверо мужчин, неплохо устроились под ним, не разжигая костра.
На следующий день ехать была намного комфортнее – жара спала, дышать стало проще… И как подарок на дороге – небольшой городишко (не помню название), в котором самое большое здание двухэтажный трактир, он же почтовая станция, где можно обменять уставших лошадей, и гостиница для путешественников: три в одном, а может быть больше…
Прокуренное помещение салуна, где табачный дым стоял практически плотной завесой, был полупуст. Застоялые запахи, витающие вокруг, по отдельности не способны вызвать отвращения, но вместе… Табак, жареное мясо, кислая вонь вина и пива, перегара и немытых тел – та еще адская смесь. Заведение так себе, но на много пустынных миль прерии кажется райским местом.
И с другой стороны, двум из пяти путешественникам к подобному не привыкать. Даже больше скажу – мы с Ричардом Райзином были завсегдатаями подобных мест.
Чуку и Геку на все наплевать – их невозмутимости нет предела. Впрочем, индейцы в трактир не пошли – они остались охранять фургон. А жратву им отнес Дик.
Вот для Мэри это заведение было откровением, впрочем, не очень её смутившим.
Вторые этажи подобных придорожных таверн всегда имеют небольшие номера, где можно уронить свои кости на отдых. Или помыть их в ушате с горячей водой. Или…
- Красавчик, не хочешь поразвлечься? – девица с явными признаками своей профессии обратилась к одному из нас троих, сидящих за столом у окна.
Угадайте – к кому?
- Умеешь ты все испортить, Мару! – отправляя шлюху прочь шлепком по крутому заду, с обидой надул губы Дик.
Его всегда обижало, когда девицы подобного рода предпочитали меня ему. Он говорил: «Деньги не пахнут, так какого же им рожна ещё надо?»
- Мы здесь не будем ночевать, - сказала, хмурясь, Мэри. – Только обедаем…
- И лошадей поменяем, - подсказал Райзин. – Наши уж больно выдохлись.
Сидели мы за столом достаточно скромно – обильный обед и по литровой кружке холодного пива, чтобы не давиться всухомятку.
Пианист наигрывал по наитию некое подобие вальса. Набивая рот, я подумал – а что если пригласить Мэри на танец? Ведь не всю жизнь Анатоль Мару провел в лесных дебрях и на просторах прерий – иногда бывал он в светских обществах и даже слыл бойким кавалером. Взглянул на красавицу…
Даже не думай! – читалось в её взгляде.
Однако уста хранили молчание – и мои, и её.
Зачастую один взгляд может высказать больше тысячи слов.
Голос подал Ричард Райзин:
- Сыграл убогий что-нибудь поприличней, я бы сплясал.
- Не утомила дорога? – поинтересовался я.
- На козлах-то? - хмыкнул он.
Пианист, будто уловивший чутким ухом пожелание посетителя заведения, перешел от вальса к ирландской джиге, которую ему обычно приходилось наяривать по вечерам, заглушая шум скандалов и потасовок.
Сейчас полдень – клиентов в салуне мало. Но и Дик не сдержал слово…
Хотя, может быть, и сплясал, но ему помешал некий мужчина поганой наружности, подошедший к нашему столу.
- Это тебя зовут Мару?
- Ну, допустим.
- Я вызываю тебя на поединок.
- Причина?
- В Батон-Руж ты убил моего брата.
- Я никогда не бывал в этом городе, сэр.
- Ты трус! – взвизгнул подошедший и, схватив кружку Мэри, выплеснул остатки пива мне в лицо.
Я спокойно достал носовой платок и обтер физиономию. Потом встал.
- Хорошо, идем.
Мы вышли во двор. За нами следом все, кто был в салуне. Несколько зевак высунулись в окна второго этажа.
Мы встали друг от друга в шагах тридцати.
- Меня ты знаешь – назови свое имя.
- Меня зовут Джон Мщу За Всех.
- Где-то я его уже слышал. Ну, хорошо – начинай.
