Лаборатория разума

 

 

Шамиль

Я добился своего! – любимая лежала со мной в одной кровати, забившись в дальний угол, и была неестественно напряжена. Я не делал ни малейшей попытки дотронуться до нее или тем более прижаться к ней, хотя безумно хотел этого. Когда, беспокойно ворочаясь в полусне, нечаянно коснулся ее лодыжки пальцами ноги, она всем телом вздрогнула – должно быть, не спала. Проснулся и я.

- Почему не спишь? Девственность стережешь?

Она промолчала – должно быть решила, сделать вид, что спит.

- Вообще-то врачи рекомендуют спать в обнимку. Но для первого раза и так сойдет. Привыкнешь когда, будешь спать на моем плече.

Утомленная за день она скоро заснула, а я еще долго не спал, устремив неподвижный взгляд в темноту и не в силах расслабить мышцы оцепеневшего тела.

Согласившись спать со мной в одной постели, милая выторговала для себя два выходных дня. Теперь она жила и работала в таком режиме – сутки в санатории, сутки дома, сутки у меня и опять сутки дома. И так – по кругу.

У меня вместо одного дня одиночества появилось сразу три. Вспомнил про запущенные дела. Вот уже почти месяц я живу в роскошном двухэтажном доме пансионата «Лесное озеро», изображая из себя буржуя-миллионера. А ведь у меня в Хомутинино полуторка и ноутбук, куча долгов с обязанностями по сайту и рукопись. Все запустил – надо наверстывать.

Хватился – а у меня и ключа от старой квартиры нет. Потерял? Вот растяпа! Потом вспомнил – и новый прикид, и ключи от буржуйского дома, и безразмерную пластиковую карточку сбербанка – все получил в беседке на берегу Подборного.

Пошел в беседку. Иду и думаю – это что же такое получается: если сейчас все назад поменяю, то я оборотень? А если не поменяю, то буржуем останусь? Это хорошо или плохо? С одной стороны хорошо – шикарный дом, денег немерина куча, милая хоть не моя еще, но приручена. А с другой не очень – скучно, тоскливо, грустно таки одному три дня торчать без общения, дела и милой.

Ну, будь, что будет!

Пришел, поднялся в беседку, сел на скамейку, закрыл глаза, жду – бабка должна появиться. Меня охватило жгучее нетерпение: скорее перекинуться и домой – там, наверное, почты накопилось, за три дня не разобрать.

Полуденная жара бабьего лета спала, температура резко понизилась. Подступил озноб – или это от волнения?

Шорох одежды, шаркающие шаги… От этих звуков ощутил прилив воодушевления. Открываю глаза – Чокориха! Такая как есть, но без кувшина.

- Здравствуйте, бабушка!

Она усмехнулась:

- Я, наверное, желанна, как чума?

- У меня в той жизни, в квартире старой остались дела… Не могли бы вы меня на три дня возвратить туда? 

- Дела-то сердешные как?

Я улыбнулся:

- С вашей помощью вместе спим, но еще не супруги.

- Ну ладно, сходи поправедай, - старуха махнула в лицо мне ладонью, чуть ли не пальцами в глаза. Я моргнул – скорее, закрыл их, а открываю – в беседке один. На мне не роскошный с искорками костюм, а штанишки охранника серо-синего цвета хаки и штормовка поверх толстовки. Что-то еще изменилось в окружающем мире – цвет и расположение облаков в небе? свежий ветер с севера?

Ладно, потопал домой – ни много, ни мало, а два с половиной километра.

Ветер трепал мои волосы, бросал холодную пыль с дороги в глаза. Кислый запах гниющей листвы из-под кустов обочины. В этом мире осень продвинулась дальше и набрала уже силу – с летом, похоже, у нее больше не будет компромиссов. 

Дома все так, как оставлял, уходя – только пыли добавилось.

Первым делом компьютер открыл – почты не перелопатить.

Чтобы за трое суток вусмерть себя не загнать – часы работы и отдыха следует упорядочить. Примерно так – три часа работаю, три часа отдыхаю без всяких скидок на время суток. Из тушенки, овсянки и макарон сварил кастрюлю еды на сутки, которую можно без хлеба съесть. И приступил….

Погнали наши городских!

