А. Агарков.
Армагеддон
Стадион «Олимпийский» в поселке Увельский – это не только место массовых состязаний и индивидуальных тренировок, но еще очень зеленый, чистый и порой уединенный уголок, где можно услышать ход собственных мыслей в голове. А иногда здесь можно встретить старых товарищей по спортивной команде с выражением тоски на лицах.
На этот раз увидел сияющего Маненкова.
- О, Егорыч! – воскликнул он. – На ловца и зверь бежит. А я спрашивал у Шушукова – может, знает твой телефон. Ты, говорят, магазин в Южноуральске открыл? Настоящим бизнесменом стал. Поздравляю!
Я совсем не обиделся на его слова, увидев с каким уважением он это говорил.
- Зачем тебе мой телефон?
- Глава поселка поручил мне собрать команду шахматистов на Хуторскую спартакиаду. Нужны два мужика и женщина. Лена, понятно, вне конкуренции. А вот кто из вас двоих – ты или Афанасьич – надо решить.
- Это ничего, что я еще действующий чемпион района?
- Когда это было! Столько воды утекло. Ну, так что?
- А какие тебе в голову мысли приходят?
- Да мне-то без разницы: вы – равносильные. Можете жребий бросить.
Так просто.
- А Виктор Афанасьевич судить не собирается?
- Играть, говорит, больше хочется.
- Ну, тогда лучше нам сыграть, чтобы выяснить, кто сильнее.
- Тогда сиди и жди – он обещал сегодня прийти. Или… хочешь, пойдем сыграем?
- Пойдем, но учти – шахматист ты сильный, но корчить из себя крутого тебе не стоит: больше на смех нарываешься.
- Ты че обиделся?
- Ничуть. Тебя хочу разозлить, чтобы вывести из равновесия и обыграть.
Мы взяли шахматы в спортивном зале и сели играть на скамейке трибуны болельщиков возле футбольного поля. Я знал – если поймаю кураж, то могу Маненкова наказать, потому не зажимался: играл раскованно и рискованно. Пока неплохо получалось…
Вдруг Сергей вскинул голову и на кого-то посмотрел за моей спиной. Я обернулся и увидел Виктора Афанасьевича. Это был он, Проскуряков – мой соперник за место в команде на спартакиаду. Он шел по тартановой дорожке, эллипсом окаймлявшей футбольное поле. Еще издали высоко поднял руку, приветствуя нас.
- Салют, шахматистам!
Мы лишь кивнули в ответ и вновь углубились в игру.
Когда Афанасьич подошел, поздоровался рукопожатием и присел, разглядывая расположение фигур на доске, Маненков встал.
- Ладно, Егорыч, перед ответственным поединком не буду тебя утомлять и обижать – предлагаю ничью, - и пересел, уступая место возле доски моему сопернику.
Я не стал возражать, хотя имел некоторое игровое преимущество.
Мы вновь расставили фигуры, и в этот момент Сергей объявил:
- Четыре партии по полчаса. Если по итогам будет ничья, тогда блиц до преимущества в три очка.
Уже в игре с Маненковым чувствовал себя раскованно. Впрочем, это еще не говорит о том, что пришел кураж – но он где-то был на подходе.
Виктор Афанасьевич человек интеллектуальный – с ним можно играть и говорить о высоких материях. Вот прямо сейчас он нам рассказал то ли байку, а то ли анекдот, как освистанный зрителями актер прервал свою роль и со сцены заявил: «Эй, а я-то здесь причем? Я что ли написал эту хренотень? Все претензии Шекспиру»
Я слушал, улыбался и играл, тесня черные фигуры Проскурякова.
Маненков сидел рядом и активно переживал, но не за кого-то из нас, а за игру – он всегда был на стороне побеждающего.
- Сергей, ты никогда не улыбаешься? – спросил Виктор Афанасьевич.
- Улыбаюсь, если слышу или вижу что-нибудь смешное. Вот сейчас, например… скажи, Егорыч, дедушке Вите: «Ну все, ты – мой, засранец седой».
- Я таких слов не знаю, Сергей Олегович, - посетовал я, объявляя противнику «шах».
