интернет-клуб увлеченных людей

 

 

 

А. Агарков.

Вкус новой жизни

Мы молоды, пока нестаро мыслим.

/Л. Либкинд/

В понедельник, устроившись в электричке, намеревался покемарить в пути, но проклятое воображение мешало отключиться. Очень живо представлял себя на новом рабочем месте. Виктор сказал – цех арендовали на «ЧеГРЭСе», электростанции в черте города. Потом принялся размышлять – уже с большим волнением – о том, что мы будем работать вместе с Лялькой. Сработаемся ли? В своем желании организовать семейную корпорацию Виктор, кажется, не учел личностный фактор. Мы ведь с Ольгой Викторовной не прежние наивные идеалисты, а пережившие немало жизненных потрясений солидные люди. Хотя это может лишь показаться. Взвешивая и оценивая наши отношения с бывшей женой, я словно стоял одной ногой в гробу, а другой – на банановой кожуре, готовый упасть и воскликнуть: «Шъёрт побьери!» 

Когда электричка подкатила к Челябинску, пришел к выводу – нечего голову забивать неразрешимыми вопросами: у жизни на все найдется ответ.

Сыну позвонил предварительно, и он ответил, что машина его будет стоять на привокзальной площади напротив часов.

Пожимая руку, Виктор критически оглядел меня:

- Вполне приличный начальник отдела продаж. Галстука только не хватает.

Это зная мою глубочайшую к ним неприязнь! 

- А ты маленький мальчик, ищущий папу в момент неприятностей…

Сын рассмеялся от души моей колкой шутке. Под этот мажор забрался в его иномарку, чувствуя себя героем какого-то вестерна. А через полчаса мы уже парковались на стоянке возле конторы «ЧеГРЭС». Когда оформили пропуска и прошли КПП, с темного неба начал падать легкий снежок. Челябинск на сто километров севернее Увелки – сюда зима приходит чуть раньше. Земля подмерзла, и снег поземкой метался на дороге, меж производственных корпусов. Летом в городе обычно тепло – дни стоят долгие и солнечные. Зимой, если ветра нет, в долине Миасса зарождается низкая температура (воистину – змеиная яма!) Река, правда, не скованная еще льдом, темнела водной гладью за забором электростанции. Холодильник под боком – брр-р…

- Зима наступила! – раздраженно выдохнул сын-строитель.

- Зима, - согласился я грустно.

Оба мы имели ввиду не холода, а сезонное снижение активности строительного рынка – частный сектор практически замирает.

- Будем лить пеноблоки для нашей стройки на Увильдах. Надеюсь, реклама немного поможет. Попробуем уговорить Артема работать на склад. А не удастся, без угрызений совести будем делать приписки на пентхаузах. Когда придет пора стянуть покрывало, настанет весна, рынок проснется, и затраты себя окупят.

- Это сработает, - согласился я, памятуя опыт Чернова на ЮЗСК, и отпустил сыну комплимент. – Стратегически мыслите, господин коммерческий директор.

- Я ведь не просто катался неделю с тобой по городу, - с усмешкой ответил Виктор. – За это время придумал несколько подлых способов, как достать денег для дальнейшего развития ООО «Бетонпрофит».

- Можно ли простому начальнику отдела продаж узнать, как ты собираешься творить такие проказы?

- Нет, пока я не согласую свои идеи с Виталиком. Скажем так – от сглаза…

Севастьянов в «Бетонпрофите» занимал должность производственного директора и был близким другом третьего компаньона и инвестора Артема Горбатова, чья жена стала Генеральным директором предприятия. Прежде чем Виталий Борисович решится на осуществление любого из Витиных проектов, он должен будет заручиться его (А. Г.) поддержкой. Но я уверен, что у сына хватит сил и энергии подбить приятеля на авантюры. Насколько помню, он так поступал с самого детства.

Посмотрел на потомка с улыбкой:

- Боже мой, куда я попал! Просто интриги мадридского двора…

- Почему бы и нет? Раз уж ты влез в наши дела, будь готов ко всему. Эй! Или лучше держать тебя в неведении?

- Лучше держи. Знаешь – переживать это хуже, чем не знать и порадоваться вдруг нечаянному успеху.

На лице моего старшего ребенка появилось самодовольное выражение.

- Ты как мама – всего боишься.

- Скажем так – остерегаюсь.

- Ладно, не забивай голову ненужной информацией. Все финансовые вопросы буду решать я. А тебе красный флаг в руки на продвижение нашей рекламы – может, удастся что-нибудь продать. Что для этого надо?

