Лаборатория разума

 

 

 

Все будет хорошо!

Все будет хорошо, потому что по-другому быть не может.

Я  действительно лег с ней и гладил-гладил нежной рукой, но без намека на страсть – как заботливый родитель свою взрослую дочку.

И она, успокоившись, скоро уснула.

Такая хрупкая и красивая… мазохистка! – это было выше моего понимания. Рождало ощущение какой-то мерзости и брезгливости. Усиливало отчуждение и презрение, которые возникли в момент её признания…

Ладно, это все чувства. Разум спокойнее был. Он мне советовал – пока так, потом решим, как действовать дальше.

Ночью я уходил из её спальни в дозор, а когда вернулся, прежде чем лечь, погрел о батарею отопления руки. И лег, и обнял её – она даже не шелохнулась.

Утром, проснувшись, она удивилась:

- Что ты делаешь в моей постели.?

- Лежу.

- В качестве?

- Друга.

- Мне казалось, что решение о дружбе обычно принимается двусторонне, - заметила она, с укором глядя на меня.

- Значит, напарника – если тебя это больше устраивает.

- Мое мнение, как я понимаю дружбу с мужчиной, не интересует? – насмешливо уточнила она.

 - Нет. – отрубил я, давая понять, что разговор на эту тему окончен.

Она проворчала:

- Хорош друг – лежит в постели незамужней женщины.

- Это тебя раздражает?

- Ты раздражаешь, - огрызнулась она.

И вдруг усмехнулась под моим взглядом.

А я шутливо пропел:

 

Ты не бойся, ты не бойся, ангел мой,

Я не мужчина, я добрый домовой…

 

- И давно ты стал моим добрым домовым? – она улыбнулась кончиками губ.

А я искренне восхитился её самообладанием и выдержкой.

- Сегодня ночью.

Напарница в ответ только хмыкнула – надоело, видимо, продолжать бессмысленный спор. Но почему-то не послала меня подальше, не обозвала кретином... 

Меня забавлял сей диалог.

А она, мне кажется, ощущала некоторую растерянность. Наверное, никто ещё настолько бескомпромиссно не навязывался к ней в друзья. Разве что в любовники. Такое ей, по моему разумению, было непривычно, непонятно и странно.

И ещё – я вдруг подумал, что скучаю по нашим пикировкам и просто общению – тем, что были до моей депрессии и её признания.

Опа-на! Приехали!

Мне не хватает её издевок и подколок. Неужто любовь возвращается? Ну, моряк-пограничник, и влип же ты…

- Как я должна вести себя с моим добрым домовым?

- Повелевать и повиноваться.

Лукавые искорки вспыхнули в её глазах.

- Тогда бегом марш в свою комнату. И не смей меня обнимать!

- Ты имеешь полное право меня послать, - усмехнулся я. – Но я не обещаю, что пойду по указанному адресу.

И подмигнул ей – вот так, мол, красавица!

Она улыбнулась. Хотя улыбка не коснулась глаз. Но тело её в моих объятиях заметно расслабилось.

- Значит, друг? – задумчиво гладя пальцами тыльную сторону моей ладони, спросила она.

Я терпеливо кивнул.

- Хорошо. Тогда иди приготовь завтрак.

Я и бровью не повел. Хотя это её поведение напоминало капризного ребенка – словно пятилетняя избалованная девочка, проверяет границы моего терпения. На здоровье! Мне становилось все веселее…

- Я только пельмени умею варить.

- Тоже мне холостяк, - она смотрела на меня лукаво. – Как ты живешь?

Но улыбка стала искренней.  

Наверное, именно в этот момент я в полной мере осознал масштаб произошедшего. Ничего теперь не будет так, как было у нас прежде. И все, чего хочется мне сейчас – это быть уверенным, что у напарницы моей все хорошо. Только и всего. Плевое желание. Вроде бы, на любовь не похожее – не стоит его пугаться. Мне и так предстоит слишком непростая задача – помочь этой женщине стать нормальным человеком. Или попытаться. Если такое возможно, конечно.

