А.Агарков.
А был ли маньяк?
Единственный подлинный рай - потерянный.
/ Х. Л. Борхес/
Однажды в городе сели ко мне две пассажирки – мама и дочка. Мамочка в короткой юбочке – молода и красива: залюбуешься. У неё светлые волосы и маленький капризный ротик. На вид ей лет девятнадцать – не больше. Она мне очень понравилась. В последнее время, заметил, почти от каждой красотки схожу с ума.
Прежде за мной такого не наблюдалось.
Ведь верно?
Девочка тоже ей подстать, но шумная и беспокойная: крутится-вертится, окошко открыла (а могла бы и дверь!) – того и гляди наружу вывалится. Ну, просто бестия малолетняя и непоседа! А главное – серьезная, не улыбнется, не засмеётся: строга на веселье, не то что мать.
Ну, а я будто гостем сижу в собственной машине – оробел, наверное, от красоты пассажирки и выходок её дочери.
Потребовала мамаша, чтобы их отвезли в Рощино-2. А мне и деньги не в радость за пустяшный круиз. Прикрикнуть бы на девчушку-непоседу, а я молчу и серчаю – ну их к ляду, этих барышень!
Но терпелка сломалась, и таки насмелился сделать замечание, когда дитятко сунулось ко мне в автоаптечку с ревизией:
- За это прелестное создание мне менты «пятихатку» штрафа впаяют.
- Что без кресла детского едем? – усмехнулась мамаша. – Ну, мы не первый раз замужем – имеем хитрости свои.
И скомандовала дочери:
- Яна, гайцы!
Девчушка тут же сползла с сиденья, уперлась ножками в пол машины, а носиком ткнулась в мамины бедра. Та ей на спинку дамскую сумочку водрузила.
- Где ребенок? Нет в машине ребенка.
Действительно – отличная маскировка!
- Вот бы мне такую умничку, - затеял я пустой разговор. – Почем продадите? Не поскуплюсь.
- Даром берите. Но уговор – когда возвратить захотите, я с вас три шкуры «зеленью» сдеру.
- «Вождь краснокожих»?
- Ещё какой!
А «вождь» помалкивал под маминой сумочкой. Я её уже простил за все и думал, как бы с ней пообщаться – чем подлизаться?
- Эй, ребенок, по-утиному крякать умеешь?
Мама перевела:
- Яночка, к тебе дядя-таксист обращается. Ответь ему – как уточки говорят?
- Кля-кля, - раздалось из-под маминой сумки.
- Умничка! – похвалила её мама и сама закрякала взрослой утицей.
Перекрякивались они с удовольствием до тех пор, пока с одной из автобусных остановок миловидная женщина среднего возраста не погрозила мне кулаком. В честь чего это? – сам удивился. Давно уж привык к наездам «гоблинов», к неучтивости пассажиров, к лютой ненависти водителей автобусов…
Так что все угрозы мне теперь – как курево зайцу.
Но женщина хорошенькой была и кулачок показала с таким изяществом – будто внимание на себя обращала. Не махала им над головой, не трясла у груди, а от живота – как бы тайком (только лишь для меня), как делают все любящие женщины на свете. Мол, смотри у меня, милый друг, докозлуешься – вечером поговорим.
- Это она вам? – удивилась моя пассажирка.
А у меня настроение было уже прямо-таки первомайское, и с него, должно быть, понесло на враньё:
- Да жена бывшая. Давно уж расстались, а она все бесится. Как увидит в салоне одинокую да хорошенькую пассажирку, сразу ревнует – потом звонит и злится… иногда с визитом является.
- Значит, любит. Почему же расстались?
- Не ужился с любимой тещей.
- Ну так, жили б отдельно.
- Не захотела от мамочки отдаляться. Всю жизнь они вместе – прикипела.
- Вы теперь один обитаете?
- В тиши безмолвия, как говорится.
- А дети есть?
- Дочка, но она почти взрослая.
- Жалко.
- Детей всегда жалко.
Полоснуло по сердцу чужая жалость. А ты, барыня вида буржуйского, встречала ли в жизни горе? Матюгнуться сейчас ко времени – да в полную силу на ваш род женский положить с пробором: глядишь, полегчало бы.
