Капризы дней критических
Чтобы знать:
любишь ли ты эту женщину,
надо увидеть её в состоянии:
голой,
в слезах,
пьяной в хлам,
не накрашенной,
в ее критические дни,
- и не бросить.
- Я никогда не привыкну к тому, насколько необычно ты мыслишь, - однажды заметила моя любимая.
- Что со мною не так? Объясни.
- Ты живешь, как порхаешь.
- А надо как – с надрывом? Изредка переводя дух?
- Надо серьезней ко всему относиться.
- А это может быть от того, что мы предназначены друг для друга. Относись ко всему серьезно, а я буду порхать – противоположности притягиваются друг к другу в силу закона единства и борьбы.
- Только борьбы мне и не хватало, - нахмурилась моя милая.
- Так говорится. Скажи, что тебя беспокоит? – я пристально посмотрел ей в глаза, ожидая ответа, и меня затопила её печаль.
- Меня не покидает страх, что жизнь, которою мы живем сейчас, однажды закончится весной. Где жить, куда пойти в поисках работы?
- Я люблю тебя, - сказал я. – Ты часть моей души, и все заботы твои – мои заботы.
- Слова… слова, а где же дела?
Я лишь грустно улыбнулся, одарив её восхищенным взглядом.
- Давай откроем свое дело.
- На пример?
Она перевернулась и нависла надо мной:
- Ты же в книжках разное сочиняешь, вот и придумай что-нибудь для нас.
Польщенный её похвалой, а ещё больше движением в мою сторону я улыбнулся:
- Давай думать вместе.
Она все ниже наклонялась ко мне, а потом прошептала в губы, почти касаясь их своими:
- У тебя сын – буржуй. Пусть откроет свой филиал в Хомутинино.
- Мой сын бережет меня от жизненных треволнений.
- У меня есть зять – молодой, энергичный.
- И мы с тобой будем жить на его иждивении? Нет, такое нам не годится.
Но разговор состоялся, и я задумался. У меня уже есть свое дело – книги, сайты (один устроен как книжный магазин), но пока никаких прибылей эта затея не дает: одни надежды на перспективу… Так что же можно придумать?
А тут вдруг позвонил работодатель и объявил неприятную новость:
- Мы решили с друзьями встретить Новый Год в пансионате – шашлычки на морозе, тоси-боси… Чтобы все было в ажуре. За недельку до я приеду и проверю. И вот еще что – ночевать мы будем в «Лесном озере». Сколько нас будет? Человек десять не больше. Подготовьте к ночлегу лучшие комнаты…
Любимая готовила завтрак и уронила кастрюльку, когда я ей сообщил напряженным голосом:
- Хозяин собирается встретить Новый Год в пансионате.
- Чтоб его!.. А мы куда?
- А мы здесь, на подхвате.
- М-да… устроил он нам Новый Год!
Мы смотрели в глаза друг другу, понимая ситуацию без слов.
Потом меня осенило:
- Ты можешь праздник встретить с детьми. А мы с Шамилем ночь не поспим – пусть оторвутся в коттедже господа.
Глаза её понимающе засияли.
- Это выход, - улыбнулась она.
Ждали хозяина со дня на день, и он приехал.
Походил по расчищенным дорожкам пансионата и все критически осмотрел. Сделав несколько замечаний, в принципе, остался доволен. Попил чаю с нами.
- Ваше дело – мангал и порядок на территории. Проследить, чтобы никто из гостей не замерз в снегу по пьяной лавочке. Елочку мы с вами присмотрели, игрушки в коробке я привез. С утра тридцать первого украсьте и ток подведите к гирляндам, - это он мне, а потом любимой. – Ну а вашим заботам, голубушка, поручается стол.
- Моя жена, - спокойно сказал я, – планировала встретить Новый Год в кругу детей. Её там ждут.