- Кабинет свободного доступа для посетителей – скажем, в конторе «ЧеГРЭС». Стол, стул, компьютер, интернет…

- Ты их получишь. Что ещё?

- Слушай, если я буду заниматься коммерцией здесь, к чему мне дома полное собрание оргтехники? Перевезем её сюда в офис, чтобы не простаивала, и фирме меньше затрат.

- Сколько ты за неё хочешь?

- Ты позабыл об одной вещи. Ведь сказал же, что создаешь семейное предприятие – или я не член команды? Скажи «да», и, если нужно, слупи деньги за мою оргтехнику с компаньонов для фирмы, себя или дочек.

- Ну, вот и пришли, - Виктор толкнул калитку высоких въездных ворот большущего железобетонного здания.

В цехе было два пролета с двумя мостовыми кранами, управляемыми пультами с земли – очень удобно: в одном идет производственный процесс, в другом – располагается склад готовой продукции. Посередине здания платформа на рельсах – нагрузил, подтолкнул, разгрузил. Для погрузки на транспорт покупателя все действия в обратном порядке. Технологично – и хранить есть где, и машинам не надо по цеху шмыгать.

С десяток рабочих суетились в первом пролете, монтируя оборудование. Виктор познакомил меня с начальником цеха. Это был переехавший из Казахстана хохол моих лет – Владимир Григорьевич Волощенко. Его заработок был напрямую увязан от объема выпускаемой продукции, поэтому он не стал пускаться с нами в долгие дискуссии и тут же вернулся к монтажу оборудования. Деловой человек!

Из цеха мы снова вернулись в контору, по пути пообедав в рабочей столовой. Договорились об аренде кабинета под офис, получили ключи, заглянули туда – два стола, два стула, шкаф под документы. Что ещё необходимо для организации рабочего места? Нашли коменданта и выпросили несколько стульев для посетителей, тумбочку под чайник и чайные принадлежности, старенький сейф. Перенесли их в офис…

И все – день рабочий закончился.

Виктор отвез меня в Увелку, и мы загрузили его машину моей оргтехникой. Остался дома только старенький телефон на кухне. А у меня появился служебный мобильник «Нокия» с безлимитной связью. Этим преимуществом решил тут же воспользоваться, позвонив Светлане. Она была в котельной на смене…

- Я соскучился.

Света в ответ:

- Понимаю тебя – мы не виделись целых два дня.

- Я не это имел в виду.

- А я имею в виду, что встречаться с тобою чудесно, но совершенно невозможно надеяться на что-то серьезное в жизни. Ты – приятная проблема моей судьбы. В самом деле приятная, но и проблема тоже. Твои уходы и приходы ничего не дают моей душе – только шалости телу. Так что…

- Ты снова хочешь бросить меня? Но ведь нам хорошо бывает вместе. 

- Любовь дело замечательное, но ею одной сыт не будешь. Мне нужна семья в этой жизни, а что нужно тебе, ты и сам еще не поймешь.

- А как же жены ждут полярников или военных в командировках?

- Так то жены, а я тебе кто?

В голосе Светы улавливались саркастические нотки. Точно такие же пробовал в себе удушить – тем не менее, сказал:

- Сегодня сойтись, чтобы завтра же разбежаться? Может, стоит чуть-чуть приглядеться, повременить?

Света фыркнула в трубку, но сдержалась от резких слов.

- Почему ты не скажешь прямо, что не хочешь со мной жить?  

- Для этого необходима взаимная любовь. А то, что сейчас у нас, любовью назвать никак нельзя. Я предлагаю получше узнать друг друга, привыкнуть, чтобы однажды решиться на совместную жизнь, которая раз и навсегда. Спешка хороша лишь при ловле блох…

После некоторого раздумья Светлана сказала:

- Твоя сестра говорила, что брак с Тамарой напугал тебя на всю оставшуюся жизнь – ты теперь даже на мороженку дуешь…

- Ну-ка, ну-ка! Скажи мне, что говорит родная сестра о моей личной жизни.

- Все это не имеет смысла. Давай прекратим разговор – ты лишь напрасно деньги тратишь на телефон.

- Что деньги? – пыль, когда решаются вопросы счастья.