За три дня интенсивного труда я и почту всю разобрал, и на сайт кой-чего добавил, и рукопись страниц этак на восемь двинул вперед. Наконец, последняя ночь в полуторке.

Как обычно поднялся в три часа – опять почта, опять сайт, кое-какие проблемы в инете…. В шесть часов я выключу комп, позавтракаю, приберу себя и отправлюсь в волшебный мир Чокорихи. Любимая появится там после восьми….

Я в беседке. Сижу, наверное, полчаса с закрытыми глазами – никакой бабки. Что-то не так? Меня охватили озноб и страх, от которого похолодели руки и затошнило.

Может, я необдуманно бросил дом в пансионате и личину буржуйскую, чтобы отвлечься на запущенные дела в прежней жизни? Но ведь не подозревал, что эта отлучка может так катастрофически кончиться. Да и Чокориха сама благословила. В чем дело? Поменялись правила игры? Почему?

Я открыл глаза – толку не было их закрывать. Положил руки перед собой на столик беседки и сцепил пальцы, глядя на них.

Вот старая ведьма! Поди, тайно злорадствует, глядя на меня из своей деревянной статуи. Если она нарочно все это устроила, то это не значит, что мы с милой пешки в ее руках. Мы и без нее сможем устроиться! Нам нужно счастье, а не деньги.

Я усмехнулся. Кино закончилось – пора покидать зрительный зал. Было оно замечательным, только финал печальный.

Кто виноват? Ну, конечно же, старая вешалка!

Адреналин начал поступать в кровь с каждым ударом сердца: гнев – хороший его источник. Я спустился из беседки и подошел к деревянной Чокорихе, сидевшей на пне с кувшином в руках. На ее старческом лице разглядел ехидства ухмылку. Как будто бы ей доставляли удовольствие мои страдания.

Мне хотелось разбить ее в щепки – обида строго обходится с принципами.

Вобщем, поглумилась старая – разыграла со мной спектакль и снова в дереве замерла. Ничего не поделаешь, надо жить дальше с тем, что имею. Я таки плюнул ей в кувшин, который неполый, и отправился в пансионат – была надежда, что любимая приедет или придет туда, в наш дом.

Отойдя несколько шагов, вдруг обернулся: почудилось что-то – в выражении лица деревянной старухи застыло нечто вроде презрения.

Не было в «Лесном озере» моей любимой. Я долго сидел на скамеечке перед домом, который каким-то непонятным образом стал выглядеть совсем чужим, и облизывал горькие от слез губы. Значит, действительно сказка кончилась. А как было красиво!

Когда закончилось терпение и стал донимать голод, поднялся на трехступенчатое крылечко и громко постучал в дверь. Думал, хоть пуделек Прошка-Чапа отзовется – тишина.

Последняя надежда – набрал телефон милой. Но бесстрастный женский голос сообщил – телефон отключен, или абонент находится вне досягаемости.

По дороге домой из профилактория тешил душу воспоминаниями о буржуйской жизни, подаренной Чокорихой. А потом в селе встретил знакомого по прежней совместной работе в санатории. Он мне поведал такую историю.

Оказывается, вчера мою любимую уволили с работы. У нее произошла какая-то размолвка с непосредственной начальницей. Вроде бы пустяшное дело, но та предложила моей любимой зайти в отдел кадров. Та пошла, ничего не подозревая, а ей выдают трудовую книжку – вы уволены по приказу. Вышестоящее начальство развело руки – ничего не поделаешь: производственная дисциплина.

- Да кто такая?

Собеседник мой стал описывать – да ты помнишь, она была… и из глубин моей памяти всплыл образ сажной брюнетки с хронической мизантропией на лице. Вот же сука!

- Ей к тому же грозит выселение, - закончил рассказ свой случайно встреченный. – Жилье-то служебное.

Ах, как бы нам сейчас пригодился свой дом в пансионате! Будь ты проклята, старая ведьма!

С мыслями об этих событиях пошел домой.

Чем я могу помочь?

Пригласить в мою полуторку для совместного проживания?

Я бы с радостью, но согласится ли?

И тут я увидел ее. Они с дочерью шли мне навстречу. Я растерялся, приостановился – хотел о чем-то заговорить, но забыл даже поприветствовать. Она невозмутимо прошла мимо меня, оставив позади себя молчание.

