Мечты сбываются (6)
Печальный взгляд… Вы не сексопатолог?
/Н. Резник/
Мы собирались на экскурсию в пещеру Бельямар. Галя надела белоснежное платье без рукавов с оранжевым воротником – довольно короткое и весьма обтягивающее, что подчеркивало прекрасные изгибы ее превосходной фигурки. Волосы уложила в высокую прическу, которая поразительно шла ей. На ноги кроссовки – таки в пещеру, не на бал.
В назначенный час мы стояли небольшой группой у ворот виллы. Подошел огромный комфортабельный автобус – с баром и барменшей. Наша переводчица с водителем о чем-то почирикали, и машина укатила.
- Все нормально, - объяснили нам. – Сейчас придет другой автобус.
Через минут двадцать подкатил микроавтобус, и все желающие в пещеру Бельямар благополучно разместились в нем.
- Ты прекрасна, - ворчал я на Галю. – Но ведь пещера та же шахта! Как начнет с потолка грязью капать – вот тогда посмеемся.
Однако в ее глазах и улыбке было столько тепла, что…. ну, короче, ворчать расхотелось – обнял, и поехали.
Пока ехали, переводчица рассказала все, что знала о пещере Бельямар.
Открыли ее случайно пастухи, разыскивая пропавшую овцу. А исследовать и облагораживать для посещения туристами начали американцы сто лет спустя. Красота кристаллов стен и сводов потрясает. Удивительный пассаж природы – кристаллический нарост «Колумбов плащ» высотой 12 метров. Раскошен и ошеломляющ игрой красок «Готический зал». Невероятной красоты сталактиты со сталагмитами, возраст которых более 40 тысяч лет….
На слух помпезно – посмотрим, что на самом деле.
Приехали. На входе организаторы освежили замечательным коктейлем и передали в заботливые руки русскоговорящего гида – пожилого дядечки с европейским лицом. Он внимательно нас оглядел – особо строго мою подругу. Критически обшарил взглядом сверху донизу и, лишь увидев кроссовки, удовлетворенно кивнул.
Вслед за ним вошли под свод пещеры.
Вниз вели вполне цивильные ступени, вырубленные в скале, а где-то даже стальные трапы и мостики. Свод и стены выгодно подсвечены – игра красок в кристаллах действительно поражает. И завораживает.
Галя восхищалась:
- Вот это да! На рай похоже!
- Ты там была?
Потрясенная увиденным она только кивнула – мол, да.
Подошли к роднику, который питал подземное озерцо. По легенде купание в нем дарует если не бессмертие, то здоровье до самой смерти. Даже воздух рядом с ним кажется целебным.
- Ну, женщины, кто рискнет – все с себя снять и окунуться? – предложил гид.
- А почему сразу женщины? – завозникали женщины. – Пусть мужчины пример покажут – мы отвернемся.
- Нет, вы, - сказали строго мужики. – А мы отворачиваться не будем: позыркаем да пофоткаем.
Гид рассказал – до революции пожилая американка из числа туристов решила искупаться; попросила отвернуться всех – мужчин и женщин; а когда повернулись, ее и след простыл – одна одежонка лишь осталась.
- Она старая больная миллионерка, да? – спросила Галя, широко раскрыв большие карие глаза.
- Наверняка, - согласился гид и, опустив на серебряной цепочке серебряный бокал, набрал в него воды. – Кто хочет выпить из целебного источника?
Галя первая и подсуетилась.
- Покойницей не пахнет? – поинтересовался я.
- Да ну тебя! Пей – хуже не будет….
Штурман Олег где-то отломил кусок кристалла с ноготок и Гале преподнес:
- На память вечную!
При этом поклонился и галантно приложился к ее ручке.
Галя выглядела в тот момент американской миллионершей, только что вынырнувшей из воды – молодой и красивой….
На мой кислый вид:
- Ты ревнуешь?
- Сказано было на входе – не курить, то, что создано природой, не губить….
- Так выбросить? – назад же не приклеишь.
- Спрячь в сумочку, а Олега пожури, чтоб больше так не делал.
- В тебе праведных мыслей, как личинок в пне трухлявом.
Не кажется мне, что это был комплимент.
К удивлению, Галя отчитала Олега за хищение кристалла и даже попыталась его вернуть, но штурман вел себя джентльменом.