Вот это я загнул! Ай да чудо, телефон Безлимитный! По нему, если нам будет угодно, общаться можно, пока не замерзнет Ад. Впрочем, через полчаса наших со Светланой препирательств ни о чем, он сам автоматически прервал связь… А сейчас диалог продолжался:

- Света! Скажи немедленно, что про меня болтает сестра.

- Она моя давняя подруга. Мы долгое время вместе работали на мясокостном заводе. Так что имеем полное право общаться на любые темы.

- И меня обсуждать?

- Почему нет? 

- Так значит, по её словам, я брака боюсь больше огня? Если так, зачем же ты встречаешься со мной?

- Ну, во-первых, есть надежда, что переменишься. А во-вторых, пока никого другого нет, годишься и ты: ведь ты – замечательный любовник… внимательный, ласковый…

- Мы знакомы с тобой чуть больше года, и за это время ты уже успела меня бросить… снова вернуться. А я не такой прыткий по жизни…

- Говори что хочешь…

Но тут телефон оборвал нашу связь, а перезванивать я не стал.

Уже на следующий день, чтобы успеть на работу в офис хотя бы к девяти часам, изменил свой распорядок дня и маршрут движения в город. В пять часов встал и вызвал такси. Пока умывался и завтракал, «мотор» подкатил к воротам. Добрался до южноуральского автовокзала и в 6-00 на первом рейсовом автобусе со студентами ринулся в Челябинск. В 8-00 я уже усаживался в трамвай 7-го маршрута на привокзальной площади. В 9-00 открывал ключом дверь офиса ООО «Бетонпрофит» в двухэтажном здании управления «ЧеГРЭС».

Торопиться надо медленно, - убеждал хохол Волощенко, всегда озабоченный, но не суетливый. День трудовой начался…

За окном все очертания исчезли в снежных вихрях. У меня же тепло и уютно – еще бы ГРЭС замерзало! Подключен вай-фай на компьютер, телефакс в сети – я с его мобильной трубкой в кармане разгуливаю по всему зданию, на автостоянке, вплоть до КПП…

Кроме нас на втором этаже еще два-три арендатора. А из собственного персонала «ЧеГРЭС» открыты двери в кабинетах только у заместителя директора и главного инженера. Да еще у меня под боком мастерская компьютерщика и программиста. Отличный мужик, между прочим, да к тому же почти земляк – красносельский уроженец, хотя женат на челябинке. Виктор его быстро сблатавал нам в услужение по компьютерной части.

В дверь громко постучали, и вошел Волощенко.

- Связь работает? Надо Виталию позвонить. Похоже, у нас проблемы.

- Никогда бы не догадался, - я со вздохом заправского офис-менеджера вывожу на дисплей телефакса номер мобильника Севастьянова, нажимаю кнопку «вызов». Предупреждаю Григорича. – Будет громкая связь.

Отрывистые гудки заполнили пространство офиса. Виталик ответил, и дальше в моем присутствии пошел диалог двух производственников – будто они в одном кабинете общались, сидя в разных углах. Удобная штука - телефакс! Я, меж тем, обрабатывал на компьютере информацию на запрос: «Куплю пеноблок». 

К концу недели смонтированное оборудование уже выдавало продукцию. А со следующей у меня начались продажи пеноблока в частные руки – не частые, но были. Еще раньше в офисе появилась очаровательная Ирина – бухгалтерша. Ольга Викторовна консультировала её по телефону.

На третьей неделе нашей работы произошел эпизод, вселивший в меня уверенность в перспективе затеянного дела. Явился покупатель в дорогущих ковбойских ботинках на высоких каблуках, в которых совершенно невозможно ходить, испытывая хоть малейшее удобство, пока они не развалятся. И сам из себя малый был очень важный – небрежно шелестя наличкой, оплатил шесть поддонов пеноблока, погрузил в самосвальный «камаз» и увез. Через пару часов с удивительной наглостью снова врывается в наш кабинет и давай нам с Ириной грозить, ругаясь матерными словами – мол, мы продали ему сплошной брак. Все, на что меня хватило в диспуте с наглецом, это вызвать Виктора по телефону.

Явился мой сын – усадил буяна за стол переговоров, угостил чаем, поинтересовался адресом, где он наш пеноблок разгрузил, и отправил снабженца Шандера Алексея на место событий. Тот гонял на своей «Судзуки», словно у ней было шило в выхлопной трубе, и уже через полчаса вернулся с информацией:

- Мужик, ты рехнулся? Кто же поддоны пеноблока разгружает подъемом кузова? Вот он и побился.