О Боги! Все, что было между нами, наверное, приснилось мне!

Я приложил пальцы к вискам – как-то невовремя подступила головная боль.

Все происшедшее со мной и любимой моей все еще казалось непостижимым. Все это представлялось выдуманной историей, дурной шуткой…

Но то была правда, и мне следовало бы уже давно это почувствовать. Но верить все равно не хотелось. Вера боль причиняла. 

Мне не жалко было отнятых у меня богатств, потери почти интимной близости с ней. Я страдал за нее, потерявшую все – работу, жилье… Не стала ли она жертвой той силы, которая благоволя мне, привела ее в мою постель?

Я должен ей помочь. Обязательно. Только как?

Тер глаза и тряс головой, чтобы хоть одну путную мысль уловить. Наконец…

Нашел на мобильнике номер одного из руководителей пансионата «Лесное озеро».

- Здравствуйте, Александр. Удобно вам говорить? Меня зовут Анатолий. Помните, по весне я звонил вам по поводу работы…

- Мы свернули на зиму свою деятельность. Так что никакой работы нет.

- У меня как раз предложение на зимний период. Вам не нужен в пансионат сторож с проживанием – то есть без выходных и отгулов?

- Я бы взял, но только супружескую пару.

- Нас как раз двое – я и жена.

- Подходите, поговорим.

Так, кое-что. Теперь только любимую уговорить. Я позвонил ей.

- Да.

- Здравствуйте. Это Анатолий. Я знаю, в какую историю вы угодили, и хочу вам помочь. В пансионате «Лесное озеро» есть работа для мужчины и женщины – на всю зиму и с проживанием.

- Ничего мне от вас не надо.

- В чем же я перед вами провинился?

- Это вы скоро узнаете.

- Послушайте, этим мужчиной не обязательно буду я. Может, кто-то у вас есть, может, вы найдете кого-то – я просто хочу помочь. Соглашайтесь – отказаться всегда успеете. Только сейчас нам надо сходить в «Лесное озеро» и все детали обговорить, пока там ждут.

Она молчала, словно оцепенев.

- Поверьте, это отличный выход из сложившейся ситуации.

И мобильник сказал:

- Благодарю. Благодарю вас, Анатолий.

- Так я вас жду. Где мы встретимся?

- Давайте на углу – возле Новиковых.

- Так я уже иду туда и буду ждать, сколько потребуется.

Я скоренько отключил телефон, хотя она еще что-то сказала.

Немного продрог, торча, как тополь на Плющихе, открытый всем ветрам. Подумал, заскочить в лавку на минутку – согреться да купить любимой гостинец. В этот момент из медгородка вышла женщина и направилась в мою сторону – это была она!

Наконец, наши взгляды встретились.

Она сказала:

- Ну, что пойдем?

Мы пошли.

- Мороженого не хотите? – я не знал, о чем говорить.

- Холодно, - ответила она односложно.

Наконец, насмелился и спросил:

- Что у вас произошло на работе с той кикиморой?

- Я бы тоже хотела это знать. Возможно, ей понадобилась моя служебная квартира.

Мне оставалось лишь чертыхнуться – вот, блин, жизнь пошла! а люди – сволочи!  

Хотел отвлечь ее разговором от хмурых мыслей: несчастные люди легко заболевают.

- Нет, серьезно, - сказал своим самым лучшим успокаивающим голосом. – В каждом негативном факте обязательно найдется позитивное явление – надо только поискать.

Она впилась в меня взглядом, даже приостановилась, вглядываясь, и затем, к удивлению, засопела и смахнула слезинку.

- Мне хочется верить вам, - сказал она. – Но я ненавижу подлых людей.

- Мы справимся. А подлость – это уже божья кара, подлецов надо жалеть как убогих людей.

Может быть, ее угнетало постигшее горе, может, по жизни была неболтлива, как придорожная березка, но моя милая шла и молчала – я же заливался соловьем.

И все-таки мы шли рядом, и во мне бродили какие-то смутные надежды. Я сделал глубокий вдох и почувствовал, как эхо прокатилось по моим внутренностям. К чему это?

Все мои темы ее не затрагивали.

- Вы любите комплименты? – спросил неожиданно для самого себя.

