интернет-клуб увлеченных людей

 

 

 

А. Агарков.

Пыль грузинских дорог

О ком я еще не рассказал из своих более-менее заметных партнеров? А… наверное, о двоюродном брате Генерального директора ООО «Сельхозпром» Александра Павловича Ермилко. Фамилия у них одинаковая, а вот интеллект очень разнился. Наш Ермилко (он жил в Южноуральске и звали его Сергеем) был не чета еманжелинскому – слаб на голову. Зато бесподобно разбирался в иномарках – но это с его слов, и приходится верить. Имел громогласный голос и привычку даже простые вопросы решать не по телефону, а визави.

Одно время стал приезжать ко мне каждый вечер. В разговоре кричал так, что соседка Наташа однажды спросила:

- Этот, со злобной рожей, что кричал на всю улицу, тебя рэкетировать приезжал?

- Да нет, в партнеры по бизнесу набивается.

- Сумасшедший какой-то.

- Сумасшествие очень бывает полезным в некоторых ситуациях. 

- Ну, не знаю… На мой взгляд – этакий персонаж из фильма ужасов.

Но Сергей Ермилко приезжал не пугать меня, а за советом. То ли Александр Павлович его ко мне направил, то ли сам сообразил – вообщем начал он меня допекать.

А дело вот в чем. По родственному Генеральный директор ООО «Сельхозпром» принял кузена на ответственный пост в свою еманжелинскую канитель, а тот всю порученную работу завалил. Александр Палыч Сергея уволил с таким наказом:

- Приезжай, когда дельные мысли будут. Пошевели-ка задницей, если мозгами не можешь…

Вот он ко мне и зачастил:

- Ах Палыч, ах Палыч! Денег у моего брата куры не клюют. Надо только что-нибудь придумать, и он обязательно поддержит. Думай, Анатолий, а я тему в «Сельхозпроме» пробью.

Согласен: финансовая поддержка Александра Павловича Ермилко – жирный соблазн. Но легко сказать – сложнее выморщить что-нибудь толковое с его громогласным кузеном. У меня не было ложного оптимизма замутить что-нибудь с этим парнем, несмотря на финансовую мощь ООО «Сельхозпром». Но я делал вид, что задумался – черт его знает, может быть, и удастся что-нибудь такое придумать, что он не сумеет развалить.

А вообще, у Сергея был такой вид, будто его умственное прозрение может начаться в любую минуту. Но при этом (вопреки? благодаря?) он был человеком веселым и жизнерадостным. Обижался на что-нибудь до огорчения мало. Но иногда его заносило в манию величия легкой формы. В его в высшей степени царственном тоне в такие минуты не было ни малейшего снисхождения к визави. Порой он донельзя напрягал меня, но после, в раздумьях понимал – это может быть шанс. Но чего? – пока уловить не мог.

- Ты сам-то чего хочешь? Может, открыть диагностический центр для иномарок? Будешь консультировать владельцев о их неисправностях и получать как доктор – за рецепты.

- А что? – подозрение вздыбилось во взгляде гостя, словно иглы обороняющегося дикобраза; я даже их треск услышал; но в следующую минуту он расслабился. – Чем по-твоему зарабатываю себе на жизнь? Думаешь, Палыч меня на иждивение взял по-родственному? Держи карман шире!

Теперь у него был такой вид, будто он проглотил пачку лезвий для бритв.

Мне было плевать на его сарказм. От сознания того, что он глуп настолько, чтобы отпускать глумливые шуточки над легендарным родственником, мне не становилось легче. Иногда до того раздражал, что я приходил к заключению, что этот Ермилко – один из самых неприятных, много о себе воображающих  и, тем не менее, приземленных и испорченных желанием стремительно и без труда разбогатеть, которых немало перевидал за последние годы.

Решил сослаться на собственный опыт общения с Генеральным директором ООО «Сельхозпром».

- Александр Павлович меня постоянно зовет к себе на работу.

Не очень-то убедительно сказал, давая понять Сергею, что он меня не облагодетельствовал своим предложением.

- И что? – покосился тот на меня.

- Так он не просто зовет, а с новой идеей. Я обещал подумать.

- А не надо слишком много думать, - голос гостя прозвучал сухо, но гораздо менее подозрительно. – Это всегда плохо кончается. Вон ваш увельский Хрупало со своей автоколонной теперь у него работает. 

