Сны иногда сбываются
Скажи мне, с кем ты спишь,
и я скажу, кто тебе снится.
/С. Лец/
Вот уже год почти, как мы вместе не работаем, но она часто приходит ко мне во сне. После таких встреч просыпаюсь воодушевленный, но словно одурманенный. Обычно даже не помнил, о чем говорили, но чем занимались – очень даже прекрасно. Ощущения радости сна всегда сменялись печалью бытия. От сна до сна я скучал по ней. А теперь вот рядом сижу, почти касаясь бедром ее бедра. Силы небесные! – сны сбываются иногда.
По дороге почти не разговаривали: я готовился к самому важному в жизни признанию, а она, должно быть, устала за время дежурства. Вместе с тем, у меня присутствовало такое чувство, что я совершаю нечто предосудительное, обращаясь не к сердцу ее, а рассудку. Ведь речь шла не просто о романе мужчины и женщины – я встал на путь, с которого не свернуть, и придется идти, пока дорога не кончится, и мне придется остаться там, куда она приведет.
У таксиста в машине работало радио, и звучало что-то весьма популярное. Мы сделали вид, что внимательно слушаем. Да и не хотелось общаться при постороннем.
У ворот пансионата, я попросил водителя подождать нас.
Я предложил ей руку, и она сунула свою ладошку под мой локоть. Одному Богу известно, сколько часов провел, мечтая пройтись с этой женщиной подруку. Женщиной, в которой хотел бы раствориться весь без остатка. У меня холодок прошел по спине при мысли, каково же это – встретиться с реальностью лицом к лицу. Одно дело – пастельные сцены во сне, и совсем другое – стать ее выбором при разности наших возрастов почти в полтора десятка лет.
- Вот и пришли, - сказал я, когда мы остановились у двухэтажного из зеленого камня сложенного коттеджа с лоджией и мансардой на крыше. Мне почему-то с трудом дались эти слова. Глаза увлажнились, в носу защипало. Хотел, было сказать, что дом у нас будет красивый, но вовремя сообразил, как глупо и неискренне это прозвучит.
Она пожала плечами и покосилась на меня – мне показалось с некоторым смущением.
- Неплохой дом. Буржуйский….
С тех пор, как я его покинул, отправляясь в санаторий, в нем мало что изменилось. Мы обошли его не спеша, посмотрели все комнаты и расположились у камина в студии на первом этаже. Два бокала я наполнил «мартини».
- Признаться, Анатолий Егорович, меня удивляет, что вы обратились ко мне.
- Что же тут удивительного?
Она опять пожала плечами.
- Видите ли, я ведь знаю, что вам нравлюсь, поэтому представляю, что меня ждет здесь. Мне конечно нужны деньги, но я вынуждена отказаться – и вам, и мне будет лучше от этого. Найдите себе молоденькую с ногами от ушей. Уборки она будет делать некачественно, зато все остальное – закачаешься.
Она отхлебнула из бокала и продолжила:
- Возможно, мне придется жалеть об отказе, но… извините. Я знаю, что вы очень умны. Возможно, намного умнее меня, и вам не составит труда понять почему – но я не могу у вас работать.
В принципе что-то подобное я ожидал, поэтому сразу же предложил другой вариант.
- Отлично! Все карты раскрыты – нам стоит повысить ставки. Я предлагаю вам пять санаторских зарплат, но к обязанностям горничной вам добавятся функции моей любовницы. Вы согласны?
Она, опустив взгляд к полу, тихо сказала:
- Да…
Любовь моя еще на кухне разложила еду на две тарелки. Я взял одну, а другую на подносе протянул ей.
- Нет, - возразила она, - оставьте поднос себе. Ведь вам не на что поставить тарелку.
- Поставлю на колени.
- И обязательно перевернете. Подождите, - держа поднос в одной руке, другой она пододвинула к себе прикроватную тумбочку и поставила на нее свою тарелку, чайник и две чашки, а поднос отдала мне.
Все это время я с иронией наблюдал за ее действиями, однако от подноса не отказался.
- Как вижу, вы отличная дрессировщица, - подытожил я, ставя свою тарелку на поднос и накалывая на вилку кусок пирога.
- Почему вы так решили?
- Для вас «нет» - не ответ. Вы даже Чапу (пудель, полная кличка Чемпион) приучили к порядку. Никому не позволяете одержать над вами верх – ни собакам, ни мужикам.
- Это комплимент или жалоба?
