Береговое братство
Внезапная мысль ударила в голову – это все, что осталось от команды? И поскольку я пожизненный поклонник иронии, спросил:
- Остальных слопали пчелы?
Один матрос покачал головой:
- Нет, сэр, но им тоже досталось.
Как уже упоминалось прежде, я - человек не из этого мира. У меня совсем по-другому сложен чувственный аппарат – я уж не говорю о складе ума. Мне надо на берег. Эти ребята едва вырвались из ада, который им устроили дикие пчелы острова. Какое правильное выражение лица принять, какие слова нужно сказать, чтобы заставить этих людей отвезти меня на берег.
Я сделал глубокий вдох и попытался собраться.
- Ферран, мне надо вернуться на остров.
Он кивнул мне в ответ и скинул веревочный трап для тех, кто в шлюпке.
- Поднимайтесь, ребята!
Охая и чертыхаясь, те друг за другом полезли на борт корабля.
- А вы, - помощник капитана обернулся к Джасперу с Керисом, - доставите господина губернатора к берегу.
Это нечестно, не правда ли? В смысле, такое решение моей проблемы лежало на поверхности, и я ее мог бы решить сам. А теперь должен признать быстроту ума старшего помощника капитана Аугусто Феррана.
Подходящее ли сейчас время оставлять борт корабля, который практически в моей власти? Что в этот час творится на острове? Отчего сбесились его пчелы? Очередная серия неуютных ощущений нахлынула на меня словно предвестник гриппа.
Пошли версии и предположения.
Может быть, с ума сошедшие пчелы это дар той силы, что до сих пор курировала мой проект? Ведь помощник капитана уже заметил, что покусанные пчелами моряки становятся более послушными и управляемыми. С пчелиным ядом в них входит очеловечивание? Было бы здорово! Сколь ни ужасен опыт, перерождение упырей в добрых и сознательных людей того стоит.
Решил поэкспериментировать – верно ли то, до чего сейчас додумался?
- Сэр, - сказал Керис. – Мы к берегу не будем подходить, от греха. Вы налегке – немножко проплыть вам не составит труда.
- А я думаю наоборот – один-два укуса пчелы вам только на пользу пойдут.
- Что это значит? – Керис поднялся, вынул весло из уключины явно не для увеличения скорости шлюпки.
- А вот что! – я наставил на него кольт. – Или ты сядешь и будешь грести, или я тебя пристрелю.
- А оно точно стреляет? – матрос видел кольт в первый раз.
- Можешь не сомневаться.
Я направил ствол в воду за борт и спустил курок. Фонтанчик брызг. Керис в испуге сел на место и вставил весло в уключину.
- Ну, вот, - проворчал Джаспер. – Не получится теперь тихо ткнуться к берегу и уйти незаметными. На звук выстрела пчел стаи слетятся.
- Я вам вот что ребята посоветую, - сказал я, понимая, что это звучит абсолютно по-идиотски. – Чтобы не ходить с такой распухшей рожей как у Феррана, вы снимите-ка свои матросские рубахи. Одна-две шишки на теле не так заметны и не мешают, как заплывшие глаза.
- Господин губернатор, вы часом ни того? – довольно дерзко сказал сын индианки и постучал себя пальцем по виску.
- А так? – ствол кольта снова принял горизонтальное направление и заставил матросов обнажить торсы.
В это время форштевень шлюпки вспорол линию прибоя.
- Никто никуда не встает: сидим и ждем, - приказал я.
Парни, конечно, поднапряглись, но сидели, памятуя, что в руке у меня кольт.
А я размышлял – ну и дела! как интересно: пчелы воспитывают людей; посмотрим-посмотрим… Мое собственное подогретое солнцем нетерпение и любопытство сделало меня злорадным – мне захотелось уколоть насильников беременной женщины словесной шпилькой.
- Хотите стать порядочными людьми? Сидите и ждите – один пчелиный укус, и ваша мама вас не узнает.
Они промолчали. И должен признать – у них повод был. Как вспомнишь, в кого превратили насекомые их пострадавших товарищей, так жуть берет. Если бы я был здесь первый день, наверняка бы боялся вместе с ними. Но я здесь давно живу, и меня ни разу не трогали собиратели меда. Значит что? Значит, я – порядочный человек. Пчелам такие неинтересны.
- Ладно-ладно, не напрягайтесь – по одному укусу, и вы свободны. Не будем доводить до полной экзекуции. Мне просто хочется посмотреть на процесс, так сказать, из первых рук. Технику изучить и распространить ее на весь мир. Не подумайте плохого – никакого веселья…
А что? Было бы здорово!
Немного чувствовал себя виноватым, держа парней под дулом автомата (для рифмы сказано – на самом деле, в руке у меня семизарядный кольт).