Тут Виктор включил свое обаяние и строительное образование:

- Понимаете, уважаемый, пеноблок – материал уникальный: ему практически нет равных в сочетании теплоизоляции и противостояния статическим нагрузкам. Но это вам не кирпич. Его нельзя бросать, грузить или сгружать навалом – он нетерпим к динамически ударам.

Мужик на своем стоит:

- Черта с два! Вы всучили мне брак! Верните мне деньги и можете забирать свое барахло – мне оно не нужно.

- Что толку спорить с неспециалистом, - говорит мой ребенок старший. – Ничего мы вам не вернем, ничего не заберем. Подавайте в суд – суд нас рассудит.

И Шандеру:

- Ты сфотографировал наш пеноблок на его земле?

Тот:

- Да, вот смотри.

И я тоже полюбопытствовал на битые блоки под обломками перевернутых поддонов.

Мужик соскочил с места и выдал вполне ожидаемый концерт протестующей песни и пляски. Потом от двери:

- Ни в какой суд не пойду. Знаешь, кто я? То-то и оно – ты влип, приятель. Мой зять – смотрящий за ЧТЗ. Сейчас приедет с братвой, и всем вам кранты.

Мужик достает демонстративно мобильник и набирает номер. Сын, излучая сердечнейшую из улыбок, достает свой.

- Давай, мужик, на спор: чья команда скорей приедет – твои бандиты или ОМОН? Видел по телеку, как эти ребята братву пакуют – глазом моргнуть не успеют, как ласты склеят. А для тебя и твоего зятя лишняя проблема на ваши задницы. Вот что хорошо умеют братки, так это подбирать ключи к анальному отверстию. К твоему, между прочим…

- Считаешь себя крутым парнем, да?

- По крайней мере всмятку! – отрезал Виктор.

Ага! Вот она – дырочка в дамбе! Последний раз матюкнувшись: «Пошел нахер, чертов ублюдок! Чтоб ты сдох!», мужик выскакивает за дверь. Сын никому звонить не стал, чай свой допил и собрался ехать.

Я напрягся:

- А если бандиты нагрянут? Что делать?

- Звони мне.

В глазах его в этот момент светились сила воли и мудрость. А мне тогда казалось неправильным подвергать опасности нас с Ириной. Но никто не приехал с угрозами в наш офис – ни в тот день, ни в последующие. Да, бандюки, прошло ваше время – не государство, а частный бизнес крепко прижал вам хвост. Вся ваша власть держалась на страхе. Настало время бояться вам. Пришло время власти капитала! Может, деньги и не являются универсальным решением всех жизненных проблем, но хотя бы помогают превозмочь особенно дерьмовые моменты.

Короче, живем дальше…

Между прочим, вай-фай – штука тоже безлимитная. Я как входил в офис, включал на компьютере интернет и не выключал его до конца рабочего дня. Он мне не только рекламу делал на электронных досках объявлений, но и ублажал ретро-музыкой с одноименной радиостанции – Мирей Матье, Дэмис Руссос, Владимир Высоцкий и Валерий Ободзинский пели для нас с Ириной. А когда в офис врывался Шандер, с воплем: «Вы это еще послушаете!», то находил в интернете записи выступлений Михаила Задорнова и хохотал над его юмором до упаду. Смеяться, конечно, здорово, но когда Алексей уезжал – а дел снабженческих у него хватало – я снова переключался на волну ностальгии. Ирина не возражала…

Наша очаровательная бухгалтерша кроме текущих дел учета счетов и расчета зарплаты исполняла обязанности инспектора (начальника?) отдела кадров. Кроме того Виктор дал ей задание рассчитать себестоимость нашей продукции. А меня параллельно озадачил сделать обзор цен пеноблоков на рынке. С чем я успешно справился и в тот же день доложил:

- Самый дешевый товар у фирмы… (дай Бог памяти!)

- Вот тупые дебилы! – фыркнул сын. – Это жаднющие москвичи. Купили готовый заводик в Челябинске и гонят пеноблоки для своей стройки на Увильдах. Курорт они, кстати, тоже купили. А ты звонил им, спрашивал – есть ли в наличии? Позвони…

Позвонил по указанному в объявлении телефону. Мне ответили : «Под заказ». Доложил сыну.