Не хочется думать, что он возжелал отбить у меня подругу. Однако на протяжении всей экскурсии Олег крутился рядом с нами, излучал обаяние, был заботливым (по отношению к Гале, конечно), внимательным и невероятно улыбчивым.
Меня охватило мрачное предчувствие, ибо всегда в сердечных делах был склонен к подозрительности.
А штурман в какой-то момент подобрался к моему уху и тихо шепнул:
- Удивительная девушка! Красивая, умная – такое редкое сочетание.
И дураку досталась? – додумал я за него, а вслух сказал:
- Нелегко мне было ее добиться.
Олег не поверил своим ушам – ведь роман завязывался на его глазах. Он чуть было не дал воли возмущению.
А на что надеется? Думает, скажу: наигрался – забирай себе. Уж дудки!
Переводчица была с нами в пещере, а водитель автобуса уже успел смотаться в Варадеро за новой группой, которая сейчас заправлялась коктейлем.
Возможно, больше для них воздух наполнился охами-ахами только что вышедших на солнечный свет туристов.
- Даже курить не тянет! – восторженно кричал кто-то из наших. – Вот что значит целебная вода подземного источника!
Да, мы уже считали себя старожилами Бельямар.
Вновь прибывшие с удивлением наблюдали за нами – вряд ли кто из них силен в русском, но язык жестов был понятен.
Думал, впечатлений от посещения пещеры Бельямар хватит на десяток волшебных снов. Однако, в ту же ночь приснилась Галка. Мы вдвоем лежали на теплом песке пляжа под звездным небом, вслушивались в прибой и, как бриз причесывает пальмы. Серебристый месяц плыл меж редких облаков.
На девушке ничего не было – она кокетливо прикрывала незагорелые груди локонами распущенных волос. Я смотрел на нее и не мог насмотреться: видел, как она прекрасна, чувствовал, как желанна….
Странность сна была в том, что я не мог открыть рта, чтобы сказать ей о любви. Изо всех сил пытался пошевелить губами, высунуть язык, в конце концов! – но все попытки оказались тщетны: губы словно нитками сшиты.
Это глупо – думал. – Как же могу сказать ей, что люблю, если не могу говорить. Для чего такой сон?
Однако он продолжался.
Облака затянули все небо. Месяц и звезды запутались в них, и пропали – вокруг потемнело. Зато усилился бриз – и тихий прибой стал грозным штормом: с белыми барашками волны накатывали из черноты океана, грозя добраться и до нас.
Я хочу сказать Гале – пора убираться, но странная немота неотвязна.
Пытаюсь взять ее на руки и унести прочь, но то ли она ужасно потяжелела, то ли я вдруг ослаб – не могу поднять любимую с песка.
Внезапно огромная волна обрушивается на нас. Я поднимаюсь на ноги, все-таки поднимаю Галю на руках и бреду по дну с головой в воде, задержав дыхание. И не знаю – верное ли выбрал направление к берегу.
Внезапно вижу себя на суше, в нескольких шагах от линии прибоя с безжизненным телом любимой девушки на руках…. Галя умерла?
Проснулся в холодном поту. В горле все пересохло, будто на протяжении нескольких часов я кричал что есть силы.
Галя рядом – целует и гладит меня:
- Что, что с тобой? Кошмар приснился?
Я вырываюсь из объятий, вскакиваю с кровати, бросаюсь к ее ногам – осыпаю поцелуями ступни, лодыжки и колени….
- Где, где твои ботфорты? Я у твоих ног! Я люблю тебя! К черту пари!
Галка откидывается на подушку в копну роскошных волос, выгибает тело в дугу.
- Господи! как хорошо!
Пеликаны были везде – плавно пролетают в нескольких сантиметрах от спокойной глади вод безмятежного океана, качаются на его поверхности, шныряют по пляжу после отлива в поисках рачков, зазевавшихся рыбешек и другой добычи. Грациозные птицы буквально хвастались своими способностями.
Я всегда ассоциировал море с чайками – а тут пеликаны. Сколько их – сотни? тысячи? Интересно – где они гнездятся? чем выкармливают малышей?
Раз уж пеликаны в соседях – почему бы ни знать о них все?
Мы говорили с Галей о пеликанах, отправляясь в город на вечерний киносеанс.
Был час, когда Варадеро зажигал рекламы и уличные фонари.
Обсуждая птичью тему, мы не забывали смотреть по сторонам, приглядываясь к прохожим, домам и прочим приметам курортного города. По мере угасания дня и наступления ночи улицы становились все более оживленными: жара спала – время гулять и развлекаться.