А любовь?

Нет на неё желания и времени. Не стоит распыляться и тратить энергию на мальчишеские глупости.

Но её обязательно надо вытащить из дерьма мазохизма. А эта задача похлеще любви…

От этих мыслей нежность пришла – мне очень хотелось коснуться её, просто погладить… Но я сдержался – таки друг. И даже прикрыл её голую ногу одеялом…

Она усмехнулась на этот жест:

- Раньше, помнится, ты меня все раздеть старался, а теперь одеваешь…

Я не ответил, но встал и штаны натянул:

- Ну что, я пошел пельмени варить?

- Сильно проголодался? Тогда потерпи – я приготовлю нормальный завтрак.

Она тоже встала с кровати. Оделась и пошла на кухню.

За завтраком нам обоим стало проще и легче. Я был невозмутим. Она полностью себя контролировала. Моя напарница снова стала собой – той, которой ей удавалось быть большую часть времени.

А что, собственно, произошло вчера? Что было такого, особенного? Ну, призналась напарница в своей болезни – попробуем вылечить. Как? Время покажет. Главное, как говорил, Наполеон, ввязаться в бой…

Додумав всё за день, вечером у камина я заявил:

- Решил заняться твоей проблемой.

- Какой проблемой? – встрепенулась она.

- Той самой, о которой ты говорила вчера.

Припомнив, она покраснела густо.

- Мне кажется, я тебя об этом не просила. И не смей больше входить в мою комнату без моего разрешения!

- Послушай, - я попытался придать голосу мягкий упрек. – Не стоит совершать глупости из чувства стыда или гордости. Весной мы однозначно расстанемся, и у тебя больше не будет возможности что-нибудь переиначить. Я предлагаю – давай попробуем…

- Что ты хочешь? – настороженно спросила она.

- Я хочу, чтобы бы ты испытывала оргазм, не от боли, а от ласк.

- Тебе что за дело? – она нахмурилась.

- Мы друзья, - напомнил я.

- И в чем твой метод?

- Увидишь, когда ляжем в кровать.

- Предупреждаю, - очень серьезно сказала она, – если ты собираешься ласками меня возбудить, тебе от этого может не поздоровиться.

- А что мне грозит?

- Увидишь, когда попробуешь. И ещё – если кто-то узнает о том, что я тебе рассказала вчера – клянусь! – ты умрешь. И совсем не легкой и радостной смертью.

Ничего себе!

Я облизнул губы.

В чем-то она была права. Странно будет, если взявшись за дело, я его не доделаю до конца. Однако виду не подал, что смущен, и твердо так заявил:

- У меня есть свои секреты. И обещаю: буду нем как рыба – поверь мне.

Она не ответила. Просто замолчала, не продолжая разговора.

По её виду мог предположить – она понятия не имела, что я имел ввиду, говоря о каких-то секретах. А меня постигла догадка (ещё раньше, а теперь сформировалась окончательно), что без ощущения боли в теле у неё во влагалище не появляется смазка – и какой тут оргазм от секса «всухую»? Одни неприятности. Я где-то читал о нечто подобном. Но мой метод был прост – я не собирался в неё вторгаться. А…

Ну да ладно – подождем ночи.

Потому мы высиживали у камина привычное время – она с пивом, я с «медовухой». Я был спокоен, а она явно нервничала. Её подмывало меня расспросить, но она держалась. Часто посматривала на меня, и в её глазах интерес читался. 

Переглядывались мы, переглядывались, и вдруг в какой-то момент повисла тишина – вязкая, густая, полная невысказанного смысла. Наши взгляды замерли друг на друге – весьма красноречивые. Её будто спрашивал – ты действительно готов причинить мне боль, чтобы я достигла оргазма или это просто уловка отхватить свой личный интерес? А мой пытал – кто мы: друзья, напарники или любовники?

Я ничего не выпытал в глубине её зрачков.

А она вдруг встала и быстро ушла на кухню, унося с собой все свои забавы (имею ввиду – пиво с фисташками).