Лидер наш не унимался:
- Тогда ты, Афанасьич, скажи: «Чего ты, мать твою, к моему королю прикопался?»
- Не дождетесь, сударь, - ответил Проскуряков. – Я буду проявлять полное равнодушие и сведу партию на ничью.
- Это вряд ли, - усомнился я, усиливая натиск.
- Вот гавнюк, - сказал Маненков.
- Это ты о ком? – поинтересовался мой противник.
- Я про белого коня, который забрался в твои тылы и ничем его оттуда не выдавишь. Сливай воду, Афанасьич – белыми отыграешься.
Проскуряков внял совету, и мы затеяли вторую партию. Он начал как-то по-новому, и я ответил, не понимая, куда это меня заведет – но ситуация уже сложилась на шахматном поле, и надо было играть. Меня понесло – я забыл скромность, играя черными. Похоже такого прессинга в самом начале партии Виктор Афанасьевич не ожидал. Взгляд его стал подозрительным. Возможно, ему следовало подумать. Но я делал стремительные ходы, и ему хотелось соответствовать: Проскурякову самолюбие не позволяло тянуть время. Вторую партию он тоже слил.
Начали третью игру. На этот раз седой ветеран заставил-таки себя остановиться и принялся подолгу размышлять над каждым ходом.
- Вы сейчас что играете? – спросил я его по поводу шахматной классики.
Но ответил мне Маненков:
- Мы сейчас притворяемся, что играем. Похоже, Афанасьич седня не в духе. Ты не расстраивайся – будешь судить и нам подсуживать.
- М-да, - Проскуряков широко улыбнулся. – Похоже, что так. Как давно мы с тобой не играли, Анатолий – я забыл твою манеру игры. Великолепно сыграно. Нет, правда, ты так искусно меня обставил… Я восхищен.
- Это вас блицы подкосили. Там ведь думать не надо – как в онанизме: кто быстрее стрелку опустит…
- Эй, вы че разболтались? – встревожился Маненков. – Играть-то будете?
- Предлагаю ничью, - предложил я.
- Какая ничья? – удивился Сергей. – Тут еще далеко не все ясно.
- Но я все равно не проиграю.
- А встречу выиграешь?
- А встречу практически выиграл и поеду в Хуторку вторым номером.
Виктор Афанасьевич протянул мне руку для пожатия, соглашаясь.
Ну, а потом снова блицорный клинч – их невозможно было остановить: не из-за меня же одного Серега пришел сегодня на стадион. Хотя, конечно, в пятиминутной игре столько эмоций, авантюризма, милитаризма… да пусть даже романтизма, если угодно.
Но мне, похоже, пора. Я встал.
- Уже уходишь, да? – спросил Маненков, не переставая тарабанить по часам и фигурами по доске.
- Хотел спросить – когда едем?
- В субботу – автобус с командой в восемь часов отправляется от Администрации поселка.
Когда в субботу пришел в указанное место, там было полно народу – вся команда спортсменов Увельского сельского поселения в сборе. Оптимисты уже подсчитывали количество призовых мест. Пессимисты гадали – не уступим ли мы в этот раз общекомандного первого места? Потом подошел большой автобус. Все уселись, и покатили мы в Хуторку. Несмолкаемый треп пассажиров свидетельствовал о прекрасном настроении сборной поселка Увельского.
Автобус припарковался на шоссе, не доезжая села. По команде встречающего отправились через поле к лесной поляне, где стоял флагшток и было намечено общее построение для открытия спартакиады. Никто не догадался скосить траву или хотя бы расчистить дорогу бульдозером. Бредя по высокой и росной растительности все парни промокли по самые… ну, а девушки по пояс.
Когда команды выстроились в колонны, Глава Хуторской территории дал команду «Смирно!» и отправился, печатая шаг, докладывать Главе района, что толпа для… простите… участники соревнований построены на открытие спартакиады. Тот произнес приветственную речь – всех поздравил и приказал: «Флаг соревнований поднять!» Завершая открытие спартакиады, её участники колоннами прошлись по периметру поляны.