- Я так и знал! – воскликнул он. – Нарочно, коты сукины, цену сбивают, чтобы нервировать конкурентов. Подлая тактика для тех, кто не знает: покупатели заплатят аванс за заказ, а когда материал получат, не знают – может, в середине зимы, когда у москвичей стройка встанет… если встанет... может… Очень скоро их комедия с демпинговыми ценами провалится, и оккупанты столичные, обделавшись цементом, свалят в Первопрестольную. Я бы им сейчас табличку к рекламе подвесил: «Дай мне пинка под зад, кто сомневается, бля!». Давай вот что сделаем – в тексте нашей рекламы укажем их цену, но с поправкой на дату: то есть на минувшее число. А когда тебе будут звонить и спрашивать, отвечай: «Цена в объявлении устарела, сегодня – такая-то…» и называешь текущую стоимость. Все понятно?

- Яволь, мой фюрер! – я был доволен, как пожирающий тухлые груши боров, изобретательностью сына.

Изучая мою трудовую книжку, Ирина очень удивилась:

- Ого! Вы и в газете работали, и даже райкоме партии. Почему же ушли? В 1987 году КПСС еще была на коне.

- Понимаете, Ира, и в райкоме партии, и где бы то ни было, я никогда не отличался покорностью перед дураками – даже если они на порядок выше чинами.

- А с сыном легко работать?

- Не скажу, что просто, но надо – причем, больше ему, чем мне. Но Виктора Анатольевича трудно причислить к дуракам. Ведь так?

Ирина замолчала, пристально уставившись в монитор своего компьютера, и наконец покачала головой:

- Виктор – муж моей подруги. Она в нем души не чает. Для женщины это многое значит.

Я немало ей рассказал о своей ленивой жизни коммерческого оболтуса, когда деньги сами текли в руки без всяких моих усилий, и заставил Ирину смеяться над некоторыми прикольными моментами моей насыщенной биографии. Потом признался о серьезном увлечении литературой. Показал в интернете несколько своих рассказов, размещенных на литературных сайтах.

Ирина внимательно слушала, а когда я закончил, проговорила:

- Каков отец, таков и сын. Виктору Анатольевичу есть в кого быть грамотным руководителем и порядочным человеком.

- Да, у нас много общего. В юности мы оба отличались крайним идеализмом. Очень глупо. Разве нет?

- Нет, - мягко возразила она. – Всякому возрасту свои взгляды. Знаете, какая моя двухлетняя дочь болтушка, а бывает серьезной-серьезной… Я думаю, такой и будет, когда станет взрослой.

- Она ровесница моим внучкам?

- Да. Когда встречаются, дружат.

После нескольких дней общения стал обращаться к Ире на «ты». И однажды задал ей интимный вопрос:

- Ты здесь временно или насовсем? Я слышал от Виктора, что главным бухгалтером «Бетонпрофита» будет Ольга Викторовна.

Ирина несколько занервничала.

- Ну… если начальство будет довольно моей работой, я надеюсь здесь задержаться.

Потом губы её насмешливо скривились:

- Насколько я знаю, Ольга Викторовна не любит кабинетной работы. Она ведет балансы сразу нескольким предпринимателям, и ей недосуг просиживать время.

Время пришло моей бывшей жене появиться на сцене. Она, со мной поздоровавшись, подсела к Ирине и что-то долго ей объясняла, ковыряясь в документах и программах компьютера. Я, как галантный кавалер, сопроводил дам в столовую в обеденный перерыв. А потом она уехала – я про Ольгу Викторовну говорю, известную более читателям под псевдонимом Лялька.

- Ну и как она тебе? – поинтересовался у Ирины.

- Умница! – и добавила, улыбнувшись. – Хочешь, чтобы работа была сделана грамотно, найми профессионала.

Остаток рабочего дня Ира просидела за компьютером, чего-то там поправляя и тихонько напевая незнакомую мне песенку. Я не решился включать в конкуренцию популярных певцов и певиц – сидел и прислушивался к нашей бухгалтерше. Мои мысли были куда более мирскими, а чувства странно знакомыми. Моя излеченная ласками Светы душа вдруг вновь заболела, как последняя сволочь. К черту работу! В теперешнем своем состоянии я вообще утратил способность соображать. В моих бедных старых мозгах было так много дерьма и ненужных воспоминаний, что они, должно быть, не выдержав очной ставки с бывшей женой, всколыхнулись. Мало того – невидимое чудовище вырвало лапами мое сердце и вцепилось в него клыками. Что творится с моим организмом? К чему быть теперь готовым?

Небольшую долю рационализма внес звонок сына.

- Нет продаж? Я думаю, где достать деньги на оплату твоего трудодня.

