Лаборатория разума

 

 

 

Колонисты

 

Животных, которых мало, занесли в Красную книгу,

а которых много в книгу о здоровой и вкусной пищи.

/Ф. Раневская/

 

В самом конце ночи Марсель поднялся на чердак. Внизу под дубом все было спокойно. Медведь, мамонтенок, Приблуда и Кабу спали, тесно прижавшись. Не от того, что холодно – по сторожевой привычке: кто-то услышит что-то, шевельнется – проснуться сразу все.

Бледная одинокая точка сияла в посветлевшем небе, медленно угасая от признаков наступающего дня. Марсель не спускал с неё глаз. Он знал, что это Венера – утренняя звезда. Когда она остается на небе совсем одна, время охоты хищников заканчивается, и пробуждаются дневные обитатели саванны.

Близился рассвет. Далеко-далеко в синеющем сумраке ночи пробивали темноту лучи еще не появившегося из-за горизонта дневного светила…

И вдруг далекий, но пронзительный волчий вой порвал предутреннюю тишину. И вслед за этим саванна будто взорвалась невероятной какофонией звуков – шакалы с собаками лаяли, волки выли, гиены хохотали противными голосами… Все так же, как в прошлый раз – перед визитом в колонию медведя.

Неужто опять нашелся зверь, готовый на нас напасть? – насторожился Жан.

Суматоха началась под дубом. Выскочили тигрята из логова. Примчался сверху Луи. Спокойнее всех держался медведь-охранник. Его недовольное ворчание несколько успокаивало остальных.

Мы примем его в колонию и назовем Стражем Порядка – подумал Марсель о сером великане. – Жить он будет с калеками в гроте.

Время шло. Стало светлее. Приближалось время восхода солнца. Саванна утихла. Падальщики успокоились. Что же их так разъярило вдруг?

В кустах послышались голоса пернатых…

Неожиданно птицы разом умолкли и прыснули прочь. Послышалось свирепое рычание зверя. Это был глас леопарда…

Показались Нор и Чак, прибежавшие от реки на помощь обитателям дуба.

Марсель взял в руки дротик.

Для леопарда зверь был очень крупный. Если бы не характерный окрас шкуры, его можно было принять за тигра. Он показался из кустов и сердито фыркал на всю толпу зверей с людьми, собравшихся под дубом.

Чак было кинулся к нему, но вовремя остановился – это ведь не медведь, у него реакция будь здоров. Глазом моргнуть не успеешь, как на куски порвет. Одно слово – Леопард!

Зверь угрожающе шипел, скалил клыки, бил хвостом по земле. 

Капитан решил – пора использовать магическую силу: удобный случай. Он размахнулся и запустил в полет свое оружие, целясь в пятнистого хищника. Пролетев немыслимое расстояние, дротик впился зверю в основание черепа и пронзил насквозь.

Удивленные вскрики послышались под дубом. Жаль, что падальщики не видели – они бы взвыли от огорчения.

Спустившись вниз, капитан позвал жену:

- Пойдем, я тебе что-то покажу.

Увидев убитого леопарда, Луиза практично заметила:

- Красивая шкура. Мы застелем ею вольеру. Ведь это твоя добыча?

Марсель обратился к Нору:

- Ты слышал-понял? Так действуй.

Однорукий с помощью Кабу приспособил лассо из сухожилий упряжкой Стражу Порядка, второй конец петлей на шею убитому леопарду, и вся толпа подалась в тополиную рощу.

Пещерный медведь – зверь сильный и гордый. Но удивительно – ни чуть не обидевшись на упряжь, легко поволок труп леопарда по высокой траве к берегу.

А когда у грота ему закричали «Стой! Стой! Стой!», он остановился, как ни в чем не бывало, и морду его растягивала широкая улыбка.

Такого собравшимся у грота не приходилось ещё видеть. Чтобы медведь улыбался от работы? Это же надо! Было от чего колонистам прийти в неописуемый восторг. Грозного и свирепого пещерного медведя они тут же приняли в свои ряды.

А когда все разошлись по делам своим, шкура с леопарда была снята и погружена в реку, Слепой Нар в большом горшке сварил похлебку из головы убитого. Медведь с удовольствием это варево ел…

Поздно вечером жарили и коптили тушу хищника на огне. И жаркое пришлось косолапому по вкусу. Хотя едкий дым очага щекотал ноздри, забирался в легкие, вызывал надрывный кашель…

Огонь был величайшим другом первобытного человека: он отгонял мрак и хищных зверей, согревал своим теплом и делал пищу более вкусной.

