Кашап принимает бой
Раз существуют тюрьмы и сумасшедшие дома,
то должен же кто-нибудь сидеть в них.
/А. Чехов/
Ожидая разрешающего сигнала светофора, Ираклий держал ногу на педали тормоза. Как только загорелся зелёный, автомобиль нагло рванул через перекрёсток. Не поворачиваясь к пассажиру, водитель сообщил:
- Я присмотрел помещение под цех. Ты готов стать его начальником?
Спокойный взгляд Сейфулы переместился на Ираклия.
- Зачем?
Ираклий скривился в ухмылке.
- Как зачем? Организовывать и развивать производство… изделий из твоих самоцветов! Оборудуем помещение, поставим станки необходимые по технологии, соберем специалистов – ты будешь ими руководить. Ходить в галстуке, матом крыть…
Сейфула еще раз внимательно посмотрел на него:
- Мое дело - камни. Всё остальное – твое. И вообще – зачем мастерская нам? Это же официоз, а с ним – налоги, проверки, наезды… Мой дед зарабатывал деньги и налоги никому не платил. И нам было бы проще найти людей, которые не афишируют свою деятельность, но работают и зарабатывают.
Грузин издал смешок.
- Не любишь страну родную, да?
- Не за что её любить. Платить налоги таким, как Орешкин?
Ираклий внезапно рассмеялся.
- А мы, оказывается, с тобой одной крови. Ведь нас, цыган, считают безродными.
Но улыбка его тут же исчезла.
- Так мы что – едем напрасно, дорогой?
Сейфула отмахнулся от вопроса.
- Я не хочу быть начальником ни мастерской, ни завода. Мое дело – камни… и была бы свобода. Если мусора прищучат опять, ты сможешь помочь мне? Ну, дать на лапу кому-нибудь; выкупить – скажем так… Я рассчитаюсь с тобой из своей доли. Или просто камнями – как пожелаешь.
Кашапов опустил голову и уставился на свои ладони, лежащие на коленях.
- Если бы я хотел уступить тебя ментам, то не стал одевать и хлопотать о мастерской. Мы – компаньоны, и я сделаю для тебя все, что сумею.
Ираклий замолчал, реагируя на дорожную обстановку – под путепроводом заглох рефрижератор, умудрившись сделать это в самом тоннеле. Сейчас ситуацию, как могли, разруливали ГАИ-шники, суматошно крутя полосатыми палками, пропускали по две-три машины с обеих сторон свободной полосой. Однако среди водителей находилось немало ухарей, норовящих проскочить на дурачка. А Ираклий свою машину берёг…
Он уже загорелся идеей нового бизнеса – замысел Сейфулы превратился в его цель. Он теперь не размышлял над тем, как оставить сидельца с носом, завладев его тайной. К примеру, днями раньше он разговаривал по телефону со своей младшей сестрой, незамужней и имеющей на иждивении десятилетнего сына – уговаривал переехать в Россию и очаровать одного очень нужного человека. Переезд, квартира и свадьба – все за свой счет, обещал.
Теперь он думал о том, как отвадить от парня ментов. Теперь он мудрее стал, хотя понимание ситуации возможно пришло слишком поздно: очень сильные люди мира сего - городского масштаба, конечно! - вцепились в его компаньона не на жизнь, а на смерть. Какой прок в мастерской, если Кашапов снова уйдет на зону?
Ираклий пригладил свои усы.
От его молодости не осталось ничего, кроме привычек – предпочтений в еде, выпивке, женщинах. Но его сердце все еще учащенно билось в предчувствии наживы. Это было сердце предпринимателя и вора, преступника – если хотите – готового преступить любые законы ради денег. В его жилах пульсировала кровь неприхотливых цыган и ленивых, но изворотливых грузин. Ему проще было украсть, чем заработать честным трудом. Но при этом он был по-славянски умен и многое знал. Например, психологию людей. Он вовремя сообразил, что Грузия или Молдавия не для него. Россия – вот где много бестолковых людей, верящих черте во что. И Ираклий пустил здесь корни, женившись на русской девушке.
Да, он был великолепным организатором шашлычных, закусочных, придорожных харчевен… Даже первый (и пока единственный) кооперативный туалет в городе принадлежит ему.