Парни нахмурились. Прибой глушил множество звуков. Поэтому, не доверяя слуху, они опасливо озирались по сторонам. А я пока предался воспоминаниям.
Ах, воспоминания! Разве это не прекрасно? Даже когда мы находимся посреди худших из времен, у нас есть память, которая нас радует. В детстве всегда мечтал попасть на необитаемый тропический остров и прожить там всю жизнь. Теперь я на острове, мало того – с пиратами настоящими, а вспоминаю о стареньком нашем доме, и крыше, и резиновой лодке, которая служила мне постелью. А по сути, кораблем, в котором я отправлялся в удивительные путешествия по морям и в космос – в снах, как наяву…
Кажется, я отвлекся.
Керис вдруг согнулся вперед, а потом качнулся назад, как будто его носа достиг ядреный запах собственных носков. И сразу же нецензурно выругался.
- Укусила?
- Кажется, да.
Джаспер шлепнул его ладонью по голой спине и предъявил доказательство:
- Вот она!
- Вы свободны, - сказал я Керису. – Прыгайте в воду и сидите там – ждите, когда шлюпку отдам.
Он тут же исполнил мое приказание, сказав:
- Хорошо.
- Вы не боитесь? – спросил я Джаспера, который в отличие от товарища держался бодрее.
- Бояться чего?
Явная бравада, конечно, но – как часто мы имеем шанс подтрунивать над палачами?
Время шло. Пчелы не летели к нам. Одна какая-то заблудилась и исправила Керису характер.
- Как вы себя чувствуете? – спросил я его, сидящего по шею в воде.
- К вашим услугам, сэр!
Ну, что я говорил? Может, оставить Джаспера неукусанным в порядке эксперимента? Парень вроде нечего – не кровожадный. Может, в характере его нет того, что надо исправить – вот пчелы и не кусают таких.
Я выбрался на берег из шлюпки.
- Ладно, ребята, дуйте на борт да передайте Феррану – я его назначаю капитаном.
- Есть, сэр! – хором ответили моряки.
Вскоре они уже гребли к кораблю.
Когда я добрался до своей «крепости», почувствовал – что-то не так. Кто-то навестил мое жилье. Все на своих местах, ничего не взято, ничего не сломано – никаких следов вандализма. Но я знал – кто-то здесь побывал. Называйте это шестым чувством или еще как хотите. Может быть, я унюхал феромоны, которые незваный гость оставил в молекулах моего воздуха. Возможно, потревожили ауру моего жилища. Не важно, как я узнал. Узнал, и все. Кто-то посетил мою пещеру, пока я был пленником на корабле.
Вполне может оказаться, что не произошло ничего серьезного. В конце концов, нет у меня драгоценностей, картин, телевизора… разве только арсенал оружия – да и здесь вроде все на месте. Здесь кто-то был, но ничего не взял. Даже когда я бегло осматривал пещеру и палатку внизу внутри живой изгороди, уже знал, что не обнаружу ни одной пропажи. Так оно и было. Ничего не пропало.
Зато кое-что появилось. Мне потребовалось несколько минут, чтобы это обнаружить. Хотел я в кресло присесть, посидеть и подумать – что к чему? кто здесь был и почему? – пивка холодненько пригубить, трубочку выкурить. Только взялся за свою литровую кружку из цельного дуба выдолбленную да еще с замысловатой ручкой, а она – мама дорогая – до краев полна свежего душистого меда!
Я с ней в руке так и бухнулся в кресло.
И какой тут заложен смысл? Кто и для чего преподнес мне мед?
Я не настолько тщеславен, чтобы испытывать от этого восторг. Пчелы преследуют моряков по всему острову. А мне – вот те на! – целую кружку меда в презент. Это что – намек на крепкую дружбу? Или еще какой-то смысл, до которого я не дошел.
И даже в этом я не мог быть вполне уверен. Вполне вероятно, что реального смысла нет вообще. Мне не хотелось думать, что пчелы острова разумны – гоняют плохих парней, великодушны к хорошим – но ведь это вполне возможно. Покусанные пчелами моряки становятся совсем другими людьми – такими, какими я и хотел их видеть.
А может быть, это намек, что я тоже что-то делать должен со своей стороны.
Подумал, подумал… И сделал выбор, свойственный человеку. Чисто по-человечески я решил – ничего не делать. Поживем – увидим.
Попробовал ложкой мед – вполне съедобно. Но как целый литр съесть? – а кружка нужна. Приладил воронку к бочонку, где скапливалось отфильтрованное из производящего аппарата пиво, и опрокинул в нее кружку. Буду пить медовое пиво – полезно и вкусно!
Нет, рассказывать тут совершенно нечего – во всяком случае, нет ничего, что можно было объяснить. Потерпеть, ничего не выдумывать, и у меня появится больше шансов приблизиться к загадочному посетителю. С целью привлечь его в союзники. Естественно.