Из всего набора положительных качеств костра Страж Порядка, ставший новым колонистом, мог признать полезным только пункт о еде.

Вспомнив о хлебе с молоком и сыром, пещерный медведь отправился на дежурство к дубу…

 

- Ты забыл, мой милый, одну маленькую деталь, - хитро улыбаясь, сказала мама.

- Какую?

- Для Луизы шелковый сюрприз.

- Ах, да…

 

Когда клубок, наматываемый с коконов, округлил бока, Марсель преподнес его жене.

- Это что? – распахнула и без того большие лучистые глаза Луиза.

- Шелк. Подарок тебе. Ты посмотри какая нить! Свяжи себе блузку.

- Из этой нити я буду вязать только дочкам! – торжественно объявила Лу.

 

- Папа, - Даша тоже решила вмешаться. – ну сколько можно – нитки, клубки, леопарды, медведи… Я, к примеру, люблю лошадей. Они добрые и привязчивые. Они красивые и быстрые. Почему ты про них ничего не рассказываешь? Я хочу слушать про лошадей…

- Про лошадей? Пожалуйста…

 

На водопой пришел однажды табун лошадей.

Одна кобыла золотистого цвета с маленьким жеребенком, польстившись на хлебцы с арбузными корками вперемешку, позволила себя подоить Кабу и расчесать Альфонсу. Шерсти с неё не было, но хвост и гриву малыш любовно привел в порядок, освободив от репья.

Закончив дойку, Кабу позвал капитана:

- Хорошая кобылица. Надо бы её у нас оставить. В саванне она погибнет.

- Почему?

- Хромая.

Кабу показал на большой нарыв над копытом правой задней ноги.

- Как оставить? Ты можешь её уговорить сделать это добровольно?

- Я попытаюсь.

Жан принес ещё один керамический таз с угощением для молодой кобылицы. А Кабу, обняв её за основание шеи, начал что-то нашептывать. Лошадка пряла ушами, наяривала хлебцы с тыквенной приправой и широко качала головой – то ли соглашалась на предложения человека, то ли отгоняла слепней…

К вечеру поплыли по небу свинцовые тучи. Полил крупный холодный дождь, который нес в саванну не прохладу, а озноб обитателям её. С невеселым видом покидали лошади местность водопоя. Но хромая кобылка со своим сыночком остались под уютным дубом.

Когда кончился дождь, семья Марселей поднялась на чердак.

Багровый диск солнца, медленно опускаясь, зажег своим пламенем весь горизонт. Свет, льющийся с небосклона, окрасил саванну в пурпурный цвет.

- Посмотри, какая красавица! – Луиза указала мужу на лошадь.

В лучах заката шкура её пылала, как цвет шиповника. Золотистые грива и хвост, аккуратно расчесанные Альфонсом, казались огненными.

- Давай назовем её Пламя, - предложила Луиза.

- Это слово какого рода?

- А, плевать! Она очень похожа сейчас на всполох костра.

- А жеребенка как?

- Он у неё тоже красивого песочно-желтого цвета. Такую масть в России называют буланой. Вот давай Буланчиком и будем звать. Ведь он жеребчик.

Зарево заката стало бледнеть. Предвечерняя сиреневая дымка легкой пеленой опускалась на землю. Кое-где над рекой забелел туман. Горизонты саванны заметно приблизились. Лишь джунгли стояли на прежнем месте плотной стеной.

Луиза свернула вязание, положила в корзинку. Поднимаясь из кресла, спросила:

- Почему ты нас всех зовешь колонистами?

- У меня приказ Первого Консула Французской республики – на траверзе Индостана основать колонию, построить форт и пресечь торговые пути английских купеческих караванов. Колонию мы основали…

Предвечерняя мгла окутала землю. К дубу пришел Страж Порядка – о чем немедленно возвестил коротким, но убедительным рыком. Жан собрал корзину продуктов и понес колонистам ужин. Долгий рабочий день не испортил тем аппетита – все с удовольствием приступили к трапезе…

Этой ночью на поляну к дубу нагрянули сразу три медведя. Но это были не охотники за добычей, потому их и не сопровождали полчища падальщиков. Два медведя и медведица выясняли, кто на ком женится, а кто пойдет к чертовой матери.