Но успехи исходили скорее от инертности русских, а не его предприимчивости. Конкуренты из Армении, Азербайджана, из бывших советских республик Средней Азии уже наступали повсюду на пятки. Борьба «чебуреков» на русских просторах за рынки и основные фонды становилась нешуточной. К примеру, у Ираклия в прошлом году сожгли придорожную харчевню – первый вариант «Вдали от жен», которая находилась на трассе в пяти километрах от города. Кто, как не конкуренты?
И вот Бог посылает ему Сейфулу с его идеей бизнеса на поделочных камнях. Ни у кого из противников Ираклия такого и в помине нет. Ну, а русские разве додумаются? Впрочем, в Сейфуле русская кровь – но нет размаха и капитала Ираклия. Он, во что бы то ни стало, убережет его от ментов, женит на своей сестре… ну, а там видно будет.
- Может быть, тебе скрыться? – Ираклий спросил. – Поживешь у моей сестры в Кутаиси. Время пройдет, менты успокоятся – на Урал вернешься с грузинской фамилией в паспорте.
Лицо Сейфулы скривилось:
- Кто может знать свое будущее? А бежать… означает признать себя виноватым.
Кашапов, несмотря на гибкость ума, всегда оставался упрямым в том, что касалось чести его.
Зеки – странные люди. Сейфула прожил в их среде четыре года и многое, даже не поняв, перенял. Не считается великим позором на зоне вылизывать тарелки в столовке или снять штаны и подставить задний проход за корку хлеба… ну, это если ты совсем ослаб, и нет никакой возможности выжить. А вот нарушить воровской закон – смерти подобно, в отличие от Уголовного кодекса. Поэтому, говорят, среди ментов гораздо больше ссученных, чем на зоне. Бороться с ними или бегать от них – поучали авторитеты – себе дороже: их следует только убивать.
- Может, замочить козла Орешкина? – вдруг повернул голову Кашапов и ожёг глазами грузина.
Ираклий даже вздрогнул.
- Погоди… Погоди, не дури, дорогой! У нас город маленький, мента завалить – это как атомную бомбу рвануть, соображаешь? На уши органы встанут – всем плохо будет. И нашему бизнесу тоже. Да и что, в нём только дело?! А вот руки ему укоротить… оперов его подставить, милое дело.
- Как хочешь… - обронил Сейфула с презрением в голосе. – А Александрину ты ищешь?
- Ищу, дорогой. Думал, к Гиви подалась, забухала. Не при делах Гиви. А больше не к кому. Немец в таксопарке по девочкам не работает, у нас договор. Цепа тоже не взял это дело, у него своя тема…
- Где она тогда? В общагах спрашивал?
- Тихо ты, тихо, дорогой! Спрашивал везде. Людей посылал. Сказали – к матери могла поехать, на родину.
- Никому ничего не сказав? Ты веришь этому?
Сейфула чувствовал – Ираклий не верит.
Пропажа девушки беспокоила и его. Он подозревал причастность ментов к этому делу – потому и боялся вдвойне. И очень мнилось ему, что кто-то из персонала харчевни стучит ментам обо всем в ней происходящем – и на него в том числе…
Но ещё одно обстоятельство удерживало Ираклия от активных поисков Александрины. Он-то знал её настоящую фамилию. Никакая она не Чувашова, конечно. Она – Цепляева по отцу. А Чувашов – это отчим её, местный агроном.
Отца-то родного Александрина знает, и он её тоже… Цепа – смотрящий за городом. И то, что дочь его незаконная работает путаной у Ираклия, главного местного бандита весьма напрягает. Но Сейфуле пока об этом лучше не знать…
- Приехали! – наигранно-весело сказал Ираклий.
Там, где территория ТЭЦ смыкалась с гаражами, оставался проход – узкая тропинка между заборами. Машину оставили у проходной и пошли по тропке.
Метров через сто Ираклий отпер ржавые ворота в кирпичном обрамлении. Они заросли кустами, и открыть их удалось только на две трети, чтобы самим протиснуться. Но видимо, грузин уже тут бывал – успел освоиться: нашёл выключатель, щёлкнул. Свет нескольких лампочек, подвешенных наскоро к потолку, озарил помещение.
- Ну как – нравится? – вкрадчиво спросил грузин.
Сейфула обвёл глазами что-то бывшее и их будущий цех. Облизнув губы, проронил:
- Электричество есть, это самое главное…
- Да, дорогой. Ну, кирпич битый вывезем, мусор уберем. Цех будет просторный. Деревянный настил можно сделать...