Приняв решение, я почувствовал себя намного легче. Почти что в эйфории. Без понятия, что из этого может получиться, но готов я был к любому варианту. Такое ощущение не покидало меня всю ночь и весь следующий день, который решил посвятить отдыху, ни во что не вмешиваясь, и дать пчелам закончить свою созидательную работу перевоспитания злых моряков в благородных пиратов. Оно было со мной и на вторую ночь возвращения в родные пенаты.
Едва только утром третьего дня я проснулся, где-то неподалеку прозвучал корабельный горн. Я не стал ему мешать. Хотелось просто полежать в прохладной постели – в тот момент не мог думать ни о чем неотложном.
Горн прозвучал снова. Я закрыл глаза. Вдох. Расслабься, старик. Третий сигнал. Выдох.
- Господин губернатор! – донесся издали крик.
Еще один долгий вдох. Много раз в жизни мне уже казалось, как будто я что-то пропустил, какой-то очень важный ключ к головоломке, который есть у всех, а они об этом даже не подозревают. Обычно я особенно не комплексую, потому что в большинстве случаев все оборачивается изумительно тупым фрагментом вселенской мудрости типа – правила поведения моряков в трактире на берегу. Но иногда мне кажется, будто я прохожу мимо какого-то резервуара неиссякаемой мудрости, средоточия смысла, который мне неведом, а люди чувствуют его настолько глубоко, что им даже не нужно об этом говорить.
Сейчас как раз один из таких случаев.
Я подошел к выходу из пещеры – площадка, откуда моя усадьба, огороженная живой и непроходимо-колючей изгородью, а также ближайшие окрестности обозревались в лучшем ракурсе. Несколько человек с черным флагом пиратов на палке поджидали меня на поляне у изгороди. Во главе их был разнаряженный в капитанский камзол бывший помощник капитана Аугусто Ферран.
- Итак, чем могу быть полезен господа? – крикнул я визитерам.
- Спускайтесь к нам, господин губернатор, - крикнул Ферран. – Мы хотели бы обсудить некоторые нюансы вашего предложения и нашего пребывания на острове.
- Хорошо. Ждите. Я сейчас спущусь.
Мне не хотелось показывать посторонним, как я преодолеваю живую изгородь моей усадьбы. Поэтому спуск несколько затянулся. Я оделся, нацепил пояс с двумя кольтами на всякий пожарный случай и спустился по гроту к морю, где стоял мой тримаран. Впрочем, здесь же у меня была и маленькая лодчонка, на которой по воде я вышел из грота, причалил к песчаному берегу и окольным путем пришел к визитерам. Пусть думают, что хотят.
Подходя к ним, с удовлетворением отметил, что лица их помечены пчелами – стало быть, народ обработанный.
- Мы хотим принять ваше предложение, господин губернатор, - повел свою речь капитан Ферран, - и организовать на вашем острове Береговое Братство. В каком месте вы разрешите нам основать поселение?
- Выбирайте любое удобное, но подальше от болотных низин.
- Мы хотим вытащить судно на сушу и очистить дно от ракушек, починить такелаж и еще кое-что, прежде чем отправляться в набег.
- Ферран, будьте капитаном – не мне вам указывать, что надо делать с кораблем.
- Хорошо, господин губернатор. Последний вопрос – какова будет ваша доля в нашей добыче?
- Знаете, капитан, злато-серебро меня не интересует, а также жемчуга с бриллиантами. Но если я что-то захочу взять из вашей добычи – например пленника или какую-нибудь безделушку – вы отдадите мне все, что потребую, беспрекословно. Идет?
- Договорились, господин губернатор. Когда обоснуемся на берегу, осчастливите своим присутствием наш праздник по поводу новоселья?
- Всенепременно.
Мы церемонно раскланялись.
Но закончилась лишь официальная часть – хотелось просто поболтать.
Я взял Феррана подруку:
- Героям не страшны никакие препятствия.
- Героям? – удивился он.
- Думаю, теперь под вашим командованием не пьяницы-убийцы-насильники, а настоящие бродяги моря, искатели приключений и борцы за свободу. Кстати, а что с Мадлен?
- Она поправляется. У нее случилось мертворождение, но теперь здоровье ее в безопасности.
- Ей комфортно на корабле?
- Да, но при первой возможности я построю ей домик на берегу.
- Берегите ее – она многое вынесла.
- Я люблю ее, господин губернатор. Спасибо, что спасли Мадлен из форпика – она могла там задохнуться от духоты.
- Мы с вами джентльмены, капитан, и забота о женщинах – наша святая обязанность. Кстати, а как команда?