Поняв их цели, Страж приглушенно рыкнул – мол, никому не высовываться, всем лежать тихо. Сам, поглядывая из-за дуба, наблюдал.

Смотрящий за Порядком не был трусом, и схватка с сильным противником его не смущала. Отец его был исполинским пещерным медведем. Мать из более мелкой лесной породы, но отличалась свирепостью и нередко предпочитала мясную пищу растительной. От отца Страж унаследовал силу и рост, а от матери – смелый нрав.

Два самца схватились в смертельном поединке.

Самка, почесываясь, безучастно сидела в сторонке. Результат схватки её мало тревожил. 

После десятиминутного оглушительного рева, лязга клыков и глухого треска разрываемой когтями шкуры выяснилось, кто из них кого сильней, и слабейший, ворча и повизгивая, бросился наутек.

Не успел победитель заявить о своих правах на самку, из пещеры с двумя зажженными факелами вышел Марсель.

Гости попятились, глухо ворча. А когда из-за дуба прыжком леопарда выскочил Страж, поднялся на задние лапы и угрожающе зарычал, влюбленная парочка задала стрекоча.

Появились, громко дыша от бега, Нор и Чак.

И конечно же, явился повод всех угостить печеными плодами древа хлебного – прогнали медведей…

 

- Пап, а почему лошадка хромая?

- Чтобы была причина остаться у дуба. Теперь мы займемся её лечением.

 

- Надо лечить Пламя, - сказала Луиза. – Мы для чего её здесь оставили?

- Как? – спросил капитан.

- Вскрыть гнойник, промыть рану, привязать лечебные травы…

- Потребуется ивовая береста, как бинт.

- Да, я слышала от кого-то про её целительные и анестезирующие свойства. Но главная проблема – как вскрыть опухоль. Процедура болезненная. Лошадь может лягнуть. Хана хирургу…

- Усыпить маком?

- Вряд ли прокатит. Думаешь, лошадь его не унюхает. И в рот не возьмет – вот увидишь.

- Может, свалить, связать да оперировать?

- Крайний случай. Посоветуйся с Кабу – может, он её как-нибудь уговорит перетерпеть боль.

Бывший собиратель внимательно выслушал главу колонии и отправился к лошади. Обнял её, положил на круп голову и что-то тихо говорил на своем языке кобыле с горящим именем.

Потом сел, привалившись спиной к дубу и вытянув ноги. Пламя рядом легла, положив на бедра дояру голову свою.

Кабу гладил шею ей, чесал гриву… Сказал капитану:

- Она согласно потерпеть.

Марсель, обнажив кортик, направился к алтарю.

- Что ты делаешь? – удивилась Луиза.

- Дезинфицирую лезвие.

- Будет операция?

Он кивнул.

Подхватив малышек на руки, Лу отправилась на балкон. Опустив дочек в вольеру, начальница колонии присела в кресло и громко запела.

Все присутствующие у дуба повернули к ней головы. Такого пения никто никогда нигде не слыхал. Нежные чарующие звуки французской народной лирической песни поплыли над округой.

Кабу наклонился к уху лошади и шепнул:

- Это для тебя.

Пламя закрыла глаза.

В нескольких шагах от неё беспокойно переступал копытами Буланчик. Он волновался за маму, но не видел ей опасности. И прислушивался с любопытством к поющей женщине.

Вышел из пещеры Марсель с раскаленным до рубинового цвета лезвием. В другой руке была корзинка, в ней – кувшин с родниковой водой, ягоды облепихи, листья подорожника и мягкое ивовое лыко.

Жан одним движением кортика вспорол шкуру над набухшим гнойником.

У Пламя лишь дрогнули мышцы тела, но конечности остались неподвижны.

Брызнул гной, пошла следом кровь… Капитан лил воду из кувшина и промывал рану, используя вместо ваты размятые до сока листья подорожника. Дважды отправлял в рот горстями ягоды облепихи, разжевывал и сплевывал в образовавшуюся на месте опухоли полость. Потом место вскрытия забинтовал ивовым лыком…

Когда Пламя открыла глаза, она поняла, что боли не будет больше – можно встать и походить. Но так приятно лежать и так нежны руки человека, на чьих ногах покоится её голова с причесанной гривой. Вот песня кончилась…

А прожорливый сынок уж тычется мордой в вымя.