- Не надо настил. Лучше бетонный пол. Холодно, но убирать проще. Стоки только для воды надо сделать. Сантиметров десять шириной, под решётки.
- Сделаем! Воду в канализацию станции спускать можно – отвод есть.
- «Рыбины» деревянные под рабочее место. Или коврики диэлектрические…
- Окна ещё делать нужно?
- Да нет, вон они – по верху… Хватит. И вытяжку, с воздуховодом. Вообще, что это за сарай? Для чего?
Они покинули просторный цех забросанный кирпичом, засыпанный стеклом битых окон, которое хрустело под ногами. Ну, ничего, это всё решаемо для умелых рук и хороших денег.
Ираклий запирал ворота.
- Экспериментальный цех ТЭЦ. Для «химиков» строили в восьмидесятые – бросили.
- А мы как его возьмём?
Грузин похлопал Сейфулу по камуфляжному плечу.
- Нормально возьмём. Бартером. Я директору ТЭЦ одно… а он мне цех.
Кашапов кивнул – ладно, посмотрим…
Не заезжая на стоянку харчевни, Ираклий высадил Сейфулу – сославшись на дела укатил. Кашапов поглядел на шалящую с платьем Мэрилин, усмехнулся своим мыслям – да, всё вернулось на круги своя. Вот он и дома, и на работе, и снова – охранник.
- Как дела? – приветствовала его Лина, протиравшая столы и рассовывавшая по стаканчиком свежие бутоны салфеток.
- Дела как сажа бела, - ответил он и сурово посмотрел на девушку.
Та смутилась. Сказала, будто бы невпопад:
- А у нас новые жрицы любви. Познакомься – Света и Зара. Ираклий прислал.
- А старые что, износились? – буркнул Кашапов, и официантка не нашла, что ответить.
Тем не менее, для порядка бросил взгляд на двух девиц, обитавших в конце обеденного зала – на привычном месте путан. Одна – роскошная, с породистым, восточных черт лицом и высокая, а вторая полная её противоположность: хоть и не низенькая, но выглядевшая сущей девочкой-старшеклассницей; худенькая, да с двумя пшеничными косами, спускающимися до лопаток… Ей ещё бантики на них – совсем ребёнок бы был!
Новые «сотрудницы» ещё не видели Сейфулу и наверняка подумали: вот, симпатичный клиент – дружно заулыбались. Однако он отвернулся и сел к ним спиной, уставившись на по-кавалерийски кривоватые ноги Лины в чёрных колготках – снова смутив ее.
Набравшись храбрости, девушка прервала свою работу, подсела к нему и спросила:
- Не знаю, ты в курсе… может, кто говорил… Мы тебе сразу хотели сказать, да обрадовались, что ты вернулся, а тут хозяин приехал.
- Короче можешь? – хмыкнул Кашапов. – А то издалека заводишь…
- Хорошо… Без тебя тут менты с обыском были. Нашли у тебя под матрасом женскую туфлю с пятнами крови. Ликовали. Понятых заставили расписаться. Ой, что будет… Ты не боишься?
После недолгого переваривания информации голос Кашапова потеплел:
- Эх, дам тебе, Линочка, один совет – никогда не рассчитывай, что кто-то поступит именно так, как ты думаешь. Потому что все полетит к чертям, как только появятся здесь менты. Потому они и зовутся мусорами, что делают все всем назло. Не бери в голову, бери в рот – как на зоне у нас шутили.
Сейфула глубоко вздохнул.
- А Ираклий знает про обыск?
- Конечно.
- Тогда мне нечему волноваться. Он не отдаст меня ментам – сам говорил.
Сейфула размышлял – туфлю какую-то нашли, а обрез с его отпечатками – нет? И не заговаривает об этом. Забыть такое не могла… Должно быть, Ираклий подготовился к обыску, а ему, Сейфуле, ничего не сказал. Но кто-то ведь сунул чертов вещдок под матрас? Или они ее с собой принесли? Иллюзионисты хреновы. В любом случае следует ждать следующих ментовских шагов...
Ася появилась в обеденном зале, сердито посмотрела на них, потом проворчала:
- Лин, опять слив в мойке засорился, чистить надо! А тебе, Саша, так скажу: тебя не было у нас – жили спокойно. Все началось с твоего появления – трупы с дороги, наезды ментов, обыски, аресты… Дальше что?
Кашапов хмыкнул, с улыбкою посмотрев на Асю.