Понял я: ей надо было уйти – скорее, немедленно, срочно, сейчас…

Что же, интересно, прочла она в моих глазах?

А выйдя из кухни и направившись к лестнице на второй этаж, она все ускоряла и ускоряла шаг – потом просто вбежала наверх по ступеням и юркнула в свою комнату, хлопнув дверью.

Громко так хлопнув, будто сказав – посторонним вход воспрещен.

От чего такая реакция? Из-за меня что ли? А что я такого сказал или сделал? Сидел, смотрел… и вот тебе на!

Размышляя о причудах её, тоже свернулся – столик убрал, переставил кресла от камина подальше: огонь ещё не прогорел. И направился к ней.

Осторожно открыл дверь и вошел. Включил свет.

Она лежала на кровати одетая, закрыв глаза.

- Лечиться будем?  - негромко спросил я.

Она промолчала.

- Что случилось? Мне уйти?

- Ничего, - она улыбнулась и открыла глаза.

Я поверил в её улыбку.

- Лечиться будем? Тогда раздевайся и ложись на живот.

Она дернулась, похоже, собираясь подняться.

- А ты? Ты не будешь раздеваться?

- Зачем? Секса не будет – это будет лечение. Поверь мне – я знаю, что делать.

- Ты будешь меня бить?

- И достаточно больно.

- А как же оргазм?

- Я думаю, он получится и без моего вмешательства. Впрочем брюки с трусами сдернуть – минутное дело. Давай пока так начнем.

Напарница послушно разделась и собиралась лечь на кровать. Но туда уселся я и притянул женщину к себе на колени.

- Для начала ты успокоишься, - покачивал и оглаживал её как ребенка.

Она не вырывалась. Её действительно била дрожь – и скорее, нервная, чем от сексуального возбуждения.

Прошло, наверное, более получаса, прежде чем я ощутил, что она успокоилась и расслабилась. Обмякла вся и уложила голову на мое плечо.

У меня уже порядком затекли спина и руки, но я и не думал что-то менять.

- Прости, - тихо и как-то растерянно сказала она. – Дай я встану.

- Сиди до полного расслабона. Можешь спать – время терпит.

- Ты не обязан возиться со мной.

- Я просто хочу тебе помочь.

Она хмыкнула.

- Зачем?

- Я твой друг, - напомнил.

Недоверчивый смешок.

- Кто-то оргазм обещал.

- Если готова, ложись на живот.

Она легла – практически голая, в одних трусиках.

Растер кремом для кожи ей спину и ноги. Сунув палец под резинку трусов, щелкнул ею о тело.

- Этот доспех надо бы снять.

- Снимай, - сказала она, приподняв таз.

В момент разоблачения по её телу прошла волна дрожи.

Глядя на теперь совершенно голую женщину, подумал вдруг – отчего же природа распорядилась так жестоко и странно: великолепное тело и уродливое решение вопроса оргазма?

И я начал другой массаж – эротический. Этому трюку научил меня доктор строительного отряда «Челябинский политехник». Сам он был интерном Челябинского мединститута. И потому довольно толково и грамотно объяснил, как можно массажем спины возбудить к соитию женщину.

Не торопитесь? Сейчас объясню.

Ладони, начиная от лопаток медленно и плавно двигаются к крестцу. Здесь они накладываются одна на другую и делается нажим изо всех сил. Повторяя эти движения и ускоряя, приводишь женщину в состояния невероятного возбуждения.

После первого же движения напарница напряглась, застыла, потом нервно хмыкнула и передернула плечами.

Ага, зацепило!

Потом вибрация мышц прокатилась по её телу.

А я все гладил и нажимал на крестец – так тебе, так!

Она не выдержала и застонала – то ли от боли, то ли от страсти.

Признаюсь честно – я массажировал её с удовольствием. И не только потому, что у неё красивое тело, атласная кожа… Распрощавшись с любовью, сейчас вдруг понял, что напарница моя была моей женщиной. Той, про которую говорят – моя половинка…

Вот она сильно вздрогнула, и тело её напряглось. Я ощутил эту дрожь своими руками.