- Здорово ты придумала с песней! – похвалил позже жену Жан. – Ты её усыпила.

Блеснув белоснежным зубами, Луиза радостно расхохоталась:

- Сам придумал или кто подсказал? Эх ты, капитан, республиканского флота! Да Кабу её усыпил, придавив сонную артерию. Вот у кого надо учиться врачеванию!

Заинтригованный словами жены Марсель подступил к Кабу с вопросами:

- Скажи мне, сын племени собирателей, если вы все такие пушистые – не едите мясо и рыбу, а только растительной пищей питаетесь; не любите охотиться и воевать – почему же в ночь своего визита вы вели себя так агрессивно? Кидали камни в меня, хотели убить и отнять Луизу.

- Вид женщины их возбудил.

- А тебя, значит, нет?

- Природа не наградила меня влечением к женщинам и способностью зачинать в них жизнь. У нас таких много. Мы – вырождающееся племя… 

Капитану оставалось лишь посочувствовать.

Несколько дней подряд жара стояла, и ветра не было. Потянулись к водопою из саванны бесчисленные стада лошадей, бизонов и сайгаков… Вода, как магнит, притягивала животных.

У колонистов в изобилии в это время были молоко и его продукты, а также шерсть… Практически вся тара была заполнена. А про удивительные способности пещеры хранить не тленными продукты уже говорили.

Травоядные без страха приходили к дубу вместе с детенышами, которые, как и мамы, гостинцы получали.  

Палящий зной заставлял животных стремиться к реке не только чтобы утолить жажду, но искать прохладу. Мамонты, к примеру, набирали в хоботы воды и с веселым удовольствием обливали друг друга. Могли окатить и подвернувшегося бычка. Весело на водопое…

Однажды игривый мамонт поймал в траве хоботом притаившегося волка и далеко закинул его в реку. Ничуть не пострадавший падальщик поплыл было наудер к противоположному берегу, но вовремя заметил, как оживают и спускаются в воду ему навстречу неподвижные бревна, полузарытые в песке. Не желая встречи с крокодилами, волк повернул обратно.

Но в воде хищник не такой шустрый как на суше. Его ловко ловили хоботы мамонтов и забрасывали в реку, как игрушку. Когда серый разбойник выбился из сил, его унесло течение.

Целых два дня, забыв все дела, Тишка резвился со сверстниками на водопое. На ночь к дубу возвращался, чтобы разделаться со своей порцией ужина. Утром, позавтракав, снова на берег. Когда мамонты ушли в саванну в поисках новых пастбищ, мамонтенок с ними не пошел, но несколько дней ходил сам не свой. Потом оклемался…

 

Что же касается кокосов…

 

Так вот, о кокосовых орехах давно хочу рассказать.

В самом центре ядра молочко – вкусный и полезный продукт. Хотя Жан называл его сиропом. Если полить им плод хлебного дерева и положить на алтарь для выпечки, получалась булочка с белой глазурью – необычайно притягательный продукт. Иногда Луиза добавляла к сиропу сок цитрусовых плодов – изумительны были вкус и запах.

Мякоть кокосовую можно есть ложкой, как арбуз – вкусная и сладкая. Когда Марсель выскребал её, она заворачивалась стружкой. Её так и прозвали – стружка кокоса. Разрезав плод хлебного дерева на две половины, Луиза добавляла её между ними, как начинку. После выпечки… что говорить – пальчики оближешь.

Следующий слой ореха от кокосовой пальмы – прочные волокна, из которых можно вить веревки и канаты.

Ну и сама скорлупа, от всего отскобленная – вполне удобный столовый сосуд. К примеру, сок пить, здесь же выдавливая его из цитруса.

На сбор кокосов…

Впрочем, давайте-ка все по порядку распишем – кто чем занимался в колонии: многое ведь поменялось с изначальных дней.

Итак, Жан Марсель, начальник и основатель.