Ох, как это не понравилось хозяину пансионата. Да его просто передернуло от злости. Но он не мог ничего поделать. Спорить о том, что мы ему обязаны работой было бы глупо в его положении. Он решил торговаться:
- Понимаю. Каждому Новый Год хочется встретить в семейном кругу. Но учитывая обстоятельства, прошу вас остаться и помочь мне управиться с гостями. Ваши нарушенные планы готов щедро компенсировать. Назовите сумму…
Я видел, насколько потрясен владелец пансионата неожиданным препятствием его планам и как не предполагал он этого от людей ему подчиненных и обязанных. Он-то считал, что мы сидим тихонько в лесу и от тоски воем, а тут сразу толпа народа и праздничное застолье, объедкам которого мы будем рады.
Наверное, и любимая это видела и робела перед хозяином больше, чем я. Ответ её меня озадачил:
- Я подумаю. С дочерью посоветуюсь…
- Вот и прекрасно! – хозяин принял её слова за согласие; поднялся и выложил на стол пятитысячную купюру. – Это вам подарок на Новый Год!
После его отъезда.
- Таки решила остаться?
- Ну а что? – раз он платит. Тебе помогу. За тобой присмотрю, муженек – здесь наверняка будет куча пьяных баб. А ты у меня о-го-го ещё…
- Дело твое, - сказал я, а сам усмехнулся и хмыкнул.
- Ты чего? – поинтересовалась она.
- Я от обратного. Здесь в Новый Год будет свора пьяных мужиков, а ты настоящая красавица – вот будет битва самцов!
- Да ну тебя! – отмахнулась она.
- Давай так договоримся: если гости приедут без жен и детей, ты – пока они трезвые – вызываешь зятя или такси и дуешь от сюда ко всем чертям.
- А ты – не защитник?
- Такая красивая женщина для пьяного мужика – как красная тряпка для быка, а я не тореадор.
- Больше всего в хозяине бесит то, что он на нас смотрит, как барин на крепостных.
- Это как раз ожидаемо: он – владелец, мы – наемники.
- А ты поучись у него, как с женщинами надо обращаться.
- Ты про пять тысяч что ли?
- Да! – сказала она и показала язык.
- Я тебя обожаю!
- Ты еще пожалуйся на тяготы семейной жизни…
Погода уральская преподносит сюрпризы и в декабре. Какой-то циклон притащил за собой оттепель, и стало промозгло.
- Даже не верится, что скоро Новый Год, - ворчал я, вернувшись с вечернего обхода.
Она внимательно на меня посмотрела:
- У нас есть камин. Это Шамилю в будке скверно. Может, пригласим его на вечерок? Пусть погреет старые кости.
- Пусть службу свою несет.
- Здорово нам повезло с ним.
- А может, это ему повезло с нами – в санки не запрягаем, верхом не катаемся…
Она усмехнулась:
- На внуков моих намекаешь?
- Хорошие дети, воспитанные… Мне нравятся.
- А я думала, что ты мною очарован, - обиженно и шутливо протянула она. – А оказывается, все дело в детях.
- Мои чувства к тебе, переносятся к ним…
- Остается пожалеть, что я не умею так любить, - сказала она, а глазами добавила: «Тебя!»
Чуть позже поинтересовался:
- Елку мы украсим, как сказано – тридцать первого. А коттедж будем украшать к празднику? Тогда надо начинать.
Она задумалась.
- А надо? Хозяин не говорил… Нам лучше комнаты подготовить для гостей. И себе уголок на ночлег.
- Что-нибудь будешь стряпать к Новому Году?
- Все, что им нужно – с собой привезут. А нам… Там видно будет.
Вечером мы поссорились у камина.
- Слушай, - сказала она, - тогда, когда хозяин меня уговаривал остаться в пансионате на Новый Год, мне надо было прямо его спросить и попросить работы здесь на постоянной основе. Вот не додумалась, дуреха!
- Мне кажется, такие вопросы обсуждают мужчины.
- А причем здесь ты? Если он мне предложит что-нибудь на лето, я обязательно останусь.