- Ты ненормальный! – вдруг негромко с придыхом сказала она.

- Я? Очень даже нормальный.

- В какие игры ты играешь? – вопрос прозвучал почти со злостью.

А я вдруг понял, к чему болтовня – она хочет отвлечь себя от возбуждения.

- Помолчи – ты мешаешь мне.

А она вдруг биться начала – сначала низом живота о кровать, а потом лицом в подушку.

Я верно сообразил – возбужденное тело жаждет оргазма.

Ну а теперь – мой секрет…

- Как ты себя некрасиво ведешь, нехорошая девочка – вот тебе, вот!

Я стал шлепать ладонями её ягодицы. Умащенные, они со смачным звуком воспринимали неожиданную экзекуцию.

Я знал, что многим женщинам подобное нравится, и они готовы терпеть даже боль.

А мазахистке-напарнице моей вообще было в кайф!

А моим-то ладоням до чего приятно…

Три в одном – вот это коктейль! И мы увлеклись им не на шутку.

Я уже шлепал изо всей силы.

Женщина извивалась и стонала, выдавая призывы хриплые: «Ещё! Ещё!..»

Ягодицы стали цвета кровавого багрянца, но без лилового налета гематом – я берег её, как мог.

И очень хотелось заглянуть ей в глаза. Мне кажется, в эту минуту, она позволила проникнуть в тот уголок её души, куда, наверняка, никому не позволяла. И заглянув туда, я бы окончательно понял – моя эта женщина или не моя?

Когда она с громким вскриком опала всем телом в кровать, я лег на неё и уткнулся носом в запутавшиеся волосы.

- Мне тяжело, - прохрипела она.

Я отвалился в сторону. И она перевернулась на спину.

Все тело её колотила дрожь – крупная, непрерывная, неугомонная… - словно судороги начались.

- Что со мной? – в растерянности спросила она, глядя на дергающиеся конечности.

- Это, милая не оргазм, а экстаз – высшая степень сексуального наслаждения. Теперь ты мне веришь?

- Да. И очень тебе благодарна. Но это закончится когда-нибудь?

- Куда ты спешишь? Лежи наслаждайся.

А сам подумал про свои домыслы об отсутствии смазки во влагалище – все это ерунда, она действительно мазохистка: заводится и кончает только от боли. Да ещё как кончает! Вот лично я много раз слышал, но ещё ни разу не испытывал экстаза. Ни с одной женщиной…

От мысли об этом заломило в паху – сладко так, тягуче…

Напарница повернула ко мне голову и сказала шепотом изможденного человека, но с улыбкой:

- А ты, оказывается, классный любовник – вон как довел бедную женщину: до дрожи в коленках. Что же молчал столько времени?

- Сама не хотела. Я же упрашивал, - с усмешкою отмахнулся.

- Вот дура! – поставила себе резюме женщина лежащая рядом.

Как ни странно, но напарница сейчас держалась намного свободнее и раскованнее чем обычно – охотно заводила разговор и даже посмеивалась. А отойдя от дрожи тела, легонько тронула мой пах пальцами согнутой ноги.

- Тебе что-нибудь надо?

- Потом как-нибудь. Давай эта ночь будет твоей.

- Спасибо. Давай.

И рассмеялась весело и открыто.

- Слушай, я жрать хочу.

Я, одетый, было дернулся, а она голая сорвалась с кровати и понеслась из комнаты:

- Лежи-лежи, сейчас принесу…

В открытую дверь были слышны и шлепки её босых ступней по ступеням лестницы, и веселый смех, и неразборчивые слова о чем-то или о ком…

Вернулась с подносом, выудив из холодильника все самое лучшее – нарезка рыбная и мясная, сыра большой кусок, водка, пиво (в бутылочках), моя «медовуха» и рюмки хрустальные…

- Гуляем, напарник!

Кинув на меня хмуро-шуточный взгляд:

- Ты бы разделся – жарко в комнате.

Отступать было некуда – пришлось снять штаны и футболку.

Её это мало устроило.