Кроме общих руководящих функции в обязанности капитана входило кормление тех, кто жил под дубом и на нем. Рацион в основном был растительно-молочным. К продуктам самопроизрастающим относились плоды хлебного дерева, а также все то, что приносил Нор. К продуктам животноводства – молоко и его производные, всеми любимый сыр…

Ели досыта два раза в день – утром и вечером. Днем перехватывали на работе кто что и где мог…

С освоением плодов кокосовой пальмы у Жана появились дополнительные обязанности. Доставленные в пещеру орехи он пробивал каменным шилом и ставил на горлышко кувшина, чтобы стек сироп. Таких сосудов про запас у него было десятка два…

На следующий день Марсель разрубал обессиропленный кокос кортиком на две половины и деревянной ложкой выскабливал из неё сладкую мякоть, которую употребляли уже упомянутым способом или хранил впрок.

Выскобленные скорлупки капитан отправлял в грот для дальнейшей очистки от волокна.

Луиза кормила, купала, одевала и воспитывала дочерей. Это была её главная и любимая обязанность в колонии. А ещё она готовила для семьи еду. И наконец, Лу вязала вещи всей колонии из шелка, хлопка или шерсти. Довольно сноровато…

Кобыла Пламя после операции хромала только три дня. На пятый она уже весело скакала, обгоняя ветер. По всему было видно, что ей нравится быть колонистом, жить, не кочуя, на одном месте и питаться не только травой, но и той овощной нарезкой, что угощает начальник по утрам и в конце дня.

Работу в колонии она нашла себе сама. Быстроногая и отчаянная кобылица Пламя стала грозой мелких хищников, падальщиков и прочих плотоядных. Завидит где подобного, тут же срывается с места и несется вдогон. Убежать от неё невозможно. Сражаться – верная смерть. Пламя сбивала хищника с ног и острым копытом разбивала ему голову. Её трофеи Страж Порядка доставлял в грот.

Проку от кобылки в плане дневной охраны окрестностей водопоя и пещеры от мелких хищников было значительно больше, чем от тигрят. И Марсель их разменял.  

На дубе в уютном гнезде с крышей, расположенном на суку и притороченном к стволу, жил старый ворон. Настолько старый и седой, что семьи не заводил и жил один. Но подружился он с кобылой…

Стали сотрудничать.

Пламя уж не носится по саванне целыми днями в поисках падальщиков, а пасется в свое удовольствие на свежей траве, купается в реке или спит в тенечке под дубом, отдав излишки молока Кабу. А тот расчесал ей хвост и гриву…

Ворон проголодается, встает на крыло – кружит-кружит по саванне пока падальщика не обнаружит. Тут же возвращается и наводит кобылу на цель.

За оказанную услугу в пищу ворону доставались глаза, язык и мозг из разбитой головы. Насытившись летел за Стражем, и тот доставлял добычу в грот.

Марсель считал Старого Ворона членом колонии и пытался завлечь его на общую трапезу. После завтрака или ужина на столе ещё оставались остатки пищи, и Жан не спешил их убирать – все ждал: может, необщительный Ворон таки отважится слететь вниз и полакомиться от щедрот человеческих. Увы.

Все же с кусочком сыра Жан посылал Альфонса к гнезду Ворона. Мелкий носил угощение, но страшно боялся Старого – тот его однажды клюнул. Подкрадется обезьяныш к жилью отшельника, сунет в гнездо сыр и бежать. Ворон от приношения не отказывался, но и не благодарил…

Пещерный медведь прижился в колонии. Ночами охранял у дуба тех, кто сам за себя не мог постоять – мамонтенка Тишку; ту же кобылу Пламя с её жеребенком, нареченным Буланчиком, во тьме совершенно беззащитных; тигрят, еще не ставшими взрослыми; Кабу из племени собирателей; и семью обезьян.

Кроме этого, как самому сильному и безотказному, к нему перешли все такелажные работы. Другими словами – Страж стал грузчиком. Все заполненные корзины он носил туда-сюда. С шерстью на речку и обратно. С молочными продуктами и хлебными плодами в грот. Обратно с горшками, кувшинами, каменными и деревянными изделиями сынов Носорога. А также плодами, собранными Нором в прибрежных камышах, на фруктовых деревьях и под ними… и прочая-прочая. Доставлял убитых кобылой хищников в грот для дальнейшей переработки...