Итак, мы шли в кино по Варадеро. Кругом росли пальмы, цветы, а участки красной земли свободной от асфальта покрывала зеленая сочная трава. Дома и здания не такие роскошные как в Гаване, но все же красивые. Для города, в котором живут всего каких-то двадцать тысяч человек, здесь слишком много прохожих – понятно, что большинство из них туристы, которых мы уже научились отличать от аборигенов.
Иностранцы носили броские майки с шортами и ходили, казалось, бесцельно, вертя головами во все стороны. Их женщины щеголяли в дорогих нарядах. Но куда им было до моей Галины! Любимая походила на сказочную принцессу. На ней было платье нежно-голубого цвета с короткими рукавами – довольно простое, но достаточно элегантное. К нему добавьте естественную грацию и неземную красоту.
На нас оглядывались, и мне это льстило.
Местные улыбались и приветствовали друг друга при встрече. Туристы были более осторожны и не уверены в себе. Наверное, капиталистическая пропаганда запугала их революционным настроем Кубы. Это присутствовало. У нас редко встретишь мента с оружием. Здесь – если в форме, то обязательно с пистолетом в кобуре.
Кинозал небольшой – если учитывать то обстоятельство, что он единственный на весь город, переполненный туристами. Мест на двести, не больше. И присутствовало человек тридцать. Курить можно – по ногам гуляла прохлада вентиляции. Свет не выключался – притушили немного, когда начался сеанс. Руку поднимешь – тут же стюарт (бармен? буфетчик?) – короче, человек: чего изволите? Пожалуйста – напитки, мороженое, сигареты….
Фильм так себе – как бы ни довоенного голливудского производства?
Мы сидели и болтали, мало обращая внимания на экран – лакомились мороженым и тропиколой….
Это Галка назвала человека, подбегающего на поднятую руку, «чегоизволите?»
- Любовь моя, ты теряешь время, работая по медицинской части – из тебя может получиться отличный литератор, причем, сатирического толка!
- Лучше клизмы ставить, чем ерундой заниматься.
Слышали, литераторы?
После скучного фильма домой не хотелось.
- Давай присядем, – предложила Галя, увидев скамью с покровом из пышных лиан.
Сели. Мимо прошли туристы – семья с двумя маленькими детьми.
Почему наших-то не пускают? – кольнула обида. – Вот бы Витька сюда привезти.
Галя будто прочла мои мысли:
- Расскажи о своем сыне.
Выслушав мой неторопливый рассказ, Галя внезапно встрепенулась от какой-то мысли – лицо ее стало белым как простыня.
- Господи! Она, если захочет, в любой момент может отнять тебя у меня.
Я понял, о ком она, и знал, что права.
Откинулся на спинку скамьи и стал смотреть в прорехи лиан на звезды.
Неприятное чувство, что Лялька повсюду со мной – в мыслях, памяти, желаниях – вдруг возникло и напрягло. Даже в высшие пики удовольствия с Галей ловил себя на мысли, что представляю рядом свою бывшую… и сравниваю.
Как с этим жить? Жениться на Гале и все забыть?
Звучит, как мечта Колумба достичь Китая, плывя в противоположном направлении.
Днями спустя уговаривал Галю принять участие еще в одном проекте администрации «Гран Карибе» – в верховой прогулке на лошадях.
- О, Господи! Зачем это надо? У кавалеристов ноги кривые.
- Тебя не испортит, а мне напомнит старые добрые времена опасностей и приключений!
- Спасибо, дорогой! – Галя рассмеялась и согласилась.
И еще подругу уговорила – Викторию. А вот Николай Николаевич схлыздил. Впрочем, правильно сделал – лошаденки до того низкорослые, что его ступни по земле бы волочились. У нас таких лошаков зовут «монголками», а на Кубе – мустангами. Прям по Майн Риду!
Виктории едва стукнуло восемнадцать, но высокий рост и богатырское сложение добавляли ей лет – она вела себя как взрослая женщина. Согласившись, тут же изъявила желание:
- Если прогулка окажется скучной, будете, Анатолий, развлекать нас байками. Галка хвасталась: вы – удивительный рассказчик.