- Вот видишь! Автоколонна – это идея.

- Ничего страшного. Ты подумай, сосредоточившись на поверхности, а не закапывайся вглубь – там одни неприятности.

Подумал – какая тут, к черту, глубина: Александр Павлович не настолько глуп, чтобы его можно было развести уловками Остапа Бендера.

Ермилко Сергей улыбнулся – в осанке и взгляде его появилась знакомая царственность.

- У Палыча самый глубокий в Еманжелинске бассейн.

- А при чем здесь глубина? Он что, в нем дайвингом занимается? – я от души понадеялся, что изумление не отразилось на лице.

Не дождавшись ответа на свой вопрос, задал следующий:

- Слушай, Сан Палыч никогда не делился своими политическими амбициями? К примеру, депутатом Государственной Думы он не желает стать? Мы могли бы с тобой закрутить для него собственную газету вместе с издательством – я редактором, ты директором. Спроси его…

- Только через мой труп! – заявил гость и на мгновение прикрыл глаза, будто содрогаясь от столь неприятной ему картины. – Никаких редакций или издательств, в которых я ни черта не понимаю.

- М-да… С газетой, конечно, мороки не мало. Зато можно любого обкакать и сделать Палычу популярность.

- Это гнусно, - заявил южноуральский Ермилко.

- Конечно. Не нужно обладать большим воображением, чтобы написать в статье чью-то фамилию, а рядом подвесить ярлык «паразит».

- Газетчики, как никто, радуются несчастью других людей.

- Ты очень снисходителен к ним. Ради сенсации они сами готовы устраивать людям гадости.

В дискуссии о мерзавцах-журналюгах мой громогласный гость выглядел ответственным в суждениях и уверенным в себе, ясно давая понять, что эту тему через него не протолкнуть. Даже посмотрел на Сергея с удивлением – вот никогда бы не подумал за такую в нем рассудительность! А потом еще долго гадал – где же он насмерть пересекся с газетчиками?

- Ну, нет так нет. Главное – не падать духом и держать хвост пистолетом: мы обязательно что-нибудь придумаем дельное для Александра Павловича.

- Не знаю, как у тебя, Анатолий, - с царским высокомерием сказал Ермилко южноуральский, - но у меня хвоста нет.

Я улыбнулся:

- Держать хвост пистолетом – это призыв к мужеству.

И принял вид мужественного человека, готового вынести любое испытание. 

Гость тоже не терял времени даром – по крайней мере, как следует высморкался, берясь за нос двумя пальцами и напоминая движениями пьяную панду. А уж как он был доволен собой при этом, вобщем-то тривиальном событии…

Позже, когда Ермилко уехал, мне пришло в голову, что откровения этого дня не оправдывали мой вынужденный месячный отпуск. Думал, оставив на время работу, обрету способность лучше понимать себя и других людей. Возможно, организм (в том числе, мыслительный аппарат) медленно восстанавливает силы. А я уже сделал вывод, что миновавший кризис был следствием переутомления. Жизнь теперь снова била ключом, и я не задумывался о смерти. Нужно только все время помнить, что силы человеческие не беспредельны, и вовремя расслабляться.

А какое счастье, что приступ не повторялся! В порыве душевного подъема месте с собой хочется излечить весь мир. Хотя… Бывали в жизни моменты и хуже. Помню себя маленьким и очень обидчивым ребенком – рахитиком, как называла меня старшая сестра, душой и телом. Нет, я не жаловался тогда заботливому отцу, а сжав кулачки и стиснув молочные зубы, давал себе клятву, что никто, хоть раз обидевший меня, не уйдет от возмездия – никто и никогда…

Судя по всему, мои детские обидчивость и мстительность не были секретом для нашей семьи. Если я куда-нибудь забирался и молча сидел там час за часом, ни с кем не общаясь, мама в сердцах говорила: «Опять насупился… Что за парнишка!» Сестра считала меня не от мира сего, а отец – необыкновенно одаренным ребенком.

От нахлынувших воспоминаний закружилась голова, и, показалось, кровь побежала медленнее. Это было… и кое-что, возможно, осталось. Но сейчас я должен что-нибудь дельное придумать для Ермилко – упрямо, словно мантру, которая поможет достичь рая, повторял про себя – должен; отступать еще рано: ответ может быть где-то рядом. 