А вместо этого надо в улыбку изо всех сил губы растягивать…
Все, чем занимался потом, после поездки в Рощино-2, делал неторопливо, но мысли в моей голове шарахались, как мальки на мелководье. И не пойму причину – то ли красивая пассажирка с дочкой Яночкой их разбередили, то ли тема моего бессемейства, которую обсудили по дороге, то ли та женщина с остановки…
Вечером, как это обычно бывает в стрессовые моменты, напился. Как говорится, кто про что, а я за водку…
Пил огненную воду, слушал музыку из компьютера и больше всего на свете хотел, чтобы меня кто-нибудь приласкал – изрядно поредевшие волосы на голове пригладил, ласковые слова на ушко шепнул, а может быть, даже…
Ах ты, женский род распроклятый! Чтобы ни делал, чем голову ни утруждал, всё мысли к бабам возвращаются. Помню, кто-то в годы студенческие так сказал: «Мужик думает о сексе каждые сорок секунд». Не студент давно уже, а вод поди ты… мысли-то прежние, греховные. И мыслей этих, особливо когда выпьешь – что конопушек у рыжей девчонки. Только не совсем они уже те – много печали, по самое горло, аж запершило: надо бы тяпнуть...
Что же мне теперь – до гробовой доски водку пить, о ненайденном счастье тоскуя?
Человек, когда крепко выпьет, либо совсем ничего не соображает, либо сразу за двоих. И пока один расчет ведет – как дальше жить? второй о данной минуте заботится – что сейчас можно предпринять, чтобы тоску свою утолить?
При всей своей тяги к одиночеству, при солидном грузе прожитых лет я даже в мыслях не признавал себя побежденным временем – то есть навсегда потерянным как любовник для прекрасной половины человечества…
Да ладно, к чему Вам этот пьяный бред? Пойдем дальше…
Когда ещё раз увидел на той же остановке ту самую женщину, что так мило грозила мне кулачком, не стерпел и подъехал – благо без пассажиров катил.
Глаза у неё синие-синие, цвета глубин Карибского моря, когда в самолете над ним пролетаешь.
- Милая, - сказал, подходя, - я хочу вам задать один интимный вопрос.
- Пожалуйста, - сказала она и улыбнулась почти застенчиво.
- Вы когда-нибудь были влюблены? Я только потому спрашиваю, что вы мне ужасно нравитесь.
Синеокая сдвинула брови и глубоко задумалась.
- А вот я вас всех ненавижу. Нет, не мужчин, а вас – бомбил: вы же деньги наши крадете.
- Вы наверное – кондуктор автобуса? – догадался я. – А почему здесь стоите? Давайте я вас отвезу куда скажите и рубля не возьму – откуплюсь за мои перед вами грехи.
Синеокая и над этим предложением глубоко задумалась, потом сказала:
- У нас обеденный перерыв. Вон мой дом, и сейчас подойдет автобус. Куда мне с вами ехать?
- А вечером? Скажем, в шашлычку…
- Вы приударить за мной хотите?
Я посмотрел на неё со всей доступной мне нежностью:
- Вы мне нравитесь… очень-очень.
Тут кондукторша несколько оживилась и представилась:
- Меня, между прочим, Катей зовут. Мы вдвоем с сыном живем. Он учится в техникуме.
Конечно, возраст заметен – мать-природа никому спуску не дает. Но мне почему-то казалось, что жизнь не всю с моей новой знакомой стряхнула росу – что-то ещё сверкает в лучах солнца.
Я вздохнул.
- Меня Толей друзья называют. Давно разведен. Сын и дочь – взрослые. Ищу даму сердца.
- И чем же я вас привлекла?
- Мне кажется, в вас не все ещё перегорело и покрылось пеплом. Думаю, вы способны на пылкие чувства.
- Ничего подобного, - сказала Катюша. – Я – ходячий холодильник, говорят мне коллеги на работе. Сама это чувствую, но ничего не могу переделать – жизнь такая.
Вдали показался её автобус. Он, как положено, от ДК собирал пассажиров на остановках.
- Уходите, - сказала кондукторша с таким выражением, будто я натворил Бог знает что, будто вдруг стал ужасным преступником. – Не хватало, чтобы нас мой водитель увидел вместе. Потом упреков не оберешься. Мы вашего брата – бомбил – всех знаем в лицо.