Я гляжу: к спартакиаде в Хуторке немало построили новых спортивных объектов – футбольное поле, волейбольное, городошный корт… Возможно, все это пригодится в последствии местной молодежи – возможно, и нет. Вот что точно не пригодится, так это два новых дощатых туалета, воздвигнутых в разных концах широкого поля. Ну да, в селе ничего не пропадает зазря – в понедельник растащат на доски санитарные помещения общего пользования местные обитатели.
Вот чего не хватает спартакиаде, так это рекламы – кроме спортсменов и чиновников свиты Главы района никаких зрителей. Спорт ради спорта? Мероприятие ради галочки? Неужто во всей Администрации не нашлось ни одного деловара, умеющего подать и продать любое событие, как это делается в развитых странах?
Шахматные соревнования должны были состояться в столовой хуторской школы. Там уже были расставлены столы, доски, фигуры и шахматные часы. За свободным и крайним в углу восседал Проскуряков, принимая заявки от прибывающих команд. Мы с Маненковым толпились подле, рассматривая и обсуждая вновь прибывающих.
Перебрасывались репликами. Сергей заскулил по поводу того, что прошлый раз в Кичигино деньги, предназначенные спортсменам, на руки не выдали, а набрали водки с закуской и устроили массовую пьянку, отмечая общекомандное первое место. Неужто так будет и ныне? Я плечами пожал:
- Подойди и скажи Увельскому Главе, что ты непьющий.
Сам между тем наблюдал за вновь вошедшей командой – впереди двух здоровенных мужиков шла симпатичная девушка в мини-юбке. Мисс спартакиада – иначе не скажешь.
- Посмотри, Серега: вон та красотка – не чемпионка челябинская? Помнишь, весной в Миасском… которую затрахали до синяков.
Где? – Маненков повернул голову резко – до легкого хруста в позвонках шейных. – Нет… да ты че? Ты блондинкой была.
- Какая разница? Они же красятся. Я на ножки смотрю.
- А по ногам-то как можно баб различать?
- Да очень просто! Бывают стройные, привлекательные… А бывают кривые, худые, толстые и волосатые… К таким даже взглядом прикоснуться тошно, не то что рукой.
- Успокойся, Анатолий – это не та красотка.
Но я продолжал смотреть на неё и вдруг задумался над такой мыслью – что чувствует женщина в постели с мужчиной, с которым она никогда и не думала там очутиться? Пока не возникло ощущение – будто спортивный костюм мне жмет…
Команда оказалась из Красноселки.
На этом, можно сказать, первый день соревнований и закончился. Потому как соперничество по шахматам, по большому счету, шло между мной и Маненковым. Играть нам друг с другом не придется: мы ведь из одной команды. Вопрос стоял – кто больше наберет очков: я – еще действующий чемпион или Маненков – нынешний некоронованный лидер. И весь день мы с ним наперегонки мочили всех, кого к нам подсаживал жребий.
Первый день никому не дал перевеса. По сложившейся традиции сыграли три партии – две до обеда и одну после. Мы с Серегой все выиграли. Что будет завтра?
На другой день первый же мой соперник, Ногинов В. Е. из Песчанки, пришел с бодуна и уже поддатый. Из нутра его несло перегаром, а рот выдавал свежий сивушный запах. Увидев меня, он обрадовался:
- Анатолий, какая встреча! А ну их нах… эти шахматы, пойдем выпьем. Я угощаю. Проставишься, когда сможешь. Как звучит?
- Ты серьезно? Может, сыграем для начала?
- Я уступаю тебе без боя – ты же ведь чемпион.
Закончив трепаться, Ногинов сделал ход. Руки у него подрагивали. Под ногтями чернел перегной. Можно подумать – пришел из сада, где полол сорняки руками. Или у них так принято: руки не мыть от бани до бани – жителей Песчанки, «пескарей»?
Мы играли, конечно, и прежде. И общались достаточно часто. Сегодня он разговаривал иначе, чем всегда. Не уговорив меня выпить, Владимир Егорович сменил настрой – сказал, что надерет мне задницу; что я хоть и чемпион, но он еще «о-хо-хо»…
Мне не хотелось с ним общаться – я просто играл, и партия шла к моей победе.
Почувствовав это, Ногинов еще раз предложил выпить. Я промолчал, и тогда пошел откровенный наезд со стороны недоперепившего «пескаря».