Пока не стемнело, работал в огороде – ведь в летнюю пору здесь никогда не бывает выходных. А в кризисный месяц я даже полюбил это занятие, укрепляющее здоровье и совершенно не мешающее думать. Когда мысли работают в исключительно практическом направлении, руки мотыжат кусты картошки или собирают с них личинки колорадских жуков. Прикосновение к земле волнуют душу, но не отвлекает разум. Мозг мой, кажется, никогда не уходит на покой – разве только под воздействием алкоголя позволяет себе некоторые выкрутасы. А после работы в огороде положен заслуженный отдых, когда, отмыв черный траур из-под ногтей и поужинав, мы смотрели с мамой новости по телевизору. Идиллия!

Впрочем, и не по пьяной лавочке язык мой – враг мой. Ну зачем, спрашивается, ляпнул врачу, появившемуся в нашем доме не по вызову? Измерив маме давление и посчитав пульс, она заявила, собирая свои манатки:

- Я участковый ваш врач. Профилактический обход – ничего страшного…

И тут я ляпнул, не особо подумавши:

- Как сказала дама с косой: «Вы в надежных руках».

Врачиха смерила меня взглядом, но ничего не ответила, лишь покачала головой на мою бестактность. Стыдно мне стало чуть позже.

М-да… Пришло время моих забот о старенькой матери. Я знаю – больше всего на свете она боится одиночества. Если её оставить одну, она не сможет (не будет?) о себе заботиться. Именно поэтому мы живем вдвоем в её большом доме и даже разговоров не ведем о том, что мне нужно завести себе хозяйку. Другими словами – жениться. Нам вдвоем пока хорошо. И это правда. В душе я всегда был домоседом – мне бывает по-настоящему уютно только в родных пенатах, где можно лежать на диване перед телевизором с чуть тронутой алкоголем головой и заботиться лишь о том, на какую кнопку нажать.

Без ушного аппарата мама практически ничего не слышит. Их у неё несколько…

Однажды застал такую картину – сидит вся в слезах. Увидев меня, запричитала – мол, пришел её смертный час. Оказывается она запуталась в своих «наушниках», проводках и батарейках:

- Какой ни возьму – все не работают.

Я достал многофункциональный тестер, которым пользовался, когда работал электриком в студенческой общаге и проверил на предмет годности все её «ушное хозяйство» - что разрядилось или не работает выкинул, остальное прибрал, приготовив про запас действующий аппарат.

Поздно вечером за рюмкой водки мама тихо сказала, как в благодарность:

- Мне без тебя уже не прожить.

А меня слеза прошибла – настолько высокая прихлынула волна любви к своей немощной маме.

Другая тема по поводу старчества. Настенька с Тамарой Борисовной часто летом у нас бывали. И взял мой малолетний ребенок за правило – подкрадываться к бабушке и пугать её. И мама действительно сильно пугалась и практически сквозь слезы улыбалась, чтобы внучке угодить – ах, какой милый ребенок!

Меня это сильно раздражало. И раз за разом выговаривал дочери – мол, это очень некрасиво и недопустимо в отношении человека гораздо старше тебя. Но похоже, что власти отцовой над ребенком у меня было еще меньше, чем у коврика перед дверью, о который она подошвы туфелек вытирает. Однажды, отчаявшись, рукой махнул:

- Ты не моя дочь, Анастасия! Ты – жестокая Белокрылиха (девичья фамилия моей жены Белокрылова).

Кажется, подействовало. И однажды Тамара упреком мне высказала:

- Ты чему учишь дочь? Она на маму мою ворчит: «Ууу, Белокрылиха!»

Отец умер на моих руках. Видимо, судьба мне готовит и маму в последний путь проводить. Она уже приготовила себе все одеяние «смёртное» и показала мне заначку, которую отложила на похороны. Мы с сестрой, конечно, исполним её последнюю волю, но для себя я выпросил у сына более романтичную долю – высыпать прах мой в Миасс или Увельку: пусть вода его несет в теплое Каспийское море или Северный Ледовитый океан: не хочу заточения в гробу.

Так что же такое смерть? Что-то очень страшное, чего боятся все? Последний шаг в небытие? Наверное, по молодости лет я не очень её боюсь – страшнее казались болезни и боли. Или потеря смысла жизни… Действительно – зачем жить, если незачем больше жить?

Как же я люблю проводить вечера дома! Когда, поужинав, принимали исходное положение для просмотра телевизора на диване – я лежа, а мама сидя в моих ногах.

