интернет-клуб увлеченных людей

 

 

 

А. Агарков.

Андреев

Подошел ко мне как-то капитан Конев – начальник группы СД (самолеты и двигатели).

- Егорыч, у тебе нет на примете товарища, такого же ответственного как и ты? Мне в группу вакансию дали на служащего Советской армии.

Вечером я позвонил однокласснику Михаилу Андрееву. Он неплохо трудился на строительстве элеватора – даже коттедж себе заработал. Но сейчас прозябал мастером погрузки в Агроснабе.

- Михал Иваныч, к нам пойдешь?

Первый раз появившись в ТЭЧ, Андреев, заложив руки за спину, с одобрением обвел взором территорию, корпуса, боксы, самолет, стоявший на регламенте, и людей, копошившихся возле него.

- Жизнь может быть настолько хороша, насколько ей позволяют обстоятельства, - глубокомысленно изрек он.

- Ты о чем это? – не понял я.

- Взлет, посадка, виражи – на остальное хрен ложи! Так, кажется, говорят в авиации?

Я плечами пожал – мол, не слыхал. Может, Миша мечтал сделать карьеру здесь? Выше статуса «служащий советской армии» ни мне, ни ему – никому ничего не светило. Но с другой стороны, я ведь могу и ошибаться. Возможно, есть какие-то ордена-медали и для нашего брата. Или скажем, звание – «почетный служащий советской армии». Есть же знак «Почетный чекист»!

Кто-то однажды сказал, что успех дела на девяносто восемь процентов зависит от отношения к происходящему, а Михаил Андреев – самый настоящий оптимист. И я считаю – это разумный подход к жизни: всегда надо надеяться на лучшее, ибо худшее само приходит. А я себе в таких вопросах доверяю больше, чем кому бы то ни было. 

Все вышесказанное – не более чем фон для оправдания, почему Михаилу за несколько дней удалось в ТЭЧ найти больше друзей, чем мне за несколько лет. Не то чтобы меня переполняла горечь, но как насчет разговоров о легком характере? Видимо, у меня был тяжелый. Я изо всех сил старался товарищу не завидовать, хотя у меня это не очень-то получалось.

Они и с Макаровым быстро стали друзьями не-разлей-вода, хотя Саня иногда закладывал за воротник, а Михаил абсолютный нелюбитель этого дело. В общении они одинаково называли друг друга «курепами» - кажется, макаровское слово, Михаилом подхваченное.

Если честно, мне ужасно хотелось впасть в тоскливое настроение, видя как они замолкают в моем приближении или меняют тему. Я понимал, что они обсуждают вопросы не укрепления обороноспособности страны. И они оба точно знали, что меня не интересуют меркантильные дела. Но почему-то было обидно. 

Как-то сгоряча сказал им об этом – мол, за сексота считаете? Макаров глаза голубые округлил, а Михаил дружески похлопал по плечу:

- Анатолий, поверь мне, все будет отлично. Тебе нужно лишь немного изменить отношение к жизни. Как говорят в авиации: не оставляй торможение на конец полосы, налет – на конец года, а любовь – на конец жизни.

Мне действительно нужно было изменить отношение к жизни, но не в моих правилах делать это, тыря что-нибудь по мелочам. Можете считать меня сумасшедшим, но я всерьез обдумывал тему – как нам перевести полк (или весь аэродром?) на хозрасчет; научиться зарабатывать деньги, оказывая населению какие-то услуги или выпуская товары на продажу. Время такое пришло…

Надо сказать, одну такую мою идею Михаил подхватил, развил, но воспользовался ею Тибабшев. А дело было так…

Когда-то в ТЭЧ была собственная угольная котельная. Потом к аэродрому подвели газ, и отопление стало центральным. Но огромная гора шлака, накопленная годами, высилась у забора и за забором как раз напротив старой котельной. Бывшие одноклассники наши с Михаилом Александр Кудряшов и Юрий Мокров под крылом Южноуральской ГРЭС приналадились выпускать технологическое оборудование собственного изобретения для производства шлакоблоков. Андреев вышел на них, и дело было пошло, но уперлось в Тибабшева. Он все разрешил – и шлак использовать, и помещение пустующей котельной – кроме одного: работать не по специальности в свободное время.