- Нет, - нахмурилась она.

- А я попробую сказать. Вы очень симпатичны. Вам часто говорят о вашей особой привлекательности?

- Перестаньте, а то я с вами дальше не пойду.

- Почему?

- Лес гуще – изнасилуете.

- Ну вот, уже уговорили.

Но она не поддержала мой сюрреализм.

Дальше я, как будто извиняясь:

- Простите, я хотел вас немножечко раззадорить. Ведь там, куда мы идем, потребуются мой ум и ваше очарование.

- А куда мы идем? – она испуганно.

- Мы идем торговаться.

Мы шли по пустынной лесной дороге – кстати, асфальтированной – и не держались за руки. Хотя, кажется, могли бы – ведь мы же будем изображать семейную парочку.

Баннер над воротами «Пансионат «Лесное озеро». Добро пожаловать!» я интерпретировал несколько иначе.

- Пансионат «Лесное озеро». Оставь надежду, всяк сюда входящий!

Без всякой задней мысли, ради улыбки любимой.

Она покачала головой и вошла.

Я гадал, следует ли мне помочь ей прийти в веселое настроение. Возможно мне следует предложить ей локоть, чтобы она взяла меня под руку? Я наблюдал за ней и задавался вопросом, о чем она думает. Это была прекрасная метафора: прекрасная Золушка робко ступает на королевский двор. Я почувствовал к ней щемящее чувство любви и жалости. Ах, если бы я был принцем! Или, на худой конец, королем… я бы выбежал ей навстречу. 

Она казалась полностью отрешенной от всего, не среагировав, даже когда невесть взявшаяся откуда маленькая болонка стала прыгать вокруг и весело тявкать на нас – то ли ругаясь, то ли приветствуя. Ее взгляд упал на потрясающий жилой корпус, который как корабль из зеленых вод, вдруг возник среди зарослей. Моя любимая смотрела на него без интереса и восхищения – просто взглянула; потом перевела пристальный взгляд на служебный корпус, который с высоким широким парадным крыльцом более походил на королевский дворец. Ее пристальный взгляд уперся в меня с тем же отсутствующим выражением. И сама она остановилась.

- Дальше куда?

Я выдал ей свою лучшую улыбку.

- Здесь очень здорово, не так ли? И всю зиму будет величественный покой и счастье. Вам понравится. Будем с вами здесь жить, как Робинзон и Пятница на необитаемом острове.

О! Это хорошая мысль! 

В административном корпусе в кабинете с табличкой «Администратор» сидел мужчина строгий как робот, притворяющийся человеком.

- Ну, здравствуйте, Александр! Вот мы и пришли. Хотим услышать из первых уст что, почем и почему.

- Ха-ха, - ответил он. Предполагалось, что это смех, однако он был еще фальшивее его улыбки. – Я очень рад! Вы же серьезно настроены на работу?

- Иначе бы не пришли, - произнес я, стараясь наглядно возмутиться. – У нас нет работы, нет жилья, вам требуются круглосуточные и бессменные сторожа – ведь так? Поэтому мы и пришли.

- У вас есть опыт работы?

Он посмотрел на мою спутницу, но ответил я.

- До выхода на пенсию работал охранником в санатории.

Александр посмотрел на меня с самой фальшивой улыбкой в мире.

- Здесь немного другая специфика.

- Освоим. 

- Здесь всю работу за вас будет делать огромная сторожевая собака – ваша задача ее кормить, чистить дорожки лопатой или снегоуборочным минитрактором, следить за сохранностью дверей и окон. Все будет под замком – и один отапливаемый коттедж для вашего проживания.

- Ну, в принципе все понятно. Сколько будете платить?

- Вам на одну карточку или каждому перечислять.

Кинул мимолетный взгляд на любимую и ответил:

- На одну. Жене.

- Тогда сорок тысяч ежемесячно.

Ну, в принципе, не плохо. Любимая моя промолчала.

- А на собаку? Или она на подножном корме?

- Для нее уже заготовлен корм… в мешках. Я вам покажу.

Александр посмотрел наши паспорта.

- Состоите в гражданском браке? А в принципе, все равно – хоть брат с сестрой. Запомните правила – гостей сюда не водить, бордели не устраивать, камеры слежения не отключать, пансионат ни на секунду не оставлять без присмотра…. 