- А вы хотите, чтобы был комплимент?
Она пожала плечами.
- Комплименты легче воспринимать – поэтому я бы хотела, чтобы это был комплимент.
- А это и был комплимент, - улыбнулся я.
Я налил чаю в обе чашки, недоумевая, почему вдруг задрожали руки. Почувствовал на себе ее взгляд, и внезапно стало жарко. А с сердцем творилось нечто странное – оно едва не выскакивало из груди. Да, устроил я себе «волочаевские дни» с надеждой на «штурмовые ночи Спасска».
Сейчас поясню, что имею в виду.
На мое предложение делить со мной ложе за пятикратное увеличение заработной платы она ответила после длительного колебания согласием, но с оговоркой – наши интимные сцены будут происходить по ее инициативе, а на мою возможную несдержанность она ответит немедленным уходом навсегда. Причем зарплату потребовала предоплатой.
И вот я стал заложником собственной порядочности. Я знал, что долго мне не выдержать – рано или поздно я ее изнасилую и потеряю навсегда.
Мне было проще сдерживать свои чувства, когда она была деловита и холодна. Когда же она становилась такой милой, как сейчас, я тут же начинал волноваться. А еще эта обстановка – я лежу в кровати по причине легкого простудного заболевания, а она угощает меня завтраком. Очень интимная вся из себя. Чересчур интимная. Интересно, все жены наливают чай своим мужьям, когда те хворают?
- Молоко? Сахар?
- Да, пожалуйста.
Она добавила все это в чашку, размешала и подала мне. Я, было, взял ее, но тут же отдернул руку – чашка оказалась горячей, а ручку сжимали ее пальцы.
- Простите, - поспешно проговорила она и поставила чашку мне на поднос.
Беседа. Надо завязать разговор. Но о чем можно говорить с купленной за деньги женщиной, которая не хочет спать с тобой?
Я подсматривал, как она маленькими глотками пьет чай.
- Вы сегодня бледнее обычного. Может быть, я заразил вас?
Она пожала плечами:
- Кашлем? Не может такого быть. Просто редко бываю в саду – дожди, внуки и две работы.
Вот я поправлюсь, и мы вместе будем гулять – обязательно, хоть два-три часа в день. А лучше, больше. Еще я могу помочь вам в саду – лопата и тяпка привычны мне с детства.
- Поправляйтесь, там видно будет.
Она уехала.
А мной опять овладели сомнения. Необходимо найти срочное решение – перебороть рок. Я не простыл и заболел, а устал и выдохся, у меня депрессия. Она упорно противилась исполнению моего простого желания – увидеть ее улыбку посвященную мне. Капельку нежности, немного тепла…. Счастье так близко! Счастье имеет конкретный образ. У него удивленные глаза и улыбка, которая не для меня. Да, моим надеждам она противостоит упорнее, чем волнорезы морю.
Она уехала, а мне захотелось ей позвонить. Я воображал себе ее в маленьком уютном домике сада или уже на грядке с тяпочкой, или…. Наверное, мне просто хотелось поговорить, как делают друзья в разлуке, если им нужна помощь. Впрочем, какой бы ни была причина, она скажет, что я ее отвлекаю, и, если нет проблем со здоровьем, послезавтра она приедет опять.
Я прекрасно ее понимаю. Терпеливо, сам себе удивляясь, я искал основательную причину для звонка. Сердце бешено колотилось – надо же, какие страсти! В конце-то концов, я ее работодатель и имею право на….
Взял трубку, отыскал номер, нажал «вызов». Пошли длинные гудки – первый, второй…. На десятом нажал «отбой». Горло перехватила судорога отчаяния. Я лежал в своей кровати, не зная, что предпринять. То в жар, то в холод бросает – все от волнения.
Хотя, что тут страшного? – переоделась, вышла в сад, телефон оставила в домике на столе. Когда вернется, увидит вызов и перезвонит. Придется подождать.
Надоело лежать, претворяясь больным. Вышел из дома и пошел по аллеям гулять без всякой цели, сам не зная, что буду делать дальше. Ноги в кроссовках мерно отбивали такт по каменным плитам. И мысли вслед за ними играли бравурный марш – я добьюсь тебя! я смогу! мне хватит сил и воли! «Я очень тебя люблю», - думал почти против воли.
Эти мысли, как лейтмотив, задавали ритм, наполняя энергией кровь и мышцы.