- А если постель? – буркнул я.
Она отхлебнула из бокала и сказала небрежно:
- Ну и что – с тобой же сплю.
Да, мы действительно вместе спали, но интимной близости между нами как не было, так и нет. Вот такие мы с любимой балбесы – она, наверное, ждет, когда я её возьму силой, а я того же жду от неё.
Теперь меня взорвало от этих слов, но сказал я спокойно, ледяным и высокомерным тоном:
- Не забывай сколько мне лет. Против меня – ты юная и наивная девчонка. И потом, ты, любимая моя, должно быть долго живешь одна и забыла, что все решения в семье принимает муж.
Эти слова она восприняла как пощечину. Попыталась сдержать накрапавшие слезы – встала и сказала холодным тоном.
- Я, может, и молода против тебя, но все и всегда за себя буду решать сама.
И ушла, досрочно закончив каминные посиделки.
Что будет дальше?
В комнате она не заперлась, но, закутавшись в одеяло, лежала лицом к стене, может быть, досыта наплакавшись.
А в окно стучал мокрый снег.
- Уходи, - сказала она. – Я сегодня буду спать одна.
- Милые, бранясь, тешутся – для нашего случая не катит?
- Черта с два! Ты сегодня хватил через край. Мне надо успокоиться, а ты поспишь в своей комнате.
- Только сегодня?
- Там видно будет, - сказала она ледяным тоном.
Эту ночь я спал в своей комнате. Ночью сходил с Шамилем дозором, потом до утра у компьютера – возвращаться в комнату любимой прощенным изгоем не было никакого желания. Да и стимула тоже – все равно секса нет.
После утреннего обхода было большое желание сразу же завалиться спать. Но я отогнал его – не та ситуация. И отправился на кухню.
Я любил наблюдать, как моя напарница (теперь так) готовит. Это всегда сопровождалось шутливыми разговорами в непринужденной форме. Теперь же она взглянула на меня, вошедшего, с беспокойством. У нас у обоих были «перевернутые» физиономии, и никто не знал, что сказать.
Решил взять инициативу в свои руки.
- Во-первых, доброе утро! – твердо сказал. – Во-вторых, все хорошо.
Она молча кивнула в ответ.
- То, что произошло вчера, сегодня не в счет. В любой семье принято спорить, ссориться и мириться. Вчера была наша первая ссора, но, думаю, не последняя.
Однако моя попытка примириться с треском провалилась.
Любимая накрыла мне завтрак на стол и удалилась.
Есть не хотелось. Свой завтрак отправил в ведро для Шамиля, а сам завалился спать.
Обедали вместе.
Если честно, то теперь есть хотелось ужасно. Но любимая вышла к столу в самом лучшем из своих платьев – с откровенным вырезом на груди. А еще она распустила волосы – будто ими пыталась прикрыть бюст.
Я рот открыл от изумления, а она сказала:
- Нам надо поговорить.
- Насколько я понимаю, платье выбрано к разговору – и он будет торжественным?
- Ты угадал.
Я решил взять инициативу в свои руки.
- Милая, я хочу извиниться перед тобой и сказать, что был не прав.
Она растерялась от удивления – на что и был мой расчет.
- За что ты извиняешься и в чем был не прав? – после небольшой паузы осторожно спросила она.
- Извини, что назвал тебя наивной девчонкой. Я был не прав, говоря это.
Кажется, мимо цели…
- Ты не за то извиняешься, - она вскинула брови в другом настроении. – Я действительно чересчур наивна, раз решила, что ты относишься ко мне как к равной себе, и прислушиваешься к моему мнению. Я действительно наивно считала, что мы будем принимать совместные решения, слушая друг друга. Ты же поставил меня на место, доступно объяснив – кто есть я, и кем ты себя возомнил.
Как интересно! Мы и про стол накрытый забыли…
- Ты все не так поняла, - запротестовал я.