Мы с любимой посмотрели друг на друга, стараясь сохранить на лицах серьезные выражения. Вот и все вопросы – теперь у нас есть и жилье, и работа. Такое бывает: некомпетентности чаще воздается, чем наоборот. Найми Александр четырех профессионалов, они бы потребовали круче оплату и не факт, что относились к своим обязанностям добросовестно без должного контроля.

И еще – кажется мы понравились нашему нанимателю. Это оказалось легче, чем можно подумать. Каждый способен добиться расположения, если только не брезговать лукавством, если все время говорить тупые, банальные, вызывающие тошноту слова, те, которые обычно человеку не дает произносить совесть. К счастью, у меня совести нет. Я их произношу.

А любимая моя не может не нравиться мужчинам. Когда все свершилось, она подняла на меня глаза, осмотрела внимательно сверху донизу, а я стоял и удивлялся – к чему бы это? она забыла, как я выгляжу? Но она закончила процесс широкой улыбкой. Наверное, я ей понравился. Она даже хихикнула:

- Теперь мы с тобой муж и жена?

А я шуткой ответил, сильно рискуя – вдруг не поймет:

- Нет, дорогая! Я никогда не покупаю ботинки, не примерив их – как бы хорошо они не выглядели.

И вы, наверное, мне не поверите – я и сам не поверил своим глазам: почему-то после этой фразы она лукавый бросила взгляд и провела языком между губами.

О растлители мира! Сколько коварства таится даже в любимых женщинах.

Ну, вобщем пошли мы все втроем осматривать территорию. Забор оказался целым весь. Там, где он выходил на берег озера (в двух местах, огораживая пляж), через камыш была проложена «егоза» - хрен пройдешь. Можно, конечно, по льду зимой, но для этой бреши в вольере возлежит огромный весьма апатичный пес, относящийся к породе кавказских овчарок.

- Шамиль, - представил хозяин.

- И как его приручить?

- Кормить.

Он показал помещение, где для него был складирован в мешках собачий мясной корм.

- Не хватит, еще подвезу. Но должно хватить.

Снегоочистительную машину типа мини-трактор показал мне хозяин.

- Справитесь?

- Освою.

- Будете чистить дорожки пансионата и дорогу к нему от трассы.

Для жилья нам определили один из двухэтажных домиков, оборудованный электрокотлом для обогрева. Будем жить как буржуи! – подмигнул я любимой. Она потупилась. Высоченные ворота из сетки рабица должны быть всегда на замке. Все остальные здания и помещения закрыты и опечатаны. Вот и все.

- Когда сможете начать трудовую деятельность?

- Я хоть сейчас, - сказал я.

- Мне надо привезти вещи, - сказала любимая.

- Тогда так, - распорядился Александр. – Вы оставайтесь, а вас я отвезу в село. Сами вернуться сможете?

- Смогу, - сказала моя любимая.

Когда она садилась в машину работодателя, я ощутил укол ревности. Да нешуточный. Александр сразу в моем восприятии превратился в тупоголового злодея. А любимая… она вне критики.

Закрыл ворота на замок, как было велено и стал ждать. А чего ждать? – просто сел и задумался. И мысли мои были удивительно беспокойными. К примеру, все ли следящие камеры, установленные на столбах и углах зданий, указал нам работодатель? Дело в том, что в компьютерный центр, где отслеживаемая информация собирается и записывается, вход был закрыт и нам запрещен – даже опечатан. Значит, камеры будут следить и за нами. Да я и не собирался устраивать в пансионате какие-то оргии и загулы – хотел честно служить. Хотел помочь любимой в беде и быть с нею рядом. Моя задача – не в постель ее затащить и попользоваться, а сделать счастливой. Вот и все.

Пошел знакомиться с псом Шамилем. Мне предстоит сегодня его выпустить на ночь, а утром запереть в вольере. Да только, если мы не найдем общего языка, как бы он нас не запер в доме на всю зиму.

- Привет, Шамиль! – я присел на корточки, всем видом показывая, что настроен на долгую дружественную беседу. – Мы друзья?

Собака уставилась на меня не мигая, потом приподняла губу над огромным клыком.