Над бестолковым жеребенком Буланчиком взял шефство его сверстник, до нельзя деловой, Альфонс. Того, избавив от чесалки, зарядили на сбор коконов шелкопряда и сматывания нити в годные к вязанию клубки. Нар из волчьей шкуры сшил сумочку с лямкой через плечо мелкому сыну обезьяны.

Альфонс после завтрака садился верхом на Буланчика и сопровождаемые двумя тигрятами, как личной охраной, они отправлялись в тутовую рощу на добычу шелка. Благо была неподалеку. Коконы сборщик складывал в сумку – очень удобную, в отличие от корзины.

В дни непогоды или страшной жары квартет усаживался в тени, и Альфонс разматывал коконы в клубки. Остальные помогали ему как могли.

Другая пара тигрят тоже несла персональную охрану, но добытчиков ваты. Здесь скумовались Луи и Тишка. Папаша-примат с сумкой больше, чем у сына, позавтракав садился на спину мамонтенку и, сопровождаемый полосатиками, кортеж отправлялся в саванну.

Тишка хоботом срывал коробочки. Что это было, не так уж важно – хлопок или осот – главное в ней была вата. Подавал их Луи. Тот коробочки ломал-выбрасывал, а внутри содержимое клал в сумку. И так целыми днями.

Впрочем, нет. Если собирателям ваты попадалась под ноги полянка клубники, они бросали все дела напрочь и уплетали сладкую ягоду. И тигрята не отставали, не приученные к охоте-крови-мясу.

Спелый шиповник их мог увлечь, малина, крыжовник, смородина, яблоки и груши, виноград… Это они не собирали, а употребляли.

Мамаша Бебета пряла и пряла – на дубе, под дубом… Она меняла лишь положение места, а работа её оставалась одной всегда. Ваты и шерсти шел поток нескончаемый. Но так было нужно всей колонии. И Бебета понимала…

Два медведя, Приблуда и Страж, не нашли общего языка. Как ни гонялся малыш за исполином, тот не хотел в нем признать родственника – отпускал затрещины, чтобы не путался под ногами, больно кусал…

Медвежонок отбегал в сторону и принимался истошно реветь.

В конце концов, Марсель предложил Приблуде дело, за которое все колонисты будут его уважать. Конечно же, это был сбор кокосов.

Позавтракав, мелкий топтыгин с сумкой на лямке отправлялся в джунгли. Ему не нужен был охранник. Падальщиков он не боялся, а от крупных хищников спасался на деревьях. 

Вскарабкавшись на пальму, он сбивал, а потом собирал на земле созревшие орехи. Когда сумка наполнялась – три-четыре плода в зависимости от размеров – Приблуда нес добычу к пещере. И снова отправлялся в джунгли – теперь уже за бананами. Приносил и ананасы…

Уважать его действительно стали.

На Кабу нагрузка увеличилась. Ему теперь не только приходилось доить кормящих матерей но и чесать с них шерсть. Впрочем, собиратель бывший приловчился делать все иначе. Он шел с чесалкой на водопой, и поскольку травоядные его не боялись, пристраивался к какой-нибудь кормящей мамаше чесать шерсть. Процедура животным понятная и приятная. Между делом, найдя с ней общий язык, приглашал к дубу на дойку и вкусный обед.

Однажды Страж Порядка ковыряясь среди прибрежных скал обнаружил удивительный камень. Лизнув, почувствовал соль. Откопал, принес к дубу.

Маленький кусочек отколов, Марсель поместил его в воду. Через некоторое время жидкость оказалась на вкус соленой. Каменная соль! Только не понятно какая – калийная или натриевая.

Какая бы ни была! – подумал Марсель. – Это соль и все травоядные время от времени любят такие камни лизать. Запоминают места, где они лежат, и обязательно возвращаются.

Так ко всем соблазнам дойки – вкусная пища и вычесывание облинявшей шерсти – добавился новый: каменная соль.

Травоядные не могут жить долго в одном месте: пастбища истощаются (больше вытаптываются) – их удел кочевать в поисках новых. Ходят они по замкнутому кругу и время от времени возвращаются на прежние места. Те, кто испытал все прелести дойки, завидев скалу у водопоя, бегом бежали к дубу.

А когда доить некого, Кабу с чесалкой шел к берегу вербовать себе новых дойниц.

