А. Агарков.

Прощай, журналистика…

Мой новый визит к бывшей секретарше редактора «Выбора» был и успешнее предыдущего, и теплее по приему. Лена пригласила пройти в квартиру, выдала трудовую книжку и заставила расписаться в журнале о получении. Я полистал документ, поссоривший нас с Кукаркиным. Красовалась запись – «Уволен по собственному желанию».

- А что с задолжностью по зарплате?

- Какая зарплата, если Лежнева нет? – хмыкнула Лена.

- Но ведь договор у газеты наверняка был с фирмой «Равис», а не лично с её владельцем.

- По поводу договора. Там не возможно разобраться – следы в бумагах теряются, едва их нащупаешь. И выяснить, кто кому должен, не предоставляется сейчас возможным.

Лена вздохнула глубоко и печально – мол, все страдаем – и взглянула на часы, намекая, что мне пора восвояси.

- Можно мне от вас позвонить?

Хозяйка квартиры пронзила меня стальным взглядом синих глаз.

- Только по городу.

Я кивнул и набрал номер сына. Ответила бывшая теща.

- А Витя еще не пришел – он в лицее.

- Хорошо. Пойду встречу.

- Знаешь где?

- Да.

Похоже, ребёнок мой перещеголял отца. Помнится на областной олимпиаде по математике среди школьников, нам объявляли – тому, кто наберет проходной балл, будет предложено место в специализированной школе. Тогда это так называлось, а ныне – физико-математический лицей № 31. То, что не удалось мне в четырех попытках, сын совершил с одной – набрал проходной балл, и был переведен из обычной школы в самый престижный лицей города. Он и жить перебрался к деду с бабушкой. От их четырнадцатиэтижки на проспекте Ленина два квартала до его нового учебного заведения. Остались в съемной квартире на КБСе Ольга Викторовна со своим сожителем.

Кстати, о них. Романтическая составляющая отношений ушла безвозвратно. Патологическая тяга к флирту моей бывшей жены не была не замечена Куликовым – он ее тут же избил. А потеряв веру в верность сожительницы, стал гонять её всякий раз, когда был выпившим или просто не в настроении. Зековская натура «хлюзда, отхаренного в туза» - так его называл бригадир на участке – выплеснулась наружу во всем своем безобразии.

До лицея добрался раньше положенного времени – занятия еще не закончились. Спешить некуда. Присел на скамейку под тополями и увидел такую картину.

Звонок прозвенел. Стайка ребят укрылась за трансформаторной будкой. Я думал, что покурить, оказалось – подраться. Поединщики – один высокий и в галстуке, по виду явный старшеклассник, другой маленький и ершистый, года на два-три моложе противника. Первым, конечно, ударил старший. А мелкий в рукопашную не полез – кулаки сжал да как заорет истошно:

- Я убью тебя, падаль… сука… падла…

И дальше сплошной мат.

Его противник:

- Ты чё орешь, как баба? Закрой пасть…

Ударил еще раз. Мелкий голос повысил на два тона – визжал, как свинья под ножом.

- Падла… скотина… сука… Всю семью твою перережу!

И дальше нецензурная брань.

Мне, как взрослому, подойти и сказать – ну-ка кышь отсюда, мелюзга, а то за уши возьму и к директору отведу. Но было интересно узнать – чья возьмет? Нет, не подумайте обо мне плохо – я не любитель кровавых сцен. Просто визг и вой мелкого – это ведь тоже приём борьбы. Порой, вполне миролюбивые зверьки, загнанные в угол, дыбят шерсть и скалят зубы… а потом бросаются на врага.

Думаю, начни мелкий драться с противником по классическим правилам, он бы проиграл поединок. А так… Истеричность, мат, эти вопли – он всем видом своим показывал, что уже у последней черты, но сдаваться не собирается и не будет пощады просить. Еще немного и он сам бросится на врага, а тогда противнику будут кранты – ему в глотку зубами вцепятся. И тому выбирать идти в атаку или просто уйти.

Старшеклассник плюнул в мелкого и ушел. А тот, высунувшись из-за трансформаторной будки, продолжал кричать в спину врагу, что все равно поймает гада и убъет… Наконец, умолк. Друзья похлопали его по плечам, и все побежали на урок. Выходит, что победил…  

А я и не знал, что можно вот так выигрывать поединки.

Витя солиднее стал, перейдя в лицей.