Напрягать голосовые связки не пришлось: едва тронулись в путь, мустанги выстроились в вереницу и шажком, не спеша, следовали друг за другом, сколько не понукай – а направляющим гидов лошак. Впрочем, две чернокожие девчушки-кубинки лет по двенадцать лихо вырывались из общего строя, пуская своих коней в галоп – наверное, погонять умели или мустангов выбрали порезвей.
Объектом их озорства стал почему-то я – то слева подскачут, то справа, то с обеих сторон разом и норовят ущипнуть: ладно, за руку или бок они и в пах метили, и ягодицам доставалось. Что за стервы малолетние!
До пляжа дотопали, они как набросились на мою лошадку – где-то вицы сломали и ну стегать-погонять. Бедное и унылое животное разом взбодрилось – вырвавшись из строя, пустилось вскачь по мелководью, взметая брызги, в ореоле радуги.
Слушайте, так красиво! Ай да чертовки черномазые!
Надо было их озорство на полезное дело направить – сразу не сообразил. Когда проезжали пальмовой рощей, столько кокосов на земле валяется. Хотели собрать, но гид не разрешил с лошадей слезать – мол, потом не поймаешь. А эти и на скаку могли.
- Пользуемся популярностью? – покачала головой в знак неодобрения Галя.
- А почему нет? Что может быть приятнее внимания?
- Педофилов, как правило, судят и садят….
- А я люблю детей в хорошем смысле слова.
Запланированная остановка прогулки – дом Дюпона – двухэтажный (плюс мансарда и подвал) особняк на берегу океана. Здание окружала странная атмосфера – пронизанная ветрами странствий и покоем уюта. Словно старинный замок в современном стиле возвышался он на скалистом берегу, всматриваясь вдаль океана и зазывая на отдых усталых мореходов.
Дюпон – американский миллионер французского происхождения. Особняк после революции национализировали. Здесь любят фотографироваться кубинцы, достигшие совершеннолетия.
Одну такую мамзель в роскошном бальном платье напрокат мы застали в момент фотосессии. Мужики остолбенели от ее неземной красоты. Женщинам захотелось примерить и сфоткаться. А мы с Галкой и Викой, не задерживаясь, прошли на террасу, где с удовольствием любовались перспективным видом на океан. Ну, разве может кто-нибудь сравниться с непревзойденной прелестью моей подруги, во что ее ни одень?
В подвале нас угостили запланированным (входит в стоимость конной прогулки) коктейлем – вот уж не для алкашей! Представьте сугроб в бокале и соломинка. Он тает, вы тянете – время идет, а вы все трезвее.
Я от души наслаждался спокойствием. Куба, Дом Дюпона, я и рядом девушка моя, достойная обожания – это ли не повод улыбаться? Я счастлив! Знаю – всего лишь на несколько дней, но всей душой счастлив, и никто не в силах мне помешать. Едва сдерживался, чтобы не запеть от радости. Впрочем, с моими вокальными данными лучше не экспериментировать – девушки могут испугаться.
Вика вертит перед глазами бокал с замороженным в снег коктейлем:
- Может, ложечкой его надо есть, как мороженое?
- В чем же дело? Сходить?
Но тут Галя встряла с вопросом:
- Ты собираешься стать богатым?
- Известное дело! но не сразу… сначала знаменитым. А в чем дело?
- Купи и подари мне этот дом.
- Эк тебя разморило! – подняла вверх нарисованные брови Виктория.
- Понял, сделаю, – это я.
- А где деньги возьмешь? – снова Виктория.
- Можно клад поискать. Их здесь на каждом шагу со времен флибустьеров.
- Непременно найди! – потребовала Галя. – Хочу жить в этом доме. Читать книжки в шезлонге на открытой террасе с видом на море. Представляете? – тихий шум волн, голубое небо над головой, щебет птиц, ароматы цветов…. Или шторм – море бушует, а ты любуешься. Здорово?
- Как лошадок сдадим, сразу начну, – пообещал.
- Я с тобой!
- Семейный подряд? – усмехнулась начитанная Виктория. – Сейчас в Союзе в моду входит. Господи! я рядом с вами чувствую себя матерью двух подростков!
- Не волнуйся, мамочка! Все будет, абгемахт.
- Ты и вправду мечтаешь править миром? – задумчиво спросила Виктория.
Галка разболтала мои откровения!
- А почему нет? Владеть так миром, любить так королеву….
Обнял Галчонка и притянул к себе – она охотно подставила губы для поцелуя.