- Ни фига себе! – сказал я.

Фига тебе! – пес оглушительно гавкнул. Он смотрел на меня, распахнув всю свою пасть.

- Кошмар, - оценил ситуацию я. – Ты человеческий язык понимаешь? То есть, я хочу сказать – как мы поладим? Если ты не завиляешь хвостом, калитку я тебе не открою. Не открою калитку – останешься ты голодным. Будешь голодным – будешь злым. Будешь злым – я буду бояться. Где выход, Шамиль?

Он не ответил. Я помолчал.

- Можно мне войти к тебе? Я ничего не трону. Даже гладить тебя не буду фамильярно. Просто посижу с тобою рядом, как охранник с охранником. Ну так что? Я вхожу?      

И вошел.

Шамиль не шелохнулся, лишь наблюдал.

Я чуть было не оступился – сделал шаг, на который не рассчитывал, миновав экскременты.

- А это что, приятель? Так не пойдет. Я подряжался тебя кормить – мне даже за это платить обещали, но убирать за тобой… ни-ни. Сам, пожалуйста…

Тут заметил в углу лопату.

- Ну, так и быть – в первый и последний раз. А на будущее – найди себе отхожее место в кустиках… или вон на озеро ходи. Лед растает – все утонет.

Подцепив на лопату продукты жизнедеятельности хвостатого коллеги, я швырнул их через забор – там уже просто лес, и кончается территория пансионата.

- Знаешь, приятель, запирать я тебя здесь не собираюсь – не от кого да и не зачем. И давай-ка договоримся: кормить тебя буду здесь, сортир ты себе найдешь, а сейчас нечего бока пролеживать – иди и работай. Обойди территорию, напугай кого-нибудь…

Закрепил дверцу вольеры в положении «открыто» и отправился в подсобку за собачим кормом. Шамиль тут же поднялся и пошел за мной. Он шел за мной следом словно лев на прогулке – огромный и важный, до последнего цента знающий себе цену.

Насыпал ему полную миску сухого собачьего корма. На сутки, думаю, хватит… там посмотрим.

Он так и ходил за мною след в след, когда я на всякий случай обошел территорию. Нет, что за пес! Смотритель какой-то или директор… Мне только остается в его присутствии вести себя идиотом.

Интересно, что он будет делать…? Я скрылся в доме, поднялся в мансарду и через застекленную лоджию наблюдал за Шамилем. Пес постоял-постоял перед домом и побрел к калитке на выезд. Я еще подождал. Он вскоре вернулся и спустился к озеру…

Ну, что я переживаю? – Шамиль свои обязанности знает: не первый год замужем.

Любимой все не было.

Я перекусил всухомятку, вздремнул перекусивши и вышел на воздух. Дорожки завалены листвой – только что толку подметать, если завтра ляжет снег? Сел на скамью в лучах блеклого солнца, свободно проходящих сквозь облетевшие кроны берез. Воздух чист и торжественен, как сказал бы поэт. Последние дни осени – предзимье, одним словом.

Вот он Шамиль. Подошел, постоял, посмотрел… Запрыгнул на скамью и улегся, положив морду на лапы.

Идиллия, твою мать! – пограничник с пограничной собакой на страже рубежей Родины. Пес явно переходил все границы дозволенного – его место у ног на земле лежать. А он на скамью – как равный с равным. И даже не покраснел. Нет порядка на этой земле…

Что ж, в светском обществе приняты светские разговоры.

- Шамиль, ты видел мою хозяйку – как она тебе? нравится? Молчишь? Ну, молчи. Я тоже на твою подружку даже бы не взглянул.

После паузы.

- А ведь скоро Новый Год. Это зимний праздник радости и тепла, идущих рука об руку с добротой и великодушием. Ты, собака, умеешь праздновать? Поверь мне, это нечто чудесное. Даже враги в этот день объявляют перемирие. Соседи вспоминают о тех, кто живет рядом. Повсюду только и слышишь пожелания здоровья и счастья. Неужели ты этого никогда не испытывал? Ну, ничего, мы исправим ошибку. Знаешь, что сделаем? – я смочу тебе корм водкой и ты на славу повеселишься в этот день. Ты ведь не буйный, когда выпьешь, а, Шамиль?