- Я сейчас ранец домой занесу, у бабушки отпрошусь, и мы погуляем в парке.

Погуляли, на электромобилях погоняли, Витя на каруселях покружился – время подошло моей электричке.

- Чем будешь заниматься? - спросил меня сын, расставаясь.

- Пока газетой. Там видно будет…

В этом году дочь моя закончила своё первое образовательное заведение – детский сад. Право присутствовать на выпускном – утреннике, вечере, бале (ненужное зачеркнуть) – предоставили мне. У других детей были мамы…

Сначала произносили речи – родители, воспитатели и сами выпускники…

Потом был концерт, подготовленный детсадовскими дембелями…

Потом было застолье – для них же. На него были деньги внесены заранее. Да еще мамы кой-чего с собой принесли. Родителей на пир не приглашали. Да и понятно – столики, стульчики такие малюсенькие – как там взрослым-то поместиться?

Настя вручила мне на хранение кулек с тем, что осталось на столе. А потом были танцы…

Философ многое может понять в человеке, наблюдая, как он танцует.

К примеру, мальчик с нашего двора Саша Полянский танцует как заправский латиноамериканец – все движения изящны, закончены, в такт музыке. Это о чем говорит? О том, что у парнишки душа гармоничная. Он в ладах с самим с собой, с семьей и окружающим миром…  А ведь все начинается с семьи. Хотя его папа с унылым лицом ходит вечно чем-то недовольный. Но жена с него пылинки сдувает. На мою эту мысль Тома позднее сказала: «Ох, попил же папа Полянский в свое время! Пил-пил… пока здоровье свое не пропил. Накрепко завязал и взялся за ум – машину купил, гараж сварил… тихо живет, без скандалов». Такая мысль в резюме напрашивается – чтобы жена пылинки сдувала, надо печень пропить и сердцу жару задать алкоголем…  

А вот сосед по подъезду мальчик Ротановых дергается в танцах, как пораженный болезнью святого Витта – музыки не слышит, ритм ему неподвластен… никакой гармонии в душе. О семье говорить не буду.

Настенька. Девочка она красивая, а красивым многое прощается… Танцует изящно, музыку слышит, ритм соблюдает… Только есть в её движениях какая-то скованность. Напряженность какая-то чувствуется в движении рук, посадке головы... Если бы это была незнакомая девочка, то сказал – что-то в семье у неё не в порядке... 

М-дя… Взрослеют дети мои, а я так и не решил, чем на хлеб зарабатывать. Закрыл ЧП – осталась газета. Если только ею заниматься, рискую без пенсии остаться. 

Выцарапал трудовую книжку, но в Центр занятости не спешил – что толку от их пособий? Да и как «Лиру» распространять – подловят на подпольных заработках и накажут так, что мало не покажется.

Пока нет никаких идей решил выбить скопившиеся долги. В должниках у меня «Увельская ПМК», кооператив «Простор» и сам Шумаков… Хотя Виктора Григорьевича трудно считать дебитором – комнату моей тёще пробил. Как посмотреть – а может, я у него в должниках хожу? Интересно, как он сам-то считает?

Решил начать с долгов «Увельской ПМК». Они вроде не отказываются их платить, только не знают как. Пошел в центр, где в киоске «Роспечать» или на прилавках магазинов всегда можно купить южноуральскую газету «Альянс». В последнее время она весьма преуспела в области частных объявлений – из них можно узнать, кому и какие нужны стройматериалы в городе и районе… а ещё транспортные услуги кому потребны. По пути завернул в кафе и приобрел бутерброд с копченой колбасой.

Купив газету, сел на скамью. Развернув «Альянс» на странице объявлений и ухватив зубами добрую половину бутерброда, побежал глазами по колонке «Строительные материалы». Кто-то окликнул меня: «Анатолий!» Поднимаю голову – у здания районной администрации стоит Шумаков и машет рукой. Завернув недоеденный бутерброд в газету, сунул в дипломат и поспешил на зов.

Пожав Шумакову ладонь, ощутил такую волну энергии, словно ткнул вилку в розетку. Даже захотелось руку отдернуть. Но от Виктора Григорьевича умиротворяющее пахло кофе.  

- Ты мне нужен. Айда, поднимемся.

Неплохое начало.

- Какие проблемы?

- Ты ведь инженер?

Я плечами пожал.

- И журналист – у меня два диплома.