Мы встали в позицию.
Американская дуэль. Я много раз был её участником и, поскольку пишу эти строки, всегда выходил победителем. Есть один фирменный секрет. Я не буду его таить.
Много есть быстрых стрелков на свете, и обязательно кто-то (самый последний) наверняка окажется проворнее вас. Поэтому я никогда не слежу за рукой противника, а смотрю ему в глаза. Не для того, чтобы угадать момент, когда он отважится схватиться за рукоять кольта для выстрела – я его гипнотизирую. Да-да, признаюсь – имею такую способность к жульничеству и убиваю зарвавшихся самым бесчестным образом.
А что делать? Жизнь такая…
Парень успел схватиться за рукоятку своего револьвера, но вытащить его не смог – я запретил ему это делать и выстрелил прямо в сердце. Он рухнул мордой в пыль.
Что тут началось!
Из толпы зевак выбежал еще один чувак, громогласно вдруг заявивший:
- Ты убил моего друга. Сейчас за это мне ответишь.
На дуэль это уже не походило, но как самооборона, вполне катит. Я убил и его.
Третий молча пытался меня пристрелить. И снова мой выстрел опередил.
Законы американского общества – ничего не поделаешь.
Я сунул кольт в кобуру и сурово посмотрел на толпу:
- Больше нет желающих помериться со мной в меткости?
Не нашлось, слава Богу!
Вернулись в салун.
Я подозвал к себе владельца трактира.
- Уважаемый, будьте добры написать свидетельское показание, что джентльмены убиты мной честно – один на дуэли, два других в целях самозащиты.
Хозяин придорожного заведения оказался пожилым и флегматичным. Он все видел и тут же накатал необходимую мне бумагу. Подписался.
Я окинул взглядом салун:
- Кто еще засвидетельствует мою невиновность?
Подписей набралось достаточно. Несколько мужчин, поздравляя, пожали мне руку.
Так кто такой Джон Мщу За Всех? Откуда он взялся? И почему знает меня?
Местный бандит? – раз народ поздравляет, будто благодарит. Или это как-то связано с моей миссией?
Загадки, блин.
Подошел хозяин трактира, написавший свидетельство о моей невиновности:
- Не могу понять, как вы могли связаться с таким негодяем. У него же на лбу написано, что он убийца. И дружки его не лучше.
- Только сегодня их увидел, - развел я руками.
То была чистая правда.
- Если вы заберете с собой эти трупы и предъявите их шерифу в Батон-Руж – ведь вы же туда направляетесь? – вам выдадут три кучки баксов. Все эти парни в розыске и преследуется законом.
- Что же вы их сами не взяли? – столько мужчин при оружии.
- К нам шериф и рейнджеры заезжают по великим праздникам. Нам с бандитами опасно ссориться.
- Ну а я, мой друг, привык зарабатывать на жизнь другим способом. Везите сами этих смердящих в столицу и получите за них обещанное от властей вознаграждение.
Трактирщик посмотрел на меня с любопытством, но ничего не добавил. Наверное, он был немало удивлен моим щедрым подарком. А ведь я даже не спросил – сколько обещано правительством штата (страны?) за эти прежде буйные, а теперь мертвые головы. Ну да, Бог с ними! У меня своих забот по горло. К тому же загадки эти…
Впрочем, нашей нашлась разгадка тут же. Как только поменяли лошадей и тронулись в путь, Чук и Гек рассказали:
- Эти, убитые вами белые джентльмены к нам подходили. Интересовались – что в фургоне? чем полны ящики? откуда едем? куда везем? кто старший конвоя? где сейчас? как он выглядит?
На моей родине говорят – простота хуже воровства.
Простодырые индейцы все и выболтали бандюкам.
Далее логическую цепочку событий выстроила Мэри.
- Бандиты решили ограбить нас. Но перед этим убить предводителя, чтобы в прерии мы уже были беспомощны и без боя сдались на их милость.