Самый подвижный из сыновей Носорога Нор был занят прежней работой – сбором плодов в камышах и прибрежных рощах. У него тоже сумка была для сбора трофеев, а большая корзина, которую он заполнял, стояла в гроте. Её транспортировкой к пещере занимался пещерный медведь. Он же притаскивал дары белых людей…

Из-за пробитого плеча одна рука у парня висела плетью. В здоровой он носил дротик, который далеко и метко мог метнуть. Когда возле дуба случался переполох, Нор и Чака, сломя голову, неслись на выручку.

Пес был глазами, ушами, клыками и нюхом Однорукого. Однажды по случаю возникнув, их дружба крепла день ото дня. Много раз они спасали друг другу жизнь, приходя на помощь в критических ситуациях. Собака и человек теперь и спали в гроте вместе на одной шкуре…

Почему они сдружились? Видимо, так было нужно Природе.

Средний сын Носорога Нур получил серьезную рану в бедро и стал хромоногим. Однако прозвали его Одноногим. Он мог ходить, опираясь на палку, как костыль. Но предпочитал сидеть и что-нибудь творить руками, зарабатывая себе на жизнь у белых людей пещеры, выполняя их заказы.

Больше всего преуспел Нур в обработке дерева. Орудуя каменным ножом иль топором, он мог сделать прекрасное древко для дротика или ложку для похлебки. Да что ложку! Он сделал из дерева всю посуду для Лу. По подсказке и под контролем Марселя Нур изготовил всю необходимую в пещере мебель.

Нужную древесину находил и поставлял в грот Одноногому Нор Однорукий. Не без помощи порой Стража Порядка.

Капитан научил Нура плести корзины. Корзинки-корзины-корзинища и плетеные настилы-двери-огрождения пошли по заказу из грота, как из рога изобилия. Трудолюбив Одноногий и сообразителен. По подсказке Марселя для его дочерей Нур сплел две вольеры – в пещеру и на чердак.

Гибкие ветви для плетения брату заготавливал Нор, а приносил опять же Страж.

Потом пришло время гончарных изделий. Нашел глину Марсель. Он же подсказал Нуру, как сделать гончарный круг, как обжигать готовые изделия. Капитан был и главным заказчиком на горшки, кувшины, тарелки, кружки и прочую керамическую утварь.

Копал глину Страж, грузил в корзину её Нор, а медведь приносил все это в грот.

Когда к охоте на падальщиков приступила Пламя, Нур занялся их шкурами. Впрочем, с выделкой справлялась река и её обитатели. А после их обработки Нур шил сумки для сбора трофеев, одежду (в основном обувь в виде мокасин) для себя и братьев, прочие разные разности.

Однажды Марсель попросил его сделать барабан, к нему палочки и объяснил, что это такое.

Несколько дней Нур трудился, обрабатывая колоду и натягивая на неё шкуру мездрой вверх. Потом медведь перенес инструмент под дуб.

И вот однажды над водопоем у скалы и её окрестностями разнесся грохот барабана. Колотил по нему дубовыми палочками сам начальник колонии. Звук далеко разлетался.

Марсель объяснил собравшимся:

- Это будет сигналом – все сюда! Либо тревога какая-то, либо общий сбор для общей радости. Все бросай и спеши к дубу! Всем понятно? Стучать может каждый – медведь лапой, лошадь копытом – если новость окажется важной.

Эти слова Нор передал братьям. И вскоре возле грота появился ещё один подобный инструмент.

Старший из братьев сынов Носорога больше всех пострадал в известном бою – он потерял зрение. Но не потерялся в жизни. Не утратил своего авторитета среди братьев. Его слово всегда оставалось в гроте последним.

Он следил за костром и готовил пищу. Причем, наловчился так искусно добавлять приправы, которые доставлял ему из саванны Нор, что его кулинарные изыски нравились всем.

Однажды, зная, что Марсель не употребляет ни мясного, ни рыбного, решился предложить начальнику всей колонии похлебку в чашке из кокосового ореха. Жан понюхал – пахнет прилично. Попробовал на язык – нормально. Набрал в рот и проглотил – вкусно! Так и прикончил варево…

Потом спросил:

- Что это было?

- Похлебка из головы гиены.

Марсель не поверил.

Другой раз его угостили ухой с кусочками рыбы – все умял.

Шел в пещеру из грота и каялся – Господи, как стыдно-то перед Луизой.