Бились мы, бились – плюнули: работать после работы не хотелось. Да и с отъездом проблемы…

Нет, правильнее сказать – бросили. А Тибабшев поднял – и оборудование приобрести деньги нашел (мы-то в кредит хотели взять у друзей) и двух прапоров из местных жителей. Им никуда отъезжать не надо, вот они после работы и пахали. Целый месяц однако… А потом стали лить шлакоблоки и в рабочее время – чего нам не разрешали. Должно быть, спрос на стройматериалы в гору пошел.

Ай да Баба-хан!

М-дя! Засуетился прапорщик вооруженец Валентин Поляков. На Увельском элеваторе калым нашел. И наемных рабочих: предложил нам с Михаилом поработать вечерком – мол, приходите с лопатами гравий спланировать в строящемся боксе для локомотива. Мы пришли – Валентина нет. Бокс нашли в тупике железной дороги и кучу щебня в нем разбросали за пару часиков. На следующий день Валентин:

- Простите, мужики, сорвался калым.

Михаил возмущенно:

- Ни хрена себе! Почему не приехал и не сказал? Мы как проклятые пять часов щебень разбрасывали – по всему боксу его планировали. Для тебя калым сорвался, а мы-то свое отработали. Гони деньги, не то…

Поляков был мелким, суетливым и трусливым… А народ был за нас.

- Ты мне должен (карточный долг), - говорит Михаилу. – Десятку прощаю.

- А Анатолию?

- Завтра привезу.

Не привез ни завтра, ни послезавтра… Андреев снова его прижал. Но Валентин ему что-то пообещал, и долг переписали на Михаила – мол, он отдаст мне мою десятку. Андреев никому никогда долги не отдавал – всегда отыгрывался. Отыгрался и у меня.

Он был крупным, сильным и не робкого десятка мужиком. Надо сказать, рука у него была толще моей, тренированной футболом, ноги.

Такой однажды произошел инцидент. Военторг наш снабжали товарами лучше, чем гражданские магазины. И частенько случались очереди, в которых люди стоят так близко, что нарушают принятый стандарт индивидуального пространства. В тот раз стоим – я впереди, Михаил за мной. Я читаю книгу, времени не тратя даром, ну и не заметил как прикоснулся фолиантом к спине впереди стоящего летуна в голубом комбинезоне. Тот поворачивается – кровь голубая! – и цедит сквозь зубы:

- Еще раз пихнешься в зубы дам.

Хм, - пробормотал я, демонстрируя свой острый ум. - Как это я смог вас книгой пихнуть? – разве только коснулся нечаянно.

Но поспорить не удалось. Андреев вмешался, а он не из тех, кто пленных берет:

- А я тебе не просто в них дам, но и выбью.

И двинулся к летчику, презрев все законы скромности и гостеприимства.

- Запомни, козлина, что за спиной не посадочная полоса: лететь будешь, кувыркаясь, как фанера над Парижем.

И оппонент мой сник. Многие оглянулись на перепалку, но никто не вмешался – руки и плечи Андреева всем внушали уважение.

Итак, каков итог?

Курица по зернышку клюет и сыта бывает, говорил Макаров, промышляя по мелочам – но мне лично нужна была блестящая идея, в которую можно окунуться с головой. А книги продолжал писал ночью, днем мечтая стать миллионером.

Вся страна решительно и сразу встала на капиталистические рельсы – чего же вы от меня хотите? Свобода предпринимательства. Я тянулся к ней мысленно, используя любую информацию, но она ускользала от меня, лишь мимолетно тревожа душу, чтобы показать, что она все таки существует. Она как женщина, которую хочешь, но не знаешь, как подойти. И я не сомневался, что однажды отважусь на что-то. Мне надо только это что-то найти.

За свою партийную карьеру я познал одну удивительную вещь – все люди настолько глупы, что верят в то, во что они хотят верить, не обращая ни малейшего внимания на вещи, которые не подчиняются законам их воображения. Например, явление вроде меня. И всегда задавался вопросом – посещала ли их хоть одна интересная мысль за всю жизнь? испытывали ли они хоть когда-нибудь возбуждение от работы? знают ли, что такое напряжение всех чувств и сил? Какое бывает, например, когда занят любимым делом.

Помню, в годы студенческие отстаивал в спорах такую идею: основой экономического развития нашей страны должен стать принцип – оплачивается каждый шаг; к черту оклады и премии: первые расхолаживают, вторые рождают зависимость от начальства. С каким удовольствием я засиживался в редакции, когда каждая строчка звенела монетой в копилке. Помню, как кончилось удовольствие, когда Семисынов начал меня обкрадывать, отписывая Чудакову мои гонорары. Нет в людях совести!