Вроде, все так. Просчитались, орелики…
- Я бы не стал рисковать, - прокомментировал Ричард Райзин действия покойных налетчиков. – Пуля дура, но оставляет шанс.
- Видимо, Джон, который за всех отдувается, считал себя самым быстрым и метким стрелком в этой местности. Да, и в прерии трое против пятерых – шансов еще меньше. А после меня они могли бы ещё и тебя уложить на американской дуэли. Так что…
Едем дальше.
День был безветренный и душный. Тонкими струйками по щекам стекал пот под рубашку. Облако пыли из грунтовой дороги выбивали копыта лошадей. Прерия будто вымерла – никого на всем расстоянии, которое хватал глаз.
Огромный пес, что увязался за нами в городе (Чук и Гек ему бросили костные остатки своего обеда) трусил за фургоном, высунув язык. Тяжело вздымались его бока, заросшие грязно-серой шерстью.
Жарко. По раскаленному, словно горн, небу плыли редкие облака, не бросая на землю намека на тень.
Неподвижное безмолвие вокруг. Застывшие просторы, ничем не привлекавшие внимания, давили на психику и вселяли беспокойство в душу. Внутренний голос подсказывал – опасность где-то совсем рядом.
И похоже, не мне одному.
Дик вынул из чехла винчестер и положил себе на колени. Он осторожно правил лошадьми – сам больше оглядывался по сторонам.
Вдруг вскинул оружие и почти не целясь выстрелил куда-то в кусты.
- Что это было?
- Пойдем глянем.
Раньше нас на месте трагедии оказался приблудший пес. Он обнюхивал мертвого индейца – пуля навылет пробила тому грудь. В руках у краснокожего были лук и стрела, колчан за спиной. Видимо, Ричард выстрелил раньше, опередив своего вероятного убийцу.
- Сиу, из племени черноногих, - определил Чук.
Наверное, оправдывая перед ним меткий выстрел Райзина, я проворчал:
- Парадоксы судьбы – едем освобождать индейцев из резервации и попутно отстреливаем сбежавших.
- А собачка ничего, - потрепал пса по холке Дик. – Это он тявкнул в сторону краснокожего. Надо бы ему кличку дать.
- Дозор, - предложила Мэри.
- Годится, - согласился Райзин и, опершись на винтовку, вынул платок, отер лицо; перевел взгляд на наших индейцев. – Вы не хотите его закопать и станцевать по обычаю предков над трупом?
Те помотали головами.
- Ну, тогда пора ехать. Пусть остаётся стервятникам и койотам.
Мы направились к фургону, а Чук и Гек, обшарив труп, присовокупили к трофейному луку со стрелами охотничий нож.
Солнце садилось. Длинные тени пролегли даже от мелких кустов. Близилась ночь.
- Ты думаешь, он один был? – спросил Райзина.
- Один с оружием и без походного снаряжения… - раздумчиво сказала Мэри. – Надо было пошарить по кустам и оврагам – где-нибудь наверняка его лошадь припрятана.
- Может, вернемся? – я спросил лишь для того, чтобы девушка обратила на меня внимание.
- Да ну вас к черту! – пожал Ричард Райзин широкими плечами. – Может быть лошадь, а может целая банда краснокожих.
Уже стемнело, а мы все ехали и ехали, пока кони тянули фургон. Они устали, и мы остановились. Распрягли лошадей, стреножили и пустили пастись. Поужинали, не разводя костра и легли спать – Мэри в фургоне, а мы с Диком под ним. Для краснокожих началось время работы – Чук и Гек всегда сторожили пасущихся лошадей, отсыпаясь днями.
И, наверное, они отошли далеко, потому что, как тати в нощи, вдруг возникла на фоне звездного неба вереница всадников. Индейцы следовали тихо, друг за другом, без разговоров – только слышны топот копыт да шорох травы. Как они не заметили фургона, уму не постижимо. Впрочем, он был темным пятном на фоне кустов. А вот будь наши лошади рядом, они непременно устроили б ржачку. Но слава Богу…
Дозор первый почувствовал их – оскалил зубы и зарычал.