- Ты что, даже разговаривать со мною гребуешь? (гребуешь – брезгуешь, местный говор).
Я молчал. Вокруг нашего стола уже собралась толпа зевак.
- Может, ты и чемпион, но мужик дерьмовый, - наверное для слушателей заявил мой соперник.
Это уже было оскорблением и действием против правил игры.
- Судья! – окликнул я. – Тут партнер меня оскорбляет.
Подошел Проскуряков:
- В чем дело?
Ногинов склонил голову к шахматной доске.
- Мы играем… - сказал мой соперник и сделал ход.
Я ответил, не думая, и тут же услышал за спиной чей-то шепот:
- Боже мой, сейчас будет мат.
Оглянулся – глаза красносельской красотки, так вчера поразившей меня, полны были ужаса. Видать, за меня болеет, а я… Что же я натворил на доске? Вернул взор шахматной партии. Присмотрелся – точно, последним ходом я перекрыл единственную свободную клетку отхода королю… И сейчас, если противник увидит… Действительно, Боже мой! Цена непродуманного хода. Этот пьянчуга Ногинов лишил меня выдержки и осторожности, а с ними – успеха в партии и желанной победы над Маненковым.
Но пьяный «пескарь» смотрел не на доску. Проскуряков уже отошел, а мой противник вновь сверлил меня взглядом и цедил сквозь зубы:
- Предлагаю ничью. А если не согласишься, морду набью.
Это уже полный абсурд!
В сложившейся ситуации лучший выход для меня – отказаться от партии, сославшись на оскорбления противника, свидетелями которым были с десяток человек. А я почему-то сидел и ждал своей участи – сделает Ногинов победный ход или бросится в рукопашную?
Не дождавшись ответа, противник сделал нейтральный ход – матовой ситуации не увидел. Я спас короля, потом партию, и…
Ногинов, остановив часы, тяжело поднялся – человек он грузный – сказал, уходя:
- Я жду тебя в школьном дворе, чемпион.
Говорят, «пескари», когда крепко напьются, жестоко дерутся – топорами, цепями, кольями… Какое оружие предпочитает Ногинов? Наверное, кулаками – они у него не от грязи пудовые.
Я поднялся, помахал Афанасьевичу:
- Сделано. Запиши мне очко.
Повернулся к выходу. Мисс спартакиады коснулась моей руки:
- Не ходите. Не надо связываться с мужиком пьяным.
Я улыбнулся её вниманию:
- Я хоть и трезвый, но тоже мужик.
Ногинов на школьном дворе бил копытом от нетерпения.
- Агарков, сука, я тебя мочить сейчас буду.
- Полегче, а? – предупредил я его, стараясь чтобы голос прозвучал спокойно, но уже понимая, что впутываюсь в историю.
Ногинов поднял свой кулак и для пущей убедительности выставил из него указательный палец.
- Тебе давно надо хайло набить. Ты человеческого языка не понимаешь. И я тебя сейчас по стенке размажу, будешь мне тут яйца крутить, сукин ты сын недоношенный.
Пьяный урод. По глазам вижу – когда выпьет, все человеческое теряет. И при этом здоровенный, черт – его ручищами не в шахматы играть, а сваи на стройке забивать.
- Вот даже как? А все говорят, что шахматы – самый безопасный вид спорта.
- Выходит не так. Ты будешь первым страдальцем…
Я размышлял над ситуацией. Пьяный разобиженный «пескарь» ждет от меня привычной реакции – от оскорблений, угроз и прочего я либо струшу и убегу, либо в драку кинусь, и тогда он меня с полным на то основанием отметелит за милую душу.
Это он так думает…
- М-да… - я покачал головой. – Водка она такая – любого интеллектуала козлом сделает в два стакана.
Ногинов мялся – и хочется ему, и колется почесать кулаки, но лучше для него будет, если драку начну я.
- А ты себя мнишь интеллектуалом? Ну, получишь разок по башке – что теряешь?
- А я знаю, почему ты бесишься. Каждому овощу свое время – ты уже выдохся, как игрок, ну а мне вот в затылок дышит Маненков … Или уже я ему?
- Вы, увельские – все педарасы!