Но однажды она мне сказала:

- Чуть не забыла. К тебе милиция днем приезжала?

Неожиданный поворот событий – как в книге! Чтобы успокоить маму мне надо сообщить ей, какой я законопослушный член общества и не могу интересовать милицию, которая занимается в основном преступниками. Однако решил, что лукавить не к чему, не зная, кто и зачем приезжал. Менты – люди занятые. Но они очень любят сидеть в засадах – их просто хлебом не корми, как дай на кого-нибудь устроить охоту или облаву.

- Кто такие и зачем? – насторожился я.

- Не знаю. Тебя спросили. А еще спросили, где ты хранишь свое ружье.

- А ты?

- Я сказала – ничего не знаю, ждите хозяина.

- Все правильно, мама. И на порог их не пускай. Это не хорошие мусора.

А дело вот в чем. Весной сват мой Николай Евдокимов, из Якутии который, был гостем на Южном Урале и выпросил у меня двустволку, доставшуюся в наследство от отца. А потом не вернул. Сказал, что друг утопил по пьяне. Да Бог с ним! Я уже несколько лет не охотился, а ружье хранил, как память о бате.

Тут как раз вызывают меня в милицию – мол, истек срок регистрации хранимого в домашних условиях огнестрельного оружия. Если не хочу больше состоять в районном обществе рыболовов и охотников, то должен сдать свою двустволку в милицию на вечное хранение или до продажи. Я говорю – потерял ружье. Ответственный по надзору за оружием у частных лиц потребовал:

- Пиши объяснительную.

Я написал – мол, плыл на лодке, ружье сзади лежало; потом смотрю – нет его; видимо зацепилось за камыш и утонуло; где – не знаю, но озеро называется Журавлево.

Ответственный по надзору говорит:

- К этой объяснительной надо два свидетельских показания охотников, которые с тобой рядом были.

- Хорошо, - говорю, - принесу.

Позвонил Николаю (он квартировался в городе Пласт), изложил ситуацию, попросил содействия. Сват в тот же вечер письменные показания привез. Ну, а я их в милицию отнес. Казалось бы, дело закрыто. Нет, на тебе – зачем-то приехали и меня искали. Зачем? Что не так?

На следующий день по делам уехал. Приезжаю – мама встревоженная:

- Опять приезжали. Один подошел: «Где ваш сын?» Я говорю: «На работу уехал». Долго ждали. Всё в машине сидели, а бабешки судачат: «Заберут твоего Анатолия, Нюра – как пить дать, посадят».

- Успокойся. Никто меня не заберет и никуда не посадит. А их не бойся и в дом не пускай. Если будут угрожать, соседей покличь.

Мама, конечно, не успокоилась. Да и я…

На следующий день пошел во Вневедомственную охрану Увельского РОВД и через своего друга навел справки. Оказывается, наш районный надзиратель за ружьями пообещал своему еманжелинскому родственнику или приятелю достать приличную двустволку нахаляву. Ну и, не поверив моей объяснительной, стал прессовать старушку-мать на предмет выдачи ему оружия её сына. Вот и сдавай таким «берданки» на вечное хранение или до продажи!

- Короче, - говорю другу в погонах милицейского майора, - передай этому оголтелому, - если еще раз появится перед моим домом со своим еманжелинским приятелем, я накатаю на него ябеду прокурору. И соседей попрошу подписаться…

Отстали менты от моей мамы. А то ишь, губешки раскатали …  

Ах, мама, мама… Какие чудные пироги она нам пекла когда-то. Теперь не берется. И я не берусь, потому что знаю свои кулинарные способности – а чудеса случаются только в книжках.

Ну да, Бог с ними, пирогами – мне покоя не дает предложение Сергея Ермилко: придумать что-нибудь для ООО «Сельхозпром». Что-то, что обогатит нас и его… И тут внезапно у меня родилась идея, как будто просто озарило, как будто в голове звезда взорвалась и осветила то, что мне не хотелось видеть или понять очевидное – а что, если…

Вспомнился Борис, беспокойный сосед, сожитель райкомовской буфетчицы Аллы, очень внешне похожий на первого Президента России Ельцина и такой же, кстати, выпивоха. Соседки-сплетницы его так и окрестили – Борька Ельцин…. Он буквально был помешан на новых идеях. Узнав, что я работаю инструктором райкома партии, зачастил ко мне вечерами – каждый раз с новым предложением.