- Дальше будет маньяк. Вот вам кого, девчонки, надо действительно бояться. А менты, они же наши, российские: они стерегут нас за свои мизерные зарплаты – за них стоит держаться…
Он сказал это совсем не для того, чтобы женщин пугать. Однако лёгкий страх промелькнул в глазах посудомойщицы и официантки. Лина сорвала с носа очки, стала нервно тереть линзы салфеткой. Только Ася попыталась храбриться:
- Ой, да ладно, тоже, выдумал! Маньяк?! В наше-то городе? Не смеши. Тут вечерами в субботу все маньяки… до водки. Лин, пойдём!
- Зря вы хохочете… - покачал головой Кашапов. – Изнасилует, ноги отрежет.
И снова глянул пониже края юбки Лины.
Та, вздрогнув, вскочила:
- Дурак! Чушь несёшь всякую!
И убежала.
А Сейфула с неожиданной ясностью понял – менты ментами, но есть и маньяк: не зря в город приехал «важняк» из Москвы. Опасность бродит где-то рядом: прячется в ночи, смотрит из кустов, караулит…
Ну, ладно, обслуга почти всё время в харчевне – уезжают и приезжают по светлу. А эти, две новенькие путаны...
Может быть, на щуплую Свету в джинсиках и кроссовочках детского размера маньяк и не клюнет, а вот роскошная Зара, с чёрным водопадом волос – это желанная добыча…
В КПЗ протрезвевшие алкаши просветили его, что уже год держит весь город в страхе неведомо откуда взявшийся маньяк.
О последнем случае – женщине, изуродованной и утопленной в луже химических отходов Комбината – том самом, на который подписывал Сейфулу начальник УгРо Орешкин, рассказал проспавшийся путевой обходчик. Он присутствовал в качестве понятого, когда её вытаскивали на сушу, а потом освидетельствовали для протокола…
- Разложилась вся, сверху! - рассказывал нечаянный сосед по КПЗ – А ноги-то как собаки грызли! Этот маньяк, которого ищут, пытает людей, как заправский фашист!
Кашапов смотрел на девушек в углу, с их неизменным пивом, на кроссовки Светы и вспомнил Нину. А ведь она тоже тогда была в таких же кроссовках бредущей по трассе ночью с транзистором на груди. И тоже храбрилась...
Обещала сегодня зайти.
Прервала его размышления перепуганная Лина. Она вернулась из кухни, с мокрыми руками, растрепанная – оперлась о стол, распахнула глаза:
- Нет, ты скажи, это правда – про маньяка?!
- А ты сама не слыхала, что ли?
- Да слыхала, слыхала… Уже неделю по-тихому говорят. Комбинат, говорят, обчистили, какой-то цех, а перед этим женщину там голую нашли. Ноги изуродованы, голова отрезана, кошмар… Ты про это?
- Про это… - Кашапов не стал рассказывать все подробности, которые слышал в камере от обходчика.
Губы Лины тряслись.
- Саня, кончай пугать! У нас тут хоть и автостанция под боком, но ты же знаешь – ночью там никого… Поджидаем клиентов с трассы, а вместо них вдруг маньяк этот. Вот что мы, Саня, без тебя будем делать?
- Тогда вам лучше не отдавать меня ментам, - улыбнувшись, сказал он. – На пороге встаньте, и ни шагу назад..
- Лина! Куда ты опять пропала?! – заорала из кухни Ася.
И в её крике, рассерженном, досадующем – слышался тот же ужас.
Опасность. Опасность! Опасность…
Кашапов чувствует ее. Дело даже не в мусорах. Какое-то страшное существо обитает в этом городке. Оно насилует и убивает. Только за это его можно назвать мужиком. Но он истязает свои жертвы, как уму непостижимо… Если всё правда, что ему говорил тот станционный работяга, до вытрезвления спавший в камере. Возможно, это дикое, нечеловеческое существо с умом и внешностью человека.
Пусть Сейфула еще не знает всех его «подвигов», но он уже чувствует, почти осязает всю его мощь и ненависть к прекрасному полу. Впрочем, нет – не ненависть, а вожделение, в разы увеличивающееся от страданий жертвы.