- Что за мужик пошел! – напарница под веселую руку сдернула с меня и трусы.

Взглянув на срамное место (пусть будет так), сказала с усмешкой:

- Неплохо смотришься.

И вот мы, две голые фурии, уселись в кровати по-турецки и принялись пировать, отмечая её экстаз и мой первый успех в медицине.

Наверное, у нас новая традиция намечается.

Я рюмки наполнил «медовухой», которая цветом под коньяк да и вкусом, пожалуй, лучше водки.

- За что пьем?

- Конечно, за дружбу. Для чего же ещё нужны друзья? Выпить и закусить…

- Это так, - заметил я. – Но друзья не сидят голые в одной постели.

- Много ты понимаешь в… колбасных обрезках. Чинь-чинь!

Выпили. Стали жевать.

Она тараторила с полным ртом.

- Я, наверное, на дуру похожа, да? Это от счастья. Всегда так бывает – когда человек счастлив, он глупеет.

Я заставил себя сидеть совершенно спокойно и невозмутимо, смотреть только в глаза, а не на обнаженные прелести женщины напротив. Черт! Зачем же она сегодня так мою выдержку проверяет? У меня эрекция до спазм в паху, а ей хоть бы хны… Вот стерва-баба!

Господи! Как бы унять своего придурка?

Я до хруста сжал пальцы свободной руки (во второй бутылка пива), сосчитал до десяти и медленно разжал. Кажется, помогло. Теперь бы только не смотреть на неё…

А она щебечет – будто не понимает, что со мною творится. Или не хочет? Или так надо ей – пойди разберись…

- Хочешь меня трахнуть? – она протянула руку и положила мне на плечо. – Трахни. Сегодня можно. Сегодня твой день. И прекрати делать вид, будто ты – святой. 

Все. Я не выдержал.

Мои ладони скользнули по её спине, подтягивая к себе. Она прижалась доверчиво и обняла меня, подставляя губы. А мои пальцы с наслаждением углубились в пряди её волос. 

- Ты – не дура, ты просто счастлива и меня заражаешь позитивом. Но ты – дурочка, если думаешь, что все, что я хочу от тебя, это только секс, - прошептал ей на ухо.

Она запрокинула голову и прогнула спину.

Чертовка! Сложно сопротивляться, когда её грудь соском тыкается мне в рот.

Она толкнула меня коленом в пах:

- Ну, вперед, капитан! Задай моей киске жару…

Я понимал, что она сознательно все опошляет и уклоняется от поцелуев – её ненормальность должна хоть частично компенсироваться моей необузданностью. И ласкал её, и пытался поймать губы – нормальная прелюдия для нормального секса.

- Как ты хочешь? – искушала она.

- Как предложишь.

Выдержка моя ещё никогда не подвергалась таким проверкам. Но и женщина была не простая. Женщина, которую я любил… когда-то.

- Но ты ведь мужчина?

- А ты – подопытный кролик? Желание секса должно обоюдным быть, а ты меня вовсе не хочешь.

Она поскучнела.

- Ну раз секса не будет, давай выпьем по рюмке и ляжем спать – ужасно устала.

Я сделал это! Я доказал ей и себе, что не самец! Либо ты любишь, либо… будем спать. У меня оказалось достаточно воли, чтобы оставить ласки и просто прижать её голову к своему плечу. И пусть тело мое почти звенело от напряжения, пусть в ушах гремел пульс и легким не хватало воздуха… пусть.

Мы легли в кровать, выключив свет.

Притянул её пряди к своим губам.

- Мне будет очень не хватать твоих волос.

- Ты прощаешься уже? Почему? Зачем ты так? – голос её звучал как в тумане.

Засыпает уже? Или это я?

Этот сюрреализм продолжался десять ночей подряд. Я доводил её до экстаза и ничего не получал взамен – уняв судороги тела, она выпивала рюмку «медовухи» и истомленная засыпала на моем плече. Почему она не задумывалась о моих проблемах оставалось загадкой. Наверное, она боялась обычным сексом спугнуть сладкое наваждение. А я продолжал носиться с ней – в смысле, исполнять её желания.