- После пчелотерапии все матросы нормально себя чувствуют и ведут. Я это по себе ощущаю.
- Значит, пчелы наши друзья и больше своих не трогают?
- Выходит, что да.
- Интересный факт. А я жил и не знал.
Первую избушку в новом поселке Берегового Братства построили для Мадлен из подручного материала – каркас из бамбуковых стволов а стены и крыша из пальмовых листьев. Построили, перевезли вдову капитана торжественно с корабля на берег и тут же решили закатить большой праздник по поводу. Первым делом меня пригласили – всех интриговал обещанный губернатором бочонок рома: своего спиртного на борту не осталось.
Не без труда загрузив ее на тримаран, я вышел из потайного грота, обогнул под парусом часть острова до входа в лагуну и пересек ее. Весь экипаж корабля, лишенный пчелами порочных чувств, но не гордости, приветствовал меня явно отрепетированным скандированием. Вместе со мной и бочкой рома береговые братья вытащили мое судно на песок. Я занял предложенное почетное место. Хор принаряженных матросов бодрыми гимнами поднимал настроение команды. Поодаль стояли столы, накрытые яствами – приготовленными коком корабля или собранными матросами на острове.
Ферран обещал, что празднование пройдет пристойно – без поножовщины и драк, обычных на матросских пирушках. Из своей новой хижины вышла Мадлен, принаряженная как на воскресную проповедь. Выглядела она здоровой и счастливой.
Я ее помнил другой. И от этого воспоминания на глазах у меня навернулись слезы.
Митинг Берегового Братства начался.
Ферран на правах капитана взял слово первым – поблагодарил всех, кто принял деятельного участие в строительстве первого дома будущего поселения. Потом было еще шесть ораторов – в основном они благодарили судьбу, губернатора и диких пчел, указавших им путь к свободе и истине.
Выступил я – поприветствовал их новую жизненную стезю, безвозмездно предложил все богатства острова и океана, в котором они себя еще покажут. Пообещал помощь и поддержку в любом добром начинании.
А потом вновь гремел низким вибрирующим голосом Ферран. Говорил – какими они были скотами, когда убили капитана и надругались над его женой, и какими они стали благочестивыми романтиками моря и борцами за свободу всех людей в мире. Подобно окружающим, я был загипнотизирован полетом его фантазии – Береговому Братству, по версии нового капитана, предстоит сокрушить флота сильнейших стран мира; а чтобы в Новый Свет пришла свобода, необходимо освободить черных рабов и привлечь индейцев к общему делу.
Слушая бывшего помощника капитана, Мадлен не выдержала и разрыдалась.
Внезапно я осознал, что горжусь Ферраном. Если этот человек, мой друг и сподвижник, оказался в состоянии подчинить мысли и чувства взбунтовавшейся было команды своей воле, то уже из под своей власти он не выпустит их никогда. Ясно – ему по силам командовать эскадрой или всем флотом свободного континента. С таким адмиралом нам не страшны никакие враги.
После полуторачасового митинга люди подустали просто сидеть – захотелось движения, захотелось выпить и закусить.
Вновь запел хор.
- Да здравствует губернатор! – это матросы сбили крышку у бочки с ромом.
Люди рассаживались на скамейки у столов. Разлили ром по бокалам и кружкам.
Я поднял свой бокал высоко:
- За здоровье всех присутствующих!
Меня поддержали:
- За здоровье господина губернатора!
- За здоровье братьев Берегового Братства.
- За здоровье Мадлен!
- Вива свобода!
Сидя за столом плечом к плечу с этими людьми, я испытывал непонятное, щемящее чувство. Чувствовал, что и я изменился – хоть меня не кусали пчелы. Путь назад для меня отрезан. Вместе с этими людьми, презирая власть и богатство, я буду драться за свободу – единственную ценность любого человека.
Когда пирующих развезло и начались пляски на песке под простенькую музыку незамысловатых инструментов, я встряхнулся и энергично поднялся от стола. Вместе со всеми пел, вместе со всеми отплясывал матросские пляски, даже пытался подхватить церковный гимн, хотя слов не знал.
Вобщем мы здорово оттянулись – хоть и перепились, но обошлось без насилия: ни убийств, ни драк, ни даже сквернословия, столь обычного для матросских кампаний. Просто ели, пили, пели и плясали – веселились от души до очень глубокой ночи. И попадали там где были – только Ферран увел Мадлен в хижину.
Утро я встретил как пьяный матрос в обнимку с прибрежным песком.
- Господин губернатор, - у матроса Шолтона был низкий, раскатистый голос; при его звуках в воображении возникали солнечные отсветы на бутылках с хорошим красным портвейном. Должно быть, с похмелья. Это был добродушный голос – казалось, будто его обладатель вот-вот засмеется.
- Слушаю вас.