- А как инженер чего-то стоишь?

- Два года отработал на «Станкомаше».

- Что-то же осталось с той поры?

Мы вошли в его кабинет. Шумаков включил кипятильник, достал из шкафчика и поставил на стол фарфоровую кружку с пакетиком чая, залил кипятком. Он окрасился в черный цвет.

- Доедай свой обед. Я только что кофе пил.

Принял его приглашение и достал из дипломата бутерброд в газете.

- Не пойму, к чему вы клоните?  - изобразил недоумение, расправившись с едой.

- Клоню к тому, что ты мне теперь нужен в качестве инженера, - Шумаков потер подбородок, словно проверяя, насколько щетина отросла. 

- Не знаю, чем могу быть полезен в сельской местности. В институте я изучал ракетные двигатели, на заводе делал бомбы и реактивно-кумулятивные снаряды.

Шумаков улыбнулся.

- А на аэродроме техником был по приборам. Я все про тебя знаю.

- Ах, ну да, ну да… Было дело. И что?

- Надо в водоканале экскаватор собрать.

- И причем здесь я?

- Ты организуешь это дело.

- Ну да, экскаваторы я еще не собирал…

- Ничего страшного, поверь. Есть экскаватор не на ходу. Твоя задача – найти специалиста по ремонту, организовать его работу, обеспечить запасными частями… Составите с водоканалом договор, и он вам оплатит оговоренную сумму. Арзамасцева знаешь?

- А это кто? 

- Начальник водоканала.

- Ну, если начальник, то, наверное, знаю – хотя фамилия не на слуху.

Шумаков улыбнулся.

- Иди сейчас к нему. Познакомься. Поинтересуйся экскаватором. Обсудите условия договора и сумму оплаты. Что не понятным будет, мне звони или приходи. Хотя… - Виктор Григорьевич бросил на меня критический взгляд. – Пора бы уже на своей машине ездить.

Я плечами пожал:

- Может, на экскаваторе вашем заработаю и куплю.

- Может, и купишь, но очень подержанную… 

Предполуденый зной курился дымкою над асфальтом. Было жарко так, что легкие саднило от каждого вздоха. Нет, определенно Шумаков прав – мне обязательно машина нужна. И не только для того, чтобы везде успевать – в ней и жара, и холод, и дождь, и снег… любые капризы погоды переносятся гораздо легче.  

Начальник Увельского Водоканала Игнат Александрович Арзамасцев был симпатичным и приветливым человеком лет пятидесяти. Дело свое знал и добросовестно исполнял. В подчинении имел бухгалтера и кассира, водителя машины с бочкой, похожей на ассенизатор, сварщика, трех слесарей, двух сторожей и техничку. Небольшая команда, но под руководством мудрого начальника, выполнявшая важную и нужную работу по обеспечению населения поселка питьевой водой.

Что касается экскаватора, то тут такая история. Года два или три назад его привезли из Еманжелинска на автоплатформе для производства каких-то работ. Тут он и сломался, сердешный. Хозяева посчитали, что нанимать автоплатформу для обратной транспортировки выйдет себе дороже, и бросили бедолагу на территории Увельского Водоканала. Так и стоял он два-три года, пылясь и ржавея, а также неспеша теряя болты с гайками и ещё какое-то оборудование. Стоял, пока, наконец, светлая мысль не пришла в голову первого заместителя Главы Увельского района – а не попробовать ли его восстановить, чтобы использовать по назначению? Кстати и подвернулся выпускник аэрокосмического факультета. То бишь я…

Игнат Александрович не питал никаких иллюзий по поводу успеха моей миссии.

- Никаких шансов, - сказал он. – Но я понимаю, приказ есть приказ.

Спорить не стал, а просто спросил:

- Договор составлять будем? На какую сумму? Шумаков обещал эту работу оплатить.

- Виктора Григорьевича идея – его и спрашивай.

Я был не против.

- Поскольку в ближайшие дни, недели, а может, месяц я буду работать здесь, пойду познакомлюсь с личным составом.

- Пойди, познакомься – согласился Игнат Александрович.