- Заменив самоходной жатке колеса на большие надутые камеры (от «Белаза», к примеру), можно сделать болотоход и заготавливать зеленый камыш на корм скоту. А? Каково? Протолкни-ка, сосед, эту идею мою в своем райкоме.

- Вам лучше пойти с таким проектом к главному инженеру Райсельхозуправления.

- К этому-то..? Да он туп как пробка.

В следующий вечер, обдавая меня перегаром, предлагал:

- Знаешь озеро Мышьянку?

Да, я знал. Мы как-то там половики с паласом стирали – удивительно мылкой водой наделила его природа.

- Так вот, в войну к нему из Свердловска приходила машина, закачивала полную бочку, а потом на парфюмерном заводе производили замечательную шампунь. Только ароматизаторы добавляли и все дела – мыла в ней своего хватало. Я тогда пацаном был, но сообразил: физическая реакция на химическом уровне…

- В какую войну?

- Великую Отечественную…

- Кому-то нужна была шампунь? Все для фронта? Все для победы?

Сосед рукой махнул на мои сомнения.

- Будете в райкоме обсуждать тему, не забудьте про её автора, - и стукнул в грудь себя кулаком.

Позже, когда я работал в Комитете по делам строительства и архитектуры, меня навестил главный геолог ЧРУ Валерий Иванович Сапрыкин. Показал керамические плитки покрашенные краской его собственного изобретения. И технологию, изложенную в общей тетради, предъявил – как из наших огнеупорных глин производить красную краску, совершенно неотличимую от аналогов (имею ввиду цвет). Я потащил проект вместе с автором и примерами в кабинет к председателю. Но Клипу интересовал лишь конечный результат:

- Производите, будем покупать.

Вкладываться в сырой проект он не хотел.

А чуть позже возникла идея – использовать белые глины ЧРУ для лечения желудочно-кишечного тракта человеческого организма. Впрочем, его давно уже так лечили, размешав в стакане воды комочек футировочного материала, используемого в металлургической промышленности, до консистенции молока – и пили. Идея была в фасовке глины на одну дозу и массовой продаже в качестве лекарства.

Припомнив и немного додумав, все эти новации я изложил южноуральскому Ермилко, напутствовав:

- Скажи Александру Павловичу такие слова: вся страна сейчас топчется на месте; то, чем мы занимаемся, лишь вариации на одну и ту же тему, которая давно освоена Западом; чтобы действительно сделать шаг вперед, необходимы совершенно фантастические предложения. Пакет проектов с таким мощным зарядом, как у нас с тобой, способен потопить и боевой корабль. Расскажи о них, и, если твой двоюродный брат, заинтересовавшись, выделит средства, мы с тобой найдем людей и возьмемся за осуществление всех прорывных идей или одной из них. Откроем новую главу в развитии «Сельхозпрома». 

Сергей уехал в Еманжелинск окрыленный. Не знаю – доложил ли он Генеральному директору? выслушал ли его кузен? – но посланец мой долго после этого не появлялся, и я забыл о его проблемах. Наверное, что-то там не срослось. Наверное, Палыч посчитал, что от таких предложений пользы не больше, чем от смятой бумажной салфетки. Возможно, Ермилко-старший Ермилко-младшего отругал и высмеял, а тот обиделся на меня. Ну и ладно, что ж теперь…

А неплохо было бы заработать… ну скажем, миллион американских баксов. Сколько можно было бы добрых и славных дел переделать! Заняться благотворительностью, например, или устроить питомник для животных – типа собственного зоопарка, где все звери живут на свободе: я давно о таком мечтаю. Или отправиться в путешествие по миру, маму с собой прихватив – ведь она дальше челябинской больницы нигде никогда не бывала. Можно купить виллу в Италии. Или самому спроектировать дом и построить его на берегу теплого моря – по примеру Дюпона на Кубе. Да мало ли чего можно натворить, имея в кармане кучу денег…

М-да… Большие и внезапные деньги, наверное, добываются смертельными авантюрами, на грани большого греха. Благодарю тебя, Господи, за то, что пока оберегаешь меня от них – пусть и дальше так будет. 

В нашем поселке городского типа все друг у друга на виду – кто крестился, кто женился, кто машину приобрел… Мой одноклассник и, наверное, самый близкий приятель Михаил Андреев звезд с неба не хватает, хотя любит за ними наблюдать. Он даже знает адрес, куда следует отправлять информацию о неопознанных летающих объектах.