- Мы на днях были на западном берегу острова и видели поразительную картину.
- Что там?
- Вам стоит взглянуть.
- Ну так пойдем, глянем. Помоги мне столкнуть в воду мое судно.
Подскочили еще два матроса и помогли нам вытолкнуть тримаран из песка.
- Интересная посудина. – удивился Шолтон.
- Сиди смирно и ни к чему не прикасайся – у меня все механизмы на тросиках.
Матрос послушно сел на указанное место в левом балансире и сложил на коленях руки. Вращая блок, я осторожно приподнял парус из плотного и прозрачного полиэтилена. Поймал легкий бриз и путешествие наше началось.
Легко скользя по глади воды, мы пересекли лагуну и через горловину вышли в океан. Шолтон смотрел по сторонам, я – вперед, огибая остров. Хоть ветер здесь был небольшой, волны на просторе разбегались высокие. Но тримаран был легок и устойчивее любого корабля – он резал водные барханы по самым верхушкам, минуя впадины между ними.
- Кажется, здесь, сэр, - сказал Шолтон, потом поднялся и посмотрел в противоположном направлении. – Да, здесь. Вон на горизонте берег материка темнеет.
Я развернул тримаран к нашему берегу. Мы причалили.
Затянули судно на песок, чтобы не унесло волной. Я покрутил блок, складывая парус в скатку на носу тримарана, а Шолтон уже кричал с берега:
- Здесь! Здесь! Господин губернатор, идите ко мне.
Подходя, я заметил отчаянный ужас в широко распахнутых глазах британца. От его вида и у меня по спине побежали мурашки. Потом я взглянул на землю. Лужайка хранила след большого костра. А еще кровавого пиршества – вокруг были разбросаны человеческие кости. А черепа людоеды, наверное, прихватили трофеями.
- А вон еще! А вон еще! И еще… - бегал по побережью Шолтон, указывая следы пиршеств.
Краснокожие людоеды просто превратили это место в слет любителей человечины с пионерскими кострами. А немыми свидетелями были пальмы – выстроившиеся в ряд, будто преграждая дорогу незваным гостям вглубь острова.
- Как нам жить с таким соседством, господин губернатор? – отважился спросить Шолтон.
Я смерил его раздумчивым взглядом:
- Я подумаю. Ты не побоишься вернуться к хижине сушей один?
Не похоже было, что мое предложение привело Шолтона в восторг.
- Конечно, сэр. Со мною вот, - он похлопал ладонью по рукояти пистолета за поясом.
- Тогда иди и скажи капитану Феррану, чтобы явился ко мне в резеденцию, как только сможет. Все понял? Вперед.
Шолтон уверенно пошагал вглубь острова. А я подумал, что поторопился его отправить – надо было сначала столкнуть тримаран в воду. Однако, прилив мне помог.
Чем больше думал об артефактах каннибализма, тем мрачнее становился, осознавая, насколько же я еще далек от величия и мощи, которые испытывал, покорив моряков с помощью пчел.
Ожидая Феррана в своей «крепости», я решил, не теряя времени, обследовать «живую изгородь», что разрослась вокруг огороженного шатра из парусины – места моего обычного полуденного отдыха. Зная из рассказов матросов, что здесь полным-полно пчел, подступал к ней боязливо, не зная, как они меня примут. Обошел изгородь по внутреннему периметру и визуально обнаружил несколько пчелиных «ульев», похожих на кокосовые орехи. Они прилепились к стволам и толстым ветвям деревьев.
Мои исследования пчелиной колонии прервал дождь. Это не был тропический ливень – капли негромко барабанили по парусине шатра, в гамаке которого я возлежал, поджидая Феррана. Я задремал…
Когда проснулся, солнышко выглянуло, и я подумал – хороший день для прогулки. Открыл калитку частокола, извилистой (ну, практически, потайной) тропкой пробрался через живую изгородь, промокнув от капель на листьях, что оставил здесь дождь.
Оказалось вовремя – капитан Ферран уже примерял корабельный горн к губам, поглядывая на вход в пещеру.
- Я здесь, - улыбнулся я, выходя из чащи живой изгороди. Мы поздоровались.
- Что за нужда заставила вас вызвать меня, господин губернатор?
- Людоеды и пчелы… Не смекаете? Вы уже в курсе, что западный берег нашего острова облюбовали каннибалы для своих пирушек? Я подумал, что только пчелы могут исправить дурной вкус этих дикарей.
Ферран одернул капитанский камзол и внезапно усмехнулся.
- Как вы себе это представляете сэр?
- Пчелы ведь не летают ночами. Ваши матросы снимут несколько гнезд и в мешках перенесут на западный берег – укрепят их там на пальмах и уберутся прочь еще до рассвета. Пчелы, понятно, не бросят гнездо и приживутся на новом месте. Ну, а когда явятся каннибалы, они их – чик-чик – и покусав, перевоспитают. Хорошими станут дикари – как это уже было с вами.