- Твои глаза опасней всех водителей автобусов, - перефразировал я Шекспира.
Но затем последовал её совету, торопливо сунув ей в руку свою визитку – таксисты всегда возят с собой карточки с номером телефона, чтобы обзавестись собственной клиентурой: это по принципу – не имея гербовой бумаги, воспользуемся туалетной.
- Позвоните, Катя, если встретиться захотите.
Оставшись наедине со своими мыслями, поспешил отметить все плюсы и минусы нашей встречи. Минусов вроде бы нет. А плюсов… Душа у Катюши, должно быть, хорошая, глаза красивые, лицо приятное, попка и ножки – по высшему сорту! И раз нравится – в том Божий промысел. С красотой спор краток – выбор сделан. Теперь остаётся ждать – позвонит или нет? Не позвонит – волочиться не буду.
Дома вечером на стареньком видеомагнитофоне включил кассету, уступленную дочерью за ненадобностью. Под впечатлением голливудской продукции и сегодняшней встречи с Катей вот какие мысли заклубились в моей бестолковке.
М-да… с хорошенькими женщинами на Западе не все ладно. Ни одна красоточка с экрана в подметки не годится моей новой знакомой. Воистину, если Бог народ какой чем наградит, то другим обязательно накажет. Смотрю голливудский фильм – и такое впечатление, что авторам абсолютно плевать, как особи противоположного пола отнесутся к ножкам, попкам и мордашкам его героинь. И между прочим, четко прослеживается закономерность кинематографических див – если личико симпатичное, то задница такая, что не придумаешь, как за неё браться; а если с кормы бабенка нормальная, то на лицо без слез не посмотришь. Шибко жалко мне мужиков американских…
Ведь в Штатах как? Прежде чем вступить в половую связь, мужик и баба пишут контракт о том, что этот акт совершается при полном и обоюдном согласии сторон. Иначе – суд, и можно запросто залететь аж на миллион «зелеными».
Какая тут может быть любовь!
Проще мужику из США жениться, скажем… на дочери Афганистана. Мусульманки тихи, скромны и симпатичны; а на мужа никогда в суд не подадут за легкие телесные повреждения: колоти сколько влезет – пока рука не устанет.
Не зря же феминистки США набирают сейчас политическую силу. А что им, которых не хотят мужчины, остается делать, как не отстаивать свои права на это?
Поэтому любви за океаном нет и быть не может. В американском обществе напрочь отсутствует даже её понятие. Американцы – люди прагматичные им не до чувственности…
На этом месте я уснул.
Катерина мне позвонила.
- Зачем нам шашлычка? Деньги на ветер! Лучше помоги мне вишню собрать.
- Где?
- В садах «Витамина». Там полно брошенных – заходи в любой и собирай что хошь.
- Это же воровство! За него могут вздрючить.
- Да брось ты. Я что, первый раз там бываю? Ну ладно, не хочешь – не надо: я сама соберу. Подвезешь меня до дома с полными ведрами?
- Позвони, когда надо подъехать.
Уже дочь привез с работы домой, когда Катюша позвонила снова.
- Я готова. Подъедешь?
- Как я тебя найду?
- Встань у ворот садового кооператива, я сама к тебе выйду.
Подъехал к «Витамину», припарковался с тем расчетом, чтобы не мешать другим машинам. Ждать пришлось не долго – Катерина пришла и позвала с собой.
- Не понесу же я сама два ведра, коль мужик есть для этого.
Сад не выглядел заброшенным. А в маленьком домике чистота. Два ведра вишни стояли полные. Катерина столик накрыла бутербродами и термосом с чаем.
- Давай перекусим.
Я присел, стал жевать без настроения – с мрачным видом.
- Ты точно знаешь, что этот сад заброшенный?
- Ты поверил? Глупенький! Это мой сад. Стала бы я в чужом саду застилать кровать чистым бельем. Отвернись.
Я уперся взглядом в окно, продолжая уплетать бутерброды. Катерина зашелестела одеждами. Сказала, когда уже лежала в кровати, укрытая одеялом:
- Я так понимаю – мужику за работу надо платить. Ты согласен?