- Я все прекрасно поняла! – язвительно отрезала она. – Ты сказал, что все решения даже относительно меня принимать будешь ты. Так?
- Я хотел снять с тебя ответственность за ошибки.
- Мои ошибки, мой милый, мои! Я твой напарник по работе, а не жена и даже не любовница. Ты, случаем, не забыл об этом?
- Да, наверное, забыл. Я хотел, чтобы и ты забыла, что одна-одинешенька в целом мире.
- У меня есть дети, внуки…
- Но нет мужчины, готового подставить тебе плечо.
- Ну а ты что – уже отказываешься?
- Нет. Просто напомнил, что ты мне очень и очень небезразлична. В конце концов, вспомни расхожее – мы в ответственности за тех, кого приручили!
Это я уже вскричал, а она вздрогнула, будто в испуге.
Сказала не сразу, но в отчаянии:
- Ты упрям как осел, который повесил сам перед собой морковку и радостно бежит в нужную сторону.
- Если морковка – ты, согласен и на «осла».
Примирения не получилось.
Когда вернулся с дозора вечернего, столик у камина не был накрыт, а любимая в своей комнате легла спать. Отправился в свою. Возвращаться в её не хотелось. И вообще, на сегодня с меня хватит проблем.
А я ведь так и не понял, о чем она хотела со мной поговорить? Для чего-то же вырядилась к обеду. Или к ужину? Нет, кажется таки к обеду. А сегодня мы ужинали?
Чертыхаясь, разделся и лег спать.
Проснулся ближе к полуночи, как от толчка.
В комнате горел ночник. А рядом со мной лежала любимая и смотрела на меня.
Я чуть не упал с кровати – хотя лежал не на краю.
- Что-то случилось? Ты что здесь делаешь?
- В гости пришла, - сказала она. и её голос приобрел бархатистый оттенок. – Если гора не идет к Магомету, то Магомет приходит к горе.
- Ну, пришла… Дальше что? Снова начинается «Пионерская зорька»?
- Тебе решать, - прошептала она и чуть подалась в мою сторону.
- Как жаль, - промурлыкал я, - что не приучен брать женщин силой.
А сам приобнял её и потянулся с поцелуем, успев подумать – так не честно!
Она ответила на поцелуй, и меня затопило желание. Осыпая её ласками, целовал шею, груди… Она призывно дышала…
Но лишь коснулся резиночки трусиков, любимая прошептала на ухо:
- Сегодня нельзя – у меня месячные начались…
Вот тебе, бабка, и Юрьев день!
Я обвился вокруг её тела как лиана и чуть не заплакал от счастья, горя и умиления… Какая жалость!
После ночного обхода, не застал любимую в своей комнате. Но была записка: «Не придавай значения случившемуся. Просто женский каприз». А потом вторую, но уже в её комнате, в которую заглянул, не найдя себе утром завтрака: «Не теряй меня – я у детей».
Она пешком ушла по льду озера.
Шамиль её проводил до самого села – молодец, конечно, но и предатель!
Душа моя пенилась. Её переполняли горечь и счастье (горькое счастье? счастливое горе?) прошедшей ночи. Ей, видимо тоже досталось – ишь, к детям убежала раны сердца лечить. О женщины, женщины… что вам по жизни надо?
Я был зол на любимую и за ночной визит, и за утреннее бегство… но сердце томилось сладкой истомой и неведомыми предчувствиями. Да и с физической реакцией невозможно бороться. Пройдет всего несколько дней, и нам представится возможность слиться в единое целое.
Пусть это будет Новый Год! Вот подарок-то настоящий…
Оставшись в пансионате один, не находил себе места – много гулял на территории, так как в коттедже каждая вещь напоминала о ней и будила тоску. Светлые воспоминания нашего проживания под одной крышей просто выстраивались в очередь. Правда, с налетом тревоги – что дальше будет? а вдруг она не вернется?
Наконец, не выдержал и позвонил.
- Без тебя уже не могу жить – так привык. Когда ты вернешься?