Бухгалтером в Увельском Водоканале работала жена Фадеева Павла Лаврентьевича – бывшего парторга совхоза «Рождественский», бывшего «соперника» моего за сердце секретаря райкома партии Деминой, бывшего начальника Увельского районного Управления сельского хозяйства и нынешнего частного предпринимателя из когорты «купи там – продай здесь». Переезжая в районный центр, на свои или казенные «шиши» Пал Лаврентьич приобрел дом, который много лет строил уличный мой приятель Серёга Востриков. Он зимой калымил на Севере, а летом возвращался домой и строил – «самый большой, самый высокий, самый красивый в Увелке дом». В кавычках потому, что со слов Сергея.

Кассиром работала моя одноклассница Наташа Пушкарева. Это по мужу, а в девицах она была одной из первых красавиц класса и точно – самой разумной. С ней всегда можно поговорить за жизнь. И юмор она понимала нормально…

Водитель автобочки по фамилии Сазонов был молчаливый и хмурый детина, известный мне как заядлый болельщик футбола.

В сварщиках мой сосед – Пьнзов Михаил Иванович. Работает давно и неплохо. Но мне такое про него рассказали здесь. Подъехал мужик – мол, горловина радиатора подтекает; надо бы заварить; бутылку ставлю. Пьянзов: «Подгоняй машину, открывай капот». Зацепил массу за бампер, ткнул электродом в трещину… горловина отлетела с насиженного места чуть не в лицо хозяину. Я: «Не понял, а в чем прикол?» Насмеявшись досыта рассказчик ответил: «Так радиатор-то из меди, его бурой и газовой сваркой варить надо, а Иваныч тык электродом… ха-ха-ха!»  

В слесарях:

- Вова – двадцатилетний парень – сынишка того же Фадеева;

- Гена – ёрный, ершистый, худой и сутулый;

- Сергей Боген – плотный, неторопливый, амбициозный, постоянно пытающийся затмить авторитет начальника в коллективе.

Ну, вобщем-то всё на первый день. Поболтал с Наташей до четырех, а когда она засобиралась домой, то и я пошел. 

Итак, у меня новое дело. Не очень-то любезно со стороны Шумакова было мне его подсунуть. Но посчитал это знамением судьбы и, не артачась особо, взялся за исполнение. Однако охоту на двух зайцев мне никто не запрещал. Работая на водоканал, я намеревался продвигать и свою газету.

С чего начать?

Первым делом мне нужен специалист, который все это будет собирать и оживлять. Не мне же копаться в этой грязи. Тем более у меня аллергия на ГСМ, приобретенная за годы службы во флоте.

Где мне его найти? Хоть так крути, хоть этак – это не мой круг знакомств. А может помочь мне… Правильно! Виктор Извеков – который все про всех всегда знает. Не откладывая тему в долгий ящик, тем же вечером отправился к нему домой – днем на работе попробуй найди его: чай не газорезчик, а мастер чермета…

Во дворе шестнадцатиквартирного дома такая картина. Гараж Извекова настежь распахнут. Кормой к нему стоит микроавтобус Михаила Андреева, переоборудованный для перевозки товаров. Виктор из салона автобуса в гараж таскает какие-то радиоэлектронные панели. Должно быть, снятые с самолета. Так и оказалось.

Андреев сидит на лавочке, закинув ногу на ногу, и ворчит:

- Сколько пробовали – никому не удавалось. Ты что – самый умный?

Извеков добродушно отбивался:

- Ну, не получится – сдам в цветмет. Всяко разно дороже выйдет.

Поздоровавшись с одноклассниками, я присел к Михаилу на лавочку. Он объяснил суть происходящего. В Чермет привезли по кускам остовы самолетов с аэродрома. Извеков высмотрел на них неснятые панели электронных схем. Сам скурочил и прибрал. Нынче вот Андреев ему их перевез домой…

- Зачем они ему?

- Золото хочет добывать, платину, серебро… Ведь все транзисторы, диоды-триоды, прочая электроника для военной техники производится на драгметаллах – ну, как очень инертных к агрессивным средам, а потому долговечных. Ты помнишь, сколько у нас в ТЭЧи дурачков на этом с ума посходили – все напрасно: никому не удавалось.

- А я секрет знаю, - заявил Извеков, возвращаясь к автобусу за новой порцией самолетного хлама.

- Ты сказал ему, что если это снято с ядрёных бомбардировщиков, то может фонить радиацией? – спросил Михаила.

- А-а, - Андреев махнул рукой. – Бесполезно говорить – человек задался целью разбогатеть.

- И какой твой секрет? – спросил Извекова.

- Ага, скажи тебе… Я лучше золото продам и куплю себе дачу в Крыму. В гости потом позову.