- Угу, - буркнул я, понимая, что сейчас предстоит.
- Тогда, если наелся, раздевайся и ложись рядом.
Исполнил все, как приказали.
Сначала мы целовались, ласкались… Потом, видя мою безынициативность, Катерина перешла к решительным действиям. Но все оказалось напрасным.
- Что с тобой? Ты – импотент?
- Да нет. Просто так неожиданно все. Я, наверное, душою не готов, а тело с ней солидарно.
- М-да, бывает... Ну, ничего – так полежим. Ты даже не представляешь, как приятно лежать, прижавшись к мужчине.
- К мужчине – не знаю. А вот к женщине – легко могу.
- Ты не расстраивайся. Такое со всяким может случиться. Не сегодня, так в следующий раз у нас обязательно все получится. Ведь я тебе нравлюсь?
- Да, милая.
Катюша притихла, уложив свою голову у меня на груди, омыв её сверху донизу потоками черных кудрявых волос. Сейчас она была невероятно красива и, как у всех прекрасных женщин, в лице у неё было что-то мраморное, но не холодное, а чарующе привлекательное.
Мысленно утерев «трудовой» пот, стал привыкать к пониманию: чтобы там ни случилось, надо жить и дышать. Не смог удержаться и приподнял одеяло – полюбоваться на женское голое тело. Над ним, лежащим сейчас эротично и драматично, благоухал цветочный аромат.
М-да… Катерина готовилась к нашей встрече, а я оказался не при делах.
Дама моя, похоже, блаженствует. А для меня наступила долгая и тягостная пауза. Даже конечности холодеют от осознания своего позора. По спине пробегают мурашки, а в воображении почему-то возникает кладбище, где буду лежать в могиле, превратившись в тлен и прах. И по извилинам моего несчастного, уже остывшего мозга будут проноситься мысли о женщинах, которых мог бы, но не сумел. Вспомнились слова друга флотского, боцмана Лехи Теслика: «Вставать не будет – застрелюсь». О чем он, думаю, Вам понятно…
Вот-вот – пора стреляться!
После такого конфуза у меня было двоякое чувство. По ночам, лежа в постели, я представлял себе обнаженной синеокую кондукторшу автобуса, и кровь бурлила в жилах, составляя странную смесь желания и боязни. Мне хотелось снова встретиться с Катериной и доказать ей, что я ещё на что-то способен. А другим чувством был страх – страх, что у меня опять ничего не выйдет, что мое мужское бессилие теперь на всю оставшуюся жизнь…
Катерина снова мне позвонила.
- Я думала сезон клубничный уже отошел, а вчера старушку увидела на базаре с полным ведром. Спрашиваю: «Где набрали?» «Да в полях и лесах, - говорит. – Есть ещё…» Поедем, мой миленький. Так хочу клубничного варенья на зиму заготовить. Я знаю места ягодные, но они далеко – под Половинкой. Можно, конечно, на велосипеде добраться, да одна боюсь. Поедем, хороший мой?
- Поедем. Скажи только – когда и во сколько?
В условленный день в назначенный час заехал за Катей, и мы покатили на юг по трассе Челябинск – Кустанай. В виду Половинки моя пассажирка попросила свернуть на проселок – налево. Я догадался куда мы едем – к аэродрому.
Не смотрите, что он в глуши и задрипанный, две его взлетные полосы сработаны по высшему классу и считаются стратегическими. Они протянулись с юга на север так далеко, что любой, даже самый крупный в мире самолет сможет здесь взлетать и садиться. В траве между полосами и обочь клубничных полян не перечесть. Я её тоже собирал, когда служил авиатехником в ТЭЧ. Но нам хватало тех ягод, что созревали на северной окраине. К южному концу взлетной полосы мы не добирались.
Вся территория аэродрома некогда была огорожена колючей проволокой. Со временем и проволока, как ограда, прохудилась, и кое-где столбы попадали. Мы оставили машину у обочины проселочной дороги и легко проникли в запретную зону. Клубничные поляны были и здесь. И ягод полно спелых. Катюша набросилась на них, как мышка на сыр…
А я немного пособирал в рот и заскулил:
- Не к лицу мне, капитану запаса, на коленях по солнцепёку ползать. Лучше я по лесам поброжу – грибов поищу. Будут у тебя ягоды на варенье и грибы на жаркое. Ты не против?