И еще была призрачная мысль о счастье и доме, где нам хорошо и уютно вдвоем.
Звонок.
- Анатолий Егорович, вы звонили?
- Ужасно захотелось картошки жареной.
- Может быть, послезавтра? Я обязательно приготовлю. Не обижайтесь, я так устала.
- У меня предложение – давайте возьмем мотор и смотаемся в Южноуральск, в какое-нибудь кафе, закажем картошки….
- И кока-колы, - выдохнула она.
- Вы закончили в саду? Тогда одевайтесь – я сейчас вызову такси и заеду за вами.
Я сказал это достаточно жестко, чтобы дать ей понять – возражений не потерплю.
Час спустя мы сидели в «Старом мельнике» и ели свою картошку.
- Любите сюрпризы? – спросил я.
- Да, - она нервно сглотнула. – Но что-то вроде такого, а не дурных чьих-то шуток.
Пауза. Молчание. Хруст картофельных палочек.
Ну и что теперь? – спрашивал я себя, внутренне уже решив рискнуть – безумно и бессмысленно. Доел картошку, допил пиво, дождался, когда прикончит ужин она и предложил покататься по ночной трассе.
- Может, в Троицк сгоняем или в Челябинск? – все равно.
- В другой раз была бы не против, но завтра на сутки мне – надо бы отдохнуть.
Меня одолевали сомнения. Я чувствовал, что мы сделали шаг к сближению, вернее – полшага. Теперь главное – не останавливаться. С каждой минутой неясное ощущение желанной победы превращалось в уверенность.
Сев в машину, она совершенно расслабилась – светло и по-детски улыбаясь, смотрела в окно на огни и улицы ночного города.
Ну и кретин! – думал о себе, глядя на черную ленту шоссе. – Она устала, она о подушке мечтает, а я о черте чем. Я догадывался, что и эта ночь не принесет мне удачи.
Она уснула по дороге, а я не повез ее в пансионат – только насмелился обнять и пристроить ее голову себе на плечо.
Размышляю.
Чтобы добиться того, что задумал одних денег мало. Любви, похоже, тоже. Надо быть дьявольски изворотливым, чтобы добиться этой женщины. Напоминаю – я не просто хотел затащить ее в свою кровать, я хотел видеть счастье в ее глазах, обращенных ко мне. Дело это не простое – требует всех достоинств, присущих гениальному шпиону.
Напустил туману? Я и сам в нем запутался. Чем больше узнавал ее, тем меньше понимал. В конце концов, такая пришла в голову мысль – исчезнуть. Исчезнуть однажды из дома, из ее поля зрения – полная тишина в телефонном эфире. Пусть думает, что захочет. А потом – бах! – как снег на голову: здравствуй, милая, это я. И посмотреть в ее глаза – засветятся они счастьем? Если да – на руки ее и в постель!
Будь я проклят! если и это не сработает.
Тщательно запрограммировал свое исчезновение и принял максимальные меры предосторожности. Провожая ее в последний раз до ворот пансионата на такси, почувствовал, что волнуюсь сильнее, чем сам бы того хотел. Этой ночью я уеду в Крым, к своим старым флотским друзьям. Меня никто туда не звал и, конечно, не ждет. Но я помню, что где-то под Симферополем в селе Дачном живет боцман Теслик, а в селе Степном мой старшина Сосненко. Или наоборот. Но разберемся. Главное – она не будет знать, где я и что со мной. Это может продлиться месяц или больше – как примут. В самом крайнем случае увидимся зимой.
Господи! Как же с деньгами быть? Если не платить, она подумает – смылся. Если переводить деньги по-прежнему, она подумает – загулял с красотками. Необходимо что-то придумать.
Да нет, ну что я – какие деньги? Нет меня – нет работы. Она раз-другой приедет в пустой дом, потом будет звонить, потом взгрустнет, вздохнет и успокоится.
Меня передернуло от отчаяния – как же мне понять эту женщину? столь же хладнокровную, как я сам.
Укладывая чемодан, подумал – я балбес, надо было попробовать завести с ней интрижку в «Одноклассниках»: я же знаю ее страницу. Но решение принято, отступать поздно. В «Одноклассниках» я понаблюдаю за ней. Или представлюсь каким-нибудь Гансом-русскоговорящим, приглашу в Германию – у нее там мама, должна клюнуть.
Если разобраться, знакомство с мамой – шанс совсем не призрачный. В Крыму не выгорит, махну в Германию. Как найти фрау…? Еще будет время придумать сценарий.