Я даже всхлипнул неожиданно, став жертвою ностальгии.

Сейчас почувствовал настойчивое желание возродиться к труду, в котором оплачивается результат. Всего год назад у меня не было никаких перспектив на будущее, не считая книг, которых мне никто не заказывал. Никаких планов заняться делом, которое приносит прибыль. Но обстоятельства были явно «за» - поскольку я уже доказал, что не вписываюсь в систему. Для власть имущих я – товар порченный, поскольку неуправляемый. Но не для свободного предпринимательства. Здесь мне все дороги открыты…

Три часа ночью работы над рукописью, а все остальное время (даже во сне) раздумывал над головоломкой – чем зарабатывать себе на жизнь в условиях свободного предпринимательства? Изучал правила игры, в которой собирался участвовать. Игры, которая позволит проявить себя, и принесет отличные деньги за то, что я буду с любовью делать. Деньги, которые мне позволят купить симпатичный домик на берегу красивого озера; нанять слуг… Садовника-охранника, водителя-телохранителя и симпатичную экономку-кухарку-горничную, чтобы… не терять мужской формы. 

Ведь именно в этом заключается суть игры. Победителю достается все, что он хочет. А я не намерен проигрывать. И тем более отказываться от того, что приносит успех. Но не стоит думать, что все будет так легко.   

Михаил Иванович Андреев постоянно ворчит – мол, поезд ушел: умные люди на ваучеры уже скупили целые предприятия. Но я-то знаю, что фабрики и заводы – это не драгоценности, их не спрячешь в сундук: ими надо уметь управлять. Будь я сейчас мастером на производстве, взял бы цех в хозрасчет. Я мечтал о собственном деле и не желал, чтобы меня дергали за веревочки, не желал чувствовать себя беспомощным, зависеть от прихотей дурака при власти. Раньше этого не возможно было избежать. Но сейчас… да, сейчас все переменилось. Все стало по-другому. Настало время больших перемен.

Михаил, в принципе, хороший друг, но самый настоящий зануда (имейте в виду, я это говорю любя). Честное слово, у него вместо совести практический ум, загруженный заботами – где, как и на чем заработать. Только вот полета этому уму не хватает. И настойчивости – за что только он не брался, в чем только себя ни попробовал… Нашел как-то водительские права и слупил деньги с хозяина. Даже не покраснел, мне рассказывая. Благотворительность не его конек!

И при этом при всем Андреев беззаветно любил играть в волейбол, карты, шахматы… и палить из пистолета. Так получилось – в ТЭЧ были учебные стрельбы, но пришли на полигон одни только офицеры, и то не все. Мы с Михаилом напросились, а прапора, как один, сачканули. Патронов куча – офицеры выполнили контрольное упражнение, записали результаты и успокоились; дали нам с приятелем свои командирские «макары» пострелять. Мы в силуэты побабахали, скучно стало – игру затеяли. Провели черту от мишеней, поставили на нее консервную банку. Стали в крайние номера на позиции огня и давай палить, стараясь загнать банку на половину соперника. Отличная игра! И не одни мы так подумали - офицеры за нас болели, пари заключали и помогали обоймы снаряжать. 

Была у Михаила еще одна слабость – он очень хотел полетать на самолете во время учебного бомбометания. Сам поторкался – не получилось, обратился ко мне. А меня мой наставник Драч в свое время научил как это надо делать. Михаилу опыт передаю:

- Надеваешь техничку со шлемофоном (чтоб по всей форме выглядеть), суешь в карман покрупней отвертку (чтоб торчала) и являешься на командный пункт управления полетами. Говоришь – так и так – мне надо приборы проверить во время работы. Тебя записывают в журнал полетов, ты идешь на борт и летаешь.

Андреев выслушал, кивнул, но не решился. Приезжает ко мне после работы с трехлитровой банкой пива и шахматной доской:

- Анатолий, поехали полетаем.

Куда деваться? – ну, поехали. Предстояли ночные полеты с бомбометанием.

С пивом, шахматами и отвертками приперлись на командный пункт управления полетами – банка и шахматы, понятно, в спортивной сумке, а отвертки в кармане. Впрочем, и сумку мы с собой не брали, когда наши фамилии вносили в журнал полетов. А уж на борт поднялись во всеоружии. Когда в небо взмыли и на курс легли, Михаил достал пиво и шахматы:

- Товарищи летчики, угощайтесь.

