интернет-клуб увлеченных людей

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить.

 

 

Мечты сбываются (9)

 

За окном великолепным было утро – красивые пейзажи в перспективе притягивали взгляды, как магнит стальные скрепки.

Я любовался, а Галка возле шкафа в раздумье:

- И что, ты думаешь, мне надеть в дорогу?

- Что-нибудь, что легко снять.

 Каков вопрос – таков ответ.

Мы переехали в Гавану. Прощай, Варадеро! – было приятно…..

Заселились в тот же «Континенталь». У нас еще сутки до отлета.

Со мной в одной комнате Валера. Столбов проигнорировал курортный альянс, и больше мне уже не ночевать с милым сердцу моему Галчонком. Тоска небесная!

Последний день на Кубе был расписан по часам.

До обеда штурман владел нашим вниманием – вытащил в город. Я думал, Олег опасается абрека, а он таскал нас с Галкой по аптекам и требовал у фармацевтов:

- Лас спиралос! Лас спиралос!

Они улыбались, пожимали плечами – не понимаем, мол.

В третьей «формасии» Олег попытался наглядно на Галке объяснить чернокожим аптекаршам что такое «лас спиралос» – для чего и куда она вставляется. 

Я в ту минуту немного отвлекся, а потом вижу – несется любимая к выходу с лицом, пылающим кумачом. Когда догнал и врубился в причину, захотел Олегу свернуть набок нос: терпение к обидам и обидчикам не входит в число моих достоинств.

Но Галка остановила:

- Никудышный штурман дирижопля ничего кроме презрения не заслуживает.

Мне понравилось про дирижопль, и я успокоился. А голос у любимой звучал резко, и когда заглянул в ее глаза, заметил боль. Что-то зашевелилось и во мне, но то было не обычное вожделение. Подумал – глаза, в которых суждено мне утонуть. 

После обеда и до отъезда на мемориальное кладбище советских воинов нами владела Майя Николаевна.

Знаете, за что весь мир так евреев ненавидит? А я узнал тогда. За их изуверское соучастие чужому горю. Под предлогом фотосессии «счастливой пары» она упивалась нашим горьким настроением битый час. Да «встаньте вот так», да «обниметесь», да «поцелуйтесь»… «теперь сюда»….

А подковырки между фотовспышками?

- Анатолий, говорят, ты клялся никогда не втягивать себя в любовные истории с разбитыми сердцами.

Я взглянул на нее в ленивом раздумье – с чего взяла? кому я клялся?

- Ну, скажем, старуха кинулась в проруху, - таков ответ мой был. И здесь «с прорухою старуха» чтобы урезонить.

Она к Галке:

- Вас можно поздравить с завидным женихом?

- Ну, скажем, замужество не входит в список первоочередных дел, - ответила любимая.

- О, Боже! Я не думала…. Ну, извините.

- За что? За то, что этот пункт не в списке моих дел? Не стоит извинений – я переживу….

Допустил ошибку, связавшись с этой старой стервой. Ах, если б не Галя!

Но зато узнал, что в «Континентале» кроме бассейна под солнцем есть еще внутренний дворик и даже парк. Мы фотографировались у родника, бьющего из скалы…. на скале у старинной пушки, обратившей жерло свое в сторону моря…. возле обнаженных статуй в греческом стиле….

В парке Майя Николаевна чуть с ног не сшибла нас, бросившись к упавшему с пальмы кокосу:

- Мой… мой… мой!

На мемориальном кладбище все пристойненько – чтят кубинцы наших героев, отдавших жизни за их свободу.

Даты захоронений 1961 - 63 годы – время наезда плохишей из Майами.

На иных плитах нет фотографий.

- Где? – сурово спрашиваю переводчика.

- Там, где покоится прах. Жители деревень, где шли сражения и пали герои, сами захоронили их тела и не хотят отдавать. Обелиски на них святей самой церкви для местных жителей.

Что тут скажешь? Вива, Куба! Вечная память павшим героям!

С патриотическим настроем поехали в океанариум.

Всего не расскажешь, что мы там видели. К примеру, акулы…. Помню, читал где-то, что они неспособны прокачивать воду через жабры, фильтруя из нее кислород. Поэтому всегда в движении – даже спят, помахивая хвостом. А эти лежат на дне за толстым стеклом и в ус не дуют. Потом присмотрелся – у них жабры чуть-чуть шевелятся: может, все же прокачивают? Или их течением омывает? Скажем, включили насос и гонят по дну воду….