- Да благословит вас Бог! – тихо сказала Виктория с улыбкой всезнающего старца.
Она носила крестик на шее.
Прежде чем начать раскопки сокровищ, мы отправились поискать их на дне морском – Галя с Викторией, я да Николай. Нам подсказали – если пересечь город с юга на север, можно выйти на совершенно дикий берег: где ни пляжа с песком, ни… настолько скалистое дно, что в воду войти нелегко. Девчонки и не стали рисковать. Мы с Николаем, в кровь изранив колени с ладонями, буквально вползли на четвереньках. Была бы волна, и этого не удалось.
Поплыли. Дно действительно в россыпях сокровищ – кораллы, раковины и ракушки, морские звезды…. Мы собирали их в целлофановые мешочки. Потом Николай Николаевич предложил разделение труда – он ныряет, а я принимаю трофеи – так удобнее, а потом поделим. Тоже неплохо – лежу на воде неподвижно (она держит), любуюсь на облака, на груди мешочек с трофеями. Николай фыркает, выныривая с новыми. Ему красота дна, мне – неба: все по-честному.
Много мористее в маске с трубкой и ластах чернокожий ныряльщик добывал жемчуг – я так подумал. И вдруг наши девчонки увидели, как ловец драгоценных раковин, бросив свое занятие, погнал перед собой к берегу пенный бурун. Вслед за ним, как это показывают в фильмах ужаса, устремился зловещий плавник.
Девчонки мигом сообразили – их истошные крики порвали окрестность:
- Акула! Акула! Парни на берег! Скорее! Акула! Толя! Коля! Скорее на берег!
Николай Николаевич только вынырнул сразу достиг – толкнул меня кулачищем в плечо:
- Толян, рвем на берег – девчонки акулу где-то увидели.
А я еще врубиться не могу – верчу головой, пытаюсь понять: чего народ баламутится? Напуганному и желающему просто выскочить из воды мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять – я не сплю, это не сон: теплый ласковый океан приготовил не ужасный кошмар, а беду настоящую. Мало проснуться, чтобы жизнь вернулась в нормальное русло – надо сначала ее спасти.
Когда негритос мимо пенный бурун прогнал, всполошился и я. Поплыл вслед за ним, не бросая добычи, борясь с подступающим страхом, от которого деревенели мышцы. Безнадежно отстал от мужиков и, наверное, стал целью номер один для акулы. Почувствовал, как от ужаса каждая клетка тела дрожит, к горлу комок подступил, мешая дышать, а сердце бьется так сильно, что заглушает все остальные звуки.
- Акула! Акула! Акула! Толя, быстрей! – кричали с берега.
Да понял я. Сунул мешочек с добычей под резинку плавок и ударил в обе руки вольным стилем. Отличный финал жизни – погибнуть в зубах акулы. Сожрет, переварит – никто найдет. Вот дома-то убиваться будут….
Мысль о том, что из воды в любой момент выскочит на меня смерть с разинутой пастью, пугала невероятно – когти страха, как зубья акульи вонзились в живот. Может, нырнуть, оглядеться и принять бой? – где-то читал, от акул отбиваются. Но не рискнул: водная стихия – не мой мир. И это заставило почувствовать себя еще более взвинченным. Где страшные акульи зубья – сзади? спереди? подо мной? Граница водной глади как черта – последняя черта жизни….
В какой-то момент животный страх вдруг превратился в леденящий ужас. Охваченный паникой, запертый в черепе мозг отказывался вразумительно руководить телом – каждый его орган или конечность спасался сам (а), мешая другим. К примеру, глухие удары сердца сотрясали грудную клетку, затрудняя дыхание, и закладывали барабанные перепонки, мешая ориентации в пространстве….
С разгона врезался в базальт мелководья, оцарапав не только руки до локтей, но и грудь с животом, бедра. Николай с чернокожим ловцом были уже на берегу. Галка бросилась ко мне, в кровь оцарапав ступни – она тонкими струйками подкрашивала воду перед моими глазами.
Девушка попыталась меня поднять. Но я уже отдышался и сам поднялся в вертикальное положение – взял Галку на руки и вышел на берег, изрядно исцарапав ступни. К тому времени, когда поставил любимую на ноги, был удивлен собственному спокойствию – ведь еще несколько минут назад прощался с жизнью. Но руки тряслись….
Николай с Викторией, обнявшись, стояли истуканами острова Пасхи.