Райзин зашипел на него:
- Тихо, тварь!
Их было десять, ровно десять… по два противника на одного нашего. Впрочем, с убитым все одиннадцать – уже перебор. Наверняка, они идут по нашему следу, только смотрят не под ноги лошадям, а вдаль – надеясь заметить свет костра.
Это, видимо, нас и спасло.
Вскоре индейцы пропали из виду.
До утра было все спокойно.
А Мэри не поверила, что так близко от фургона, в котором она спала, проехала шайка индейцев.
Я попробовал её убедить и добавил с философским настроем:
- Удивительно то, как судьба распоряжается жизнью человека. Индейцы проехали в полустах шагах и нас не заметили. А вот пес почуял в кустах краснокожего и выдал его Ричарду. Мы с вами, Мэри, встретились благодаря опять же случайности.
- Может быть, - ответила девушка. – но все упорно считают, что будущее определено на небесах.
После завтрака, усевшись на козлы, Райзин принялся рассуждать, каковы были шансы на победу в перестрелке с индейцами, начни мы первыми.
- Да никаких – четыре ствола против десяти, если с двух рук стрелять, - сказал я.
Мэри ответила умнее:
- Я так понимаю, было напряжно, но это еще не конец света. Индейцы проехали, нас не заметили – о чем причитать? Будет новый день, будут события новые, но только для тех, кто остался в живых. А лихая схватка с краснокожими бандитами предоставляла мало шансов дожить до победы.
- А может, ну их к черту – этот остров и краснокожих в резервациях. С твоими бабками махнем в Калифорнию – заживем там королями.
Ничего не ответил я Дику, а лишь укоризненно посмотрел на Мэри и покачал головой.
Опять утомительная дорога – хочешь-не-хочешь, говорить приходится.
И я внушал Ричарду:
- Убить человека, мой друг, не всегда означает покончить с проблемой: чаще всего – наживаешь новую.
- А если он тебя убьёт, проблем вовсе не будет, - выкрутился шельмец.
Вмешалась Мэри в наш диалог:
- Вот вы скажите мне, джентльмены – купите остров, перевезете туда краснокожих из резерваций, на какие шиши они там будут существовать?
- Разводить скот, земледельничать…
- Ну-ну, - усмехнулась Мэри моему последнему глаголу. – Это охотники и собиратели? Они люди каменного века, вы не забыли, джентльмены?
- Будем их обучать, - не очень уверенно буркнул я, думая об утери тайны золота Маниту со смертью шамана Сен Севана.
Вдруг Райзин воодушевился:
- Мы для добычи средств пропитания используем природные таланты краснокожих.
- И чем они знамениты? – скривила в усмешке губы Мэри.
- Лучше всего на свете они умеют грабить и убивать.
- Чем и занимаются сейчас без вашей помощи.
- Да, но глупо и неорганизованно. Мы с Анатолем создадим на нашем острове организацию наемных убийц по типу мормонов. Ведь США – страна великих возможностей. Эта пусть будет нашей…
- Верно, Дик. Научить индейцев убивать будет не сложно.
- Вы подсказали мне предлог посетить в Батон-Руж шерифа.
- Разве ты не с нами, дорогая? – потянулся её обнять.
Девушка положила ладонь на рукоять кольта…
Все это, конечно, болтовня. Я не терял надежды найти золото Маниту, перерыв всю скалу острова. В самом деле, шаман говорил о большом кладе (месторождении?) и оно должно быть там – не случайно он выбрал этот клочок земли недалеко от устья реки. И не даром на нем лежит многовековое проклятие аборигенов Америки – из поколения в поколение. Золото все ещё там, в известной мне пещере. Только не стоит об этом болтать… пока.
Ладно, мы добрались, наконец, до Батон-Руж.
Сняли три номера в отеле «Спящий король». И собираемся с Мэри навестить губернатора штата Луизиана. Мы оба в обновках – Мэри и я.