В центре всех морских чудес огромный фонтан с большой белой… пусть будет розой, из которой вода ламинарным потоком течет и освежает окружающий воздух. Мы присели с Галкой на парапет – настроения нет. Ждем, когда все это закончится. 

Мы не держимся за руки, не соприкасаемся локтями, даже плечами – между нами полметра расстояние. А может и больше.

Галка, не дождавшись моих предложений, совсем замкнулась – глаза холодные, лицо невозмутимое, но в любую минуту, мне кажется, готова разреветься и без оглядки убежать.

А я все жду от нее слов – мол, Анатолий, давай не будем расставаться; у тебя  ли у меня давай жить вместе, как муж и жена; или поженимся. Вот скажет она такие слова, я ее тут же обниму и расцелую в сахарные уста – да, милая, да-да-да….

Она молчит. Я молчу. Горестно нам. Время идет.

Вдруг весь народ, что поблизости был, как бросится бежать от нас – будто взбесился. А я почувствовал, как меня обрызгали сбоку водой от брюк и до ушей. Галка что ли балуется, оттаяв?

Голову поворачиваю – картина маслом! Черная и от воды блестящая усатая нерпа втиснулась между нами, опершись ластами на парапет – голову воротит то к ней, то ко мне. Видок такой хитрый и заводной, глаза поблескивают – мол, что приуныли, млекопитающие? жизнь так прекрасна!

Смотрю, Галка руку подняла – погладить хочет? А если цапнет вдруг? Сердце екнуло. Но нерпа ткнулась носом в ее ладонь и соскользнула с парапета в глубины бассейна, сверкнув на солнце блестящей шкурой.

Я обалдел.

- С тобой все хорошо? – спросила любимая.

- Все прекрасно! Почему ты спрашиваешь?

- Ты выглядишь немного… взволнованным.

Да неужели? Всего лишь взволнованным? И совсем немного? Между прочим, я спокоен, как никогда. Абсолютно невозмутим.

- Какая ты проницательная! – пробормотал с оттенком сарказма.

- На самом деле нет, – голос у нее был таким же резким, как и взгляд.

Сердце вдруг сдавил припозднившийся страх.

Галка рассмеялась, на меня глядя:

- Ага, испугался!

- За тебя, любимая.

- Спасибо усатому из бассейна – мне просто необходимо было развеселиться.

А мне успокоиться – что и сделал, приложив героические усилия. Это было трудно, но я справился. К сожалению, не удалось выдавить из себя естественную улыбку.

А что с народом-то творилось! То они кинулись врассыпную, потом засверкали фотовспышками, а теперь обступили Галку и начали поздравлять.

- Это знак! Знак тебе свыше!

Громче всех кричит Ася Марковна, знаток гороскопов и всех примет:

- Счастливой, девочка, будешь! Обязательно счастье ждет.

Когда народ схлынул, Галка ко мне – мокрой ладонью щеку погладила.

- Слыхал? Эх, ты! 

Мне стало ясно, что, отстраняясь, я ничего не добился: сумасшествие от любви никуда не исчезло – наоборот, обострилось до крайней степени. Но сначала надо было взять себя в руки. Мысленно сосчитал до десяти, чтобы не выпустить наружу раздражение на себя самого, и это практически удалось.

Снова мы вместе, снова рядом – плечом к плечу, локтем к локтю, рука в ладони. Снова меня волнуют ее бедра, касающиеся моих. А я всего лишь простой смертный – к тому же мужчина. Моя способность противостоять соблазну, исходящему от Галки, ничтожна мала, а сила воли вовсе отсутствует в ее присутствии. А когда встречаются наши взгляды, в голове неожиданно возникают образы шуршащих простыней и обнаженных прелестей…. 

Возможно, день не так уж плох.

В зоопарке Гаваны у царской семьи приогромнейшая вольера – лужайки, скалы, водоем с песчаным берегом: живи, плодись в неволи – не хочу. Львята, как большие котята, резвятся проказники – сладу нет.  

А вот макаки в клетке – противные, с красным задом: высокомерные и кичливые.