- Займи у Дональда Дака, - я даже не улыбнулся.

К концу рабочего дня мне настолько поплохело – к сердечной боли добавились головокружение и тошнота – что сын сам вызвался отвезти меня домой. Что и сделал. Я обещал ему не подниматься из постели два выходных дня, чтобы к понедельнику быть на работе в форме. Но прежде чем отправиться в страну снов, связался со Светой и предупредил, что заболел, что к ней не приду в эти выходные.

Итак, я больной и в кровати… Роль сиделки взяла на себя мама, сама изможденная старческими болезнями. Шаркающими шагами, но легкой походкой (имею ввиду – без скрипа половиц) она подносила мне воду или таз для страховки от тошноты. Боже мой, такое ощущение, что мамочка весит килограммов сорок – не больше.

К концу субботы она спросила:

- Что же ухажерка твоя не приходит? Поухаживала бы…

Без зазрения совести я соврал:

- На дежурстве суточном.

А потом перевел тему:

- Мам, ты как?

Она усмехнулась.

- Бабешки, чуть занемогут, бегут в больницу. А я не люблю врачей. Если уж Бог приговорил, они не помогут. Мне девятый десяток пошел, все полезные дела я уже переделала. Осталась одна заботу – умереть, не доставляя вам больших хлопот. Вот как отец… - в этот момент слеза скатилась по её щеке.

В могилу ведет такой настрой – подумал я с тоской.

А мама вдруг склонилась ко мне и поцеловала в лоб. На её лице появилось печально-загадачное выражение.

- Я помру, выгонит тебя сестра из дома – помяни мое слово. Порядочная хоть ухажерка у тебя? Не откажется от больного и бездомного?

Я, едва не рассмеявшись над её огорчением (в моем-то состоянии!), вымученно улыбнулся:

- О, мама! Ты – как старая злодейка! Разве можно так говорить про родную дочь?

- Просто я знаю её и тебя. Спокойной ночи. Спать пойду. А ты меня не зови, если что – без аппарата все равно не услышу.

Мама к себе ушла и я погрузился в спячку без снов. Правда, была одна подлая мысль – если мама все знала о сестре, почему она дом не отписала мне? я-то ведь никогда-низачто не продам отчий дом – но она не дала почву кошмарам.

На следующее утро почувствовал себя уже лучше. Хоть и воздержался от пробежки к лиственнице, но уже после завтрака сел к компьютеру. В последнее время это случается слишком редко.

Слушая музыку и любуясь заставками на тему «Природа», я вспоминал, как в детстве ездил с отцом на рыбалку и охоту, как с матерью ходил за грибами и ягодами. Глядя на возникающие на мониторе каньоны и горные террасы, закаты и восходы светила, птиц и животных в лесах на деревьях, вспоминал как жили мы на этом самом месте еще в стареньком нашем доме дружной семьей – мама, папа, сестра и я. Тогда еще мы с Люсей были совсем детьми – смеялись, дрались и любили друг друга. Такое не повторится уже никогда. 

Снова вернулась вчерашняя мысль – если мамы не станет, сестра потребует раздела наследства, а это ведет к продаже дома. Нашего дома! Дома, который построил отец, а мама ему помогала. И я немного, но мне служба помешала… Так что же делать? Чем убедить (запугать?) сестру в случае смерти мамы не продавать наш дом? Кругами Дантова Ада, в котором самый адский уготован предателям? А разве это не тягчайшее из предательств – покушаться на отчий дом, дом который наши родители оставили нам в наследство?

Ничего не смог придумать. А на экране менялись картинки праздника жизни…

Виктор позвонил, справляясь о моем здоровье. Я ответил, что в понедельник буду на рабочем месте как обычно – в 9-00.

К вечеру я настолько поправился, что позвонил Светлане с желанием повидаться. Добродушно и твердо она отказалась со мной спать. Я настолько расстроился, что готов был немедленно приступить к своим обязанностям начальника отдела продаж пеноблоков. И ночью занялся его рекламой. Возня интернетная остужала любовный пыл лучше холодного душа. Настолько увлекся, что почувствовал острый приступ ностальгии по своему рабочему месту в конторе «ЧеГРЭСа».

Единственное что огорчало – это слова мамы о продаже дома после её смерти. Может, поговорить с сестрой? Но что это даст? Вряд ли она согласится сама переехать в отчий дом, чтобы только его не продавать. Уговорить маму переписать наследство на меня? Совсем неблаговидный поступок. Да и вряд ли она решится – ведь знала же все, когда подписывала дарственную на нас двоих.