Негр в собачьей позе кашлял и блевал морской водой.
Меня тоже подташнивало, но ощущал в себе достаточно сил, чтобы жить дальше!
Более того, жизнь, чуть было не оборвавшаяся в пасти акулы, вновь торопилась занять едва не оставленную территорию в моем теле и заполнить ее желаниями, инстинктами, мыслями.
Что это было – просто случай? знамение свыше? – важно понять! Кто знает, как такое случается? Почему колесо Судьбы вращается в эту, а не другую сторону?
Пока только ясно – я живу, а жизнь удивительна и прекрасна!
Острый приступ желания вспорол нижнюю часть живота, и во рту стало сухо. Невероятным усилием воли подавил искушение немедленно прижаться к Гале и забыться в головокружительных ощущениях….
Всю ночь после этого приключения мы с подругой занимались любовью. Ни слов нежности, никаких разговоров о случившемся или о чем-либо другом – ничего, кроме необузданной животной страсти.
Потом, лежа в постели в полумраке комнаты рядом со спящей Галей, думал о том, что занимался этим делом с таким отчаяньем, словно в последний раз. Это встреча с неминуемой смертью надоумила, что жить надо так, будто каждое следующее мгновение может стать окончательным.
Но смерть – вещь естественная: она не должна страшить!
Чтобы впредь не умирать со страху в настоящем, надо забыть о будущем. Это стране, строящей коммунизм, необходимы пятилетние планы, а мне достаточно сиюминутного желания, чтобы ощутить себя неслопанным, а живым.
Такой получался вывод. М-дя…. деградируем!
Почти всю добычу пришлось выкинуть – жемчужин не нашли, морские звезды протухли и пахли. Тем же грозили моллюски в раковинах. Девчонки выварили их в кипятке.
Кстати, о нем. В номерах ни чайника, ни кипятильника – кипяток поступает с крыши, из черного герметичного бака с водой. Когда солнца нет – пьем воду сырую.
Раковины размером с кулак красиво отливали перламутром изнутри – снаружи глаза бы на них ни смотрели: зелень какая-то насмерть пристала.
Девчонки с чисто примитивным бабьим упорством стали очищать ее швейными иглами.
Николай Николаич сказал: «Нахрен!» и в руки не брал.
Ну, а я-то ведь инженер по образованию, а инженер должен быть в меру ленив – так нас учили в институте. Немного смекалки – и вот уже прибой шлифует о песок мою раковину, перекатывая с боку на бок. Чтобы не унесло в пучину или не похитили нечестные люди, пока я читаю, сидя в шезлонге, привязал ее за нитку к пальцу. Солнце красит мою кожу в темный цвет, морской бриз дышит прохладой…. Хорошо!
Мимо Майя Николаевна идет:
- Анатолий, читаете все? Сдается, единственная непрочитанная для вас книга – я.
Не теряет надежды старая вешалка!
- Я вас, Маячка, на десерт берегу…. помню: вы обещали фантастический секс.
Солнце сморило – задремал. Чую поклевку. Глаза открываю – некто сует мою раковину в свой карман.
- Эй, уважаемый, куда вы мое имущество стащить налаживаетесь?
- Ах, это ваша?
- А то не видно? Откуда, приятель?
- Красноярские мы.
- То-то вижу лицо знакомое. Нагастролировались?
- Отдохнем немного и снова покатим.
В тот же день сидим вчетвером на пляжном песочке, в подкидного режемся пара на пару. Идет прямо к нам как бы ни сам руководитель красноярского ансамбля песни и пляски, девушку за руку ведет – женскими статями лет на семнадцать, а на личико глянешь и десяти не дашь: Мальвина Мальвиной. Волосы, губки, глазки – все из сказки.
- Вы из Челябинска? Сказали, поможете…. Пристает к Кристиночке местный абориген – и щипает, и тискает – до слез девочку довел.
Понятно о ком это он.
- Ну, а в харю дать – руки отсохли? – спросил я.
- Да как бы скандала международного не случилось…. Потом ведь не пустят за границу.
Логично.
Николай Николаевич величественным жестом – рядом садись! – пригласил красотку под свою защиту.
Я ей карты предложил:
- Сыграйте с Галочкой напару – я покурю.
Она прелестной головкой мотает – не могу, мол, не хочу, не умею.
Вот он Том – местная достопримечательность, веселая жизнерадостная натура и поклонник всех женщин на вилле.