Вы как хотите, а моя эволюция началась от… ну, не в родстве мы, это точно!

Ой, наша сорока-белобока! Ты здесь в плену, родимая, или в гостях? Мы домой завтра улетаем. Хочешь с нами? А почему? 

Ладно, день погуляли – вечером грандиозный банкет. Знаменитый ресторан-варьете «Тропикана»! Столы накрыты, а меж столами помосты – полуголые танцовщицы ходят, танцуют, своими выпуклостями над нами трясут; а все, что сыпется с них – в бокалы. Да, Бог с ними – праздник же. Ликует народ!

Галка, после нерпы оттаявшая, здесь выпила и в разгон пошла – то на круг меня тянет, то целует при всех. Прикосновения ее губ весьма опасны стали для моего рассудка. Была бы женой, насупился – вон как Василий на свою Тамару. Сидят женатики наши сумрачные – уезжать им что ли в лом? Помнится в первый день, тоже на варьете в «Паризъене», супруги своими обоюдными ласками заслужили замечание руководителя группы. Что же теперь носы повесили?

Вагиз шутливо подсуетился:

- Чего загрустили-приуныли? Ну, хочешь, Василий, сегодня я с твоей Тамарой пойду…. а ты развеешься с кем-нибудь.

Вот как все просто у простых людей.

В «Континентале» проводил Галку к номеру – поцеловались и расстались.

- Спокойной ночи, любимая!

Только двинул по коридору, она следом бежит:

- Толя, стой! Мне нельзя к себе – там два великана кровать качают….  Так противно и страшно!

Ну, понятно! Таки мразь этот НикНик Столбов, парторг Троицкого учхоза.

- Ко мне тоже нельзя – там праведный сотрудник КГБ отдыхает. Сильно спать хочешь? Пойдем на набережную, найдем, где присесть – поспишь у меня на коленях.

Так и сделали. Хотя идея оказалась не слишком удачной – у тела были свои соображения, превратившиеся в костер, когда Галка, вытянувшись на лавочке с покровом из пышных лиан, водрузила голову на мои колени. Короткое платьишко оголяло и облегало стройные ноги и массу других интересных мест. От одного их вида у меня перехватило дыхание, а ногти на пальцах ног впились в носки.

В сознании мгновенно возникли картины, распаляющие воображение.

Пусто на набережной – два движения, всего пара секунд, и она будет принадлежать мне, опрокинутая на спину на удобной лавочке. И к ритмичному шуму прибоя добавятся звуки крайней степени удовольствия….

К счастью мозг еще контролировал вожделеющее тело, поэтому я остался сидеть, полный страстных фантазий.

- Рассказывай что-нибудь, - приказала Галя.

- В некотором царстве, в некотором государстве…, – мне сразу легче стало: слава те, Господи! есть чем отвлечься от грешных мыслей.

Она погладила мою руку:

- Ты умеешь сочувствовать и быть добрым.

- Неверное наблюдение: здесь нет никакого умения – это врожденное.

- Прости, я неправильно выразилась.

Она улыбнулась и подняла руку, чтобы убрать волосы с лица.

- Помнишь, как я добилась тебя? Ты каждый вечер в рекреации сидишь со своими картами и друзьями, а я как топну ногой – иди домой! Ты не жалеешь?

У меня вышел весь воздух из легких от первобытной грации ее движений. Сердце бешено застучало, в груди запылало, ладони загорелись воспоминанием ее кожи – упругой, нежной и манящей. Напряжение накатило с новой силой. И она потянулась – я это почувствовал – готовая откликнуться на любое мое предложение, заранее соглашаясь на все мои фантазии. Между нами прежнее притяжение.

Держись, парень! Эта близость сведет тебя с ума прямо здесь и сейчас.

Чтобы не утратить самообладания, мне потребовалось глубоко вдохнуть и выдохнуть. Ноздри щекотал запах ее тела. И еще ветер, что с моря дул, нагоняя беду.

- Поцелуй меня, –   попросила она.

- А зачем? – спросил я.

- Мне интересно – куда нас этот поцелуй заведет.

Так ясно представился образ двух прильнувших друг к другу тел, переплетенных ног, неснятой и смятой одежды, что я почувствовал, как крошатся сжатые зубы.