Теории и предположения могут не только притуплять и успокаивать сомнения, но и рушиться со временем, подобно карточным домикам, если их подвергнут логическим рассуждениям и критическому анализу. Я подумал, что предстоящее зимовье наедине с любимой, станет эффектом клетки для спаривания голубей. Торопиться не надо – время само работает на меня и для нас. Нам просто некуда бежать от семейного счастья.

Да будет так! Я – человек большого терпения и огромного предвидения.

Любимая позвонила уже потемну.

- Зачем ты выпустил пса? Он ведь не пропустит нас домой.

- А калитку ты уже открыла?

- И калитка закрыта. Мы стоим с вещами и не знаем, что делать.

- Подождите, я сейчас подойду.

Любимую подвез к пансионату ее зять на своей машине. Два чемодана были при ней. Шамиль сидел перед калиткой, философски разглядывая гостей.

- Спокойнее, приятель, это свои.

Я калитку открыл. Гости кинулись в машину.

- Что ты делаешь? Он же сейчас на нас бросится.

Я вышел, забрал два чемодана и занес их на территорию пансионата.

- Спокойно. Шамиль не дворовая собака – он знает, где его полномочия кончаются. Но, пожалуй, сегодня нам придется обойтись без гостей. Заходите только вы одна…

Я поманил любимую. Она покинула машину и осторожно вошла в калитку. Шамиль вел себя спокойно.

- Только не вздумай его гладить – он очень гордый.

- Я боюсь собак.

Любимая помахала зятю. Он завел, развернул машину и поехал обратно в Хомутинино. Я подхватил чемоданы, и мы пошли домой. Шамиль следом.

- Ты устала? – это уже дома.

- Да – повозилась с внуками, собиралась… А вы голодны? Сейчас сварю пельменей.

Она стояла у плиты. Я удобно расположился в кресле.

- Что случилось с твоими волосами? В санатории ты была шатенкой, и волосы были пышней.

- Вам не нравится?

- Та прическа сводила меня с ума.

- Ну, тогда пусть будет эта – сумасшедшим вы мне не нужны.

Вынув парящие пельмени в тарелку, она пригласила меня к столу. Сама села в кресло, подобрав под себя ноги с накрашенными ногтями и упершись подбородком в колени.

- Ты не хочешь?

- Я сыта.

Я поел, она встала и помыла посуда. Ну что ж, пусть поухаживает за мной – еще придет время поменяться ролями.

- Как мы будем дежурить?

- Дежурить будет Шамиль. А в три часа я встану и схожу его попроведовать.

- Вы не сделаете мне одолжение? – спросила она.

- Возможно.

Она потупила взгляд

- Не могли бы вы поспать эту ночь на диване в гостиной, а я распахну дверь в свою спальню, чтобы видеть вас. Понимаете, я ужасная трусиха и всего боюсь на новом месте. Мне обязательно надо видеть живого человека, чтобы уснуть. Было бы прекрасно, если бы я видела вас. Это может быть на одну ночь. Мне просто надо обвыкнуть в новой обстановке.

Я с усилием проглотил слюну и вспомнил диван в гостиной. Он имел не более полутора метров в длину и вовсе не казался подходящим для этой цели. Тем не менее, я улыбнулся:

- Конечно, я понимаю.

- Не поверите – я боюсь привидений.

- Я понимаю.

- Это здорово – иметь поблизости такого, как вы, - произнесла она с притворной застенчивостью, и я растаял.

Волосы у нее были влажными после ванны. Она пригладила их и вытерла лоб.

Я лежал на диване, как было приказано – совершенно одетый, лишь с подушкою под головой. Любимая взглянула на меня – открыла рот, чтобы спросить о чем-то, но потом покачала головой. Сказал я:

- Ты очень красива. Чудные волосы, чудная фигура…

Она передернула плечами от разочарования.

- Все как всегда. Противно слушать!

Она рассмеялась – хриплым, неприятным смехом. Я посмотрел в ее лицо. Она улыбнулась мне улыбкой, которая явно задумывалась как дружелюбная, однако взгляд ее оставался жестким и насмешливым.

- Ну? – спросила она. – И что?

- Я не в отчаянии, - осипшим голосом сказал я. – В любви никогда не бывает взаимности. Всегда – кто-то любит, кто-то позволяет себя любить.