Сами с ним сели играть в шахматы. Бомбометания мы не увидели, поскольку темно было, но ощущений и без того хватило на массу рассказов. Как взлетали, как садились, как летчики ругались – туалета на борту нет, а ведро они не прихватили. Как Михаил, забыв про шахматы, пытался удержать в желудке все съеденное дома после работы – его отчаянно тошнило. А мне хоть бы хны! – я болтанку в небе переношу также спокойно, как на море. Спасибо вестибулярному аппарату!  

Астрологи утверждают – частенько звезды на небе располагаются в нашу пользу. А если платить им (астрологам, конечно, не звездам), то и каждый день что-нибудь хорошее они нам посулят. Я вот уже почти три года (два точно) пишу по ночам книги, а результата нет никакого – ни денег, ни славы, ни простых публикаций. Может быть, недостаточно работаю для успеха? Может быть, стоит обратиться к астрологу, и он скажет – моя эта стезя или нет? Однако аналитический ум подсказывает – ни что не свалится ко мне с неба, обо всем надо самому заботиться, чтобы однажды улыбнулась удача.

В разгар этих сомнений произошел случай, резко поднявший уровень адреналина в моей крови. Это случилось на дежурстве в школе. Проводив последнего педагога, закрыл вход на ключ и пошел в обход вокруг здания, чтобы проверить – все ли окна закрыты, не осталось ли где распахнутым? Такое часто бывает даже зимой, а сейчас лишь начало учебного года – очень теплый сентябрь.

В школе три входа – парадный, который всегда закрыт и открывается лишь в торжественных случаях: например, в выборы; служебный, который я только что закрыл; и вход в столовую со двора, в который заносят продукты и заходят рано утром повара. На его двери висит замок. Сейчас его не оказалось – а дверь заперта изнутри, и слышны голоса. Кто там? Похитители продуктов забрались?

Спокойно. Без паники. Я снова вернулся в школу и подкрался к двери в столовую – ухо приложил. Снова услышал «бу-бу-бу», и свет под дверью мелькнул – наверное, от фонарика.

Прошел в учительскую к телефону, набрал номер милиции. Доложил дежурному – мол, в школьную столовую кто-то проник. На том конце провода ответили:

- Вызов принят. Наряд будет.

Исполнив формальности, почувствовал, что боюсь оставаться в школе. Сделал три глубоких вдоха и попытался расслабиться. Чуточку помогло, но все равно в ожидании милиции вышел во двор, чтобы наблюдать за дверью в столовую – не потащат ли через нее продукты. Там тишина – замка нет, свет не мелькает, голоса не слышны.

Прошел час. Милиции нет. Может, забыли обо мне?

Так. Хорошо. Отлично даже. Главное спокойствие – полная собранность и никакой истерики. Еще три вдоха, и мне удалось взять себя в руки. Мне надо вернуться в школу и напомнить о своей проблеме ментам. Сердце бешено колотилось в груди, когда я отпер служебный вход и прошел в учительскую, испуганно оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что я здесь один, что никто не ждет меня с топором в темном углу.

Снова взял трубку телефона, снова набрал 02.

 Тот же голос дежурного отвечает:

- Ждите. Сейчас на танцах в «Горняке» идет массовая драка – все силы брошены туда.

Проклятье! Проклятье! Проклятье! Проклятье! Будь они все на свете прокляты!

Не представлял, что делать дальше. Позвонить начальству? Но оно наверняка скажет – звони в милицию. А что еще?

Не знал – следует ли мне прийти в ужас и куда-нибудь убежать? начать как-то действовать самостоятельно? или закрыться в учительской, поджидая милицию? Вспомнил рассказ Михаила Мамаева, о том как он принял во Вневедомственную охрану моего приятеля детства Балуева. В первую же ночь дежурства Гошка удрал с мясокостного завода – ночью, пехом через лес и поле. Оказалось, соседства с кладбищем испугался. Вот что с людьми паника делает – уж всяко лучше сидеть за закрытой дверью, чем в чистом поле зайцем бегать.

Значит, панике не поддаемся, что делать с ворами я не знаю, остается – ждать ментов и следить за дверью.  Жду во дворе. Даже озяб. Наряд приехал лишь в полночь. Офицер и водитель.

- Что у вас?

Я подвел их к двери в столовую.

- Вот здесь должен висеть замок – сейчас его нет и заперто изнутри. А еще были слышны голоса, и мелькал свет фонарика.