Девчонки, наверное, знают больше – скупятся рассказывать, а может, боятся. Они не чувствуют дыхание маньяка, как он, и от этого боятся еще сильней. Страх скоро парализует весь город. А менты? Они совсем не думают о маньяке, они заняты поисками того, на кого бы списать нераскрытое дело. Тему эту о маньяке они готовы принять с энтузиазмом пьяницы, которому предложили стакан воды. Они были властью, а кто-то вытворяет у них под носом что-то – неподвластное им. Просчитать и поймать его у них ума не хватит. А этот московский «важняк»… Толку-то с него – он один. Следовательша, что брала Сейфулу в КПЗ – сама баба, от неё тоже в таком деле мало проку.
Вывод напрашивается сам собой. Если менты не в силах, значит, Сейфула Кашапов, потомок шаманов займется здешним маньяком. Есть для этого у него желание и девчонки, которым реально грозит опасность.
Лина права: харчевня «Вдали от жен» – самое идеальное место для появления маньяка. На окраине города, между железной дорогой и автотрассой – и подход, и отход очень удобны. И тайга рядом – сразу за линией, и горы – за рекой… А девчонки практически беззащитны – особенно ночью.
Вот интересно, знает ли местный маньяк, что в харчевне новый охранник? Кто он – надменный негодяй, которому сильно пока везет, или осторожный хищник, не оставляющий следов? И как-то совсем уже нелогично, скорее от переполняемой ненависти, подумал – пусть Бог поможет маньяку, когда он попадет ко мне в руки.
Если принять Сейфулу Кашапова и местного маньяка за противоборствующие стороны, то в данный момент позиция бывшего калачевского сидельца была предпочтительней – от размышлений устаешь меньше, а ведь похитителю женщин приходилось еще и действовать…
Зара и Света, наконец-то поняв, что пришедший верзила не их клиент, пересели за крайний столик у входа, отведённый персоналу харчевни. Вернулись в обеденный зал управившиеся с кухонными делами Лина и Ася – распаренные, мокрые, уставшие.
И тогда Сейфула объявил:
- Знаете что, девчонки, чтобы не стать жертвами маньяка, вы должны меня слушаться даже больше Ираклия. Только в этом случае я смогу вас защитить. И если уж я взялся за разборки с этой тварью, то не потерплю предательства и неподчинения.
Говорил он тихо. Холодным, как лед, тоном. Твердым и угрожающим.
- Вы меня поняли?
Открытые рты. Бледные лица.
- Не слышу. Понятен я?
Сейфула обвел тяжелым взглядом всех четырех девиц.
- Вы поняли меня, мать вашу? Чего молчите?
Рты закрылись. Лица остались бледными, но головы стали кивать. Через пару секунд – с неистовством.
- И все, что услышите про маньяка, немедленно мне докладывать.
Очень быстрые кивки.
«Вот что хорошего в бабах!» - подумал Кашапов. – «По крайней мере, они не будут из себя строить идиотов-героев, как мужики. Они же не самоубийцы».
И еще. Время охоты на маньяка пришло! Сейфула так решил. Сейфула это почувствовал. Ему трудно было не улыбнуться, почуяв азарт охотника.
Но было что-то еще… И это казалось странным. А если подумать – странным казалось все, от момента выхода его за ворота Калачовской тюрьмы до этого вот разговора. Похоже, сама судьба привела Кашапова в затерянный городок в горнозаводской зоне Челябинской области, чтобы избавить его жителей от маньяка. Может быть, самомнение, но факт оставался фактом – забыв о своих проблемах, бывший сиделец и поднадзорный ныне Кашапов С. Б. взялся за поиски местного душегуба.
Сейфула помнил, как судачили про него на зоне – смертельны удары Кашапа. Да, это – ничем не приукрашенная правда. Он мог сойти с ума от боевой ярости – сам знал за собой такую слабость. За что, собственно, и сел. Однако время пришло думать – прежде чем отвернуть маньяку голову, его следовало вычислить и подловить…
- Саня… - напомнила о себе Ася. – Когда ты сидел, а Ираклий не ночевал в харчевне, он разрешал нам спускать на ночь с цепи Шамиля.
- Пес может убежать в город, тайгу или на трассу.
- Как раз нет. Он преданно лежал на крылечке у входа, нас охраняя.
- Отныне я буду вас охранять.
Но после ужина ушел в свою комнату, погасил свет и лег спать.
Он устал, однако сон не шел. Ему требовалось кое-что домыслить. Он дал мыслям свободу побродить по лабиринтам разума, пока они не добрались до места, которое считал трещиной в стене логики. Маньяк маньяком, но что-то творится и за его спиной в харчевне «Вдали от жен» – откуда окровавленная туфля? куда делся обрез?