Улыбка дрогнула.

- Ты хочешь, чтобы я позволила тебе себя любить?

Я ничего не ответил.

- А ты можешь меня любить оттуда… где сейчас лежишь? Ну, давай, удиви меня – скажи «да».

Я облизнул нижнюю губу пересохшим языком. Любимая улыбнулась еще шире прежнего. Она улыбалась с таким усилием, что у нее все лицо растянулось и напряглось. Я опустил глаза и посмотрел на свои тапочки возле дивана.

- Это твой билет, - сказала она.

Я внезапно заметил, что забыл дышать, и шумно выдохнул воздух.

- Да, - сказал я. – Я люблю тебя. И мне хватает теперешних наших отношений для этого.

Темные глаза ее смотрели на меня. Губы внезапно стянулись в ниточку.

- Ну, - кисло сказала она, - надо признаться, я рассчитывала, что ты вдруг соскочишь с дивана и бросишься ко мне, а я успею захлопнуть дверь и закрыться.

- Тут дело в доверии, - сказал я. – Твои глаза не звали меня. Ты еще не готова даже позволить себя любить.

Она фыркнула.

- Это все твои фантазии. Прислушайся к себе – ты даже сам не веришь ни слову из того, что говоришь. Ладно, если ты к насилию не готов, давай будем спать ложиться.

И любимая повернулась ко мне спиной.

Тут меня охватил гнев. Передо мной, как наяву, всплыли воспоминания последних месяцев. Как еще работая в санатории, я выбрал ее единственной женщиной, которую способен полюбить. Как признался ей. Как любовался ею и тешил себя надеждами. А теперь эта гордая и ограниченная красотка насмехается над моими чувствами! Даже не дав себе труда как следует их обдумать. Но ведь мы могли вместе помыслить над вопросом, как нам обустроить совместную жизнь – как нам избавиться от вечной игры: женщина убегает, мужчина догоняет ее. И овладевает, догнав…

Мне захотелось встать и топнуть ногой так, чтобы пол задрожал.

- Ага, - рявкнул я, - твой покойный механизатор был для тебя достаточно хорош, да? Его-то ты любила. А мне почему такой чести нет? Что такого он для тебя сделал, чего я сделать не могу? А? Или я – слишком грамотный, чтобы стать достойным простой женщины? Женщины, которую полюбил…

Наверное, я был безумно разгневан ее насмешками над моими чувствами, и ненависть (два великих чувства всегда рядом – любовь и ненависть) разливалась у меня внутри точно желчь. 

Я не вскочил с дивана и не топнул ногой. Я отвернулся к его спинке и уткнулся в нее носом.

- Ну, например, он изнасиловал меня, прежде, чем мы поженились, - послышался ее тихий голос. 

Я не сразу сумел выдавить из себя:

- Этого я действительно не смогу.  

Я размышлял.

Все интереснее и интереснее закручиваются наши отношения с любимой. Она (мы?) ведет (ем?) себя не так, как следовало бы. Что же теперь?

Дальнейшие события могут пойти двумя путями. Или она во мне раззадорит насильника (что вряд ли), или мы будем мирно сосуществовать: я – любя, она – презирая. Не приходится думать, как легко было бы сделать последнее.

Мне бы включить свет поярче, посадить ее напротив себя, заглянуть ей в глаза и спросить: «Что же на самом деле происходит, любимая? Только прошу тебя, не надо мне врать, потому что я всегда вижу, когда мне врут. У меня есть опыт разоблачения лжецов самой высокой пробы. Мне бы не хотелось думать, что моя избранница принадлежит к их числу. Поэтому, если ты не против, давай проясним все сейчас, потому что у меня зародились сомнения относительно тебя и нас обоих. Пока эти сомнения не будут рассеяны, не представляю, как мы сможем двигаться дальше вместе».

Но я продолжал лежать на диване, скорчившись под его размер  и уткнувшись в спинку носом. Наверное, в этот самый момент моя любимая раздевалась для сна. Подумав об этом, сразу вспомнил – а меня ведь никто не просил отвернуться. И поэтому имею полное право…

Я повернулся на другой бок.

 

 

 

Добавить комментарий

ПЯТИОЗЕРЬЕ.РФ