- Там хохлы сейчас.

- А хохлы что, не люди?

- Слушай, - спросил Извекова. – Ты не кислотой ли собираешься их травить – мол все растворится, останется золото.

Виктор остановился на полпути и смерил меня взглядом.

- А ты откуда про кислоту знаешь?

- Мне Андрей Реутов рассказывал, сын Виталия Петровича. Я тогда в «Альтернативе» калымил, ну и разговорились ненароком. Так у него не получилось.

- Ах, этот Андрюша! – вклинился в разговор Михаил Андреев. – Вечно у него затеи…

Жена Михаила Ивановича работала бухгалтером в «Альтернативе», и он всегда был в курсе того, что там происходит.

- Однажды, - продолжил Андреев, - решил он заделаться черным копателем. Говорил, будто точно знает, где есть богатые захоронения скифов или сарматов. Кто здесь раньше-то жил? Ты же историю знаешь. Во-во…

- Возле Кичигино? – спросил я.

Миша кивнул.

- И что?

- А то! Андрюша только языком мастер – лопату его хрен заставишь в руки взять.

- А ты бы стал копать? – спросил Извеков. Закончив таскать свои «золотые слитки», он подсел к нам.

- Стал, если бы знал, где надо.

- Послушай, - это я обратился к Михаилу. – Бывший майор милиции Виктор Федорович Сероштанов твой друг?

- Ну да, - признался Андреев. – Мы с ним вместе занимались пчелами.

- Разве он тебе не рассказывал, как вел дело «черных копателей»?

- Говорил что-то… - Михаил с неохотой пожал плечами.

- Тогда послушайте меня. Он однажды сам ко мне подъехал, выразить своё восхищение моими рассказами, которые публиковались в «Настроении». Между прочим, рассказал о деле «черных копателей». Он тогда много у них изъял артефактов. Профессор из Москвы приезжал, чтобы оценить ценность доисторических находок. Между прочими, Сероштанов ему показал фигурку из обожженной глины, похожую на детский свисток. Когда он нарисовал её мне, вспомнил: у меня такой был – выменянный у старьевщика на тряпки. Композиция – соловей, сидящий на пне. В клюве дырка, в хвосте дырка, а в пеньке полость – туда вода заливается. В хвост соловью дуешь – из клюва трели несутся. Только с водой когда – без неё никак…

- И что? – Извеков уже изнывал от моего многословия.

- А то… Профессор московский ему сказал… Стоп! Это я вперед забежал. Прежде Виктор Федорович высказал такую мысль – не свисток это совсем, а сварочный аппарат. Если положить в пенёк уголёк синего пламени, дунуть соловью в хвост – из клюва вырвется тонкая струйка огня с такой высокой температурой, что можно сваривать стыки золотой проволоки, свернутой в колечки. Представляете? Не паять легкоплавким металлом – например, оловом – а сваривать, расплавляя места стыков.

- И что?

- А то… Профессор на предположение Сероштанова сказал – если это докажите, то совершите переворот в исторической науке. Первый сварочный аппарат за тысячи лет до нашей эры! Москвич уехал, а Виктор Федорович загорелся перевернуть историю нашей цивилизации и войти в её анналы, прославившись на века. Примеры же есть – возьмите Шлимана, который не был ни историком, ни археологом, а раскопав Трою, стал известен всему миру.

- Ну и что?

- Да, что-что… Профессия мента научила Сероштанова хорошо различать реальность и видимость. Ведь это вещи совершенно разные. Одно дело предположить, другое дело доказать. Дальше не знаю, что он делал – может, пытался что-то сварить и у него не получалось. Может, и получалось, но не знал кому и как это показать и доказать, чтобы прославиться на века и во всем мире. Не знаю, что было… но в конце концов, он приехал ко мне. Хотел, чтобы я написал об его открытии. «Виктор Фёдорович, - говорю, - я не пишу научные статьи. Я пишу художественную прозу автобиографического характера». «Напиши, - говорит, - художественную прозу автобиографического характера, но чтобы этот момент со сварочным аппаратом из детской свистульки там прозвучал»…

Я умолк, потянулся, и в шее у меня что-то хрустнуло.

Заинтригованные слушатели теребили:

- А дальше?