- Иди-ка сюда! – подзывает Николай Николаевич.
Тот шавкой дворовой прыг-скок к нам, присел на корточки, улыбается, Николаю внимает, а плечом пытается о Кристю пошоркаться.
Столбов ему пальцем в лоб ткнул, Том на спину опрокинулся.
- Еще раз к этой девушке подойдешь, черножопый, узнаешь, как я бью кулаком.
Том улыбочку загасил, на ноги вскочил – что-то ворчал, руками махал: мол, сейчас-сейчас, он кого-то покличет, и все мы здесь, нахрен, получим. Убежал.
Возвращается – мама дорогая! – с долговязым румыном. Я его за рост еще в Гаване заприметил – 220 сантиметров, никак не меньше. Только куда ему до Николая! – жопа плеч шире, грудинка впалая, руки полутораметровые, как плети, безвольно висят до колен.
Том суетится – на поединок мужиков подбивает.
Столбов и поворачиваться не стал – бросил взгляд через плечо и сказал:
- Если я встану, вы оба ляжете.
И дальше играет.
Потоптался румын тупо на месте, посмотрел на Николаевы бицепсы, трицепсы и прочие причиндалы, повернулся и прочь пошел. Догнавшему его Тому подзатыльник отвесил….
Как-то вечером отправились мы в пещеру пиратов. Нет, правильнее – в «Пещеру пиратов». Это было ночное кабаре в настоящем гроте. И возможно, что настоящие флибустьеры были его первыми постояльцами. Каменный пол отшлифован, но девственное состояние стен и свода никто не трогал – уж они-то точно помнят пьяные песенки «людей Флинта».
Представьте: полумрак, накрытые столики и сцена с паутиной (рыбацкой сетью?) вместо занавеса, в которой запутались пауки, скелеты, русалки и прочая нечисть, пока из картона. За ней в центре игровой части стоял старинный сундук – наверняка с чем-то награбленным. Из темных углов пещеры мерещились злые красные глазки корабельных крыс, чудились подозрительные шорохи ползущих к нам ядовитых змей. Короче, обстановочка, что надо для веселенького вечерка. Уверен – и пираты будут. Надо скорее слопать и выпить все, что стоит на столе. А то, как бы чего….
За столом нас было четверо и в восемь рук быстренько уплели съестное, запив спиртным. Впрочем, Гале что-то не понравился мой аппетит:
- С тех пор, как тебя едва не слопала акула, ты плохо ешь!
- Ерунда! – сказал я, попытавшись сделать беззаботный вид. – Зато сплю хорошо, благодаря тому случаю.
Даже при тусклом освещении грота было видно, как вспыхнули румянцем ее щеки.
Привычные звуки кубинской музыки – эхо усиливает ее звучание.
Люди танцуют, ходят, разговаривают – все, как обычно.
Вдруг разом свет погас, и наступила самая настоящая гробовая (гротовая?) тишина с кромешной темнотой – ничего не видно, не слышно: остается только ждать.
Галка нащупала мою ладонь и вцепилась своей.
Сейчас что-то произойдет.
Забрезжил свет на арьерсцене. Стайка бутафорских пиратов в ботфортах и шляпах с пистолями и саблями вышла на игровую часть сцены под шум прибоя. Увидев сундук, они окружили его, сбили замок, подняли крышку и… шарахнулись в стороны.
Из нее, змеёй извиваясь, стала подниматься нагая (мне так показалось из моего далека) девушка. Выпрыгнув из сундука, стала кружиться, танцуя под музыку с шумом волн. Пираты сели в кружок – в ладоши в такт шлепают и качаются.
Натанцевавшись, девушка вернулась к сундуку – стала вынимать из сундука горстями монеты и бросать их на сцену. Надо думать, испанские дублоны сверкали золотом в лучах прожекторов. Пираты с воплями бросились их собирать.
В этот момент начали оживать запутавшиеся в паутине (рыбацких сетях?) пауки, скелеты, русалки и прочая нечисть, теперь уже настоящие. Бросились тоже монеты собирать, у пиратов их отбирать. Гоняясь друг за другом, выскочили со сцены в зал, стали бегать вокруг столов, пугая зрителей, заглядывая им в лица.
Скажу – зрелище не из обыденных.
От одного клыкастого пирата Вика с визгом бросилась к Николаю на колени.
Галку скелет едва не стащил, я даже пытался огреть его пустой бутылкой.