Катюша согласилась.
- Если раньше закончишь ведро собирать, а меня не будет, покачай машину или попинай колеса – сигнализация сработает, я услышу.
Как только Катя скрылась из глаз, и деревья меня обступили, поставил пустое ведро под ноги, раскинул руки и воскликнул:
- Здравствуй, лес, я люблю тебя и вернулся к тебе – встречай! Одари меня своими богатствами!
Скажите – бомбила совсем рехнулся. Это надо же – деревьям в любви объясняется и чего-то у леса просит, когда, как умные прапорщики говорят, просто надо его трясти .
А я люблю уральский наш лес, хотя для кого-то милее кажутся непроходимые тайга в Сибири или сельва в Бразилии. И там, и там богато деревьями, ну а мне нравятся наши березовые рощи и боры сосновые с солнечными полянами – такие обычные и привычные, милые душе и сердцу.
Зайдешь под сень – знакомые запахи в нос ударяют, птички поют, трещат кузнечики, жуки со стрекозами пролетают, паутина на ветках блестит, где-то мыши в траве шуршат… Дышится очень легко – воздух чистый, ароматный и какой-то голубовато-прозрачный или с просинью. Солнышко пригревает, все боли из организма уходят прочь, земляника с костяникой местами рдеют и грибы попадаются, а светлые думы мои продолжаются…
Теплое, какое-то ностальгическое отношение у меня к нашему лесу. Может, связано с тем, что редко теперь бываю здесь. По мне так – лес это не просто деревья, кусты, трава: он, вне всяких сомнений – одухотворенная субстанция. Если ты с ним поведешь себя неправильно, то в лучшем случае, он тебя будет терпеть и ничего не подарит. Если ли же лес тебе не рад, ничего хорошего не жди тогда – либо клещ укусит, либо ещё какая напасть приключится. Помнить нужно – он живой, и относиться к нему надо, как к существу разумному. Тогда и с тобой все будет в порядке, и в корзинке не пусто…
Вот такие у меня вера и философия.
Часа через три мы вышли к машине с разных сторон – Катерина свет Николаевна с полным ведром клубники, а я грибов.
Дома хозяйка, расстелив на полу газеты, рассыпала ягоды тонким слоем.
- Я ими завтра займусь.
Мы вместе помыли-почистили грибы, и Катя нажарила большую сковороду. Уплетали её с аппетитом, но не смогли всё съесть.
- Ребенку останется. Где-то шляется мой сынуля.
Я потянул её к дивану.
- Давай попробуем…
- Нет, не здесь. Не хочу, чтобы сын меня застал с незнакомым мужчиной. Поедем к тебе.
По дороге в Увелку спросил:
- Ты собираешься нас знакомить?
- Если будем встречаться.
Войдя за порог моей съемной квартиры и оглядевшись, Катерина восхитилась:
- А ты не плохо живешь – чисто, уютно. Люблю аккуратных мужиков. У тебя есть вода горячая?
- В титане. На ванну не хватит, но душ принять можно. Подожди, я тебе сейчас дам свежее полотенце.
- Полотенце я привезла с собой.
Катерина ушла в ванную комнату, совмещенную с туалетом. Я разложил диван и застелил постель. Переоделся – всё с себя сняв, вырядился в долгополую футболку, прикрывшую мои чресла.
Гостья вышла из ванной, грациозно укутанная в полотенце. Критически меня осмотрела и скомандовала, кивнув на дверь:
- Теперь ты иди, а я тебя буду ждать, сгорая от нетерпения.
Опустив все интимные подробности, скажу – на этот раз у меня получилось. Лежал, раскинувшись, обалдевший – никак не ожидал, что любить это здорово… или подзабыл, наверное, уже?
Отдыхая под гнетом её волос, спросил:
- Кать, а у тебя был оргазм?
- Я всегда кончаю вместе с мужчиной. Ты не заметил? Впрочем, где уж тебе! – ты рычал, как варан с острова Пасхи.
- А я будто заново родился или вторую молодость с тобой ощутил.