Стоя перед зеркалом в своем номере, уже побритый и освеженный туалетной водой цирюльника я тщательно причесался. И прежде чем выйти, проверил – на месте оружие? Мой кольт располагался под пиджаком на левом боку в подвешенной на плече кобуре и при необходимости его легко можно было выхватить. Однако не думаю, что придется стрелять в приемной губернатора. Но привычка, блин, остается привычкой.
Батон-Руж – меньше Нового Орлеана, но укреплен, как настоящая крепость. Должно быть, поэтому власти Луизианы избрали его столицей штата.
Что еще про него известно?
А собственно, ни мне, ни вам это не интересно. Я приехал к губернатору и хочу купить остров. Этим займемся…
Я мужик без комплексов и не страдаю застенчивостью. Но прибыл в столицу штата не форс держать, а с конкретной деловой целью. Как с губернатором разговаривать, чтобы он мне на дверь не указал? – признаться, не знаю. Одна надежда на Мэри – и образована, и умна, и в свете вращалась... И к тому же очень мила: по мне так – просто красавица!
Что ей губернатора расколоть? – раз плюнуть. Да я бы за её красоту весь штат отдал – не только необитаемый остров. К тому же за плату…
Другой вопрос – цена? Хотелось бы подешевле. И с этой целью стоило блефануть – не отдашь этот, найдем другой, но в другом штате. Если наши денежки не попадут в твою казну, пеняй, губернатор, на себя.
Как ему эту мысль дипломатически довести, я не знал. Возможно, Мэри сумеет.
И ещё… Сейчас всю страну (а с ней и полмира) постоянно трясут золотые лихорадки – то в Неваде, то в Калифорнии, то на Аляске… Черт возьми, как бы нас губернатор не заподозрил ещё в одной – тогда обязательно цену накрутит. Какой причиной его убедить? Не хотелось бы говорить об индейцах из резервации. Зачем губернатору лишняя головная боль?
Я не знал и думал об этом.
Когда собрал в голове все возможные варианты визита, понял, что говорить с ним должна таки Мэри – я обязательно что-нибудь упущу или брякну лишка.
Конечно, она девушка молодая, но деловая и хваткая. Мне кажется (я надеюсь), она переиграет губернатора. Главное, чтобы про золото речь не зашла.
Ну, а то что вдвоем пришли, объясняется просто: Мэри – моя невеста. А я богат, но глуп…
Как вам версия?
Так что шансы на успех мне казались – фифти-фифти.
Стоит рискнуть. Надо рискнуть и выиграть дело.
Можно было пойти и другим путем – как предлагает Мэри. Пожить в Батон-Руж, присмотреться, познакомиться с людьми, имеющими влияние на губернатора. И через них, давая взятки, постепенно прийти к намеченной цели. Конечно, для этого нужно запастись терпением. А мне, признаться, не хотелось – зачем тянуть быка за рога, если его можно кнутом пришпорить.
Губернатора звали Карл Бьенвиль – француз, наверное, по происхождению. Он отличался здравым смыслом и практичностью – так про него здесь говорили. И ещё – все усилия его направлены на процветание штата Луизиана. Ну, просто патриот, черт бы его побрал…
Итак мы в приемной губернатора.
Секретарь спросил:
- По какому вопросу просите аудиенции?
Мэри озвучила. Он записал. Потом поклонился нам и прошел в кабинет губернатора. Через минуту нас пригласил…
Не буду я вам описывать этого Бьенвиля и его кабинет – сразу к делу.
Мэри рассказала о цели визита – губернатор кивнул и попросил секретаря пригласить кого-то из своего аппарата.
Вошел чиновник.
- Меня интересует, подавал ли кто-нибудь заявку на золотоносные участки в нашем штате?
Во блин, началось!
Чиновник ни к месту улыбнулся:
- Нет, сэр. Таковых не было.
- А слухи были?
- Я не шляюсь по салунам.