И вот понедельник. В Челябинске шикарное зимнее утро. В окнах высотных зданий уже отражалось восходящее солнце. Угар отработанных газов машин зримо клубился по асфальту. Воздух морозный, но тяжелый. А я был рад, что вернулся в строй бойцов «Бетонпрофита».

На вопрос Ирины – как себя чувствую? – ответил с бравадой:

- Вполне прилично – шевелить мозгами легче, чем мускулами.

Очаровательная наша бухгалтерша рассмеялась.

- У вас отдохнувшее лицо.

Мы улыбнулись друг другу, ни на грош не веря ни единому сказанному слову. Мне польстила её забота. Ей было весело в моем обществе.

Пришел Волощенко и приветствовал нас со скорбным выражением лица, хотя глаза его, как всегда, смотрели спокойно и прямо. Он пожал мне руку и потребовал связи с Виталиком. Наговорившись досыта, спросил:

- У тебя что, в пятницу крыша поехала?

Меня так и подмывало ответить утвердительно, но я сдержался и не мог вспомнить – был ли в офисе тогда Григорич и, если нет, откуда узнал? 

Потом заявилась парочка директоров – производственный и коммерческий. На вопрос сына: «Как себя чувствуешь?», мой старческий мачизм взял верх над здравым смыслом. Я поднялся со стула, вышел из-за стола, подпрыгнул на месте, проимитировал кулаками пару ударов бокса и прорычал:

- Йеее-хуа!

Молодые люди покатились со смеху – будто начался веселый бедлам.

- Ни хера себе! – сердечно воскликнул Волощенко, и улыбка осветила его потрепанное жизнью лицо.

- Мы им еще покажем! – торжественно объявил мой сын.

А я чуть было не прослезился, глядя на них затуманенными от слез глазами:

- Вы даже не представляете, как я рад, что мы снова вместе.

Чаю попили, перекусили тем, что привезли с собою директора, и каждый занялся своим делом. Новый виток событий ожидал «Бетонпрофит». Судьба обрушивала на нас удар за ударом. А мы держались…

«ЧеГРЭС» стоит на берегу Миасса и с трех сторон окружен городскими кварталами. Его закопченные трубы, устремляясь в высь, составляют невероятный контраст с белоснежными облаками. Здесь предстоит мне работать. Сколько? Время покажет. До пенсии еще почти семь лет. Стало быть, мне сейчас пятьдесят три – на столько и выгляжу.

Я человек старомодный – глотать «колеса» и ширяться не привык, так что снимал стрессы водкой и пивом. До «Бетонпрофита» плыл по течению, стараясь заработать себе на пропитание и дочери на обучение в университете. Никаких перспектив и задумок развития бизнеса у меня не было. Да к тому же, увлечение литературой уводила сильно в сторону, отнимая время.

Предложение сына принять участие в развития нового предприятия, совладельцем которого он был, оказалось своевременным – я невольно поддался неудержимому соблазну поучаствовать в семейном бизнесе. Постепенно вошел в курс дела и почувствовал вкус новой жизни. Среди покупателей, с которыми я общался, встречались разные люди. Они мерили меня взглядами с ног до головы, не испытывая при этом особого отвращения, что добавляло уверенности в себе.

Дела, между тем, шли с переменным успехом. Производственный цех заработал в полную силу. Мы не только забили склад готовой продукцией, но стали выставлять поддоны с пеноблоком на площадке под открытым небом, обеспечивая мне полную коммерческую загрузку на приближающийся строительный сезон, а «Бетонпрофиту» респектабельность на рынке.

Я работал в Челябинске, привлекая к процессу то, что осталось от моих мозгов, некогда так успешно используемых в Комитете по делам строительства и архитектуры Администрации Увельского района. М-да… что стало с тобой, Клипы Творение, куда ты канул? Где славных дел твоих мастера? Среди таких же обломков крушения, как и сам Комитет?