Звонок телефона вернул в действительность – такси у ворот.
Ладно, пора уезжать.
- Ты что скулишь? – пудель, которого она назвала Прошкой, вертелся под ногами. – Наша хозяйка не бросит тебя.
Потрепал его уши и пошел к лестнице.
В природе похолодало, и меня пробрала дрожь за дверью дома. Песик не отставал.
- Ты не заблудишься?
Я не беспокоился за него – в двери для него шарнирная дверца.
- Надолго уезжаете? – охранник в воротах спросил приветливо.
Черт! Это был ненужный след. Что соврать?
- Как получится. Может, завтра вернусь.
- А в чемодане подарки?
- Вот именно, - бросил я, направляясь в калитку. – Есть одно важное обстоятельство….
Проходя мимо охранника, остановился и сунул ему в ладонь тысячный банкнот.
- Вы меня не видели.
- Ни вас, ни машину с шашечками, - охотно подтвердил охранник и взял «подкозырек» бейсболки.
- Куда едем? – спросил таксист.
- Надо бы в Крым, но можно в Челябинск.
- Можно и в Крым, но надо домой заскочить на пару минут.
Я пожал плечами – как хочешь.
Мы долгое время ехали молча. Наконец, собравшись с силами, после некоторого колебания, я решился задать таксисту вопрос, который крутился на языке:
- Можно спросить вас кое о чем?
- Обо всем, о чем хотите….
- Вы заехали домой, чтобы с женой попрощаться?
- Какое это имеет значение?
- Для меня сейчас имеет.
- Но….
- Ответьте мне.
Он вздохнул.
- Хорошо. Это была не жена. Жене я позже звонил – вы же слышали.
Этого ответа я и боялся, и это было ужасно.
- Как же так? Живете с одной, любите другую – не кружится голова?
- Да никого я не люблю, кроме своих детей. Тоже мне придумали – баб любить. Знаете, какие они стервы! Вот Любка – ну, с которой прощался – она наизнанку готова вывернуться, лишь бы я ушел из семьи и женился на ней. А что потом? Потом будет точно такая же пила, которая у меня дома сидит. Я к ней и хожу лишь потому, что наизнанку выкручивается – и обещаниями кормлю. А как догадается и прогонит меня – другую найду. Какая жизнь – таковы и мы. Каждый ищет своей выгоды. А между баб – уж я-то знаю, поверь – нет никакой разницы.
- А если жена поймает и выгонит, что будешь делать?
- Не поймает, не выгонит – куда она без меня с тремя оболтусами?
Я проснулся от зуммера телефона над сердцем. Первым делом сориентировал себя во времени и пространстве – ага, светает, я в машине, водитель спит, едем в Крым. Посмотрел на номер – она! Хороший знак. Вероятно волнуется и переживает. Ответить? – не ответить? Эх, надо было телефон дома оставить – теперь ломай голову. Ладно отвечу.
- Доброе утро, дорогая. Что так рано?
- От кошмара проснулась. У вас все в порядке?
- У меня – да. А я что ли снился?
- Вы…, - и она стала рассказывать свой сон кошмарный, в котором меня якобы вырезали автогеном спасатели из расплющенной машины, попавшей в аварию.
- Не надо смотреть перед сном «Дежурную часть». Жаль, что ты не можешь пропустить работу, а то бы закатились с тобой куда-нибудь в Крым, погуляли по ялтам и балаклавам, искупались в море, а в ливадийском дворце залакировали наш визит на отнятый у хохлов полуостров бутылкой хорошего местного вина. Как? – на самолете туда и обратно, там три дня. К работе вернешься…. А без тебя я напьюсь, с кем-нибудь подерусь – меня искалечат или убьют.
- А вы где сейчас? – с тревогой в голосе спросила она.
- Еду в Крым на такси.
- Немедленно возвращайтесь!
- Почему это?
- А мой сон? Если вернетесь, завтра с вами летим в Симферополь.
- Правда?
- Честное слово.
Я вернулся, хорошо заплатив таксисту и извинившись. В предвкушении предстоящего совместного путешествия дома никак не сиделось. Пошел на танцы в санаторий. На открытой площадке отдыхающие отплясывали современные ритмы народов мира. Недолго думая, присоединился к ним, и, закрыв глаза, отдался на волю музыки – прыгая, словно искусанный пчелами мишка. Хоть и музыка не совсем моя, но она способна поднять настроение, и я отплясывал под нее, бодро потея.