Лейтенант подергал запертую дверь, обернулся к водителю, плечами пожал. Тот был старше и опытнее:

- Сейчас.

Принес из машины монтировку и одним ударом пробил ДСП, из которой была сделана дверь. Сунул руку в дыру, отодвинул запор – дверь распахнулась. Лейтенант с пистолетом в одной руке и фонарем в другой ринулся в столовую. Следом водитель с монтировкой. Замыкающим я…

- Всем оставаться на своих местах! Буду стрелять! – петушиный крик лейтенанта.

В ответ бабий визг.

Картина маслом. Две дебелые тетки, прикрывая глаза от света руками и одергивая юбчонки, сидят на столах, на которых, по всей видимости, они только что спали. Одну я даже узнал – это Аня Корабельникова, моя бывшая одноклассница. А вместе с ней школьный повар.

Пошли выяснения обстоятельств попытки проникновения и хищения. А дело обстояло так – женщины пришли блины на поминки испечь. Раньше пришли и легли отдыхать, чтобы раньше встать и успеть на все печальные мероприятия.

М-да, дела! Дверь таки зря пострадала. Но лейтенант похвалил меня за бдительность.

И еще одна школьная история из разряда страшилок. Впрочем, вспомнить ее мне приятно – в ней я был на высоте. Только закрылся в школе, лег на диван, чтобы поспать, а среди ночи проснуться и сесть печатать свою рукопись для журналов – в дверь служебного входа трижды резко постучали.

Проклятье! Кого черт принес незваным?

Стук повторился. Какого дьявола им нужно? Наверное, кто-то из родителей, чье чадо забыло в школе шарфик. А бестолковку оно не могло здесь оставить?

Снова раздался стук. Может, начальство с проверкой? Придется открыть.

Я вышел из учительской, остановился возле двери, немного подумал, стоит ли отзываться, и наконец спросил:

- Кто там?

Голос оттуда:

- Слышь, братуха, пусти на чердак – голубей пошукать. Жрать шибко хочется.

Понятно. Алкаш голодающий. Мне что-то Полий рассказывал о подобных визитах.

Я потер переносицу и спросил себя – а не вернуться ли на диван? Однако незваный визитер вновь постучал.

- Че те жалко сизарей? Мы их в мешок соберем и уйдем.

Да их там целая стая! Ишь, повадились, душегубы. Но это надо прекращать.

Я открыл дверь и решительно вышел на свет фонаря. Гостей было двое. Тот, что стучал, отступил на два шага назад. Второй в стороне стоял с мешком на плече, и… кажется, это была женщина.

На меня кураж напал – я таки охранник или хвост собачий?

- Ну-ка, ноги в руки и марш с территории, пока я вам гудки не распинал.

- Ты че такой жадный? Сизарей жалко?

Я принялся им внушать, что голубей жрать это не есть хорошо, а еще хуже спиртное пить и с сивушным духом в школу являться – тут все-таки дети учатся, а не приют для бездомных бродяг. В конце концов они ушли, обматерив меня и пообещав где-нибудь встретить.

Мне стало весело. И за голубей порадовался.

Разве не так должны поступать настоящие охранники? Разве они не обязаны охранять вместе с имуществом и жизни наших братьев меньших?

Если честно, до этого случая я как-то не очень гордился работой в школе. Казалось, инструктор райкома и сторож учебного заведения несовместимые ступени в карьерной лестнице. Я даже говорил любопытным, что отец устроен, а я за него иногда дежурю, когда давление у старика подскакивает. А теперь, думаю, случись кто другой на моем месте, сколько бы голубей не досчиталось назавтра Увельское небо. С чувством исполненного долга отправился на диван.

 И еще один эпизод, который я записал в блокнот заголовком будущего рассказа – «Лимпопо или роман по телефону». «Лимпопо» - это, понятно, река в Африке и в сказке про доктора Айболита. А еще детская игра на телевидении – там что-то угадывают…

В начале десятого часа вечера раздался в учительской звонок. Я спросонья трубку схватил:

- Але…

- Вика, ты на танцы идешь?

- Какие к черту танцы? – ночь на дворе.

- Десятый час… А что у тебя с голосом?

Наконец, до меня дошло – абонент с нежным девичьим «сопрано» ошибся номером. Викой меня назвал. Тенор мой за простуду, должно быть, принял… Я решил подыграть.

- Да простыла не много.

- Ой, простите, пожалуйста…, - и гудки.

Отметив, что голос приятный, ложусь на диван. Тут же новый звонок.