- Ты хочешь секса на этой лавке? А вон народ ходит…. Будет ли нам приятно?

- Думаешь, потребуется много времени? – съязвила она, блестя насмешливыми глазами. Ехидство смешивалось в них с чем-то еще, что я не мог сейчас определить. – К примеру, вчера тебя вряд ли что-нибудь могло смутить.

Тон насмешливый, но в глазах боль.

Проклятье! Она все еще ждет от меня предложения. Но решительные поступки в сердечных делах – не мое амплуа. Практически, все мои многочисленные связи – результаты активных действий со стороны дам. Сделать первым шаг на сближение, значит наложить на себя обязательства, нарушить которые будет невероятно сложно.

Конечно, Ляльку мне не вернуть, и любовь была в моих планах на будущее, но не ближайших. Сначала надо сделать карьеру, стать шибко известным начальником, а уж после думать о серьезных отношениях с женщиной. Та, которую полюблю, должна будет понимать мое отношение к карьере.

Полюбит ли меня эта женщина? Несомненно, будет привязана за мой высокий социальный статус, и мое внимание к ней, продиктованное обожанием и воспитанием.

Вот интересно, за что меня Галка любит?

Помимо воли в голове замелькали сюжеты из недавнего прошлого – те, что невольно оседали в мозгу последние несколько дней. И всюду Галка, Галка, Галка…. Вот она щурится у зеркала, сражаясь с непокорными прядями волос. Прикушенным кончиком языка контролирует самообладание. Радостная улыбка – она кружится по комнате в одном белье, как партнера, держа на вытянутых руках свое платье. Как она любит свои вещи! – и примерять, и наглаживать утюгом, и оглаживать нежно ладонью.

Одевается со вкусом – этого не отнимешь. Но в чем бы они ни была, воспламеняла сразу меня, как в самом откровенном купальнике. Возбуждение захлестывало от любой мелочи – даже пуговицы на халатике заставляли пальцы чесаться от желания атаковать их и открыть своим глазам, рукам и губам ее тело.

- Пожалуйста, не смотри на меня так! – тяжело дыша, пытался справиться со сдавившим грудь кольцом желания.

Неуловимое движение головы, сжавшиеся губы, словно прикусившие рвущиеся слова, движение горла, сглотнувшего их – пожалуй, ей тоже достается. Беспокойство, отраженное в глубине ее глаз, туго закрутило какую-то пружину в моей груди.

- Можно мне поцеловать тебя? – ее мурлыканье отозвалось во всем теле.

Она обняла меня за шею, приподняла голову с колен и лизнула влажным язычком мне губы. Я поцеловал горбинку ее носа.

- Глупый ты, – улыбнулась Галка. 

- Глупый, – согласился я, подхватив на ладонь спадающие волосы и ее затылок; поцеловал улыбку на ее губах. Мне показалось, нежность сможет превозмочь желание.

Но ее прерывистое дыхание сулило блаженство. Кончики ее пальцев ласкали мои ключицы. Волна желания раздавила порыв нежности. Мои инстинкты потребовали немедленно навалиться на нее – задрать коротенькое платьишко, раздвинуть ноги, вонзиться в лоно….

Обуздал себя коротким решительным выдохом. 

Не надо забывать, где мы находимся, и кто мы есть. Определенно не шпана, которая тискается на лавочках. Нам для соития требуется соответствующая обстановка и длительная прелюдия, чтобы не только я, но и она была удовлетворена нашей близостью. 

Взглянул на ее тело, распростертое передо мной в бездумном забытьи.

Волосы разметались по пылающему лицу, глаза затуманились.

Мне пришлось снова одернуть себя. 

- Ты невероятно красива, - пробормотал я.  

Черт! как звучит банально. Мне хотелось произнести слова, которые никто до меня не говорил любимой девушке, которые Галка никогда не слышала, которые еще никто не придумал. 

Сила желания напрягала, но была еще подвластна рассудку. Я чувствовал себя собранным, наполненным невиданными ощущениями и всемогущим.

Она шевельнулась – мягкое дыхание приподняло и опустило обратно прядку волос.

Я отодвинул ее, провел пальцами по щеке, коснулся горла любимой.

Легкая дрожь прошла по ее телу. А я решился на шутку.