Ферран переступил с ноги на ногу.
- Должно сработать. Если индейцы захотят с нами ладить, нам не помешают сторонники. Конечно, лучше дружить с ними, а не воевать. Мы могли бы их обучить владеть нашим оружием. А используя их навыки, мы могли разработать новую, более надежную стратегию борьбы с королевскими флотами.
- Тогда за дело?
По дороге обратно сквозь живую изгородь я снова промок.
Ближе к вечеру к моей крепости вернулся Ферран с шестью матросами. Двое занялись костром и ужином, остальные обошли по периметру живую изгородь, примечая пчелиные гнезда. Я спустился к ним с двумя бутылками рома для поднятия духа.
- Это не опасно, сэр? – спрашивали меня.
- Не более, чем абордаж корабля.
Когда на остров явилась ночь, и пала роса, матросы с Ферраном отправились за пчелиными гнездами, я остался у костра. Вскоре они вернулись, но спешили – в шести мешках у них был груз, и надо было его до рассвета доставить на западный берег.
Я пошел за лопатой в крепость, чтобы засыпать костер землей – не люблю оставлять огонь без присмотра.
И тут налетел шквал. Только представьте себе эту картину – ночной тропический шторм. На остров обрушился дождь. Потоки воды хлестали с неба, сверкали молнии, пушками грохотали громы. Мощные порывы ветра стегали дождевыми струями, занося их даже в мою пещеру. Повсюду вода – бурлит по поверхности, затапливает низины. Остров, казалось, нырнул в океан. Вода сочится по скале, вымывая песчаник и породу, вызывая оползни. Вода висит в воздухе в виде промозглого тумана, который даже молнии разорвать не в силах – они застревают в черных хлябях небесных, как стрелы громовержца.
Никто в здравом уме не высунул бы в такую ночь носа наружу.
Бедные матросы и Ферран.
Как же моряки противостояли шквалу?
Об этом думал на следующее утро, пока завтракал. Накануне вообще не стал ужинать. А к полуночи от шторма и голода закружилась голова. В тот момент можно было что-то перехватить, но не смог оторвать себя от созерцания разнузданного разгула стихии. А когда ураган ушел с острова, оставив в наследство дождь, решил лечь спать и позаботиться о поддержании жизненных сил утром.
Утром, едва приступив к еде, вдруг ощутил, какая угнетающая тишина стоит в округе. Куда-то птицы все запропали. Прибой не шумит. И в душе полная сумятица чувств. Конечно, следовало немедленно отправиться на поиски Феррана и его группы, но я тянул, боясь узнать нечто, чего знать совсем не желал. Одному Богу ведомо, что с ними могло случиться в такую ужасную ночь.
Вспомнил выступление Феррана на первом митинге Берегового Братства, посвященного основанию поселения на моем острове. «Я служил королеве и Англии, - сказал он. – А теперь хочу быть свободным человеком». Не может так судьба распорядиться, чтобы свобода этого мужественного офицера исчислялась днями.
Потом поймал себя на том, что маленький, но коварный паучок подсознания, пытается подготовить меня к очень неприятной вести, и отмахнулся – нужно заниматься делом. На остров напал ураган – всякое могло случиться. По сравнению с его последствиями все мои фантазии – пшик.
Позавтракав и снарядившись для похода, отправился на поиски в том направлении, куда вчера ночью ушли Ферран и матросы. Если бы ночной смерч застиг меня вот под этими огромными буками, отмечал дорогой, то здесь можно найти укрытие. Оглядывая деревья-исполины и кустарники между ними, искал следы пребывания людей.
Следов не было. Господи, ну почему же они не задержались здесь? Там, на пустынном берегу им негде укрыться. Когда же вышел на западный берег острова и увидел мешки, привязанные к пальмам, и дырки в них, через которые, как ни в чем не бывало, влетали и вылетали пчелы в поисках и доставке нектара, то проникся уверенностью – Ферран руководствуется вдохновением свыше.
Ну что ж… Все прекрасно! Дело сделано и, похоже, никто не пострадал.
Развернулся и отправился вглубь острова – к тому месту, где на берегу лагуны Береговое Братство основало свое поселение. Я знал кратчайший путь и следовал по нему, никуда не сворачивая. Всюду, где следовал, сверкала зеленью и разноцветьем тропическая растительность. Дикие козы пересекали мой путь. Неплохо бы для охоты на них заиметь шотландскую овчарку. И все-таки – как красив и обилен мой остров!
Береговое Братство застал за авралом – моряки готовили судно к постановке на берег для очистки днища. Ферран наблюдал за ними, сидя на раскладном стуле, и костяшками пальцев правой руки массировал себе бедро. Поприветствовали друг друга.