Из транса меня вывело прикосновение чьей-то руки. Она принадлежала девушке с пышной прической фиолетового цвета и с настолько серьезным выражением лица, что я сразу понял – она приблизила свои губы к моей щеке вовсе не для поцелуя.
Платье ее было выше колен, лицо миловидное, настроение курортное, обхождение легким и приятным.
- Молодой человек, - сказала она, - потанцуем?
Я не в силах был отказать. Полчаса незаметно пролетели в беспечной болтовне, и я ничуть не удивился, когда она попросила:
- Проводите меня.
Я ведь работал в санатории и прекрасно знаю, что стоит сюда попасть отдыхающим, как начинаются совсем иные разговоры, иные понятия и нравы. Впрочем, дама была из профилактория «Злак», и, провожая ее, я не рисковал быть увиденным моей любимой.
Следующий ее вопрос был:
- Вы умеете наслаждаться жизнью?
Мне осталось только сказать, что ей следует благодарить судьбу, пославшей ей такого нежного и внимательного кавалера в моем лице. Я не впервые общаюсь со скучающими на отдыхе дамами и потому легко умею отлить свои воображение, воззрения и память в принятые здесь формы. Я бываю учтив и очень мил в искусстве тонкой беседы. Это всегда дается легко, если женщина тревожит взгляд, но не сердце.
Короче, когда мы входили в профилакторий, нас можно было почесть счастливой четой. Меж нами царило полное согласие по части того, как провести остаток ночи. Сначала мы спустились в подвал, приобрели в баре коньяк и конфеты. Потом поднялись в ее комнату.
Я заметил, дама моя уже вышла из того возраста, когда от смущения заливаются краской. Но не вышла из того возраста, когда чувства властвуют разумом. Женщины обычно знают, оставшись наедине с малознакомым мужчиной, когда сопротивление чувствам бесполезно. Но я не для секса пошел с этой телкой – мне хотелось поэкспериментировать на тему: что будет делать женщина, когда мужчина не настойчив. Ведь я ни на минуту не забывал, что по соседству работает та, что милее мне всех на свете. Я хотел ее видеть, но не хотел, чтобы она видела нас с этой фифой.
Мы пили коньяк, болтая обо всем на свете и ни о чем. Она рюмка за рюмкой становилась развязней, я наоборот – трезвел и успокаивался, а ведь покой считают заменой счастья. Я дал ей понять, что богат и намереваюсь жениться.
Она откровенно:
- Как же можно вас охмурить?
- Я готов жениться очертя голову. Каждая девушка от двадцати до сорока (моей любимой сорок шесть) может рассчитывать на мое предложение. Милое личико, стройная фигурка, несколько комплиментов журналистике, флоту и космосу – и я попадусь в ее сети. Да едва ли на большее может рассчитывать новый граф Монте-Кристо, только что вырвавшийся из чертог бедности?
Вечер ухаживания за дамой превратился в ночь совращения мужчины.
- Но ведь должен быть и духовный идеал, о котором мечтаете вы!
- Тонкий ум вместе с нежною душой вполне устроят.
- Так ведь это же я! – вскричала она.
- Мне такая нужна для жизни женщина. А на раз… разумеется, я готов несколько сбавить требования, но лишь чуть-чуть и не более.
Практически пьяная она предалась сетованиям, столь же громким, сколь и неподдельным, что все мужики сволочи – в них душу вкладываешь-вкладываешь, а им, кобелям, лишь тело давай. Голос ее прерывался от волнения. Она уже переоделась, и домашний мохеровый халатик выдавал весьма соблазнительные формы, приспособленные природой куда более для выражения радости и веселья, нежели томности и печали. Короткий срез подола на бедрах и глубокий вырез ворота на груди тяжелой артиллерией бомбили глаза мои. Но мимо цели.
Внешние данные и внутренние особенности не должны составлять непременной пропорции. Справедливо это или нет, а бывают несоответствия, которые напрасно пытаются увязать воедино разум и чувства, в итоге напрашиваясь на усмешку.
А впрочем, все это ерунда. Просто я очень люблю другую женщину.
Вскоре незнакомка моя уснула, совсем захмелев. А я, аккуратно уложив ее в постель, побрел домой. Я мог выпить и поболтать за жизнь с любой женщиной, если возникала такая необходимость. Но любить одну, а спать с кем попало – это уже было слишком. Я представлял себе, как любимая моя могла бы отнестись к такой новости.