- Знаешь, меня почти доконало желание узнать, какого цвета у тебя сегодня трусики.

Уголки ее рта шевельнулись, приподнимаясь:

- Спроси – проблема в чем?

- Я спрашиваю.

Глядя мне в глаза, она медленно согнула ногу в колене и, прихватив в щепоть край платья, стала медленно двигать руку вдоль тела, обнажая самые сексуальные на свете формы. 

Стон, вырвавшийся из моей груди, не был ни романтичным, ни оригинальным.

- Видишь? Ну и как они тебе?

Голова моя закружилась от увиденного, в пах с бешеной пульсацией ринулась кровь. Скрежеща зубами, закрыл глаза, борясь с искушением. Нет, это не трусики – это пыточное орудие инквизиции.

 

Словно издалека донеслась мольба:

- Ну, пожалуйста, милый.

- Что? – переспросил я. – Поцеловать тебя?

И жадно приник к ее размягченному желанием рту.

Ее бедра беспокойно задвигались на скамье, колени раздвинулись в приглашении.

Нет, не здесь и не сейчас – уговаривал я себя.

А пульс стал бешенным. Кровь бурлила.

- Нет, - простонал я.

- Да, - прошептала она, ее сияющие глаза молили.

Я не мог шевелиться, не мог дышать. Никогда еще не владело мной желание столь сильное, никогда не была столь глубока жажда соития.

Галка продолжала метаться на скамье, рывками прижималась ко мне в поисках более тесного соприкосновения – желая близости, сообщая о своем желании хриплыми вдохами нетерпения.

На исходе последних сил я удержал свое тело от встречных движений – пригладил ей волосы, запечатлел на лбу нежный поцелуй.

- Нет. Достаточно. Здесь не место.

- В чем проблема? – спросила она, еще не оправившись от головокружения и недовольная происходящим.

- Проблемы будут, если кто-нибудь мимо пойдет – публичные представления не для меня.

- Ой, Боже мой! Руссо туристо! Облико морали!

Она села, разгладила платье.

Мне показалось, она хотела сорваться и убежать, но сомневалась – удержат ли ноги? Мне хотелось постичь ее мысли.

- Пожалуйста, не пытайся сбежать – я не отпущу тебя сегодня одну.

Она попыталась окинуть меня высокомерным взором, но смазала все впечатление улыбкой, удержать которую была не в силах.

А я подумал, есть ли у нас хоть что-то общее, кроме обоюдоневыносимого стремления занять горизонтальное положение? Сможет ли она включиться в ритм моей жизни, если вдруг станет женой? Мысль беспокоила.

Минут пять спустя, обнял ее плечи, привлек к себе и поцеловал мочку уха:

- Ты не сбежала. Это хорошо!

Света луны над головой было довольно, чтобы видеть ее лицо, но недостаточно, чтобы понять настроение.

- Господи, милый, чего бы я ни отдала, чтобы никогда не бегать от тебя.

Ее заявление повисло в воздухе, поразив обоих нас своею страстью.

Что это? – приглашение к браку? Можно ли на него ответить – да? Как будет понято? Да никак – «да» ответом здесь не уместно. Значит, это не приглашение к браку, а просто душевное откровение. Я тоже очень люблю тебя, милая, но мне нужно услышать от тебя предложение. Однажды решившись, что же ты сейчас медлишь?

Она улыбнулась – однако, улыбка получилась грустной, вымученной, как ее последние слова. Улыбка, которая не тронула карие глаза.

Она поковыряла асфальт носком туфельки.

А я сказал то, о чем подумал вдруг:

- Если бы здесь был пляж….

Ее глаза удивленно блеснули.

- Мы могли бы заняться любовью в воде?

Она облизала губы, пытаясь представить картину.

- Возможно, мысль не самая лучшая, но попробовать можно….

- Ну, так пойдем, поищем. 

Я прервал переговоры поцелуем. Потому что был убежден, что мы пришли, наконец, к компромиссу, удовлетворяющему нас обоих.

В море! – сказал своему нетерпеливому телу. Кровь еще продолжала играть в жилах, но идти я бы смог, не привлекая внимания прохожих к своим брюкам.