Вобщем смех с грехом пополам.
Потом были танцы.
Скелет опять притащился к нам – Галю на танго пригласить. Она на меня взглянула – я плечами пожал: танцуй, если не противно, скелет же. Все диву давался – как это я его бутылкой не причесал: вот был бы международный шарман!
На сцене Галя вертелась в руках скелета не хуже кубинки варьете.
А ко мне настойчивая женщина Майя Николаевна подкатила:
- Анатолий, на медленное танго, не откажите.
Мы тихонечко покружились меж столов.
Такая вот «Пещера с пиратами» на Кубе есть.
Пошли нехорошие сплетни меж мужиков – у нашей милашки Розы бешенство матки. Не дай Бог, выпьет да раззадорится с кавалером – потом отбоя от нее нет у нашего брата: плачет и просит – вынь да засунь!
Женщины требовали от Назарова: сдать ее в консульство или посольство – пусть назад отправляют, пока беды не случилось. И руководитель нашей группы мог отважиться на такое: он в то время ходил злой-призлой – доллары, на которые губы раскатывал, ушли на излечение перелома лодыжки одной нашей дамы, любительницы покататься на велосипеде. Где-то не вписалась и упала – перелом кости: скорая помощь, гипс, костыль долларам тю-тю сделали. Ох, и матерился же Назаров.
Однажды Николай Иванович ворвался в нашу рекреацию:
- Валеру не видел? Где Столбов?
- А что случилось?
- Да эта сучка Роза откуда-то притащила двух пьяных офицеров советской армии.
- Ну и что?
- Как что? С администрации приходили…. Не нужны мне скандалы здесь.
- Ну, так пойдем, выгоним.
- Как выгоним?
- За шкирку возьмем да и выкинем нахер – вы одного, я другого.
Не сомневаясь, что Назаров следом идет, решительно отправился к Розе в покои.
К несчастью или на беду двери оказались все открыты.
И вот я в комнате нашей милашки.
Она, подобрав под себя ноги, сидит и плачет на кровати – волосы растрепаны, груди голые, простыня прикрывает низ живота. Два майора советской армии в мат укатаны – один в трусах без майки, другой в майке без трусов.
- Товарищи офицеры! Подъем на выход! Родина мать зовет!
- Ты кто? – один попытался сосредоточить на мне пьяный взгляд.
Другой рявкнул, не глядя:
- Рядовой! Кругом! Марш!
Я вам покажу сейчас рядового!
- Кто через минуту не выйдет в дверь, выкину нахер через окно.
- Ты кто? – снова спрашивает первый.
- Толенька, - зовет Роза сквозь плач. – Иди ко мне, милый.
- Сейчас, детка, выпровожу незваных гостей, и тобой займусь.
И внезапно, неожиданно для самого себя, рассмеялся.
Как странно, что в такой ситуации может сохраниться чувство юмора.
Потом увидел, что Назарова нет, и сбавил напор.
- Ты тоже оденься – стыдно смотреть. Одеваемся, товарищи, одеваемся и на выход.
Собрал в охапку военное обмундирование и замер, борясь с желанием выкинуть его в окно.
Майоры потянулись к одежде, начали трезветь и одеваться.
Один, влез в бриджи и осмелел:
- Ты сейчас в морду получишь.
- Какой вопрос! Но не при даме – спустимся вниз и разберемся.
- Вот эту суку ты дамой зовешь?
- Тварь! – Роза запустила в него подушкой, потом ткнулась лицом в пастель выть и рыдать, выставив голый зад на всеобщее обозрение.
Офицеры немножко приоделись и вышли со мной в рекреацию. Настроение их стремительно портилось, а агрессивность пропорционально росла. Намеривались ли они меня здесь попинать или сначала спустить вниз головой с лоджии, а потом добить на улице? – о том история умалчивают.
Вошли Назаров с Валерой и помешали.
Валера им что-то там предъявил, шепнул пару ласковых.
Два офицера советской армии вытянулись перед ним в струнку, сделали налево-кругом, и утопали с виллы в неизвестном направление – туда, где их Роза подцепила.
Как ее Назаров потом воспитывал мне неизвестно.
Только она сильно одумалась и поводов для порицания больше не давала – не пила и кавалеров к себе не завлекала.
Как шутил Николай Николаевич:
- Наша Розочка очень исправилась – в рот не берет ни в прямом, ни в переносном смысле.