- Зря. Ладно, идите…
- Так с какой целью вы хотите сей остров приобрести в свою собственность? – обратился Бьенвиль к Мэри. – На чем вы хотите заработать? Или это блажь такая?
- Господин губернатор, я открою вам нашу коммерческую тайну с надеждой на вашу порядочность.
- Можете не сомневаться.
- Занимаясь делами торговыми, мы обратили внимание на интенсивные грузопотоки по обеим берегам Миссисипи. Соединив два берега, мы сократим их путь.
- Вы хотите построить мост?
- Нет, господин губернатор, всего лишь паромную переправу – на мост недостаточно средств. Но в будущем не исключается…
Бьенвиль встрепенулся, пожевал губами, поднялся из кресла (Мэри тоже встала с мягкого стула, за ней следом я) и заходил по кабинету. Остановился, сказал:
- Отличная идея, господа! Когда дело дойдет до моста, бюджет штата поможет вам. Начните, попробуйте с переправы, а потом… Но для чего вам остров?
- Там и будут располагаться все механизмы парома – на берегах реки лишь причалы.
- Замечательно! Механизмы – это вам не лошади или рабочие руки. Наверное, паровой двигатель?
- Никак нет, господин губернатор! Движущей силой будет течение. Мы поставим колесо водяное, подобное мельничному, и его вращение системой механизмов передадим на блоки парома.
Губернатор вытянул шею и распахнул глаза в изумлении:
- Где-нибудь в мире есть нечто подобное?
- Я не слыхала, господин губернатор.
- Потрясающе! Будут рабочие, поселение… может быть даже, городок… А сейчас остров необитаем?
- Так точно, господин губернатор!
- Прекрасно! Прекрасно!
Секретарю:
- Позови-ка, голубчик, руководителя земельного департамента.
Пришедшему чиновнику был дан приказ:
- Забирайте к себе этих людей и по максимально возможной низкой цене оформите им в частное владение необитаемый остров в низовье Миссисипи. Как его, бишь...?
- Пока безымянный на карте, сэр, - подсказала Мэри.
- Тогда назовем его вашим именем, прекрасная мисс!
Ну наконец-то, губернатор обратил внимание на неземную красоту моей невесты (?) – а я уж думал, он не француз.
Получив на руки документ, утверждающий мое право на необитаемый остров в нижнем течении Миссисипи и оставшись наедине, я высказал свое изумление Мэри:
- Как тебя озарило с этой идеей о паромной переправе? Благодаря ей, мы с тобой остров даром почти получили.
Девушка холодно ответила:
- Ты не думай, что это блеф. Ты занимайся своими индейцами, а я буду строить переправу на свои деньги. Это будет мой бизнес.
- Почему твой, а не наш? Мэри, ты ангел – будь моей женой.
- С этим всегда успеется.
- Но я хочу тебя!
- Потерпишь…
В тот же день мы намеревались отбыть из столицы штата. Но прежде сели на совет решить – как нам поступить?
Имея документ права собственности на остров, можно было фургон с оружием, двух индейцев и Ричарда Райзина отправить туда, а не мотаться с грузом в столицу. В Вашингтон мы должны отправиться с Мэри, купив верховых лошадей, или на почтовых дилижансах.
Этот план она предложила, но осуществить его было не просто.
И Мэри, и я, да и он сам весьма сомневались в способности Ричарда Райзина довести предстоящее путешествие до успешного завершения. Ведь на дорогу я должен выделить деньги и, конечно же, не Чуку с Геком. А для Дика наличка – великий соблазн. В чем он сам тут же покаялся.
Мэри вызвалась возглавить поездку на остров, оставив нам с Райзином путь в Вашингтон. Но я ни под каким предлогом не хотел разлучаться с любимой девушкой и был категорически против такого расклада.
Спорили-спорили и пришли к выводу – в департамент по делам индейцев отправляемся прежним составом. Черт бы побрал это оружие – угораздило, блин!
И вот… мы снова в пути.