Но, увы, Гавана слишком велика – наверняка где-то есть пляж городской, но мы его не нашли. В шесть часов утра бросили поиски, и надо было чем-нибудь занять себя, чтобы не сойти с ума от желаемой и невоплощенной близости. Увы, Гавана не спит всю ночь, чтобы можно было рассчитывать хоть где-нибудь на одиночество.

Злясь на столицу гостеприимного острова, Галка плюхнулась на лавочку, обращенную в сторону занимающейся зари.

- Все, дальше никуда не пойду!

Сбросила туфли и затянула под себя ноги.

Я подавил улыбку. Она очень старается выглядеть холодной, только вот никак не получается.

- Я-то ведь жаворонок – в этот час просыпаюсь. А тебе, наверное, ужасно хочется спать. По крайней мере, видок, вижу, утомленный – взлохмаченное и трогательно обессиленное создание.

- А ты не смотри на меня – я не прибранная.

Заморгал, пытаясь прочистить затуманенное предрассветной дымкой зрение. Сейчас мне никак не удается понять, что у нее на уме. Она выглядит нереально спокойной. Ее молчание настораживает, лишает меня покоя. Мне хочется знать, о чем она думает.

- По мне – отлично выглядишь.

Лучше, чем отлично! Густые спутанные волосы смотрелись так, словно она только что поднялась с постели.

- Ага, отлично – а кто сказал: взлохмаченное существо?

В глазах ее вспыхнула восхитительная искорка гнева.

Зря я дразню ее. Но искушение слишком велико. К тому же, туманные глаза с ярким румянцем на лице говорят с моими гормонами открытым текстом – я все равно хочу тебя, мой милый.  

Ее тело мгновенно от ленивой расслабленности перешло в состояние боевой готовности.

- Нам надо договориться по некоторым вопросам.

- Каким?

- Относительно наших взаимоотношений.

Начинается! Вот он – момент истины! Я собрался и напрягся – на ее предложение отвечаю немедленным «да! согласен я!»

Галка посмотрела на меня строгим взглядом карих глаз.

Казалось, воздух сейчас взорвется от напряжения.

- Похоже, любви нам больше здесь не светит….

Она испустила долгий и громкий выдох. Лицо ее теперь уже просто пылало, глаза зловеще прищурились. Весь ее вид свидетельствовал – она решилась на что-то очень отчаянное.

- Нам надо кое-что согласовать, –  голос ее поднялся к верхним нотам. 

- Я тебя внимательно слушаю. Что ты хочешь сказать?

Теперь голос у нее ровный, возмутительно спокойный.

- Мы с тобой спали, не предохраняясь, практически месяц. Знаешь, что от этого бывает?

Улыбка погасла на моих губах – исчезла так же быстро, как и блеск в ее больших и строгих карих глазах. Я понял, к чему она клонит.

- Скажи, что мы этого не сделали.

Галка попыталась обуздать неуместную ухмылку.

- Напротив, я совершенно уверена, что сделали. Разве для тебя твой ребенок в моем чреве это не замечательно?

- Понимаешь, так уже было у меня и плохо кончилось. Я почему-то думал, ты как медработник предохраняешься какими-то средствами. Есть ведь таблетки….

- Или тебе следовало подумать об этом до того, как снять штаны, - она вызывающе посмотрела мне в глаза.

- Секс не должен быть сложностью, - отозвался я, когда взгляды наши встретились. – Ведь мы же знаем, как это делается и без презервативов.

- Ты думаешь, я неопытна и не знаю, что это такое?

- Судя по результату – да.

- Я просто потеряла голову. Со мной впервые это было.

- Но ведь у тебя были парни…. Почему ты до сих пор не замужем?

- Тебя ждала.

Возможно, это была правда. Или могла солгать?

- Я так в тебя влюбилась…, - ее голос снова звучал резко и низко, взгляд был суровым и опасным. – А вы боитесь ответственности, мой мужественный капитан?

Я уставился на нее с недоумением.

Она надменно выдержала мой взгляд.

- Я тебе доверяла.

- На чем же основано твое доверие?

- На твоем партийном чувстве ответственности.

Она погладила мое плечо и выдала одну из лучших своих улыбок, говорящих, что все в порядке.

- Поэтому я от тебя кое-чего ожидаю.

Я напрягся.

- Надеюсь, если я точно залетела, ты способен оставаться мужчиной до конца, и наш ребенок не останется без отца. 