Вечером на одиннадцатую ночь она заявила у камина:

- Сегодня не приходи – у меня месячные начались.

Вернувшись в свою комнату и свою кровать, первым делом размышлял над вопросом – в какое такое Зазеркалье превратилась моя жизнь? Я по-прежнему оставался для неё девственно чистым. И по-прежнему мне ночами снились её по-девичьи упругие груди и крутые бедра.

А что с любовью?

Да черт с ней! Да здравствует жизнь такая, какая есть! – ехидно пульсировало в уме. Даже такая, как у меня. Тем более, весна уже на подходе. Впрочем, нет – весна уже наступила, и природа ждет тепла.

Когда растает снег, мы расстанемся навсегда…

- Что на улице? – спросила она меня, вернувшегося с обхода.

- Капель начался. Снег сойдет и мы расстанемся…

- Только об этом ты мечтаешь? – она смотрела на меня, как прокурор на обвиняемого, как ревнивая жена на загулявшего мужа.

И это ей совсем не шло.

- Что-то случилось? – удивился я; а сам подумал – женщина в критические дни.

- Ничего! – ответ тоже был достаточно нервным, если не сказать, что истеричным.

Видимо, ей хотелось кричать, обозвать меня каким-нибудь нехорошим словом, но она себя сдерживала изо всех сил.

Скорей бы прошли – это я о её днях критически – и все вернулось на круги свои.

Нервные приступы, как и икоту, лечат испугом или неожиданным предложением.

- На тракторе хочешь покататься? За рулем… День чудесный! Пойдем…

Сработало.

Её настолько удивило мое предложение, что она растерялась и перестала злиться.

Пришли в бокс.

Мини-трактор китайского производства был не лишен доли комфорта. Настолько, что моя напарница погрузилась с головой в любование стальным изделием. 

- Справишься? Я заведу сейчас, а ты садись и поезжай.

- Куда?

- Давай на трассу – я ворота сейчас открою – а то на территории ты на что-нибудь по неопытности наедешь.

Она подняла на меня глаза весьма удивленные.

- А ты не поедешь со мной? Рискнешь меня одну отпустить?

- Так он одноместный.

- Я на колени к тебе залезу.

- Давай попробуем.

Я запустил двигатель и выехал из бокса.

В открытую дверь кабины напарница забралась на мои колени. Взяла руль в ладони.

- Чего тут куда нажимать?

Я показал и сказал:

- Я пристегну тебя, а то как понесешься с ветром наперегонки…

А сам обхватил её руками и прижал к своей груди.

За месяцы пребывания здесь она, конечно же, обошла территорию пансионата вдоль и поперек. Все видела и знала. Кататься по аллеям ей было не интересно. Она буквально «рванула» с места и погнала на пляж.

На лед! На озеро! Вот где раздолье!

Я не стал её предупреждать, что есть риск провалиться под лед – таки весна, все сейчас зимнее тает. Бог с нами! – утонем, так вместе.

И она выехала на раздолье озера Подборное, хрустнув ледком забережья.

Стрелка спидометра уверенно подползла к отметке «30».

Мини-трактор, вздымая за собой клубы искрящегося снега, то мчался по прямой, то кругами, закладывая виражи.

А напарница моя была достаточно уверена в себе, чтобы так гонять по льду, в коем я был не уверен.

Водить машину её никто не учил. И прав она не имела. А вот смотри-ка ты – просто природное дарование!

На льду, бездорожьем да ещё на вездеходе гонять такое удовольствие, какое трудно представить простому обывателю, домашней хозяйке или даже администратору на ресепшен большого санатория…

- Можешь себя не сдерживать, - усмехнулся я, чувствуя её азарт.

И она дала волю, вдавив педаль газа до упора. Мотор взревел, желая сказать, что китайский норов не хуже российского. Стрелка спидометра заскакала на «50».

Это было шикарно! Великолепно!

Напарница смеялась, наслаждаясь скоростью.