- Чтобы такое утверждать, надо знать. Ты сменил ориентацию?
Ногинов сжал кулаки и сделал шаг ко мне.
Ну что ж, если драки не избежать… Я нашел цель для правой ноги – промежность придурка. Сейчас он у меня загнется и в пыль рухнет, хрюкая…
- Я решил, что тебе пора валить домой: нечего делать на нашей территории, - заключил Ногинов.
- Как бы еще не время, - сказал я.
Но пьяный пескарь меня не слушал, продолжая свою мысль:
- Забирай с собой кривоглазого, и …здуйте отсюда пока целы!
Маненков действительно здорово косил взглядом.
- Как скажешь, уважаемый, - пожал я плечами и направился в школу. Для меня это был действительно выход – бескровный и почти бесконфликтный.
Наверное, все, кто был в столовой (шахматном зале), наблюдали за нами, облепив окна. Кто-то знал, что происходит, остальные интересовались друг у друга – что случилось? Проскуряков спросил меня, вошедшего:
- Что за шум между вами?
- Я хочу подать жалобу в райспорткомитет о полной дисквалификации Владимира Егоровича Ногинова как шахматиста с запретом участия его в районных соревнованиях за недостойное спортсмена поведение. Ты подпишешь эту бумагу как судья?
Все было видно в окна, тем не менее Виктор Афанасьевич спросил:
- Он ударил тебя?
- Еще чего не хватало! Черт возьми, разве пьяного бреда оскорблениями не достаточно для подобной меры?
Проскуряков смотрел на меня так, словно обдумывал мое предложение, словно оценивая меня… И похоже у него был выбор.
- Причем тут райспорткомитет? Решение о дисквалификации принимает районная федерация шахмат. А у нас её нет.
- Да? Ну, тогда я в последний раз играю в этом дребанном районе.
Главный судья шахматного турнира пожал плечами:
- Тебе решать, Анатолий. И я не знаю, увижу ли я тебя когда-нибудь еще.
Да они что – все сговорились, чтобы отстранить меня от районных турниров? Тогда черт с ними – могу прямо сейчас нафик свалить, чтобы никогда больше не садится за шахматную доску в этих спартакиадах. Подумал даже – на чем бы уехать? Но увы, раньше чем окончатся соревнования, было не на чем. Придется ждать, но играть я больше не буду. Потом передумал – сыграю последнюю партию и все…
Сел, сделал ход и часы включил – весь в расстроенных чувствах. Но судьба на этот раз повторила миасский сюжет: мой соперник не явился на пятую партию. И это лишило меня первого места в личном зачете. У нас с Маненковым по пять очков – но у него они все с игры, а у меня одно – ввиду неявки противника. Проскуряков объявил Маненкова победителем в личном зачете и подписал протокол.
К тому времени практически завершились соревнования по остальным видам спорта, заявленным в спартакиаде. Остался самый главный и популярный – перетягивание каната. Потом вновь торжественное построение, оглашение итогов второй районной спартакиады, спуск флага и, наконец – концерт художественной самодеятельности силами участников спортивных баталий.
Отстрелявшиеся спортсмены еще метались по спортивным площадкам, пытаясь досмотреть то, что еще не закончилось, а я в это время сидел на лавочке в одиночестве – всеми забытый и угрюмый. Думал думу о том, как мне разобраться с этим «пескарем» Ногиновым – вовсе не собирался ему хамства прощать. Как всегда, самой привлекательной мыслью была самая простая – натравить бандитов на мудака, и все дела. Да что такое вообще происходит? Второй раз в жизни у меня возникли проблемы с деревенскими дебилами – и оба они из Песчанки.
Тут меня нашел сосед Женька Пилат. Ему уже хорошо за тридцать, послужил в милиции, работал таксистом – сейчас в охране выставляет мускулы на показ и демонстрирует силушку, не выпуская изо рта спичку, используемую вместо зубочистки. За богатырский вес и доблести призван в сборную поселка по перетягиванию каната. И не просто так он меня искал – у него была просьба:
- Анатолий, покорми меня – ты же всегда при деньгах.