Она молчала.
- Прости, если в чем-нибудь виноват. Но не покидай меня навсегда – мне уже не прожить без тебя… Клянусь, пальцем не прикоснусь к тебе, пока ты не разрешишь…
Зачем я это сказал? Это я зря. Блин! Ведь она только этого и ждет от меня. Для этого все провокации…
Но поздно уже пить боржоми – слово вылетело, не догонишь…
Ах, чтоб тебя! – это я на язык свой, который быстрее ума бывает порой.
Она молчала.
- Ты не вернешься?! – я уже в панике.
- Да куда же я денусь? Сегодня вечером и приеду, - сказала тихо.
От души отлегло – я услышал слова, которых так добивался.
Она вернется! Мы выяснили отношения…
Вечером позвонила:
- Открой калитку – мы выезжаем из Хомутинино.
Пошли с Шамилем её встречать.
- Я соскучился, - сказал совершенно искренне.
Забирая пакет, коснулся её руки, и между нами возникла неловкость, как между близкими людьми, внезапно ставшими чужими. Раньше такого не наблюдалось, а теперь откуда-то напряжение пришло…
Отправившись в свою комнату, она приказала:
- Занеси пакет в кухню – там продукты: мы по дороге заехали в магазин.
Потом.
- Ты сильно голоден? Могу сварить пельменей.
Я отказался.
- Тогда разожги огонь в камине.
Я разжег, вынес угли в мусорный бак, обошел территорию с Шамилем.
Сидя у камина поздним вечером, мы молчали – и мне показалось, никогда еще не были настолько далеки друг от друга. Но спать легли вместе…
- Поцелуй меня, - попросила она.
Я было потянулся к губам, потом опомнился и поцеловал лоб.
- Как папа дочку, - усмехнулась она…
Новый Год приближался и висел дамокловым мечом над психикой.
Удивительно, но у Шамиля появилась подружка – огромная белая собака непонятной породы. То ли она из села прибегала, то ли дикой в лесу жила или на брошенных фермах колхозных, но с удовольствием поедала все, что ей оставлял её поклонник. Людей (то есть нас) она дичилась, хотя и не проявляла агрессивности. Когда мы с Шамилем ходили дозором, она маячила позади.
- Была? – поинтересовалась любимая, когда я вернулся с обхода.
- Мне кажется, она не приходит, а живет уже в пансионате. Пусть себе – вдвоем им будет веселей…
Посидели у камина и отправились – она в кровать, а я принять душ холодный.
Когда вошел в её комнату, попросил:
- Любимая, закрой глаза – твой холодный взгляд режет меня без ножа.
- Это упрек?
Я промолчал. А когда разделся и лег, уставился в полумраке на её ладонь, лежащую у моего лица.
Сказал раздумчиво:
- Такая маленькая и хрупкая ручка крепко держит мое сердце.
Рука дрогнула и потянулась ко мне. Дотронулась до лица, невесомо касаясь пальцами.
Я закрыл глаза и лежал замерев.
Она придвинулась, приподнялась, склонилась – и рассыпавшиеся волосы укрыли мое лицо.
- Поцелуй меня, - попросила она.
- Нет, - категорически отказался я.
- Почему? – обиженно спросила она.
- Хочу чтобы ты меня поцеловала!
- Почему ты все усложняешь?
- В чем сложность? Тело мое в твоей власти – делай, что хочешь, или что тебе природа дозволяет.
Она глубоко вздохнула, решившись на что-то:
- Ну тогда не скули.
Оседлав меня попросила:
- Подними руки за голову.
Её нежные пальцы двинулись в неторопливый путь по моей груди.
Я следил за ней напряженным взглядом – интересно, на что она сегодня отважится?
Она уже чувствовала мое нарастающее возбуждение, но не касалась его. Даже предупредила:
- Руки так и держи. Если дернешься – конец игре.
Лежать неподвижно стоило мне громадных усилий.
- Тебе приятно?