- Что-нибудь слышали о Титичных горах? Я там в походе был после восьмого класса со школьной командой. Хотели исследовать пещеру в одной из двух гор – такое задание себе взяли, чтобы попасть на районный турслет. По слухам, на её стенах наскальные рисунки есть доисторических людей – мы хотели найти их и заснять. Но вход в пещеру залила вода. Местный фермер, который нам молоко и хлеб поставлял, рассказал – из этой дыры в горе порой слышны жуткие звуки… вопли, рычания и прочая ерунда. Иногда из неё вылетают очень странные существа – мало похожие на птиц. А однажды вышел человек… странный такой, как первобытный. Фермер – прямой его потомок…

Я перевел дух.

- Ну и… - тормошили меня одноклассники.

- Ночью мы с Толей Деньгиным, закрепив за сосну на вершине горы канат, попробовали спуститься ко входу в пещеру, но ничего там не увидели. А звуки какие-то слышали – непонятные, будто совсем неземные… Утром, когда головы разболелись как с похмелья, мы решили – ничего там сверхъестественного нет: газы выходят из пещеры, и мы отравились ими. Отсюда всякие галлюцинации…

Переведя дух:

- Короче, я давно собирался написать роман о загадках пещеры Титичных гор. О ней, кроме этой напасти, другие легенды есть. Например, одна гласит, что казацкий царь Емельян Пугачев спрятал в пещере свою казну. Как Флинт из «Острова сокровищ» - вошел туда с тремя сундуками и шестью казаками, а вернулся один и пустой. Души убитых им бунтовщиков по пещере бродят и воют, отпугивая всех желающих найти золото клада… Ну, взялся и написал повесть «Люди падающей воды» о доисторических предках наших, живших в этой пещере. Свистульку сероштановскую помянул в качестве сварочного аппарата. Виктору Федоровичу показал, а он обиделся и прекратил наши общения. Наверное, надо было и его в повесть ввернуть. Но как это сделать ума не хватило…

Извеков кивнул:

- Всем славы хочется.

Андреев тоже не промолчал:

- Написал бы фантастический роман о путешествии во времени майора милиции.  

Поняв, что рассказ мой закончен и продолжения не будет, Виктор спросил меня напрямик, чисто по-извековски бесцеремонно:

- Слушай, а ты чего сюда приперся? Вечно занятый человек… пришел, сидит, трещит, никуда не торопится. Не заболел случаем? Или что-то надо?

- Не заболел. Есть у меня к тебе вопрос… Да и к тебе, Миша, тоже. Понимаете, калым Шумаков, который Виктор Григорьевич, предложил – собрать в водоканале убитый экскаватор. Не знаете, где найти мастера этих дел?

Извеков улыбнулся промелькнувшим мыслям, потом кашлянул и сказал:

- А что искать его? Он дома сидит, тебя поджидает. Витю Киселева помнишь? Он учился с нами до девятого класса.

Я молча кивнул.

- Он недавно домой вернулся. Много лет на Северах калымил. Как раз экскаваторщик. Теперь без работы…

- А где он живет?

Извеков покачал головой.

- Где и жил. Ты что не знаешь? До конца по улице 40 лет Октября – первый или второй барак справа от края.

- Понял. Спасибо. Я пошел, - со скамьи поднялся и подал руку Виктору.

Последовала легкая пауза. Миша Андреев потер ладонью подбородок и сказал:

- Не торопись, сейчас вместе сгоняем.

К Виктору Извекову обратился:

- Ну что, мужик, когда в цветмет повезешь это барахло, меня позовешь?

Неизлечимый оптимист, тот заявил:

- Сразу, как только выпарю все драгметаллы.

Андреев оттолкнулся от спинки скамейки:

- Поехали.

В дороге.

- Слушай, я никогда не думал, что Виктор такой хреновиной увлечется.

- Всем хочется в дамки, - немногословно ответил Михаил Иванович.

Виктора Киселева, конечно, помнил, хоть он и был в школе неприметным парнем – не скандальным, но и не трусливым. Просто он ни во что не ввязывался – на уроках и переменах книжки читал. А помимо школы мы не дружили, поскольку жили в разных районах и не имели общих интересов – как то футбол или голуби. 

Мы подъехали к трехквартирному бараку, собранному из пропитанных креозотом шпал. Михаил посигналил. Виктор вышел. Поздоровался, и завязался неторопкий разговор.