Миша вечно, как и я, затевает новые дела – то трактор купит, то пасеку заведет…

Вот в чем мы с ним непримиримы, так это в оценке нынешней власти и её международной политики. По его мнению, проклятые демократы все развалили, загнав страну в нищету и руины. А у самого, между прочем, перед домом стоит большущая «фура», во дворе легковая иномарка, а в гараже микроавтобус…

- Миша, - говорю, - по прежним временам тебя бы вмиг раскулачили и в тайгу сослали сосны лобзиком валить.

На что Михал Иваныч не без важности отвечает:

- То, что имею – не благодаря новой власти, а вопреки её стараниям народ по миру пустить.

Не поспоришь, но я-то знаю, что советское государство изжило себя донельзя и все благодаря её руководящей и направляющей силы – сковородка ей в пекле!

Беззаветно мой одноклассник ненавидит Американию – считает, что в ней собрались подонки со всего света.

Как-то спросил Михаила:

- Что тебя движет по жизни?

- Семья, - поспешно ответил он. 

- А мечта есть?

Андреев вздохнул:

- Как не быть?

- А цель?

- Какая может быть цель у самостоятельного человека? Я же не чиновник, чтобы двигаться вверх по служебной лестнице. Нет, такой цели нет, чтобы добраться до конечного пункта и всю оставшуюся жизнь почивать на лаврах.

- Но разве продвижение по службе – единственное, что есть на свете? Не хотелось бы тебе чего-то стоящего?

Михаил с раздражением фыркнул:

- Чего, например?

- Например, Бога в пустыне найти.

На сей раз тестируемый одноклассник расхохотался:

- Вы, партийцы, без кумира не можете – ни КПСС, так Исус! Послушай, ты еще не наигрался в верю-не-верю?

Вообще-то, все должно быть наоборот – это я сыт по горло партией и не крещен. Но мне хотелось разведать позиции Михаила. Что же хорошего и плохого в его теперешнем положении? Сам на себя работает, и три машины для всех услуг – может пассажира перевезти, может груз. С маркетингом у него не всегда получалось, но есть же я на этот случай. И есть опыт совместной нашей работы еще по МУП «Коммунсервис». Зачем ему что-то менять, чего-то искать, кроме клиентов? Смысл жизни? Так он же сказал – в семье. И это самая мудрая позиция в жизни! Ведь он не я – перекати-поле. Михайло Иваныч – человек надежный.  

Было у нас с Андреевым немало совместных проектов. Многие из них строились по привычной мне схеме – ты печешь пирожки с капустой, а тебе взамен чинят крышу, привозят кирпич или подводят в дом воду. Не поймите меня буквально – я так утрирую бартерные операции.

Еще со школьной поры, мы с Михаилом когда вместе, пикируемся чужими мудростями. Их стало больше к шестому десятку лет. И мы их считаем уже своими. Едем дорогой к общей цели и перебрасываемся, не торопясь, заумными парадоксами.

- Порядок порождает беспорядок.

- Храбрость порождает трусость.

- Сила порождает слабость.

- Используй силу врага.

- Волны встречаю стоя, - твердо добавил я, решив, что кашу маслом не испортишь, и лучезарно улыбнулся: мол, попробуй угадать чья это фраза?

Вообще-то, премудрости древних – это мое. Михаил увлечен эзотерикой. То Шамбалу какую-то придумает и начинает меня приобщать. То вдруг заявит, что все пророки всех религий, даже сын Божий Иисус, постигали основы религии в Тибете, у тамошнего Далай-ламы. Мол, от рождения и до явления в Иерусалиме у Христоса есть черное пятно в биографии – пропадал он где-то несколько лет. Вот это как раз годы его студенчества в горах Центральной Азии. По-моему, Михаил верит в буддизм, но пока еще не разобрался в его хитросплетениях и меня не грузит.

Спорить в эзотерических вопросах с Михаилом я не решался, чтобы не показаться еще глупее, чем он меня наверняка считал: мой политех против его сельхозинститута явно проигрывал, коль я работал в партийном аппарате. Там, по его мнению, одни лишь тупицы обитали.