Как назло, ни Вики, ни Алии; про Александрину ни черта не известно. Кто-то играет с Сейфулой или спасает его? Или их двое – кто-то «за» и кто-то «против» него. Знать бы кто…
Дверь в бендежку приоткрылась и тут же закрылась – некто-то проскользнул в темноту. Запах духов.
- Ты кто?
- Света…
- Зачем?
- К тебе. Клиентов нет, а ты симпатичный.
- Включи свет, я на тебя посмотрю.
- Смотри руками.
Шелест одежды подсказал Сейфуле, что девушка раздевается. Он не видел её голой, но воображение нарисовало, а ощущения подсказали. Да, она худенькая, у неё плотный прохладный животик с атласным пушком на самом верху лобка, а ниже всё голо; твердые грудки-мячики…
Она прижалась к нему этим животиком, потёрлась грудью так, что маленькие пуговичные сосочки стали жечь, как горячие угольки…
И ведь не хихикала, не постанывала, как некоторые, она молча делала своё дело – увлечённо делала. То, что прижималось к паху Сейфулы, быстро стало влажным и скользким…
Его тело тоже отвечало…
- Ты не боишься забеременеть? – сказал Кашапов первое, что ему пришло на ум.
- У меня спиралька.
- Она не колется?
- А ты попробуй.
Она положила его руку меж своих худых ног. Ладонь укололи сбритые волоски, захлюпала под ней её растравлённая плоть – всё наружу.
И Кашапов не выдержал. Одеяло слетело на пол, а он зарычал – одним рывком перевернул девушку спиной на кушетку и навалился.
Уж на что сколочено было крепко ложе, но и оно натужено заскрипело под их телами.
Сейфулу поразила партнерша –: она не издавала привычных для такого рода занятий стонов. Он проникал в неё раз за разом, как гвозди заколачивал, а она только струной выгибалась под ним, и шею тоже выгибала…
Косы она так и не расплела – они светились в том неярком отсвете фонаря на автостоянке, что проникал в бендежку через окно. И голубые глаза её также светились. Удивительной гибкости у неё оказались ноги – она обхватила ими мужчину, окольцевала-опоясала… Он ощущал, как его пришпоривают её пятки…
Закончив свою часть соития, Сейфула непроизвольно застонал и рухнул рядом.
Света лежала молча. Потом тихим голосом поинтересовалась:
- Ну, как?
- Ты… как это ногами делаешь? Ты узлом их, что ли, завязывать умеешь?
- Я художественной гимнастикой раньше занималась. Тренер говорил – я резиновая.
- Ну-ну…
- Ну, а если честно – я тебе как?
- У ондатры вкус лучше, чем у тебя, - мило заметил Сейфула.
- Это почему? – обиделась девушка.
- Не люблю бритые «киски».
- Учту на будущее.
- Вот-вот…
Впрочем, обиду девушка проглотила легко. Минуту спустя томно потянулась. И попыталась вскарабкаться на Сейфулу. Она сама себя возбуждала, тёрлась о него грудью, лобком, и всё это молча, словно для себя одной… Конечно, не делала и попытки поцеловать: это негласная традиция, деловой этикет – проститутки никогда не целуются. Ни с кем!
- Хорошо на тебе лежать – ты такой мощный… - прошептала она.
- А подо мной было плохо?
- Давай ещё раз…
- Береги силы, красавица. Вдруг клиент попрёт.
- Скажи, выдохся, Геркала.
- И это есть – ухайдакала.
- Ура! Наша взяла. Враг повержен и сдается.
- Только ты об этом никому ни слова.
- Заметано. Ну, мне пора.
Вздохнув, поднялась с кровати, включила свет и стала одеваться, не спеша. Нагого тела она совершенно не стеснялась, как многие представительницы её профессии.
Сейфула с удовольствием наблюдал за процессом.
И когда женские прелести прикрыла одежда, он отчего вновь ощутил желание. Но возвращаться к прежним забавам было уже нелепо.
- Ты идёшь, нет? Я бы чаю сейчас попила – угости…
Вслед за путаной Сейфула поднялся, оделся и вышел. И столкнулся с Асей, которая выходила их кухни с ведром объедков для собаки.
- Давай отнесу, - предложил Кашапов.