Действительно, бугаю такому совхозный комплексный обед – так себе, на один зуб. А ведь ему сейчас канат тянуть – сила нужна богатырская. Как бывший мент, Женька к тому же был хитроват. Он не попросил – сосед займи денег: их же потом отдавать придется. Он обратился к земляку и товарищу по команде – покорми, мол, меня: сила нужна, а уж я потом всех порву…
- Пошли, - говорю, - покормлю.
Подошли к торговым рядам – тут же на общей площадке в тени деревьев.
- Выбирай, что хочешь – я оплачу.
Женька встал в очередь за беляшами. Неподалеку за пластиковыми столами и на таких же стульях расположились любители выпить. За одним – четверо мне знакомых «пескарей», и Ногинов среди них.
- Эй, чемпион, - окликнул он. – Иди сюда. Выпьем, помиримся…
Вот он шахматный Армагеддон! Да будет известно вам, в словаре это звучит так – заключительная, решающая партия матча в случае ничейного исхода как основной части матча, так и тай-брейка. На меня разом накинулись вдохновение и кураж.
Я повернулся к «пескарям» и сказал достаточно громко и убедительно, чтобы меня все услышали:
- С козлами не пью.
Женька Пилат встрепенулся:
- Где козлы? Кто козел?
И вскинул орлиный взор, ноздри раздул, расправил богатырские плечи. Ему ведь хочется отработать беляши, не отходя далеко от очереди.
- Вон туда посмотри, - кивнул я на столик четырех «пескарей». – Вот кто из них сейчас встанет, тот и козел.
Пилат хищно сдвинул брови, вглядываясь в оторопевших мужиков – ну?
Никто не поднялся. Ногинов проглотил дерьмо, которое я ему сунул прямо в пасть, и убедил меня окончательно, что он либо слишком тупой, либо напрочь чокнутый, особенно когда выпивший. А остальные с беспокойством поглядывали то на него, то на меня…
Замечательное окончание партии!
Но это была не последняя радость того дня. Во время концерта художественной самодеятельности меня разыскала красносельская мисс шахматы, а может, и всей спартакиады. Опять этот милый взгляд, полный интереса, говорящий о том, что я девушке любопытен.
Она представилась Оксаной Сусловой и поведала, что очень хочет поднять свой уровень игры в шахматы – не смогу ли я ей в этом помочь?
- Наша Лена из команды увельской играет здорово.
Девушка пожала плечами:
- Я подходила к ней. Она что-то буркнула и отвернулась.
- А Маненков, победитель турнира?
- Я познакомилась с ним, телефон записала. Вы не дадите мне свой?
Все верно – чем больше вариантов, тем больше шансов.
- Запишите домашний.
Оксана достала блокнотик из дамской сумочки и присела на лавочку – я рядом . Её глаза потеряли приятный блеск, стали серьезными – так мне показалось. Записав мой номер телефона, мисс спартакиады задумчиво проговорила:
- А вы бы смогли меня обучать по телефону?
- Что вы хотите узнать? Честно признаться, я не изучал шахматы как науку – просто много играл. Я могу быть только партнером на партию и вряд ли смогу обучить вас каким-нибудь новым премудростям. Читайте книжки – всему научитесь и мне расскажите
Она снова удивленно посмотрела на меня:
- Вы это серьезно?
- Да. У меня до шахматных книг руки никогда не доходили. А вот Маненков читает и штудирует известные партии чемпионов. И смотрите как преуспел – за неполный год из грязи в князи выбился.
- А вы, стало быть, ему уступили, - заметила Оксана. – Не жалко короны чемпиона?
- Конечно, жалко. Только пришел я к выводу – тот, кто изучает опыт других, ничего не придумает сам.
- А вы хотите что-то открыть или изобрести? - она поднялась с лавочки и встала напротив меня. Показалось, что она хочет дотронуться до моего лица. А я взгляда не мог оторвать от стройных, приятной полноты ног и прикидывал на сколько выше колен край её юбки – пять сантиметров? десять? пятнадцать? … и забыл офицерский этикет – нельзя сидеть в присутствии стоящей дамы.
- Готова поспорить, что у вас уже есть какие-то открытия, - сказала она, глядя на меня сверху вниз.
- Несколько, - признался я.