Я шел тропками и дорожками, мягко освещенными полной луной. Берега полны машинами и палатками отдыхающих, но сегодня никто не нарушал покой наших озер. Никто не пел, не играл на гитаре, не гонял музыку в авто радиоприемнике.
Я мог пройти по асфальту – от ворот профилактория до ворот пансионата. Но выбрал путь берегом по дорожкам и тропкам, которые сегодня волшебно светились и приглашали по ним пройтись. Солончак, словно вымытый, отражал лунный свет с невероятным блеском.
Я взглянул в небеса – полнолуние! Вот, что сводит женщин с ума и бросает в мужские объятия. Моя дорогая тоже женщина и тоже жаждет сейчас объятий. Пожелай мне, луна, удачи – я иду на свидание.
Уже прошел полпути от профилактория к пансионату и тут повернул к санаторию. Зная, как бывший охранник, где находятся камеры видеонаблюдения, я пробрался в курилку у центрального входа, ни разу нигде не засветившись. Сел и стал наблюдать, желая узнать, кто из охранников сегодня дежурит.
Свет притушен в фойе. Возможно, дежурная смена сидит за своими пультами – охранник озирает территорию через камеры видеонаблюдения, а администратор раскладывает пасьянс на компьютере. Или, может, вдвоем сидят на диване и о чем-нибудь говорят.
Вроде бы я неплохо знаю женщин, но никак не могу себе объяснить поведение моей любимой. Согласен – она меня не любит. Но ведь миллионы женщин спят с мужчинами просто за деньги. У нас бы не было никаких проблем, согласись она на это – ну, разве еще на улыбку в придачу. Более того, встреть она мужчину своей мечты, я бы ее собственноручно отвел под венец – ведь по возрасту я ей в отцы гожусь (ох, загнул!). А когда человека любишь, желаешь ему счастья даже вопреки своему.
Вдруг дверь отворилась, и вышел охранник, и вместе с ним моя любимая. Они не дремали, они несли службу и вышли на воздух, полюбоваться луной. И еще она вынесла бездомным кошкам остатки ужина своего.
Я смотрел на нее, светящуюся в лунном свете, и чувствовал – какое это удовольствие наблюдать за ней! Завитые волосы массой колечек покачивались на голове, серебристая блузка искрилась в свете луны. Скликая и кормя котят и кошек, она двигалась грациозно, изящно, и я живо представлял себе, как она может двигаться подо мной в постели. Все нутро мое вдруг возжаждало выяснить это.
Ни она, ни охранник не подозревали, что рядом в беседке кто-то есть. Она вздрогнула, когда я окликнул:
- Сергей Иванович! Это я, Анатолий, и за меня можешь не беспокоиться – я не попал ни в одну из камер.
- Вы что здесь делаете? – это она.
- Гуляю.
- Подсматриваете?
- Да бог с вами! … Признаться – да….
- Немедленно идите домой и ждите меня дома. Нас за такие проступки наказывают.
- Посидите со мной. Сергей Иванович, можно мы тут немножечко посидим, а вы подежурите пока за двоих.
Мой бывший коллега охотно кивнул и скрылся за дверью санатория.
- Ну что еще за блажь? – проворчала она и, оглянувшись на камеру над входом, сделала несколько шагов в сторону границы сектора ее обзора.
Еще две-три фразы, четыре шажочка, и вот она уже в беседке рядом со мною. Я схватил ее руку, прильнул поцелуем к ладони.
- Вы чего-то хотите на этой скамейке? Я угадала, да?
- А вы?
Она многозначительно посмотрела на меня – ничего, мол, парень, тебе не обломиться, но руки не отняла. И я целовал ее в свое удовольствие. Нет, правда. Такое счастье прикасаться губами к руке любимой женщины.
- Вы чего в Крым-то поехали?
- Развеяться.
- Поди навеселе?
- Было маленько.
- Если бы я не позвонила, далеко уехали.
- Я бы вернулся по первому вашему зову.
Она нахмурилась.
- Вы забыли, что завтра мы должны встретиться.
- Я ничего не забыл.
- Значит, вы хотели от меня сбежать. Зачем? Своего добиваетесь? – то лаской, то таской. Я же сказала, что буду вашей, как только сама этого захочу.
- Я доживу до счастливого дня? – мне уже шестьдесят два!