Она ещё и издевается!
- Ты решила убить меня изощренно, - выдохнул я в попытке пошутить, но голос дрогнул от напряжения, сковавшего тело.
- Я решила сделать тебе пальпацию, - промурлыкала она. – Знаешь, что это такое?
- Кажется, да, но я на грани потери контроля над телом.
И стон, самопроизвольно вырвавшийся из груди, был подтверждением моих слов.
- Терпи, коза, а то мамой будешь.
На это я застонал, выгибаясь телом, но рук за головой не расцепил.
Любимая гладила меня ладонями, приговаривая:
- Мой мужчина!
Добившись еще одного судорожного стона, приблизила свое лицо к моему:
- Ну, а теперь ты меня поцелуешь.
Я глаза закрыл. Она засмеялась…
Закончилась все банально и просто – со мной случилась поллюция. И напряжение спало, и трусы запачканы…
- Чему улыбаешься? – хмуро спросил.
Она откинулась на свою подушку.
- Иди в душ, потом расскажу.
Еще дверь не открыл, она окликнула:
- Интересно, какая на улице погода? Тебе погулять не хочется?
- Одному?
- Вдвоем. Ну и Шамиля с подружкой возьмем.
Кажется, она считает, что исполнила долг супружеский, доведя мое тело до эякуляции. Так или иначи, примирение наше можно считать фактом свершившимся. Все вернулось на круги своя, только жизнь стала иная.
На следующую ночь, ложась в кровать, я сказал:
- Теперь моя очередь научить тебя терпению. Снимай свою сорочку и ложись на живот.
Она исполнила и спросила:
- Что это будет?
- Эротический массаж. Вот этот крем, - я взял с тумбочки тюбик, - могу втереть тебе в кожу?
- Он для того и предназначен.
Втираю ей в кожу приятно пахнувшую белую мазь, а думаю вот о чем – как можно любить того, кто об тебя вытирает ноги? Где моя гордость военно-морская, к тому же ещё пограничная? Вот бил себе в голову – она и только она! единственная, неповторимая…
Наверное, людям, которым далеко за полтинник, вообще не стоит посвящать сердце женщинам. О вечном пора задуматься…
А думал о ней – постанывающей под моими руками.
Внешне очень изящна, с великолепной фигурой, не глупа, порядочна… Единственный минус – меня не любит. Судьба свела нас под одной крышей, а теперь вот отдала её тело в мои руки… Но сердце она не отдаст никому – это точно! Дальше что?
Замуж не рвется – перспектива стирать носки и варить супы энтузиазма не вызывает. А ведь стирает и варит – мы по-семейному распределили наши служебные обязанности: она в доме хлопочет, я вне его.
Может, глупое упрямство держит меня возле неё?
Вот станем мы супругами, и что – сразу счастье хлынет потоком? Ага – жди да радуйся! Может, это сумасшествие такое, наваждение… что угодно – чувство мое к этой женщине, в одних трусиках лежащей сейчас подо мной.
- Ты вместе с кремом и нежность свою втираешь?
- А как же!
- Я чувствую и вот что подумала – наверное, женщине, которая тебя полюбит, жизнь покажется райской.
Её самомнение было не прошибаемо.
- При условии, что и она мне понравится.
- Не льсти себе и на меня не рассчитывай. Найди ту, которой это будет приятно.
Я усмехнулся в ответ, хотя она этого не увидела.
Ладно, мысли мыслями, слова словами, а голову кружило от желания. Я хочу её – вот хоть ты тресни!
О ком это я? Да, не дай Бог! Пусть живет, встает и дарит мне радость ещё много-много лет…
Аппетитная попка, взглянув на которую грешные мысли берут за горло, расслаблено трепыхалась под движениями ладоней вдоль спины – от плеч и с нажимом на таз. В этом вся эротика, возбуждающая в женщинах жгучее желание – так специалисты утверждают.
- У тебя прекрасная осанка.