- Не поделитесь?
- Конечно, но как-нибудь в другой раз.
- Заинтриговали. Я вам обязательно позвоню.
- Буду ждать.
Пока все идет неплохо. Только мне надо время, чтобы разобраться с потоком бурлящих мыслей. Возможно, в жизни моей появилась новая девушка…
Она позвонила на следующий день. Но к тому времени в голове моей уже был полный порядок и план совращения.
- Здравствуйте, Оксана! Как приятно слышать ваш голос.
Она, наверное, была не прочь поболтать на эту тему, но ей не терпелось сообщить последние новости:
- Позвонила Маненкову, но тот отказывается быть моим тренером – говорит не чувствует в себе педагогических наклонностей. Вы что скажите?
- Все, что прикажите. Должен признаться, со вчерашнего дня только о вас и думаю. Считайте меня вашим поклонником.
- Вы что, влюбились в меня?
- Сказано мелко – я обожаю вас.
Ей понравилось мое признание, но она затеяла игру в капризную девочку:
- Ну, почему меня все только обожают? Хоть бы кто-нибудь, ну, хоть раз – влюбился по-настоящему.
- Хорошо. Как прикажите – я люблю вас, Оксана.
- Ну, не знаю. А как же шахматы?
- Одно другому не помешает.
- Все так хорошо, и никаких забот, - усмехнулась она в трубку неведомо чему.
Потом мы закончили разговор. Она пообещала назавтра приехать в Увелку, я – её встретить и быть к услугам. Оксана работала библиотекарем в Каменском сельском доме культуры. А за Красноселку играла в шахматы потому, что прописана – там у неё есть комната в общежитии, а еще сын, мама и бабушка.
Я ничего не рассказывал ей о себе. Слушал новую знакомую и понимал – ну ладно, шахматы это одно, но есть что-то еще, что влечет меня к ней, а её, возможно, ко мне. Думаю, это не просто желание перепихнуться, все гораздо глубже. Быть может, мы уже полюбили друг друга? И уважительные нотки в диалоге, это не просто продукт воспитания – это позывы наших душ. Понимаете, что я имею в виду?
Я так истосковался по большому и настоящему чувству к женщине, что прямо сейчас готов был любить – носить на руках, дарить цветы, говорить и делать всякие глупости. Мне даже страшно становится от того, насколько я этого хочу. Господи, вразуми раба своего в конце пятого десятилетия жизни! Иначе он… то есть, я сойду с ума.
У Оксаны были дела служебные в конторе Увельской ЦБС (кажется, так называется сия канитель). Я встретил её на улице, и мы отправились на стадион. Она хотела сыграть со мной в шахматы, а я мечтал с ней переспать – любовь высокая любовью, но куда деться от плотских желаний?
- Вы расскажете о своих открытиях? – спросила она.
- О, это целые романы и практически по каждому случаю. Как-нибудь на досуге, а сейчас времени мало и хочется слушать вас.
- Почему только меня? Расскажите, чем вы живете… Чем занимаетесь?
- Да вобщем-то ничего романтического – пытаюсь как-нибудь заработать деньги и остаться при этом в живых.
- Вы бандит?
- Да Боже меня сохрани!
- Почему вы не побоялись выйти с этим пьяным мужиком, ведь он такой здоровенный?
- Потому что знал, что он просто выкаблучивается и на серьезный поступок не отважится.
- А вы бы могли?
- Я что, похож на драчуна?
Мы притопали на стадион, но там не оказалось никого, кто мог бы нам дать шахматы. Пошли обратно. Оксана взяла меня под руку, и мы двигались в унисон. Ну и черт с ним, что сыграть не пришлось – нам хорошо было вдвоем. Взгляд её был мечтательным и почему-то задумчивым. Мне показалось, что она постоянно анализирует свои поступки и следит за мной, чтобы понять, как действует на меня. Чисто шахматный подход к ситуации.
Оксана вдруг вспомнила, что скоро день рождения её матери, и она хотела подыскать кассету с соответствующей музыкой:
- Я исполню на мамином юбилее кубинский танец – ведь торжество будет в Доме Культуры с большой интересной программой.
Танцевать – призналась Оксана – она любит, и танцует практически профессионально.