- Вика, привет! Представляешь, набираю твой номер, а там мужик какой-то…

- И не какой-то, а вполне симпатичный.

- Ой, простите. А где Вика? 

Насколько мне известно, лучший способ пробудить интерес противоположного пола к своей персоне – напустить загадочности на свой образ.

- Вика? Да что Вика! Только и хватило на один поцелуй. В обмороке лежит, а может, уже не дышит…

После продолжительного молчания:

- Вы так шутите? 

- Ничего себе шутки! – я с трудом сдержал смех.

- А кто вы?

- Убийца, конечно. Кто же еще по ночам ходит к одиноким девушкам?

- А что Вика дома одна?

- Нет. Со мной.

- Вы в своем уме? – изумилась девушка на том конце провода.

- Не вполне, - признался я. А что мне оставалось делать? Покраснеть как помидор и забраться под стол?

- А как вас зовут?

- Меня не зовут – я сам прихожу. Скажи адрес свой.

- Зачем?

- Завтра приду.

- Нафик-нафик… А если я сейчас сама к Вике приду?

- Я тебя с ней рядышком уложу.

- Перестаньте пугать меня!

- Я что на пугало похож?

- А сколько вам лет?

- Было до смерти или всего?

- Не поняла…

- Ну, ведь я же покойник. Немного до смерти пожил, немного в могиле полежал… всего значит… сама посчитай – я родился в 1954 году.

- Да вы не старый совсем.

- Думаешь, у нас что-нибудь может получиться?

- В смысле?

- А смысле – встречаться, целоваться, на танцы ходить.

- А вы сильно страшный?

- Не страшнее смерти. А ты сильно красивая?

- Да ничего…

- Ну, да ладно – лицо, если что, можно платком прикрыть. Как с фигуркой? – вес, рост, вайтлс…

- Чего-чего?

- Объясню, начинай по порядке – весу в нас?

- Сорок восемь кг.

- Нормально. Росту?

- Сто шестьдесят см.

- Годится. А вайтлс?

- Это что?

- Окружности груди, талии, бедер. Метр портняжий есть?

- Чего-чего?

- Метр такой, из клеенки сделанный, им закройщицы размеры снимают.

- А, поняла. Сейчас поищу…

Вы не подумайте плохого – вовсе я не извращенец какой-то. Но какое блаженство слушать задорно-радостный голосок и говорить о пустяках.

- Нашла. Что мерить?

- Окружность плеч. Сколько?

- Шестьдесят восемь.

- Талии…

- Сорок.

- Бедер… и попку прихвати.

- Шестьдесят шесть.

- Да уж, не Нефертити. У эталона женской красоты – египетской царицы, жившей несколько тысяч лет назад – эти пропорции были: тридцать восемь, двадцать два, тридцать восемь. Тебе далеко до них.

- Ну, уж вы что-то загнули – таких размеров у женщин не бывает. Если только у детей… но у них талии нет.

- Откуда ты знаешь?

Она рассмеялась:

- А у меня сестренка младшая есть.

- Ладно успокойся – нормальная у тебя фигурка. Вайтлс Нефертити я в дюймах привел. А в сантиметрах почти на то и выйдет. Ты на танцы не опоздаешь?

- А мне с вами интересней. Давайте еще поговорим.

Вот так я лишился сна. Она звонила каждое мое дежурство, пренебрегая танцами и друзьями. Она уже знала, что звонит в учительскую и отвечает ей школьный сторож – Полий открыл мою тайну, однажды ответив на звонок по-военному:

- Охранник школы, Полий.

Однажды в начале дежурства играл в шахматы со своим бывшим учителем физики – он специально задержался, чтобы сгонять партийку со мной. И тут в учительскую вошла миловидная девушка, сказала, глядя на меня во все глаза:

- Здравствуйте.

И забавно поджала губы, одарив нас обаятельной, хотя и не совсем искренней улыбкой. Пасичник отмахнулся:

- В классе виделись, Доценко – ты что?

А я понял, что это Она – девушка, о которой я решил написать рассказ «Лимпопо или телефонный роман». Жаль, что ей нет восемнадцати…

Я не люблю ждать. Скука меня быстро утомляет. Очереди раздражают, и я часто отказываюсь от вещей, для получения которых необходимо стоять в очереди. Мой опыт общения с природой (я имею ввиду пробежки к лиственницам) подсказывает – если перестать думать о решении задачи, это решение придет само. Мое подсознание занято делом. Мозги продолжают работать день и ночь. Все нацелено на достижение цели – мне нужно свое дело. Бизнес, как говорят капиталисты, и теперь это слово становится модным.