Семь следующих дней мы слышали только ветер. Только ветер, скрип колес и перестук копыт.
Затерянная повозка среди бескрайних просторов Америки, которые еще были в самом начале обживаемости – то тут, то там видны были фермы и возделанные поля.
День за днем мы наблюдали, как загораются и умирают закаты с рассветами.
И вдруг, словно резкий удар кнута, тишину разорвал выстрел… несколько выстрелов… перестрелка.
Мы остановились, пытаясь понять – что происходит? Не суетились, не спешили – оглядывали окрестности и прислушивались. В суровой школе американской действительности всяк желающий выжить должен научиться терпению.
Определили – выстрелы доносились из ложбины между холмами.
До захода солнца оставался примерно час. Можно, укрыв фургон в кустах, расположиться на ночлег, а к месту перестрелки отправить разведку. Мы так и сделали, а Чук и Гек с Разбоем выдвинулись вперед.
Ричард Райзин принялся рассуждать.
С его слов выходило, что своей жизнью он обязан лишь осторожности и везенью. По его мнению, те, кто считает свою судьбу предначертанной свыше, дураки. Природа безучастна и неумолима.
Он видел слишком много смертей, чтобы придавать ей значение. Жизнь в любом случае неистребима. Люди, животные, растения рождаются и умирают – так было и будет всегда. Стоит ли печалиться, убив врага, что завтра убьют тебя? Граница между жизнью и смертью очень узка…
И еще он говорил, что Америка – прекрасная страна, но выжить в ней могут только жестокие люди. Если они начинают стрелять, обязательно кто-нибудь пострадает. А он не хочет страдать – итак уже слишком много жертв. Хватит!
Песнь престарелого койота – не больше, не меньше…
Что с тобой, Дик? У тебя же девятнадцать засечек на рукоятке кольта. Хочешь осесть в своей берлоге и положить револьвер в ящик стола? Утомился, лихой вояка? Старость пришла? Трусливым стал?
А впрочем, я понял: Ричард Райзин столкнулся с тем, что ненавидел больше всего на свете – ожиданием неизвестного. Где эти чертовы Чук и Гек? Куда пропали? Что происходит? Лучше он сам отправился в разведку – хоть не томился бы сейчас.
Лично я относился к происходящему весьма спокойно – сидел и не ныл.
Мэри вообще не волновалась. Или делала вид.
Мы с ней молчали, слушая воркотню Райзина, но я размышлял.
Давно прошли те времена, когда мог лечь спать у не затушенного костра. Знавал людей, которые делали такие вещи – теперь их уже нет в живых. Если ты находишься на территории совсем недавно отвоеванной у индейцев, всегда рискуешь получить пулю или стрелу в сердце, не имея на то никаких оснований. Скажем, просто ты – белый, и этого достаточно чтобы быть убитым. Ну и конечно, ограбленным…
Раньше убивали за скальпы. Но фактории перестали их закупать. Теперь убивают из мести. А быть убитым гораздо хуже, чем быть живым. Поэтому существуют правила:
- всегда держи наготове оружие;
- следи за птицами и животными – они предупредят об опасности;
- и вообще – будь начеку.
Эти правила должны стать твоей сутью – как дыхание.
Вот о чем думал я, слушая брюзжание Ричарда Райзина.
Мэри размышляла практичнее – если причина перестрелки в индейцах, то возникает такая опасность: наши краснокожие разведчики могли встретить своих соплеменников и перекинуться на их сторону. Вполне вероятно (выстрелы-то умолкли), эта краснокожая банда сейчас подкрадывается к нашему лагерю. Целый фургон современного оружия с патронами – это заманчивая добыча для любого разбойника.
Она с напряжением вглядывалась в темноту и прислушивалась к звукам.
Потом предложила:
- Джентльмены, а не приготовить ли нам к бою несколько заряженных винчестеров для каждого? Будет безопаснее…
Мне предложение её показалось не лишним. Об этом поведал Дику:
- Ковбойская мудрость гласит: когда ты видишь индейца, будь осторожен; когда не видишь, будь осторожен вдвойне.