Я не сводил глаз с его лица, но прочесть что-то во взгляде не мог. Не ощущалось в нем ни внутреннего смятения, ни беспокойства. Просто человек вернулся домой, чтобы начать новую жизнь, отсюда – невозмутимость и отсутствие эмоций.

Пора брать быка за рога…

- Буду откровенен, - сказал я и выложил на критику Киселева предложение Шумакова. – И сейчас самое главное – определить: в какую сумму выльются все эти хлопоты. Не зная её, как заключать договор? Ты возьмешься, Витек? Мне говорили, ты сейчас без работы.

- Кто такой этот Шумаков? – спросил Киселев.

- Второй после Скобина, - за меня ответил Михаил. – Заместитель Главы районной администрации.

- Ты ему веришь?

Я честно признался:

- Меня он не кинет, тебя – не знаю.

Виктор покачал головой, лицо его было сурово. 

- А мы будем с тобой работать по раздельности? – он провел рукой по коротко стриженному затылку. – Я что-то не понял…

В голове роились разные мысли – мне хотелось уговорить Киселева и не хотелось ему врать: одноклассник таки. За Шумакова как я могу ручаться? Но меня он точно не кинет – не выплатит деньги, подкинет тему. Фактическому Главе района это как два пальца об асфальт. А вот Виктору наверняка нужны деньги, и в этом тезка его высокопоставленный мог облапошить. Я чувствовал это интуитивно, это же подсказывал мне опыт.

- Работаем вместе, но задачи разные  - ты собираешь, я достаю то, что потребуется для сборки. Ну, так как?

И Виктор поверил мне.

- Могу я спросить, где этот чертов экскаватор стоит?

Я рассказал и предложил завтра встретиться в водоканале в начале рабочего дня.

Михаил Андреев с сомнением влез:

- Мужик, а ты точно сможешь, что обещаешь?

Виктор высморкался и вытер платком нос. Потом взглянул на Иваныча так, словно заданный вопрос был неуместен.

- У нас были мастера, которые, только взглянув на гусеничный след, могли собрать трактор на ходу. Я учился у них…

Андреев повез меня домой.

- Ты Шумакову веришь?

- Я правду сказал – меня он точно не кинет. С Виктором? Ну, постараюсь что-нибудь сделать. Я-то его не кину точно. А если потребуется, вместе наедем.

Михаил потер затылок и покрутил шеей.

- М-да… На этих господ из Белого Дома где наедешь, там и съедешь.

- Есть еще Арзамасцев. Не сомневаюсь в его порядочности. Даже если Шумаков зажилит деньги, он найдет чем рассчитаться с нами.

Внутренний голос подсказывал мне – проблемы будут.

Утром мы с Виктором встретились в Водоканале. Я представил ему экскаватор. Киселев полазил по нему, посмотрел, постучал, потом сказал:

- Да, восстановить можно.

- Сколько это будет стоить?

- Сейчас не скажу. Да ты не беспокойся, Анатолий – техника в наших руках. Это восстанавливать её месяц, а сломать я могу за полчаса. Да так, что ремонт в два раза дороже выйдет против нынешнего. Вот сниму-разберу редуктор, тогда и смогу сказать, на какую сумму надо нацеливаться.

- А что, редуктор на экскаваторе важнее дизеля – ты на него даже не взглянул.

- Что на него смотреть? Возни с ним не будет. А вот если редуктор убит, это – да!

- Ну, хорошо. Ты берешься без договора?

- Конечно. Работы не на одну неделю. Успеем прицениться и договор слепить. Сейчас мне что надо? Шкафчик в бытовке, где можно переодеться и руки помыть. Помещение, где можно разбирать и хранить узлы. И помощь – многое из того, что буду снимать, мне одному не поднять и не унести…

- Пойдем к Арзамасцеву.

Игнат Александрович нас понял влет. Повел в слесарную. Подергал дверцы шкафчиков – нашел свободный.

- Вот, пожалуйста. Замочек повесите свой.

Виктор кивнул.

- Здесь руки мыть, - начальник водоканала подошел к раковине и пустил воду из крана.

- С помощью… - Игнат Александрович оглядел своих людей, угрюмо сидевших за столом с костяшками домино. – Если не договоритесь с ребятами, обращайтесь ко мне.

Я тоже оглядел слесарей и сварщика – их унылые лица не вдохновляли. Внутренний голос подсказывал – с этим контингентом будут проблемы.