Прознав про его терзания, Нар успокоил капитана мудрым словом:

- Мясо и рыба повышают мужскую силу.

Ну, так и быть… Впредь Марсель никогда не отказывался от животной пищи. Но только в гроте.

Чем бы не занимался Нур Многорукий – будь то кремний или дерево, глина или шкура – он никогда не забывал о старшем и более увечном брате. Как только подворачивалась работа, не требующая зрения, которую можно делать даже на ощупь, он всегда обращался к Нару с просьбой о помощи.

И незрячий костровой кулинар точил кремень, строгал дерево, лепил глиняные поделки, шил из звериных шкур сумки, мокасины…

Однажды в грот, где в это время был один Слепой Нар, пожаловал с реки аллигатор. Он был не прочь перекусить человеком.

Почуяв хищника в своем жилище, бывший охотник племени Сынов Носорога вооружился горящей головней.

И надо было такому случиться – именно с этой руки крокодил решил начать трапезу. Разинул пасть, и…

Нар сунул руку с головней горящей как можно дальше.

Аллигатор и зубы не успел смежить, чтобы руку человеку откусить – умер в одночасье от несварения головни.

Марсель пробовал и похлебку, и жаркое из незваного гостя грота – вкус мяса ему понравился.

Луиза пришла в восторг от мокасин из кожи крокодила – снаружи красивые и прочные (от роговых наростов), внутри удобные и мягкие.  

Нар приказал Нору сводить его к пещере. Там собственноручно снял мерку со стопы Лу. Мокасины получились на слава!

Такие же сшил Нар и начальнику колонии.

Когда в грот стали поступать скорлупы кокосовые из пещеры незрячий кулинар занялся ими – скоблил из половинок волокна, сучил из них каболку, плел из которой фалы, из них веревки и канаты…

Увидев однажды трос в руках Слепого Нара, Марсель сердцем затрепетал – это то, что надо! Очень нужны были эти тросы, чтобы вязать плоты. Жан мечтал о путешествиях хотя бы по реке…

В честь этого события начальник колонии решил устроить великий праздник – наготовить угощений, собрать всех колонистов под дубом, поесть, поговорить, попеть и потанцевать…

Праздник он этот назвал Днем Каната.

Угощений было приготовлено и выставлено не мало. Луи и Альфонс, взяв в руки палочки стали лупить по барабану, тревожа всю округу. Лупили, пока из грота не пришли три брата племени сыновей Носорога, а с ними Чак и Страж.

Поприветствовав друг друга, стали насыщаться. Сытый живот добавлял веселья.

- Станцуй! – приказал старший брат Нору и захлопал ритмично в ладони.

Войдя в круг, Однорукий преобразился. Это был уже не убогий собиратель плодов, а охотник, высматривающий добычу, каждый мускул которого напряжен. Сколько силы и ловкости в его движениях! Взмах руки с дротиком, и зверь поражен.

Все присутствующие в такт его движениям – люди и обезьяны хлопали в ладоши, тигры и медведи в лапы, лошади стучали копытами в землю, маленький Альфонс палочками в барабан лупил и только Чак лаял, не зная как и из чего ещё извлечь ему погромче звук.

Ритм завораживал.

Сначала люди вошли в круг потанцевать. Следом медведи закружились на задних лапах. Тигрята для чего-то стали прыгать. И Чак, глядя на них. Обезьяны кувыркались через голову. Пламя с Буланчиком-сыночком закружились.

Уже трудно было проследить, что каждый из танцующих вытворяет…

В вольере, спущенной по такому случаю с чердака к дубу, поднялись на ножки две малышки – держатся за прутья и притаптывают.

Увидал Марсель. Обеих подхватил и закружился.

Луиза, задыхаясь от движения:

- Ты знаешь, что наши дочери умеют? Целоваться! За шею обнимают, губы тянут… В кого это они такие? Кто научил?

- Приматы.

- Ну-ну…

Наконец, угомонились танцоры.

Развели костер. Луиза запела о далекой Франции лирическую песню, а все сидели зачарованные и чувствовали себя счастливыми, хотя не знали, чем это счастье может для них закончиться.

 Марсель сам не понимал, отчего по щекам его катились слезы.

 Молчала саванна. А ночь уже в глаза катила…

 

Добавить комментарий

ПЯТИОЗЕРЬЕ.РФ