- Как интересно, - сказала Катя, ощупывая мое тело. – Вроде бы всё на месте, но вторая молодость – это чудесно!
Жизнь прекрасна! Хотя время подумать об этом ещё будет.
Мы стали регулярно встречаться. Однажды спросил любимую женщину:
- Кто был отцом твоего ребенка? Почему вы расстались? Он – негодяй?
- Напротив. Он – очень порядочный человек. Мы ещё в школе встречаться начали. Потом он служить ушел, а я ждала. Отслужив, вернулся – мы поженились. Олежка родился. Армию он полюбил и стал служить прапорщиком на аэродроме. На службе ему и дали квартиру, в которой мы теперь живем с сыном.
- Начало оптимистичное, - подкинул я реплику. – И что же случилось?
- Дело обычное – женщина. На службе он закрутил с солдаткой молоденькой. Глазом моргнуть не успел, она ему дочь родила. Он сам мне покаялся: «Не могу, - говорит, - её бросить: она молодая совсем, беззащитная и с моим дитем…» Короче, мы развелись – он на той женился. Но и меня не бросил: встречались тайком – а сына воспитывал, финансами помогал сверх алиментов. Помыкались молодожены по чужим углам, потом воинская часть дала ему новую квартиру. Дом как раз напротив – через сквер. Так что, соседи мы с бывшим мужем и отцом моего ребенка…
- А сейчас не ходит? – полюбопытствовал я.
- Молодка нас подловила, скандал вселенский закатила. Теперь он общается только с сыном…
- Хорошо с мужем жили, когда вместе были?
- Много раз убить хотелось, а вот расстаться никогда.
И таки расстались. М-да, вот ведь как случается в жизни…
Однажды Катя меня спросила:
- Тебе хорошо со мною милый?
- Ты ещё спрашиваешь! Я с тобой будто заново родился.
- Так давай поженимся. Только быстро – сейчас возьмем паспорта и сгоняем в ЗАГС. А вечером познакомлю тебя с сыном. Будешь жить у нас…
Ай да Катюша – что вытворяет! Не успели ладом притереться, она уже в ЗАГС зовет. Эх, бабы-бабы, только свяжись с вами, только приблизь к сердцу…
Короче, как у гадалки – ждёт тебя, яхонтовый, дорога в казенный дом, жена-красавица и сундук с добром. Только сунь свою голову в этот капкан…
А вот интересно – кто-нибудь пробовал из женщин мужика сломать такой доблестью – не дам, покуда в ЗАГС не сходим. Постель зачастую остроту интереса весьма притупляет.
А теперь посмотрим, что в следующей серии будет. Интересно, аж жуть!
- К чему спешка такая?
И Катя мне рассказала…
Оказывается, в Южноуральске есть маньяк. Бывший мент. Еще не старый, но контуженный – на инвалидной пенсии. Где он свое увечие получил, не рассказывал – может, в горячей точке: ментов же часто в Чечню гоняли; может, на службе при задержании особо опасного преступника… Короче, не все в порядке у него с головой.
И вот этот убогий на бестолковку влюбился в Катюшу, как говорится, до беспамятства. Сначала ухаживал осторожно – цветы дарил, в кино приглашал. А когда она уговорилась к нему в гости пойти, тут всё и обнаружилось…
Получив постельную сатисфакцию, бывший поганый, а теперь контуженный любимой женщине заявляет:
- Теперь ты моя на веки вечные и никуда отсюда не уйдешь.
Как сказал, так и сделал – не выпустил женщину из квартиры ни тем вечером, ни утром следующего дня…
Катюша плакала, умоляла:
- У меня сын дома один. Что он о матери подумает?
- Подумает, что ты свое счастье нашла. А сам не маленький и стипендию в техникуме получает – проживет.
- Меня на работе потеряют.
- Ты больше не будешь работать. У меня пенсия большая – хватит обоим.
Три дня томилась в плену Катерина – наконец, усыпив маньяка бдительность, сбежала. Первым делом пошла в милицию и написала заявление, указав точный адрес преступника, имя, отчество и фамилию. Органы обещали разобраться…
А маньяк опять появился с цветами. Брел за нею, плакал и уговаривал вернуться. Катя ужасно перепугалась и никуда одна не ходила – вечерами с работы её сын встречал.