Я молчал и смотрел на нее так пристально, что она растерялась.

- И это все, чего ты хочешь? – спросил я. 

- Нет, еще я хочу тебя, – тихо призналась она. А потом смутилась, почувствовав себя похотливой девкой.

Но наши прежние эмоции выбились из колеи – что неудивительно: сколько их уже крутили, вертели, сбивали в кучу…. А потом на них ушатом холодной воды – возможно у нас будет ребенок.

Я не против ребенка, я не против Галчонка, я вообще ждал приглашения в ЗАГС. Но от ее полунамеков с полуупреками возникло безнадежно дурацкое положение, отдающее дешевенькой мелодрамой – она залетела, он не хочет на ней жениться.

Так в чем же суть?

Все рассказать о своих ожиданиях? И что докажу? Ничего, кроме того, что и так уже ясно. Она поставила капкан, и я попался! Куда-то в бездну разом канули невероятные ощущения нашей близости, дикое упоение ее стонами, радость узнавания своего имени на ее устах.

Черт! Проклятье! Как спасти положение? Я хочу, хочу жениться на Галке, но по любви, а не по принуждению. Прежде всего, напомнил себе, следует набраться терпения. Мысленно надавал себе пощечин: не позволяй обиде растоптать все свои благие намерения.

- Не ожидала от тебя такой реакции, - медленно сказала она. – Я думала ты обрадуешься или наоборот – откажешься от меня. А ты молчишь.

- Ты бы что предпочла?

- Конечно, радость.

Радость мелькнула у нее на лице и мгновенно угасла. 

В тяжелом молчании услышал шелест платья – Галка шевельнулась. Почувствовал, как что-то откликнулось глубоко внутри. Ведь я же люблю ее и хотел жениться. Надо просто убрать из души мысль о капкане, и все сразу станет на свои места. И, ребенок, если случится, будет в радость. Надо просто признаться ей…. 

- Мне хочется, чтобы мы были честны друг с другом, – начал излагать свою мысль. – Прямо говорили все без утайки….

- Тогда я должна признаться, - быстро выпалила Галка, – что взяла твои телефоны – рабочий и домашний – у руководителя вашей группы.

Я машинально облизал губы, сосредоточенно глядя в ее рот, словно ожидая, что из него выпрыгнут еще какие-то неожиданные слова.

Все-таки капкан! Нет никакой любви!

И сожаление стерло с моих губ все нежные слова.

Боль осознания не была чем-то неожиданным, скорее всего после Ляльки оставался хронический страх – любовные игры, секс, «будет ребенок», женитьба под принуждением и нет никакой любви.

Она хрипло расхохоталась – короткий взрыв безрадостного веселья.

За этим возглас должен последовать – мой милый, что же я наделала!

Если она умна. А если нет?

Проклятье! Теперь ловлю себя на мысли, что совершенно не знаю девушки, от которой у меня будет ребенок. Можно ли сделать ее своей женой? Ну, скажем, в капкан я врюхался: ребенок будет – женюсь. Но готова ли она встречать усталого мужа после четырнадцатичасового рабочего дня, выслушивать извинения, оправдания и прощать?

После продолжительной паузы сказал:

- Ты говорила, что доверяешь моему чувству ответственности. Для чего же просить мои телефоны у постороннего человека? Что-то случилось с твоим доверием?

Она затравленно поглядела на меня. А я боялся – не дай Бог, заплачет!

Она рассмеялась. Потом обуздала свое веселье, поняв, что в нем звучит истерика. И подогрела мою злость – не горячую бушующую ярость, а спокойное негодование. Она подняла подбородок и посмотрела мне прямо в глаза.

- Твои телефоны? Я хотела позвонить из дома и сказать, что скучаю, что люблю тебя очень, и что у нас будет ребенок.

Каждое слово казалось ударом, наносимым в самые болезненные места. Хотелось поверить ей, разглядеть хоть что-то позитивное сквозь боль обиды, но не мог.

- Я мог бы поверить этому, если бы ты попросила номера телефонов у меня.

- Мне очень жаль, что ты не веришь.

Неужто проводы любви? Разом пересохло в горле. Сердце заколотилось о ребра.

- Поверь, мне тоже очень жаль.

Слова доверия и любви на одной чаше весов, на другой… да что говорить!