Вспомнил детство голубое, когда зачитывался приключенческими романами и мечтал стать героем. Каждый день я воображал себя кем-нибудь из них – то Ахиллом, то Спартаком, то мушкетером, то Чингачгуком… Выбрав героя, я практически становился им – суровым, немногословным индейским вождем, или гордым бесстрашным воином Древней Греции, или отважным гладиатором Рима… Это глупо, конечно, но… Что если вообразить себя бизнесменом? Каким же он должен быть?

Вспомнил Драйзера и его романы «Финансист», «Титан», «Стоик», но никак не могу припомнить героя. Настроение у меня ухудшается. Наверное, бизнесмены никогда не были моими кумирами. На щеке начинает подергиваться мускул, и я приказываю себе не впадать в раздражение. В конце концов, я ведь люблю трудности.

Как-то встретился мне Шушуков, тренер нашей футбольной команды.

- Здорово, Егорыч. Чем занимаешься? Есть желание подработать?

Чем занимаюсь? Работаю техником на аэродроме и мечтаю стать миллионером. Однако, готов отвлечься на другие проблемы. Учитывая предложение Шушукова, это было совсем не трудно. А дело вот в чем. На стадионе в старом спортивном зале, в котором я еще пацаном занимался сначала гимнастикой, потом футболом, этим летом сменили систему отопления – вместо нескольких простых печей поставили паровой котел на твердом топливе и провели трубы обогрева. Появилась нужда в ночных истопниках ввиду приближающейся зимы.

Я снова попросил устроиться официально отца-пенсионера. И так получилось, что дома я уже не ночевал – то в школе, то на стадионе. Из чего не следовало думать, что я стал на шаг ближе к своей мечте – однажды проснуться миллионером. Эта задумка по-прежнему вертелась у меня в голове. Проблема в том, что она никак не решалась. Я уже голову на этом сломал, но удача ни разу не улыбнулась. И причина мне не известна. Наверное, я не прикладывал достаточных усилий. И хотя я думал, что мое имя будет прекрасно выглядеть в текстах газетных статьях – мол, известный предприниматель Анатолий Агарков спонсировал эту затею… - а не только в их подписи. Что, если мне суждено никогда этого не увидеть? Что, если я живу вразрез с тем, что происходит? Что, если я вообще придумал, что у меня есть талант бизнесмена?

В последнее время я вообще загружаю себя заботами реальной жизни, отвлекая от бесплодных мечтаний, забывая, что важна сама жизнь, а не мечты о ней. И если я хочу жить по-настоящему, то должен старательно добиваться успеха в значительном деле. А я упорно продолжал нагружать себя пустяками. Директор школы Васильев, узнав, что я окончил ДПА, предложил мне по воскресеньям в школе вести кружок космонавтики. И я согласился. Бог мой! Суета, как у Ленина в канун революции.

Я продолжал себя мнить кандидатом в миллионеры, но ничего стоящего для этого не делал. Просто загрузился до самого не могу пустыми хлопотами и ждал, когда плод сам созреет и упадет к моим ногам. А такая суета ни к чему не приводит. Во всяком случае не к ожидаемому результату.

Согласившись стать администратором футбольной команды района за символическую совсем плату, я дал себе торжественную клятву – как только найду идею бизнеса, разом все брошу. Сейчас я просто постигаю опыт разумной организации свого рабочего времени, трудясь одновременно на пяти работах. Поставил себе ультиматум – соберись, стань серьезным, раскрути все порученные дела так, чтобы было гордиться чем, чтобы был позитивный результат.

В течение нескольких месяцев я говорил своим близким, что изо всех сил пытаюсь где-нибудь пробиться. Однако я сильно преувеличивал собственные усилия. Кто мог подумать, что мне удастся выпестовать из пьяниц районных футбольную команду европейского уровня, или воспитать двух-трех космонавтов из числа двоечников и шаромыг? Наверное, только я. Пусть мой девиз теперь – инициатива, только направлена она не туда. Так что…

Звонок. Таня.

- Ты один? Совсем заработался. Я сейчас приду тебя кормить и любить.

Я храбро распахнул дверь на стук и оказался в ее объятиях. Она ворчит, целуя:

- Сколько же тебя можно ждать? – ни с пивом, ни без пива не приходишь.