Когда контуженный Ромео стал хватать её за руки среди бела дня, Катерина пожаловалась бывшему мужу. Тот с друзьями-прапорами выследил маньяка и жестоко избил – кости переломали, мозги окончательно дотрясли…
- Короче, устроили этой сволочи Брестскую крепость, Сталинград и Курскую дугу одновременно! – сказала Катя, едва ли не скрипнув зубами.
Бывшего мента в тяжелом состоянии положили в больницу, а в полиции дело завели. Катерину вызвали на допрос в силовую структуру – мол, вы, гражданочка, писали заявление о преследовании? так значит, вам полный резон – нанять хулиганов, чтобы избить человека.
- А докажите! - окрысилась Катя.
Они потянули на допрос её бывшего мужа. После первого же визита к следователю командование полка отправила прапорщика в заграничную командировку. Улетая он сказал бывшей жене:
- Выходи ты, Катя, замуж. Эта тварь оклемается и тебя достанет.
«Эта тварь» оклемалась спустя полгода.
- Вчера он меня встретил – кособокий, худющий… на собаку паршивую похожий, которая к тому же извалялась в рыбе тухлой. Короче, противный до невозможности. Без цветов и не ласкает глазами, как прежде – лицо стало жутким, кожа, как у покойника, бледная, а глаза безумные выпучены… Мне сказал: «Ты ещё не вышла замуж? Меня, стало быть, поджидаешь? Вот я и явился за тобой…» Я бежать – он хромой теперь: ему меня не догнать. Только ведь он может и в подъезде подкараулить….
Катя приподнялась на локте, откинула свои волосы с моего лица, поцеловала нежно в губы и сказала:
- В такой ситуации нельзя мне одной оставаться или дома сидеть. Женись на мне, миленький – защитой будешь… Я боюсь.
- Я подумаю. Хорошо?
У Катюхи на лице написано – чего тут думать? жениться надо.
А я надолго задумался – говорю не о минутах сейчас, а о днях и неделях. И вот в каком русле текли мои мысли…
Любой нормальный мужик знает или, по крайней мере, должен знать, как сделать три вещи – посадить дерево, построить дом и воспитать сына. И любая нормальная женщина умеет или должна уметь делать тоже три полезные вещи – увлечь мужика, женить на себе и родить ему ребенка (или кучу детей). Катюша меня увлекла, теперь пытается женить…
Как волна, которая накатывает и отходит от берега, так и мысли мои ходили туда-сюда, с разных сторон рассматривая и оценивая ставшими известными факты Катиной биографии. В конце концов поняв, что думы мои уже просто ходят по кругу, решил делать вывод…
Короче, я не поверил её рассказу, хотя прозвучало все достаточно убедительно.
На мою просьбу:
- Ты дай мне возможность с маньяком повстречаться, побеседовать, объясниться – быть может, я избавлю тебя от страхов.
Она заявила решительно:
- Нет. Он – бывший мент, и в ментуре у него поддержка. Не хватало, чтобы тебя загребли в полицию – расследование об избиении инвалида убогого ещё продолжается.
- А меня бандиты крышуют – вот и посмотрим, чья крыша выше.
- Нет-нет… - и Катя заплакала.
Не выношу женских слез.
В наших отношениях сложилась такая практика – всегда мне Катя звонила и просила что-нибудь сделать, куда-нибудь съездить, отвезти-привезти… Я бросался на помощь и в награду мне вечером того же дня была её любовь. Ложась со мною в постель, Катюша обычно приговаривала:
- Мужик дело сделал, мужику надо платить.
Эти слова мне ужасно нравились. Они как бы снимали с меня ответственность за сомнения – а получает ли Катя со мной удовольствие? Не моя забота: мужик дело сделал, мужику надо платить.
Месяц прошел – Катя не звонит. Что случилось?
Впрочем, такое есть объяснение – мы расстались на моей фразе: «Я подумаю» на её предложение нам пожениться. Может, Катерина ждет, когда я надумаю?