Вот тебе и бабушка осторожная… Видели бы её внуки сейчас.

Мы катались по озеру почти час. Объехали все берега. Особенно моей напарнице было приятно гонять вдоль замерзшего пляжа санатория «Урал» - знай наших!

Отдыхающие ей аплодировали.

На противоположном диком бреге лечебного озера напарница усмотрела прореху между деревьями, сбавила скорость, выехала и затормозила.

Мы вышли из кабины. Осмотрелись. Красота и покой!

Я не удержался от комплимента:

- Тебя Шумахер учил водить?

Напарница улыбнулась искренне.

- Нам на беду сейчас в пансионат нагрянет хозяин. Спросит Шамиля: «Где охранники?» А охранники по озеру катаются. Вот будет шумахер…

- Ну не сегодня, так через месяц, а может раньше, шумахера нам все равно не избежать…

- Жаль. Я так привыкла здесь. Была счастлива…

- А я квартиру на съем подыскал в медгородке – могу уступить…

- А вместе никак?

Честно говоря, много думал над этим вопросом и таки пришел к однозначному выводу…

- Ты не любишь меня – вот в чем беда.

Она поникла и потупилась. Потом, переборов отчаяние, спросила:

- А с работой как?

- Я на пенсии. Буду книжки писать. А тебе советую – начни прямо сейчас искать.

Она хмыкнула, проглотив подкатившую к горлу горечь, и промолчала. Должно быть, мысль о грядущих переменах и разлуке запустили круговерть эмоций, с которыми надо справиться.

В пансионат вернулись молча. Возле коттеджа напарница остановила мини-трактор и отправилась домой, сказав мне: «Спасибо».

А мене было горько и муторно после признания, хотя сказал не всю правду – я тоже не люблю её. Ну, не капельки. Уважаю? Да. Жалею? Конечно. Желаю счастья? Очень-при-очень. Только не за мой счет. Мне понравилось быть свободным от чувств к женщине. Я хочу быть свободным. И буду…

Твою же, налево! Почему так получается? Почему люди не могут быть счастливы вместе?

Но с другой стороны, если счастье одного лишает свободы другого, какое же это, нахрен, счастье? Оно должно быть взаимным!

Видимо, счастье бывает недолгим и не может быть вечным.

Напарница призналась, что была счастлива эти десять ночей.

Был ли я счастлив с ней. Может быть, да. Может быть, нет. Может быть, счастье мое в том, что мы так и не стали близки. Ведь секс, это минутное удовольствие и бесконечные годы ответственности – как она? что с ней? 

Как моя напарница одна будет жить со своим сексуальным запросом? Может, меня будет изредка приглашать, если жить будем по-соседству.

Вот и довольны все. И никаких претензий.

Вечером у камина мы сидели без общения, попивая каждый свое.

Её отрешенный взгляд был устремлен на огонь.

Всполохи пламени привлекают или дым, уходящий в трубу? Но мне казалось, на самом деле она вглубь себя смотрела и очень далека была от того, что творится в камине. Сейчас она меньше всего походила на женщину, которую я впервые увидел за стойкой ресепшен в санатории.

А мне почему-то хотелось обнять её – как сестру, как друга, попавшего в беду. Никакого полового влечения, мать твою! Куда все пропало?

Любовь – это дар Божий или проделки Дьявола?

Может быть, наша дружба – куда больший акт доверия, нежели бы она допустила меня к своему телу.

Красивое тело этой женщины… Как я желал его когда-то. Меня просто узлом сворачивало от влечения к ней. А вот заглянул в душу и расхотел. Если что и желал сейчас – то всю её целиком, без остатка. Со всеми её «тараканами» и ранами на душе.

Но увы, она не любит меня, а я её…

Кто бы мне сказал ещё в начале зимы, что вдруг стану ровно дышать к женщине, которую люблю до одурения – в жизни бы не поверил. А теперь понял – свершилось! Можно себя заставить себя и любить, и не любить. Все в руках не Высших Сил, а твоего разума…

М-да… Весна во всю набирает ход. Скоро закончится наша жизнь и работа в пансионате. Все было правильно и нормально. Одна проблема – мы так привыкли, что все время рядом. Куда не глянь – мы всюду вместе: на уборке коттеджа, за столом, у камина, в её кровати… Как теперь будем расставаться?