- О! Я.. э-э, - вот и весь сексуальный ответ.

Еще в тамбуре служебного входа показалось, что на мне слишком много надето.

Потом были диван, любовь и короткий сон.

- Эй, - прошептала она, поглаживая меня по волосам. – Ты уже проснулся? Проводи меня.

- Мммм…, - вот и все, что сумел ответить. Однако прижал ее к себе. От нее пахло просто чудесно, и я был бы счастлив, если бы она осталась со мной до утра. Начал ее ласкать, обдумывая эту идею.

- Ты знаешь, - мечтательно сказал. – Нам вместе не так уж и плохо. Может быть, ты останешься до утра? И не будем вставать с дивана. Будем всю ночь лежать, как сейчас.

Таня издала звук, который должен был означать, что в принципе она не против, но только не сегодня. Меня подхватило вдохновение, и я стал раскручивать свой сценарий.

- Я работаю одновременно на пяти работах, совсем не бываю дома. И мне нужна такая жена как ты – чтобы был секс и еда без отрыва от производства.

- Меня вполне устраивает, - отозвалась она. – По крайней мере, сейчас я счастлива.

- Однажды мы умрем здесь от счастья и станем школьными приведениями, - заявил я, перекатываясь на спину и глядя в потолок.

- Отличная мысль, - согласилась Таня. – Но сейчас мне надо домой. Ты проводишь меня?

- Ну что ж, пошли! Раз нужно идти.., - а сам устремился в очередную атаку: пробежал нежными пальцами по ее коже, щекоча и пощипывая.

Она тут же откликнулась на призыв. И я совсем не был удивлен: поразительно, как много зависит от мотивации. С того самого момента, как Таня ворвалась в мою жизнь, понял я, что ей, как и мне, секс доставляет огромное удовольствие. Вот только со мной ли одним?

В конце марта, отпросившись со службы, поехал в областной спорткомитет с заявкой об участии районной команды в областном первенстве по футболу. Витя был на каникулах и вместе с мамой жил у дедов на проспекте Ленина. Лялька, наконец, рассталась с Куликовым, отделавшись легким испугом от некогда великой любви. Наверное, сейчас она в новом поиске. А я хотел забрать сына с собой или хотя бы увидеть.

Я был на площади Революции с первыми лучами утреннего солнца. Стоял зачарованный. Мимо с гудением проехала снегоуборочная машина. Город постепенно просыпался, как делал это каждый день вот уже восьмой год без меня. Все было как обычно. И тем не менее совершенно иначе. Это уже был город капиталистического будущего, а не социалистического прошлого.

Я стоял перед новым зданием драмтеатра и представлял себе, как вхожу сюда в качестве мецената. Когда-нибудь… Почувствовав, что краснею, обуздал свою фантазию. Если мне суждено стать миллионером, все так и случится. Настанет день, и я обязательно сюда вернусь. Я из тех, кто держит свои обещания. А мои мечты когда-нибудь сбудутся.

Но пока у меня были проблемы, и, кажется, очень проблемные. Оказывается, внесли пункт в Положение о первенстве области по футболу – каждая заявляющаяся команда должна дополнительно предложить квалифицированного судью, который должен ездить на матчи и обслуживать их судейство. До этого нам ничего не сообщали и Положение прислали в прошлогоднем варианте. Новшество только что вступило в силу и привело меня в замешательство. Что тут вообще творится?

Я попросил разрешение позвонить в Увельский райспорткомитет. Сообщил о возникшей проблеме, но подсказки не добился. Потом позвонил родителям моей бывшей жены и согласие забрать сына до конца каникул получил.

Но что же делать с судьей? Без его фамилии заявку не примут. У меня до электрички осталось полдня, чтобы обдумать этот новый поворот ситуации. Я мог бы обдумывать и дальше или сгрузить эту проблему на чьи-то плечи, но мне очень хотелось, чтобы нашу заявку приняли непременно сегодня.

Я побывал у родственников и забрал сына. Потом мы пошли в парк Гагарина на аттракционы. Сын катался на каруселях, а я все обдумывал свою проблему. Потом поднялись над городом на колесе обозрения – Витя притих, испуганно озираясь, а я, с бьющимся у горла сердцем, бился над неразрешимой задачей…

За час до отъезда мы с сыном зашли в облспорткомитет. Я попросил ручку, вписал свою фамилию в качестве футбольного судьи и сдал заявку на участие в первенстве области.

 

Добавить комментарий