Кавказская овчарка по кличке Шамиль была действительно великой собакой – и по телу, и по духу. Ростом с теленка и силою льва он был ужасно самолюбив, но при этом умен – лишний раз голоса не подаст, но обид не прощал и не дозволял панибратства.
У него было три степени свободы.
Первая – накоротко приковывала его к будке – вот тогда он серчал на всех, лежа в ней.
Вторая – его пускали по блоку, и он обходил, находясь на цепи, практически весь задний двор от рефрижератора, который громко тарахтел холодильным аппаратом, до служебной беседки, в которой курили и плакались ему девчонки харчевни; особенно он уважал путан, слезы которых были искренней.
Третья – когда с него снимали ошейник, и он ходил вокруг харчевни гордой походкой царя зверей.
Вообще, уже на второй день пребывания здесь Сейфула на глазах Ираклия погладил Шамиля по голове. На что хозяин иронически заметил:
- Ты рисковал так, что саму судьбу мог хватить апоплексический удар. Слушай, бесстрашный человек, да…
После этого Сейфула стал более уважительно относится к собаке и не упускал случая выказать к ней свое искреннее расположение, не переступая однако границ приличия.
Пока Шамиль не спеша насыщался из старого казана, Сейфула подмел вокруг его будки. Трудился с удовольствием – работа такого рода всегда нравилась ему…
Под вечер в харчевню заявился Ираклий. Забрал деньги из кассы и пригласил Сейфулу посовещаться в машине. Ворчал, что ремонт цеха потребует больших вложений. Усы грузина укоризненно шевелились.
Кашапов, равнодушно хмыкнув, заметил:
- Так и нужен ли он?
Владелец харчевни живо повернул лицо к своему компаньону.
- Э, дурило ты! Что понимаешь в бизнесе, да? Будет цех, будет кабинет у тебя. Поставим сейф и таскай туда самоцветы свои. А сейчас где хранить?
- Ладно… Моя помощь на ремонте цеха нужна? – спросил Сейфула, в душе соглашаясь с доводами Ираклия.
Тот отрицательно покачал головой.
- Пока нет, дорогой. Я бригаду подрядчиков нанял. Они сами знают, что надо делать. Сделать ремонт быстро и качественно – это в их интересах. Думаю, после праздников цех будет готов к приему станков. Ты хоть представляешь себе, как выглядит технологическая линия обработки камней?
Сейфула нахмурился.
- Вижу, что нет. Перво-наперво нужен специалист. Скажем, главный инженер производства. Желательно, чтобы про камни всё от и до знал. И чтобы химию понимал. Найду я такого! А ты по любому будешь директором. Вот когда соберу людей, расставлю станки, тогда и камни твои потребуются. Тогда начнется твоя работа. Следить и контролировать, вести учет – ты же этого сам хотел. Как видишь, желание твое учтено.
Кашапов по-прежнему молчал. Ираклий подождал немного его согласия или замечаний по теме – не дождавшись, продолжил:
- А еще я хочу прикупить у комбината один из его заброшенных рудников. Ну, типа прикрытия – мол, камни оттуда.
Ираклий прищурился, глядя на Сейфулу.
- Ты уверен, что в твоей пещере Али-Бабы не попадаются настоящие драгоценные камни? Нет ли золота там? – в самородках или песком… У меня из твоих рассказов сложилось впечатление, что ты сам ни хрена не знаешь, что там есть и чего нет. Может, специалисту ее покажем?
Сейфула рассмеялся нервно.
- Расслабься, Ираклий. Если там есть настоящие рубины или алмазы, золото или серебро – они от нас не уйдут. Все, что приносить буду, ты увидишь. Но тайной грота будут владеть только Кашапы – я и мой сын.
- Кстати, о нём. С Викой у тебя серьезные отношения назревают?
Кашапов напрягся.
Девчонки уже заметили и донесли хозяину, что Сейфула как-то по особенному благоволит Виктории – видать, понравилась.
Вообще, Ираклий личной жизнью его раньше не интересовался. Да и жизнью Вики – тоже. Ну, это ясно – что охраняем, то и имеем, и глупо было бы предполагать, что сторожа девиц дающих, он сам не воспользуется этим даром…
Сейфула подавил в себе внезапно нахлынувшее раздражение.
- Допустим. И что?
- Да как-то несерьезно это… - с ухмылкой протянул Ираклий. - Ты представь: бизнесмен, директор и бывшая путана женой… Куда ты с ней выйдешь? Каких друзей заведешь?