Ну, замечательно – мы пошли в универмаг покопаться на витрине музыкальных кассет. Ничего подходящего не нашли, и тогда я вспомнил, что тесть моего племянника ими торгует. Отправились к «папе Миши» домой. Оксана объяснила, что ей надо, и тот скоренько подыскал нужное. Потом поехали в Южноуральск, где на автовокзале поджидали её автобус в Каменку. Купив билет, присели на лавочку. Я угостил девушку мороженым.
- Я наблюдала за вами весь день, - призналась она.
- Я заметил.
- Из вас мог бы получиться неплохой муж. Почему же вы холосты?
- Я женат.
- Но ведь вы уже много лет не живете вместе.
- Вы уже все знаете?
- Вы популярная личность в Увелке – о вас знают все и всё.
Мы помолчали.
- Вы у меня в гостях, а я вас даже не покормил. Сейчас успеем?
- Уже не успеем – скоро автобус.
- Ну, тогда кофе с шоколадкой?
Пошли в киоск горячего питания на автовокзале.
Я предложил:
- А что если нам в воскресенье смотаться в Челябинск – погулять, сходить в кафе. У вас выходной?
- У меня выходной, но я поеду в Красноселку – всю неделю не вижу сына: соскучилась.
- Большой мальчик?
- Девять лет.
- Отец разбился, испытывая самолет?
- Жив и здоров, живет с новой женой на станции Красноселка, работает железнодорожником. А служил десантником – мог бы разбиться…
Помолчав, добавила:
- Ненавижу десантников.
- Ну а я, слава Богу, служил во флоте. Слушайте – берите парня в город с собой. Ему там тоже развлечений найдется… и с мамой будет, и вы с ним. Как?
- Звучит заманчиво. Наверное, соглашусь. Давайте я вам в субботу вечером из Красноселки позвоню.
- Мальчик ваш чем увлекается?
- В смысле?
- В смысле подарка. Что ему подарить при знакомстве?
- У детей этого возраста сейчас одно увлечение – игра…
Оксана сказала, но я уже не помню названия этой западной муры – там шлепают картонными кружочками друг о друга и забирают перевернувшиеся.
- Уяснил, - говорю, - будет ему…
Оксана лукаво улыбнулась:
- А что вам подарить?
Можно, конечно, поцелуй попросить. Пошляк, наверное, так бы и сделал. Но я ведь интеллектуал с двумя высшими образованиями, мнящий себя писателем…
- Вы ведь библиотекарь?
Она кивнула:
- Старший.
- Есть и младший еще?
- А как же!
- Ух, ты! Поздравляю! Так вот… Если вам не накладно и не повредит карьере вашей, подарите мне книгу Даниэля Дефо «Робинзон Крузо». Пусть даже с библиотечным вензелем…
- Ну, это запросто! Ничего, если будет потрепанной?
- В этом весь шарм! Неинтересные книги никто не берет, потому они всегда новые. Самые замечательные книги всегда потрепанные… Вы заметили?
- А почему «Робинзон Крузо»?
- Есть причина. В тексте он все время называет себя «бедный Робин»… А на самом деле прожил счастливую жизнь – один, на природе, со своими мыслями, чувствами и мечтами. И, заметьте, никто не мешал – я завидую ему и хотел бы так жить, чтобы меня не доставали…
- Человек должен делать то, что делает, а не прятаться на необитаемых островах, - строго сказала Оксана.
- С ума сходить, например?
- Если с пользой для дела, почему бы и нет? Я бы хотела стать танцовщицей.
- Как на счет экзотических танцев на тропическом острове?
- Вы ведь кажется были на Кубе?
- Может, вместе когда-нибудь съездим…
Девушка улыбнулась очень естественно и мило: красивая она и знает себе цену – но не слишком ли молода для меня? Впрочем, некоторые утверждают, что мужчины в любом возрасте сохраняют притягательность для юных дам – ведь самая сексуальная вещь мужская это ум.
Заметив романтический блеск в глазах Оксаны, удовлетворенно вздохнул – мне удалось пробудить её интерес к совместным планам. И далее мне надо просто набраться терпения – пусть все идет само собой.