- Вот-вот – массажируй, втирай и слух ублажай…
- Расслабься…
- С ума сошел?! Да по мне как будто ток пропустили!
- Так возбуждает?
- А то…
Ну, вобщем, до оргазма мне её довести не удалось. Постонав и поойкав, она успокоилась и как-то незаметно уснула. И я вслед за ней. А что ещё оставалось?
Я слышал, что от ненависти до любви один шаг. И похоже, рано или поздно я его сделаю.
Когда вернулся с ночного дозора, моя любимая лежала на спине, разметавшись по подушке. Любуясь на неё, решал – идти к компьютеру или прилечь рядом? Может, пора завязывать с холостяцкой привычкой бдеть ночами?
Потом вдруг решился её поцеловать – ведь она так просила. Но прежде чем мои губы коснулись её, обнажились зубы и цапнули меня до крови.
Не открывая глаз, она сказала абсолютно несонным голосом:
- На будущее – прежде чем целовать женщину, убедись, что она этого хочет.
- Прости. Учту, - сказал я, слизывая кровь.
Блин!
Сидя за компьютером, и сам не знал, что я чувствую, так как душу разрывали противоречивые эмоции. С одной стороны, я любил её; с другой – хотел бы избавиться от этой страсти и всех унижений ей сопутствующих.
Неужели она никогда не станет милой и обаятельной по отношению ко мне. Сколько я не бьюсь над проблемой, она только шипит в ответ.
В душе поднималось раздражение. Что за характер строптивый – то просит поцелуя, то кусается, то избегает, то приходит сама… Дикая кошка. Ведет себя независимо и безразлично. Странная женщина… непохожая на других.
М-да… тихий лесной пансионат – да к тому же ещё и закрыт до весны. А какие нешуточные страсти здесь кипят! Это не город и не село, где выбор такой, что глаза разбегаются. Только двое – он и она, но никак не могут поладить!
Черт возьми! Не понимаю я женщин – какого рожна им ещё надо?
Помню с каким энтузиазмом я начал здесь жить и служить. А сейчас из меня как будто весь воздух выпустили. И мороз по коже – как же мне теперь быть? Это ж надо было так вляпаться!
Куда я попал? Если в сказку – пусть будет конец счастливым…
Надо бы все обдумать и решить, что делать дальше. Но в голове пусто и ничего путного не приходит. Я был, говоря по-морскому, полностью дезориентирован.
Как дальше жить? На что надеяться? Отдать все на волю случая? Пусть судьба сама все решает?
С ума сойти!
Что-то меня такие раздумья выматывают физически и эмоционально. Но жить, не думая, не умею…
Наверное, надо все сначала начать и тщательным образом проанализировать – как эта, ну скажем так, не самая яркая на свете женщина, стала единственным объектом моего внимания. Неужто из-за её упрямства в отказах, она стала такой желанной? Да не может быть! Никогда в жизни не любил пробивать стену лбом.
Может быть, скромные взгляды из-под ресниц распалили мое желание, а дальше пошло и поехало по накатанной – она убегает, он догоняет…
Только надо признать – никто и никогда не вел себя так, как она: ни грамма женского кокетства, а ведь красавица… Даже в шутку не пыталась меня соблазнить, но от этого становилась сама притягательней во много раз.
Теперь-то что на неё нашло? Капризы критических дней?
Рвет мое тело и душу на клочья сладким соблазном в моих руках – только стискивай зубы. Надо признать сон с ней в одной кровати мне спокойствия не добавил. Видеть её практически голой и не иметь возможности прикоснуться – вот беда так беда!
Ладно, теперь касаюсь, но не имею возможности начать и закончить акт любви. Одними поллюциями услаждаюсь… Вот дожил!
Рядом раздетой лежит, отдает тело свое на массаж – и не смущается. Это моя победа или её издевательство?
Стиснул зубы, сжал кулаки и чуть не треснул по ноутбуку – она будет моей! К черту чувства – дело принципа!