Иногда ковырял былую рану, стараясь представить, что было бы сейчас с Увелкой, останься Клипа его председателем. Сергей Борисович, от дочери слышал, теперь заместитель Главы Южноуральска – из Увельской Администрации его вышибли: вот и меняй шило на мыло! Интриги везде…

А пошли они все! Меня вполне устраивал нынешний статус. Штаб «Бетонпрофита» (имею ввиду его руководящий состав) – люди спокойные и непринужденные. Впервые в жизни я работал в таком коллективе и потому старался изо всех сил. Оборотная сторона в том, что много времени уходило на транспорт – туда и обратно каждый рабочий день. В дороге, где можно было бы отдыхать, я уставал больше, чем на работе. И казусов хватало неприятных…

Такой пример. Стоял в очереди за билетом на электричку – и то ли прикемарил на мгновение, то ли сильно задумался… Короче, мозги мои, пораженные старческим маразмом, возможно, на миг отключились и меня ненароком качнуло прямо на соседей. Тут же пришел в себя, извинился, конечно – те простили. И вдруг чья-то лапа легла на плечо:

- Пьяны, гражданин? – сержант милиции.

- С чего вы взяли?

- Почему вас шатает?

- Крыша поехала. Устал на работе. Вам такое неведомо?

- Предъявите-ка документики.

- Пропуск на «ЧеГРЭС» подойдет?

- Нужен паспорт.

- Не вожу с собой.

- Тогда пройдемте до выяснения.

- А как же я уеду домой?

Так бы и задержал мент поганый, но тут его мобильная рация заговорила и потребовала срочной явки на перрон. Чтоб тебя там пришили!

С тех пор, отправляясь на работу в Челябинск, брал с собой паспорт.

Стоит, наверное, и про дочь рассказать – тоже нюанс с дорогой связанный. Позвонила однажды:

- Папа, ты где? Время есть? Зайди, пожалуйста, в Синегорье, спустись в подвал и купи баночку красной икры. Приедешь в Увелку, к нам заходи – будем есть блинчики по моему рецепту.

- Блинчики тоже купить?

- Нет. Блинчики я сама испеку.

Сунул в карман умолкший телефон и отправился в Синегорье исполнять задание. Сошел с электрички и к Насте домой вместе с красной икрой. В квартире дым коромыслом. Первый блин оказался не комом, а дымовой шашкой. Тамара меня попрекает – мол, ребенка на авантюры подбиваю. Лучше бы научила дитя готовить. Хотя сама вряд ли умеет. Помню, когда жил здесь семейно, обычно теща на кухне всем заправляла… 

Постепенно мы с Ирой обжили офис. Он стал уютнее – на окнах появились шторы, на столе у неё цветы. В целях экономии бумаги (таки дорогущая «Снежинка!» в пакетах) для почеркушек-черновиков привез из дома целый пакет листов, годных для этого дела. Положил в верхний ящик стола, чтобы удобно и быстро было доставать. Сын однажды обнаружил в них мои грамоты за спортивные достижения – в футболе, шахматах и настольном теннисе. Достал и развесил на стены с приказом:

- Не сметь снимать!

Да пусть весят – делов-то.

Однажды спортивного вида малый, чьи машины мы арендовали для транспортировки пеноблоков, вчитался в них и, зная, что Агарков Анатолий это я, спросил:

- Так значит, вы из Увельского района? А Сергея Александровича Абдурахманова знаете?

Еще бы не знать!

- А видели?

- Как вас сейчас. Мы с ним и теперь вечерами по выходным играем в теннис на стадионе.

- Двукратный чемпион мира по самбо! – с восхищением молвил фанат Абдурахманова.

- Среди ветеранов, - внес я поправку.

Несмотря на то, что обычно проигрываю Сергею Александровичу в настольный теннис, был рад, что челябинский бизнесмен завидует нашему с ним знакомству. Немного стыдился этой радости, тем не менее был горд за нашу Увелку и её известных повсюду людей. Такой был пример на моих глазах.

На юбилейный выпуск бывших учеников собралось нас в первой школе десятка полтора. В актовом зале вызвали нас на сцену. Предложили микрофон для приветственного слова всем собравшимся. Вызвалась говорить самая маленькая наша выпускница – Рита Федоровская. Впрочем, таковской она была в школе – теперь уважаемая Маргарита (имярек отца и фамилию мужа). Взяла она в руку микрофон и со слезами в голосе… на щеках… сказала:

 - Родные мои! Я живу на Дальнем Востоке. Была недавно по делам служебным на Камчатке. Захожу в провинциальный магазинчик и вижу на полках пакеты крупы с надписью «Увелка». Обрадовалась. Как закричу на весь магазин: «Я тоже из Увелки! Это моя малая Родина!» Спасибо вам, что вы есть. Что вы трудитесь и своим трудом славите наш славный поселок.

Как говорится – без комментариев.

 

Добавить комментарий