И полез в фургон готовить оружие к вероятному бою.
Я испытывал к краснокожим настоящее уважение, потому что знал их по-настоящему. Для меня индеец не был диким язычником, которого белый человек превосходит во всем. Краснокожие знают и любят свою землю – умеют на ней выживать, потому что вся их жизнь зиждется на чувствах. Говорю сейчас не о патриотизме, а о вполне реальных качествах организма – слух, зрение, обоняние и наблюдательность.
Время шло…
Мы уже час лежали под фургоном – по три винчестера на каждого и по четыре кольта. Все стволы заряжены и под рукой патроны в коробках.
Слушаем, смотрим, ждем…
Я жевал травинку и размышлял о том, что каждый бой редко проходит так, как это принято представлять. Бой – это долгие часы ожидания и минуты открытой схватки. И чаще проигрывает тот, кто не сумел дождаться нужной минуты.
Поэтому, ждем…
Если доживем до рассвета, индейцы утратят свое преимущество бесшумно подкрадываться.
Между прочим, Мэри не сразу, но озвучила свои подозрения о возможном предательстве Чука и Гека.
И от её слов на меня нахлынула волна горячей ярости:
- Предать нас?! Да ты не рехнулась часом, моя милая? У них нет для этого никаких причин!
Мэри оставалась на удивление хладнокровной.
- Бог свидетель – причины есть. Фургон с оружием – раз. Зов крови предков – два. И третья причина – обычная индейская мстительность. Мы – бледнолицые: значит, враги.
- Ты не знаешь так краснокожих, как знаю их я. Они такие же люди, как и мы, с теми же склонностями к любви и верности, а ещё к долгу и ответственности за порученное дело. Нет, такого не может быть. Другое дело – попали в засаду…
- Но выстрелов мы не слышали, - поддержал Мэри Ричард Райзин.
И та, окрыленная его помощью, ну просто нагловато ухмыльнулась и выдала мне в лицо:
- Ну да, ну да… Как же забыли мы? Анатоль Мару – друг краснокожих!
Чтобы не залепить ей пощечину (а возникло желание!) я отвернулся и умолк.
В конце концов, к чему горячиться – время придет, и все станет ясным.
- По-моему, нам лучше смотаться отсюда, - несколько неуверенно предложил Дик.
- То есть, ты предлагаешь нам бежать? – с насмешкой спросил я.
- Ну. не в этом смысле. Просто сменить место дислокации, о котором не знают твои краснокожие друзья. Пойми, Анатоль, я не утверждаю, что Чук и Гек предали нас, но допускаю… А береженого Бог бережет.
Я молча вслушивался в слова друга, пытаясь постичь их смысл и значение.
- Если вы оба так считаете, то можете отправляться с фургоном в безопасное место. Я дождусь разведчиков, и завтра мы вас догоним. Не хотите связываться с повозкой, садитесь на лошадей и скачите, куда хотите.
- Без седел-то? – проворчала Мэри.
Но я её не удостоил ответа.
- Последний шанс – идите пешком. Я с места не сдвинусь.
- Я не могу тебя бросить в беде, - сказал Дик с обидой.
Мэри молчала.
Моя взяла!
Мы продолжали лежать под повозкой, сжимая винчестеры, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к окружающему нас миру.
Последовало долгое молчание.
Воздух был ароматами полон, а также шелестом листвы.
И вдруг шорох травы… еще… и еще… Звук шагов – кто-то идет.
Под фургон к нам нырнула собака – Разбой!
Потом показались силуэты в ночи. Их было двое – Чук и Гек. Гек что-то нес на руках. Оказалось, спящую девочку лет четырех.
- Что узнали?
- На ферму напали – всех убили, скот угнали, постройки сожгли.
- Индейцы?
- Нет, бледнолицые. Вот эту девчонку собака нашла в какой-то щели.
М-да… дела!