- Главное, чтобы человек был хороший.
- Все бабы хороши, когда их в руках держишь. И наоборот, из хорошей невесты такая стерва вдруг получается, когда ей волю даешь… Между прочим, знаешь, какой слух про неё ходит?
- Мало ли. И знать не хочу.
- А я скажу тебе дорогой! – упрямо произнёс грузин. – Сожителя она убила своего, говорят. Два года назад. Не нашли тело, но человек пропал – и все на неё думают.
- Да пусть хоть на кобылу сивую!
- Ой, не скажи… Она из таких, кто на шею быстро садятся. Денег требовать будет, барахла модного, туфель-тряпок – жадностью задавит. Особенно ваши, русские бабы, на это горазды. Наши, грузинские женщины, не так воспитаны. Ты учти это.
- Я учту. Но пока просьба такая – не пристегивай Вику к ремеслу путаны.
- Да кто же их заставляет? - Ираклий пожал плечами. – Они сами хотят зарабатывать, а мне отстегивают за «крышу».
- Но и рискуют. Ты слышал что-нибудь о маньяке, о котором судачат в городе?
- Одни сплетни. Сам не встречался…
Сейфула стиснул зубы:
- Но он есть. Этот майор из УгРо пытался повесить на меня все его злодеяния.
- Кого? Маньяка?
- Ну, не мои же… Ты знаешь, Ираклий, я его чувствую – оно где-то рядом.
- О, Господи! Кто ещё?
- Зло. Зло, которое поселилось в вашем городе и ненавидит род людской. Оно совсем близко от нашей харчевни.
Ираклий скорчил гримасу:
- Каждый сходит с ума по-своему.
- Это ты зря. Я потомок шаманов. Я не такой, как все.
Вечер выдался урожайный на клиентов. Одни подъезжали с трассы, другие из города. Востребованы были шашлыки и путаны.
Света с Зарой побоялись возвращаться домой по темноте. Дело даже не в маньяке – могла просто местная шпана ограбить: от них ведь не заныкаешь заработанное в трусы.
Когда последний клиент убрался, была уже полночь.
- Ложитесь, девчонки, спать, - распорядился Сейфула. – Я подежурю.
Путаны отправились в его бендежку, а Лина и Ася – к себе.
Не поддаваясь соблазну теплой ночи, Кашапов оделся потеплей и присел на крылечке, привалясь спиной к стене. Так задремал… а к восходу солнца совсем впал в тоску.
Будущее представлялось ему мрачным и неопределенным. Возможно, он больше никогда не увидит ни мать, ни сестер. Ведь они знали, когда он выходит на свободу, но никто не приехал его встречать. М-да…
А ведь от шахтерского поселка имени Розы Люксембург до Калачовской тюрьмы час-полтора хода пешком. Можно сказать, сидел у себя на огороде, но никто не пришел с ним пообщаться. Ни разу…
От черствости родных мысли перекинулись на маньяка…
Сейфула почти физически ощущал, как загустевает вокруг него пространство этого маленького городка. Как становится тесно и душно. Тайны, тайны, и ещё тайны на каждом шагу. Как он умудрился влезть в них? Или на зоне говорят – «попал в блудняк». И тот ещё блудняк… жуткий.
Как рассвело, на крылечко вышла Лина, протирая глаза кулаком – очки в руке.
- Ты что… всю ночь здесь просидел? Как верный Шамиль? Ну, даешь…
Сейфула подсказал окончание фразы шахтерской присказкой:
- … стране угля мелкого, но много.
Лина рядом присела – на ступеньки.
- Угости сигаретой.
Затянулась и, выпуская дым, спросила:
- Прости, Саша, если в душу лезу: тут девушка по твою душу приходила, когда ты в тюряге был – у тебя с ней серьезно?
Сейфула улыбнулся даже, вспомнив Нину:
- Все будет так, как она пожелает.
- Вот повезло бабе!
Где-то в зарослях у железнодорожной насыпи иволга солировала, радуясь утру и солнцу.
Кашапов улыбнулся, заслушавшись, а Лина поднялась, докурив.
- Ты будешь завтракать? Пойду разогрею.
Наступило утро нового дня. И с ним новые заботы...
Почему-то не пришла Нина – хоть обещала.
Куда-то пропала Александрина – где искать?
С чего начинать?