- Ты столько времени на меня угробил, многому научил….

Галка несет какую-то чушь, а я поддакиваю.

- Ты схватываешь налету.

Рука потянулась потереть шею.

- Светает. Пожалуй, нам пора.

Галка стоит, отводит глаза, мнется – храбрость ее куда делась? Все хорошее, что случилось за последние двадцать дней, произошло лишь потому, что она сделала усилие. А теперь второе – вдруг изменившее наши отношения. Они изменились потому, что она приготовилась к шантажу. И призналась в нем. Это же очевидно!

Ну, скажи, что это не так! Неужели будешь стоять, и смотреть, как самое важное в нашей жизни уходит теперь от нас? Или малыш наш уже на месте? И этим ты сказала все. А остальное – дело времени.

Она отвернулась и повернулась, чтобы идти к отелю. Сделала шаг и пошатнулась.

Я обнял ее за плечи:

- Все в порядке?

- Не особо. Спать очень хочется. Спасибо, что подарил мне прощальную ночь – все было очень мило. Да весь отпуск мы отлично провели! Но важнее всего то, что ты оставил во мне под сердцем. Вот за что тебя благодарю.

Она наклонила мою голову и поцеловала в щеку.

А следующие слова не Галке, а Ляльке я говорил, хоть и услышала их не та:

- Мне не нужны твои вежливые поцелуи на прощанье. Ты сегодня хвасталась своей смелостью и уверенностью, так имей же смелость сказать, что не любила ты, а жениха ловила.

Голос ее разом охрип – совсем не так, как у сильной женщины, какой ей сейчас хотелось быть:

- Я этого не скажу.

- Почему нет? Надеюсь, ты понимаешь, что я теперь никуда не денусь.

- Не я одна виновата, что так случилось. И я слишком сильно люблю тебя, чтобы видеть спокойно, как ты на глазах меняешься в худшую сторону.

Она сказала это – и ее боль стала моей болью. Нам обоим стало больно, но по разным причинам.

- Ты не поверила мне. Как я могу теперь поверить, что ты любишь меня?

- А ты так много говорил мне о любви…. Теперь выходит, что все это ложь: ты мною просто пользовался. Если бы ты любил меня, ты бы не стал ни в чем подозревать, и простил мою ошибку.

Черт! Она права – это могло быть и ошибкой без злого умысла.

Я попробовал нащупать почву для компромисса.

- На чем остановимся? Ты позвонишь, я приеду, и будет свадьба….

- Я могла бы говорить о свадьбе, как следствии взаимных чувств.

Я невольно рассмеялся – хриплым несчастливым смехом.

- А телефоны у Назарова попросила на всякий случай?

Она шумно вздохнула.

- Тебе иногда бывает трудно что-либо объяснить.

- И не надо. Будет ребенок – будет свадьба. Не будет ребенка – будет долгое выяснение отношений посредством разговоров и переписки, и все равно будет свадьба. Ведь мы же любим друг друга.

Она сухо рассмеялась.

- Ты делаешь мне предложение?

- Я спасаю свою репутацию в глазах Назарова.

- Он-то тут причем?

- Он предложил мне повышение в своем аппарате.

- Для партработников карьера выше всего?

Я промолчал, пытаясь понять – сделал я ей предложение или нет? Вроде искал компромисс.

- Ты рассказывал о своем браке…. Я никогда не поступлю с тобою так, как она. Никогда….

С трудом доходило – о чем она это? А ведь все складывается именно так – нечаянная любовь, секс, брак по залету…. Наверное, имелось в виду, что она меня не бросит? Нет, в прошлый раз я не был влюблен, как сейчас, по уши – настоящие чувства подошли позже.

Все, слова для компромисса найдены.

- Я люблю тебя, Галя! Выходи за меня замуж. Будь моей женою, матерью моих детей….

- Я тоже люблю тебя – так сильно, что едва выношу свою любовь. Да, я пойду за тебя, и жить буду там, где скажешь. Я правильно ответила?

Я почувствовал, как по лицу моему разлилась довольная ухмылка.

- Ты устала? Давай тебя я понесу.

Подхватил ее на руки.

Она взмолилась:

- Стой, перестань! Что ты творишь? Куда меня тащишь?

 

 

Добавить комментарий