Ладно, нечего тут и думать – чтобы ни сделал, все равно потом пожалеть придется. Хочешь жни, а хочешь куй, всё равно получишь орден Сутулого за трудовые подвиги свои. Короче – без Кати мне стало невмоготу. Как говорится, вопросы любви – это всегда очень дорого стоит. Нет ничего нового в этом мире – всё уже было и повторится не один раз. Но не будем о грустном…
Правильно ещё говорят – ёж птица гордая, пока не дашь пинка, не полетит. Больше без неё ни дня не смогу. Я подумал. Я решил. Прикинул аргумент к носу и понял – готов на все ради неё, синеокой, любимой, дорогой…
Пусть так и будет! Её взяла. Свадьба так свадьба: деваться некуда – буду строем ходить под командой жены. Хочешь-не-хочешь, знаешь-не-знаешь, умеешь-не-умеешь, а будь готов: назвался мужем, хоть пищи, но терпи.
Самое главное в жизни – понять, что ты хочешь, а потом надо искать возможность это сделать. И тогда, как говорится: боишься – не делай, делаешь – не бойся…
Вперед, пограничный флот!
Впрочем, при всем моем нетерпении от принятого решения, решил в данном случае поспешать медленно. Для начала и храбрости водки выпил, но немного – чисто символически губы помазал. Потом сел у компьютера и принялся обдумывать и расставлять приоритеты. Слишком важный шаг предстояло сделать. Слишком многое могло поменяться в жизни – мой привычный уклад, отношение к творчеству. Как ни суди, а жена – это серьезная фигура на шахматном поле: она потребует себе много времени и внимания.
Готов я к этому? Да, готов! На все готов… Впрочем, это я уже говорил. Ну, тогда, благословясь, начнем…
Набираю номер её мобильного.
Катя ответила строгим голосом:
- Не звони мне больше, я выхожу замуж.
- За кого? – изумился.
- За автослесаря нашего ПАТО.
- Хороший мужик? Давно знаешь?
- Вроде не пьющий. Знаю давно. А теперь он мне сделал предложение. Я не намерена отказываться.
- Не поспешила?
- А что делать? Как говорится, жить захочешь – не так раскорячишься.
- Как жалко, что ты меня бросила.
- Ты сам этого захотел. Прощай. Не звони больше…
Да твою же мать! – жизнь распроклятая… Что же мне с бабами так не везет? – не успеешь влюбиться, а тебя уже бросили. И это становится настолько привычным, что пора уже поразмыслить над приобретением губозакаточной машины. Но что делать? – клубничку мы все обожаем, а вот лекарства от любви принимать не хотим. Человек слаб и несовершенен…
Примерно так успокоить пытался свою исстрадавшуюся душу Марию.
Потом начались шаги позитивные. Пошел в магазин, купил бутылку огненной воды. Накатил сразу полный стакан, и водка прошла внутрь меня, как к себе домой...
Продолжение тоже было вполне ожидаемым. Посмотрел на себя в зеркало. Несчастный там был старикан, который, усмехнувшись, сказал мне, бедному и всеми заброшенному:
- Ты не расстраивайся, и это пройдет…
Как-то осенью, оставив машину в СТО, возвращался из города на автобусе. Кондуктором была Катя.
- Привет.
- Привет.
- Как поживаешь?
- Нормально.
- Замужем?
- Да.
- Муж не пьет?
- Ага, не пьёт, только губы мажет. Не пил пока ухаживал, а теперь заливает, как все мужики.
- Не хочешь ко мне вернуться?
- Шило на мыло менять? Все вы, мужики – сволочи!
Я обиделся.
- Ну, как знаешь.
Подал ей купюру.
- Сдачи не надо.
А Катя и билетика не оторвала. Вот так и расстались навсегда.
О маньяке не вспомнили даже – ни я, ни она. А был ли маньяк?
Чтобы не напиться с горя и безработицы вынужденной, вернувшись домой, отправился в лес. Там уже во всю бушевала золотая осень. День ясный случился: солнце стояло невысоко, а воздух был прозрачный – и оттого природа воспринималась по-особому ясно и пронзительно. Золото берёз, краснота осин, строгая зелень сосен в сочетании с запахами осени производили пьянящее воздействие. Лепота!
Помолился у лиственницы, попросил научить, как здоровым и богатым быть. Потом присел на пенёк – сами собой побежали слезы…
Как плохо, что нет со мной Кати.
Господи, на все воля твоя!