С другой стороны – смешно, ейбо. Мы же друг другу никто, просто напарники.

Что мы спим вместе? Так секса нет.

А массаж я ей делаю просто так, чтобы доставить удовольствие. Мне ведь тоже приятно потискать такое красивое тело. И отшлепать тугие ягодицы – ну, просто кайф!

Так с какой стати нам печалиться?

А вот…

Как ни крути – не хочется нам расставаться, покидать пансионат. А ведь придется…

Черт! Как незаметно зима пролетела – всегда длится, длится… а тут: в октябре въехали (будто вчера), а уже апрель катит облака по небу, торопя весну с юга…

Помню, какие надежды питал, переезжая с ней сюда. За долгие зимние вечера приручу, как котенка, как щенка, как попавшего в клетку щегла… Вроде приручил, а любовь потерял. Теперь уже навсегда…

Даже если бы захотел вернуть, не знаю куда бежать, где искать её… проклятую!

Так всё растак! Вот что теперь делать? Как себя призвать к здравости разума и порядку чувств? Ведь не могу же я признать, что любовь моя прошла навсегда. Все дело в ней – она не любит меня. А быть вечным изгоем я не могу.

М-да… пансионат для двоих кончается.

Неужели мы ничего не придумаем взамен?

От этой неожиданной мысли горечь ушла. Становилось все веселее, отчего-то.

- А давай у хозяина украдем Шамиля.

- Зачем? – удивилась она.

- Мы привыкли к нему, а он к нам. А без нас его запрут в вольер на все лето, и подругу свое не увидит.

- Не увидит точно, - вздохнула напарница. – Только куда мы с двумя собаками? Самим пока жить негде. И на что питаться?

- Если хозяин позовет на следующую зиму пансионат охранять – ты согласишься?

- Нет, если будет жилье и работа.

- Ты не печалься, - помолчав, сказал я. – Где наша не пропадала – прорвемся и тут.

И тут она выдала то, что у неё на уме и печалило:

- Я думаю, порознь нам будет проще жить.

- Возможно, - грустно согласился я на маразм ситуации.

Остаток вечера просидели молча.

Когда засобирались по спальням, я окликнул её:

- Постой!

Это уже было на втором этаже. Она остановилась у своих дверей.

- Чего тебе? 

Я подошел, оптимистично настроенный, наклонился, почти уткнувшись носом ей в шею, и глубоко вдохнул.

- Прекрасно пахнешь, моя любимая. Я не забуду этот запах.

- Остановил меня, чтобы понюхать? – иронично уточнила напарница.

По спине моей разливалась холодная, и в то же время, как ни странно, горячая волна дрожи. Вот сегодня, сию минуту я ни за что не стал бы сдерживаться…

Ах, дались мне эти чертовы ножи!.. (в смысле, дни критические)

- Я буду скучать по тебе?

Она засмеялась.

- Всю ночь?

- Всю жизнь…

Утром следующего дня позвонил хозяин пансионата:

- Вы хорошо поработали зимой – я рассчитаю вас за полный месяц. Но до конца недели должны освободить мне коттедж. В пансионат возвращается его персонал…

До конца недели я доживал один.

Моя напарница в тот же день переехала в предложенную мною полуторку.

 

Комментарии   

#2 RE: Все будет хорошо!Автор 19.06.2021 03:16
Спасибо, Фрида!
О себе писано.
Можно сказать, со слезами на глазах.
#1 RE: Все будет хорошо!Frieda Shutman 18.06.2021 05:11
Анатолий! Спасибо большое за трогательную историю нелюбви! Мне очень понравилось неспешное описание непростых взаимоотношений двух одиночеств...

Удачи во вчем!
С уважением, Фрида.

Добавить комментарий

ПЯТИОЗЕРЬЕ.РФ