И учти, дорогая, ты сама виновата – во всем надо знать меру. Сейчас ты палку перегнула, и она угадит тебе прямо в лоб. Ты вытравила из меня все чувства кроме желания тобой овладеть. И ты будешь мне принадлежать! Тебе просто деваться некуда. В конце концов, по природе своей я – хищник и самец… К чертям собачим интеллект!
Ты будешь моей! И уж тогда я припомню тебе каждую насмешку на мой счет.
Я даже выругался вслух нецензурно, так как от возникшей перед глазами картины возбудился как мальчишка…
Вечером у камина она попросила:
- Расскажи что-нибудь.
- О чем?
- Все равно.
- Ну, тогда о самом начале – об основах мироздания. Это долгая история. Ты готова её слушать?
- А куда нам спешить? – горько усмехнулась она.
И я, удобнее расположившись в кресле, приступил к рассказу о том, как Вселенная собиралась-собиралась в Великую Черную Дыру, потом взорвалась на куски – и полетели они в разные стороны, создавать новый мир.
Моя милая (при её виде и голосе прежние чувства ко мне вернулись непрошено) сидела тихо как мышка и слушала, попивая коктейль.
Конечно, история мироздания мною придумана. Я не читал специальных научных фолиантов: с миру по информашке – думающему теория. Её удивление на лице было наградой мне…
Я рассказал о законе сохранения энергии, по которой кинетическая её часть хранится в движении Земли по орбите вокруг солнца, а тепловая скрыта под оболочкой. О том, как на планете зародилась Жизнь, и волею Эволюции её хозяином стал Человек.
- Хомо сапиенс – человек думающий, любящий и страдающий…
- Ну понятно, это мужчина, а женщине какая роль уготована Всемирной Историей – давать, рожать, стирать, готовить и убирать?
- Словами можно все извратить, - с горечью на её реплику сказал я.
- Да ладно тебе! – усмехнулась она. – Посиди три месяца в лесу, в первую попавшуюся влюбишься.
- Это ты про себя? Лично я в тебя давно влюблен.
- Уж не ты ли, милый мой, все это подстроил с пансионатом? - подколола она.
- Да нет – судьба. Это я знаю точно. Да ты не пугайся – с моей стороны тебе ничего не грозит.
- А с моей тебе, - успокоила она. – Ты мне в этом плане не интересен.
Вот, блин! О чем бы мы не говорили, она всегда найдет возможность врезать мне ниже пояса.
- Это почему же?
- Мужчины твоего типа мне не приятны, - легкомысленно ответила она.
М-да… удар за ударом. А помнится, недавно она стонала в моих руках. Что происходит?
- А кто в твоем вкусе? Назови хоть одного? – со злостью спросил я.
- Нет никого – вот и вдовствую одна…
Помолчали. Я развел коктейль. В камине потрескивал поленьями огонь…
- Ты чего такой напряженный? Радоваться должен, что не в моем вкусе и скорая свадьба тебе не грозит – мужчины так любят свободу. А насчет секса… Ты же видишь – я делаю шаги навстречу. Вот привыкну, вспомню годы молодые и дам…
Пора бы и мне её поддеть!
- Постыдись! – процедил я. – Такими словами о великом чувстве… Неужели ты никогда Пушкина не читала… или Лермонтова… Есенина, наконец!
- Как же, читала, - спокойно сказала. – И даже кое-что помню…
И выдала:
В час, когда ночь воткнет
Луну на черный палец,—
Ах, о ком? Ах, кому поет
Про любовь соловей-мерзавец?
Разве можно теперь любить,
Когда в сердце стирают зверя?
Мы идем, мы идем продолбить
Новые двери.
К черту чувства. Слова в навоз,
Только образ и мощь порыва!
Что нам солнце? Весь звездный обоз —
Золотая струя коллектива.
Что нам Индия? Что Толстой?
Этот ветер что был, что не был.
Нынче мужик простой
Пялится ширше неба.
Я обалдел!