- Что с ногой? – поинтересовался я.
- Ерунда. Ушиб, - поскромничал капитан.
Но сведениями о выполнении моего поручения поделился охотно.
- Все сделали, как приказали и благополучно вернулись домой, - закончил он.
- А штормяга- то был о-го-го, - посетовал я.
И снова Ферран весьма скромно:
- Морякам не привыкать.
И я решил оставить лирику.
- Теперь будем ждать гостей на остров. Надо выставить на берегу наблюдателей, чтобы оповестили о визитерах. И когда пчелы сделают свое дело, мы к ним выйдем на предмет установления дружеских отношений.
- Хорошо, господин губернатор, так и сделаем. И вас предупредим, когда дикари прибудут, а мышеловка захлопнется.
Блестяще, - подумал я. - Фрагменты встают на свои места. Моряки со мной, каннибалов заарканим, и можно будет…
Отобедав у Феррана с Мадлен, отправился домой, полный радужных планов и надежд.
Из моей пещеры открывался впечатляющий вид на восток – восход солнца, тропический лес с цветными полянами во всей красе своей делали мысль о проживании здесь скорее привлекательной, чем наоборот. А вот с вершины горы, в которой была пещера и притулилась крепость моя, можно было обозревать весь остров в хорошую подзорную трубу. Из пещеры на вершину ведет тропа, спиралью огибая гору. И хотя местами она очень крутая – особенно на самом последнем отрезке – для привычного человека все это сущие пустяки. Тем более для меня, поднимающегося на вершину регулярно два раза в день.
С горы открывался вид и на тот берег острова, куда повадились каннибалы.
Лежа на вершине горы, поглядывая во все стороны, а чаще туда, я думал о людоедах. Их неправильно считают убийцами – ведь убийцами движет ярость или корыстные побуждения. Неправы те, кто предполагают, что себе подобных едят из чувства голода. Людоедство – это культура, привитая испокон веков. Каннибалы считают, что получают ум и силу съеденного врага. Это, если хотите, культовая церемония, а не просто празднование победы над врагом. Именно для нее и совершаются набеги на чужие поселения.
Прежде чем убить и поджарить свои жертвы на костре, индейские шаманы выкрикивали магические заклинания, а остальная толпа дикими плясками поддерживает атмосферу обращения к божеству. Каннибалы приносят в жертву Всемогущим Силам кровь своих пленников, а мясо съедают сами. Без крови вряд ли какое из Божеств готово слушать просящих. Зато после жертвы и трапезы не только прибудет ума и силы, но и надежды на лучшее появятся. В это они безусловно верят.
Я бы хотел помешать им совершить ритуал, если они появятся снова. Жертвы можно попробовать спасти, если шугануть дикарей не с суши – в этом случае их будет еще больше, а с моря. Скажем, на тримаране, обогнув остров, выскочить, из автоматического оружия наделать шуму – каннибалы, побросав пленных и лодки, скроются в чаще, а там пчелы… Такой план мне казался вполне реальным и абсолютно бескровным.
С вершины горы я мог увидеть пироги гостей задолго до того, как они пристанут к берегу, и успеть отрезать им путь в океан до начала жертвоприношения. И еще – мне надо предупредить Феррана о моем плане, чтобы не получилось несостыковки.
До обеда пролежал на верхушке горы, а потом поднялся и пошел вниз. Спуск был не очень опасным, хотя достаточно крутым. Тропа уже обретала очертания, утрамбованная моими ногами. Прежде чем достичь террасы пещеры, она трижды по спирали обогнула гору. И наконец, я дома.
Пока спускался, планы поменял – решил добраться до Феррана на своем быстроходном судне, а потом добраться до берега людоедов и засечь время. Береговое Братство сейчас в хлопотах по подъему корабля на берег. Мне хотелось поделиться с капитаном своими планами и посоветовать снять наблюдателей с берега: любая пара рук не будет лишней. Хотя вряд ли он меня послушает. Начнет протестовать, найдет эту идею безрассудной. С дикарями шутки плохи, если проморгаю я и пчелы. И, пожалуй, он будет прав.
Пообедав, лабиринтом пещеры спустился к воде. Был час отлива – плавсредство мое полностью стояло на песке. Перецепив крюк троса лебедки, стащил тримаран в воду. Подгребая веслом, вышел из-под свода пещеры на морской простор. Барьер коралловых рифов резал волны, но ветер поймать было можно. Что я и сделал, приподняв парус. Потом направил тримаран в проход между рифами. При невысоких волнах, пусть даже встречных, этой щели было достаточно, чтобы пройти, не оцарапав бортов.