- Я к вам испытываю что-то вроде симпатии, но этого мало.
На ее откровение с горечью скаламбурил:
- Ох, и трудная это работа – в болоте любить бегемота!
- Ну, перестаньте! – откликнулась она самым дружелюбным тоном. – Ведь я же согласилась быть вашей, значит буду. Мне только немножечко привыкнуть – смириться с мыслью, что не за деньги это, а от желания.
Пшикнула доводчиком входная дверь – охранник выскочил на крыльцо:
- Вам звонят.
- Прошу извинить, - моя любимая упорхнула из беседки.
Сергей Иванович подошел с широкой, располагающей, наконец – просто братской улыбкой. И я подумал, что по-настоящему рад его видеть.
- Вернуться не хотите к нам? – приветливо спросил он, разыгрывая роль радушного хозяина.
- С удовольствием, как только ваш доблестный начальник от поноса загнется.
- Пожалуй, не долго осталось ждать, - ответил охранник, лучезарно улыбаясь.
Я подождал еще немного, но любимая не возвращалась. Отбыл за пульт свой Сергей Иванович. Тишина в санатории – только я и ночь. Она и проводила меня домой.
Упал в кровать совершенно обессиленный. Ни минуты не сомневался – еще один такой день, как сегодня, и я не выдержу. При этом не покидало ощущение, что совершаю ошибку, пойдя у любимой на поводу, и что мои неприятности только начинаются. Как сказала мне она – смириться с мыслью, что не за деньги, а от желания. Женщина за любовь берет от мужчины деньги в двух случаях – или он ее муж, или любовник: третьего не дано. Мне надо решительно потребовать от нее – в кровать! или ЗАГС! А потом все равно в кровать!
Потом долго не мог заснуть, репетируя речь для кардинального объяснения.
Наконец, отчаявшись, поднялся и сел за компьютер. Отыскал страницу на Одноклассниках и повел речь с ее аватаром, не как с фотографией, а как с живым, разумным существом. Я корил ее за отсутствие привязанности, симпатии или на худой конец обычного человеческого сочувствия – где уж тут говорить о любви.
- Ты затеяла опасную игру, - предупреждал я ее, - и рискуешь быть взятой силой.
Информации на ее странице в ОК оказалось немного. Это было тем более удивительно, что женщины любят хвастаться пустяками. О светлой юности и замужестве практически ничего – даже девичьей фамилии нет, будто сразу вдовой родилась. Друзей раз-два и обчелся. Увы, я в игноре.
Можно открыть страничку ее дочери – возможно там найдутся сведения о том, кому моя возлюбленная так упорно хранит верность. Но мне не хотелось этого делать сейчас – может, когда-нибудь в другой раз, когда будет подходящее настроение.
Отключая компьютер, послал мысленный поцелуй миниатюрной женщине в красном платье.
Добрые люди мне подсказали – надо обратиться к знахарке за приворотным зельем, и адрес дали. Вызвал такси и поехал.
Дом был свой. Во дворе собака залаяла. На воротах была кнопка звонка. Я нажал.
Вышла девочка лет семи:
- Вы к бабе Груше?
- Ага.
Меня провели в дом и комнату, где под образами сидела старая женщина с затуманенными катарактой мутно-белыми глазами.
- Вы живете в большом красивом доме и добиваетесь женщины намного моложе вас, - сказала она тихим утробным голосом.
Ну, наконец-то мне встретился человек, который хоть что-то знает!
Вдруг она наклонилась вперед и схватила мою руку с ловкостью, которую трудно было ожидать от незрячего человека. Ее сухие пальцы быстро заскользили по линиям на моей ладони.
- Что-нибудь не так?
Старуха слегка нахмурилась, потом покачала головой.
- Она не любит вас.
- И никаких перспектив?
- Нет, - честно ответила знахарка.
Руки ее скользнули по моей груди и поднялись к лицу.
- Закройте глаза, - велела она.
Я подчинился. Сухие, словно рачьи клешни, пальцы коснулись кожи лица – я не сдержал дрожи.
- Вы пытаетесь ее купить, - сказала она отчетливо.
Я почувствовал, как на голове шевелятся волосы.
- Женщин во все века покупали, - прохрипел каким-то не своим голосом.
- Ее это обижает….
- Почему?
- Она считает вас хорошим человеком.
- Хорошим человеком для чего? Почему бы ей не выйти за меня замуж?