Еще когда мы с ним работали в ТЭЧ авиационного полка на аэродроме, а в стране начались развал и ельцинская приватизация, Михаил ворчал:

- Родина тронулась в капитализм, а мы тут штаны просиживаем. Закон ныне прост – кто не успел, тот опоздал: поделят все богатства без нас.

Я был рад за приятеля, что он нашел свое призвание, вертя баранки трех машин. Вот у меня пока не сложился образ моего будущего предприятия – сплошная сумбурная возня обмена товаров с документами нелегального общества ограниченной ответственности. С собственными книгами тоже ничего не получается. Надо найти что-то совершенно новое, чему можно посвятить себя целиком. Но у меня еще не было никаких идей.

Для человека своей комплекции Андреев двигается удивительно легко. В классной команде по футболу он стоял на воротах и до сих пор хорошо играет в волейбол. А в нашем коммерческом дуэте выполняет не только роль водителя, но и главного переговорщика – поскольку умеет и любит торговаться.

В мои обязанности входят такие функции – найти покупателя неликвида, напроситься на встречу, а потом подготовить документы, если нужно. Но слишком хорошо подготовиться невозможно, дорогой мы обсуждаем – что к чему, чтобы сосредоточиться перед сделкой. А потом Михаил приступает к торгам. Такое у нас разделение – я рискую головой, оформляя липовые, с точки зрения закона, документы, Андреев тратится на бензин и амортизацию автомобиля. Иногда мы ездим на моей машине, и тогда все мое – затраты и риск. Но это бывает крайне редко.

Молчание и ожидание результата на торгах для меня бывают мучительными – терпение никогда не было самой сильной моей стороной. Но приходилось придерживать инстинкты, позволяя событиям разворачиваться как им угодно. Мои правила просты – на предлагаемый товар, который не всегда был моим, накручивал десять процентов цены и предлагал: нет – до свидания, да – по рукам. Михаил торговался как «ар» на базаре – ругался, махал руками, отходил и снова наседал: ему хотелось к моей наценке добавить еще сколько возможно. Иногда это удавалось. Маржу делили пополам.

Вникая в мой бизнес, Андреев удивился – как много у меня должников.

- Не боишься, что однажды они тебя кинут?

- Бывает – кидают, куда деваться: когда дела не совсем легальны, приходится идти на риск. Но не будешь же собирать домой всю эту дребедень, которой они готовы сейчас рассчитаться.

- Я бы собрал, - покачал он головой.

А у меня перед внутренним взором промелькнули те ловушки и опасности, с которыми уже приходилось сталкиваться. Тем не менее, усмехнулся его страхам:

- Опыт напуганного финансиста? И что тебя так напугало? Курс акций?

М-да… эзотерика, эзотерика. За то, что всех, кто работал в райкоме партии, Андреев считал задолизами и непроходимыми тупицами, решил я его по-дружески развести, когда дорожный наш разговор коснулся школьной поры – а помнишь, а помнишь…

- Ты же был самым сильным математиком в районе, что же впрок тебе это не пошло, - Михаил снисходительно покосился на меня. – Я думал, друг мой ученым станет.

Заело…

- Почему не пошло? – ведь закончил политехнический институт и стал инженером…

- А работаешь спекулянтом.

- Не спекулянтом, а менеджером кризисных ситуаций – как тебе такое название моей нынешней профессии?

- Это отбросами-то заниматься, которые никому не нужны?

- Неликвидами и, причем заметь, мы их сбываем.

- Чаще меняем на такую же дребедень.

- Но всегда с маржой, и в конце концов…

Михаил перебил, махнув рукой:

- Сплошная суета сует!

И вот тут меня проняло. Блин! Едем на торг и с таким настроем. Ну, погоди!

Помолчав немного, я начал свой розыгрыш.

- Мои успехи в математике совсем не моя заслуга – просто я был любимчиком у Ксении Михайловны (наша учительница по алгебре и геометрии).

- И что? – усмехнулся Андреев. – Она за тебя задачки решала?

- Нет. Она мне сказала заветное число арифметики.

Михаил покосился на меня:

- Ты о чем сейчас?

- Ну понимаешь, в каждой науке, есть основа или правило… связующее звено, в конце концов, которому подчиняются все. Например, в графике – это золотое сечение. В ракетостроении – критическое сечение сопла. У Пушкина – вспомни! – в «Пиковой даме» три карты заветных – тройка, семерка, туз.

- А в математике одно заветное число?