Через четверть часа я был уже на чистой воде и приличной волне. Судно слушалось руля, как хорошая жена мужа. Я развернул его вдоль берега в сторону входа в лагуну.
Узкий вход, берега крутые – на одном из них сидел моряк Берегового Братства и курил трубку. Увидев меня, он поднял ладонь к шляпе – наверное честь отдал:
- Лопни мои глаза, если это не господин губернатор собственной персоной держит курс к нашему кораблю.
Я поднял руку его приветствуя.
- Что ты тут делаешь?
- Сторожу, однако. Капитан приказал.
Ну и ну…
Прошел почти месяц как это судно вошло в лагуну моего острова и изменило его жизнь. Месяц назад Аугусто Ферран со своими матросами ступил здесь на берег, и с тех пор все стало другим. По крайней мере для меня. Моя мечта о создании свободной (пусть даже пиратской) республики в Новом Свете начала осуществляться. Конечно, без пчел бы не обошлось, об удивительных качествах которых я прежде не подозревал.
Появилась первая хижина будущего поселения Берегового Братства – в ней жили капитан Ферран и Мадлен. Сейчас он сидел с мрачным лицом и наблюдал, как две шлюпки, снуя от берега к кораблю, разгружают его от всех грузов и снастей, чтобы уменьшить осадку.
- Что случилось? – спросил я его, когда причалил и подошел.
- Кораблю стоит поменять такелаж, - вздохнув, ответил капитан. – Надо было прежде смотаться в ближайший порт, где это все можно закупить. Но опять же – на что купить? На судне нет ни гроша.
Я начинаю привыкать к мрачным словам Аугусто Феррана. Став капитаном, и, видимо из-за ответственности, он пророчил разные несчастья – мол, они уже поджидают нашу затею. Мадлен, приняв его покровительство, расцвела и все время была весела – тормошила угрюмого спутника и говорила, какой он глупый: жизнь так прекрасна! Это как бы стало ее обязанностью – ободрять капитана, заставляя его видеть светлую сторону любого события. Когда Ферран заявлял, что он что-то не может сделать, Мадлен вмешивалась и говорила ему, что он может все что угодно – все, что захочет. И мне казалось, что капитан может двигать горы, потому что его возлюбленная в него верила.
- Деньги есть у меня. Денег я дам. Нет, даже не так – я схожу на своем тримаране на Тортугу и куплю все, что потребуется. Подготовь список. Но сначала мы должны решить проблему с людоедами. У меня есть план…
Увидев меня на берегу, из хижины пришла Мадлен. Она тоже была печальной, приветствуя меня. После того как Ферран, став капитаном, взял ее под свою защиту, я никогда уже не слышал, чтобы в словах этой красивой и мужественной женщины хоть раз были нотки обреченности. Она никогда ни на что не жаловалась. К тому же Мадлен никогда ничего не требовала. Казалось, ее единственное желание – быть с Ферраном. Капитан что-то делал, а Мадлен всюду ходила за ним и говорила, что он может это сделать. Они были отличной парой: его мрачность и неуверенность сочетались со скромностью и верой в него.
Увидев Мадлен, не похожую на саму себя, я присел к капитану. Да, придется признать, что бывают в жизни такие ситуации, когда и пчелы бессильны. Тем не менее, Феррана я посвятил в свой новый план нейтрализации людоедов при помощи пчел на острове после моей шумной атаки с моря. Теперь главное – чтобы моряки Берегового Братства не перестреляли в джунглях испуганных дикарей. Но и сами не стали жертвами их неожиданной атаки.
До того, как в моей жизни появились Ферран и Мадлен, а также матросы с их корабля, я жил одиноко на обустроенном по своему разумению острове и всегда думал о себе как о довольно-таки удачливом человеке. Но о такой удаче, как исцеляющий души пчелиный яд, я даже не мечтал. Наверное, Всевышний пришел на помощь, когда стал буксовать мой разум.
Моряки с судна, бросившего якорь в лагуне моего острова были злыми и хитрыми, как ядовитые змеи, мечтающие лишь об одном – набить карманы деньгами и просадить их в портовых тавернах. Их жестокость и цинизм не знали пределов – они убили собственного капитана и изнасиловали всем экипажем его беременную жену. Конечно, в общей толпе кто-то был хуже, кто-то лучше, но после того, как с ними поработали дикие пчела острова своими жалами, все стали как на подбор – трудолюбивыми, дружными и порядочными.
Точно такую же процедуру – излечение пчелиным ядом – мы с Ферраном замыслили произвести с каннибалами, время от времени посещающими наш остров.
Мы обсудили мой план, и капитан с ним согласился. Обещал предостеречь моряков от излишней жестокости и беспечности. Но Ферран наотрез отказался снять наблюдателей со своих постов.
- Береженого Бог бережет, - сказал он.