- А с помещением для разборки и хранения… - Арзамасцев огляделся вокруг себя. – Здесь места хватает. Но если не устраивает, пойдемте со мной.

Мы вернулись в контору. В ее коридоре три двери. Одна в кабинет к начальнику. Другая к бухгалтеру и кассиру. Третья оказалась закрыта.

- Наталья Петровна, - окликнул начальник кассира. – Откройте, пожалуйста дверь в свой кабинет.

Все понятно. То ли скучно Наташе сидеть одной, то ли страшно – деньги все-таки принимает от населения. К тому же нужен третий телефонный аппарат – хотя номер на всю контору один. Вот и перебралась моя одноклассница в бухгалтерию – вдвоем веселее.

На зов Арзамасцева вышла и открыла нам дверь в совершенно пустой кабинет – ни стола, ни стульев, ни шкафов… Покрашенный вымыт пол, стены с обоями, беленный потолок…

Киселев с сомнением покачал головой.

- Нет. Только не сюда. Я тут всё мазутом угвоздакаю.

Игнат с облегчением:

- Значит, в слесарке?

Виктор пожал плечами:

- Ну, а что? Там сухо, с потолка не капает. Место есть, где агрегаты раскидывать. Посторонние не шляются. А ваши ребята, думаю, не станут растаскивать мои железяки…

- Зачем они им? – согласился Игнат.

Уже без начальника вернулись в слесарку. Виктор достал из пакета промасленную робу. Переоделся, развесив на крючки в указанном шкафчике повседневную одежду. На полку поставил литровую банку молока и батон в целлофановом мешочке – должно быть, обед. Достал ключи гаечные со дна пакета.

- Ну все, ты мне пока не нужен, Анатолий.

- Надолго отпускаешь?

- Дня на два-три. Сниму-разберу редуктор, и там видно – на что он годится, о чем торговаться.

И я ушел. Занимался делами «Лиры». В огороде дома картошку «окучил». К восьми часам утра третьего дня вернулся в водоканал. Киселева не было там. Не пришел он и в девять часов. Спрашиваю слесарей:

- Мужики, а где же напарник мой?

- Не знаем, - отвечают. – Его и вчера не было. И позавчера…

Ни фига себе! Загулял что ли?

- Обосрался, наверное: на живот жаловался, - ехидно сказал Сергей Боген.

Остальные мерзко захихикали.

Это что за базар? Меня раззадорило – нарываются пролетарии!

- Красиво выражаешься, - говорю, – Боген. Ты и со своими детьми так разговариваешь?

Тот в полемику не полез.

Пошел к Киселю на улицу 40 лет Октября, в барак из черных шпал, настраиваясь на самое худшее – загулял мой товарищ в беспробудном пьянстве или куда укатил по делам сердечным. Однако Виктор был дома и трезвый.

- Что случилось? Почему ты не работе?

Виктор был хмур и прятал глаза. Безнадежно рукой махнул.

- А–а… Прессанули меня. Я редуктор разболтил, говорю ребятам – помогите в слесарку занести. Они мне – а не пошел бы ты нах… Я пошел к Игнату. Тот в слесарку – парни, мол, надо помочь. Сам сел в свою машину и уехал. Парни и не почесались мне помогать, а ещё говорят – будешь начальству жаловаться, мы тебе руки с ногами переломаем… И нахрен мне это надо? Вы, говорят, калым отхватили, а мы вам за так должны помогать. Не ищи дураков – плати, говорят, тогда посмотрим…

- Черт подери! Оборзели нахрен! А Арзамасцев-то что?

- Говорю, уехал. И сдается мне – он их боится и нам не помощник.

Задавив подступивший гнев, я сказал:

- Ладно, Витек, не переживай. Отдохни сегодня, а завтра возвращайся к экскаватору. Я с этими пролетариями сейчас разберусь, и завтра они тебя будут носить на руках.

- Тока насмерть не убивай, - горько усмехнулся Киселев.

- Витя, безвозвратно ушло то время, когда мы воспитывали народ кулаками. Наше оружие теперь – слово. Надо просто знать – что кому и когда сказать. Остальное за нас сделает психика наших противников. Ты понимаешь меня?

- Анатолий, я пойму, если завтра на работу приду, и никто мне не будет угрожать.

- Это я тебе обещаю.

- Ну, тогда по рукам… Я завтра буду.

 

 

 

Добавить комментарий

ПЯТИОЗЕРЬЕ.РФ