- Нет, чисел заветных в математике много, как и у разделов у неё: для арифметики одно, для алгебры с её элементарными функциями другое, для дифференциального и интегрального исчисления тоже есть заветное число, как и в векторной алгебре, теории вероятности и теории подобия…

- Ты о чем сейчас?

- Я перечислил тебе разделы математики, которые изучал в институте и школе.

- И ты знаешь заветные числа для каждого из них?

- Нет, только одно, которое мне открыла Ксения Михайловна.

- И какое?

- А ты что, мой любимчик или собираешься участвовать в школьной математической олимпиады?

- Тогда ты все врешь! Как же я тебе поверю, если ты не называешь его?

- Хорошо. Открою, как другу, но ты обещай, что нигде, никогда не расскажешь о нем, а то последствия могут быть как у Германа в «Пиковой даме».

- А что стало с ним?

- Кажется, поверив старухе, поставил крупную сумму и проиграл. Потом застрелился… Впрочем, я не читал.

- Ну, это мне не грозит. Говори.

- А ты обещаешь, что никому?

- Обещаю, обещаю…

- В арифметике заветное число 37 – его мне открыла Ксения Михайловна.

- Ну, 37… И что в нем заветного?

- Если ты знаешь и помнишь его, то считаешь мгновенно.

- Давай проверим.

- Давай. Называй любое число от 0 до 30, делящееся на 3, и я его мгновенно умножу на 37.

- Ну, 3.

- 111.

- Ты не врешь?

- Проверь.

- А как я проверю за рулем?

- В уме сосчитай.

- Ага, щас…

Мы ехали с Михаилом в челябинскую торговую фирму, которая мне предложила трикотажный ширпотреб в обмен на настольные лампы от Валентина Полякова. Я предлагал Михаилу съездить и посмотреть – что там конкретно, цены и качество.

- Ага, - возразил приятель. – Буду кататься.

Поехал к Валентину, с которым был тоже знаком, и взял в кредит полный микроавтобус настольных ламп. Ну-ну…

Дамочка, встретившая нас, была довольно симпатичная, речи вела ласковые и сильно не торговалась. Мы тут же выгрузили свое и загрузились её вещами. Но больше, чем юбки и блузки с джемперами Андреева порадовал чай грузинский второго сорта в больших мешках.

- Пыль грузинских дорог на ура пойдет, - прокомментировал Михаил наше приобретение.

Как только закончилась погрузка-выгрузка, началось представление.

- У вас есть калькулятор? – спросил Миша даму.

Вооружившись электронным арифмометром, стал задавать примеры и проверять мои ответы. Убедившись, что умножение произвожу мгновенно и все ответы мои правильны, приятель мой согласился:

- Да, действительно 37 – золотое число арифметики. Ай да, Ксения Михайловна!

А вы поняли в чем суть закавыки? Нет? Ну, подумайте…

После поездки мой компаньон побывал у Полякова, но ничего из привезенного не смог всучить – долг перед ним завис. Тряпки мы раскидали по магазинам на реализацию и со временем получили наличными. Долг тоже закрыли, а вот с чаем беда. Не знаю, как Андреев распорядился своей половиной, а с моей так одна беда! Лежал он, лежал в мешках никому не нужный, никем не востребованный – пыль грузинских дорог… Но однажды выстрелил, причем самым чудесным образом…

Года два или три прошло после этих событий. У меня уже были два своих магазина сантехники – в Южноуральске и Увелке – и вполне легальное ЧП. И вот наехали на меня увельские бандюки – мол, надо отстегивать тем, кто на зоне. А и «крышу» челябинскую потерял, и дела шли из рук вон плохо.

- Нет, - говорю, - пацаны, денег. Бартером работаю – меняю отводы на что придется.

И велел продавцу кассовый аппарат убрать от греха.

- Можно продукты, - они говорят.

И тогда я вспомнил про «пыль грузинских дорог», который в мешках на чердаке дома лежал никем не востребованный.

- Чай грузинский второго сорта пойдет?

- Пойдет, вези…

Я привез мешок. Юхан – был такой себя мнящий за Увелкой смотрящим – вынул горсть из мешка, понюхал, чихнул. Спросил:

- Еще есть? Вези.

А когда я привез пять мешков, он торжественно объявил:

- Освобождаю тебя от взносов для зоны на пять лет вперед.

Это же надо, как подфартило! Но пять лет, не выдержало мое ЧП.

 

Добавить комментарий