Знахарка убрала руки и пожала плечами, словно ей вдруг стало невероятно скучно. Ее мутно-белые, как кварц, глаза будто обратились в саму себя.
- Вы должны мне помочь! Я не могу без нее жить и как добиться не знаю.
Знахарка вдруг расхохоталась.
- Вы действительно считаете, что без нее не сможете жить?
- Чувствую в вас какие-то способности. Я бы сказал – у вас особый дар. Так помогите мне не избавиться от нее, а добиться.
Знахарка наклонилась вперед и, уткнув в подбородок желтый кривой ноготь, заставила меня задрать голову.
- Разумеется, у меня есть дар, - прошипела она, обдав дурным запахом. – За кого ты меня принимаешь? За фокусницу-шарлатанку?
- Вовсе нет. Просто я прошу вас помочь, если, конечно, вы это можете.
- Что ты имеешь в виду?
- Я хочу, чтобы она стала моей… Я хочу с ней спать в одной постели.
- Почему бы вам не затащить туда другую женщину?
- Потому что у меня нет выбора – я люблю ее.
- Любовь – это болезнь. Я могу излечить вас от нее.
- Хорошо, поставим вопрос иначе. Услуги ваши платные? За что я должен платить вам?
- За то, что я тебе укажу истинный путь.
- Засуньте свой указатель себе… ну, знаете куда. Мне нужна эта женщина, и если вам нечего предложить, ариведерче.
Знахарка насупилась и стала чернее тучи.
- Ты еще вернешься ко мне, но тогда я возьму двойную плату.
Любимой я, естественно, ничего не сказал о знахарке. Но решился пойти ва-банк:
- Дорогая, а ты когда-нибудь испытывала такое… скажем, неприличное чувство, как будто тебе срочно необходим мужчина – то есть любой мужик, чтобы лечь с ним в постель и чем-нибудь приятным заняться? Тебя охватывала когда-нибудь жгучая потребность в этом, похожая на недуг – так, что ты больше ни о чем не могла и думать? Казалось ли тебе когда-нибудь, что только в объятиях мужчины ты можешь забыться, найти утоление той жажды, которая мучает тебя изнутри, как будто только мужчина может дать тебе наслаждение в виде мучительного наказания половым актом?
За окном шел дождь, шурша по листьям деревьев, стуча по крыше, потоками стекая с нее. Мы сидели у камина и пили пиво с вяленой щукой.
Экономка моя пристально взглянула на меня.
- Конечно испытывала, но к мужу, а не просто к любому мужику. И без насилия.
- Я говорю о желании, а не его исполнении.
- Право не знаю – зачем это вам? Мне кажется, в вашей душе давно уже прочно утвердилось мнение, что женщины стоят ровно столько, сколько они стоят.
- В этом вы правы – много таких, за которых гроша ломаного жаль. Но вы….
- Вам уже нечем платить мне зарплату?
- Зарплату? – я поморщился. – Давайте так – вы называете мне цену; я плачу, и мы в постель. Потом поступайте, как хотите – хотите оставайтесь, хотите уходите; скажите: в ЗАГС пойдем – пойдем в ЗАГС!
- Вы разговариваете со мной, как с пленницей….
- Пленницу я бы взял силой.
Она вдруг оставила пиво и рыбу, которые смаковала, и засобиралась:
- Знаете, я поеду домой.
- Вы чем-то расстроились? Что не так?
Любимая с трудом выдавила из себя улыбку.
- Ничего и все.
Наши отношения сильно меня беспокоили. Уж казалось бы, все оговорено, деньги уплачены – почему она избегает близости со мной, пусть не из любви, а по контракту? Какого ей еще чуда надо? Ведь простая баба… прости, Господи! Долго она мне еще будет нервы трепать?
Ах да, насчет ва-банка… Так вот, однажды я закусил удила, топнул ногой и приказал:
- Теперь будет так – одну ночь вы на работе, две дома и еще одну спите здесь, со мной в одной кровати.
Она растерялась:
- Как?
- Как мы и условились.
- Но вы ведь обещали ждать моего согласия на интимные отношения…
- А разве я сказал, что у нас что-то будет? Впрочем, все в вашей воле… А вот врачи говорят, что у людей, спящих в одиночестве, развивается психоз. Вы будете моим антибиотиком. И обещаю – я к вам пальцем не прикоснусь без вашей команды.
В этот раз она осталась у меня ночевать, позвонив предварительно дочери.