А. Агарков.

Пытка попыткою

Первый визит свой после увольнения из воинской части я нанес редактору газеты «Настроение» Семисынову – ловко же Александр Геннадьевич переименовал «Ленинское знамя». А объяснил его (я про визит) так:

- Времена изменились. Все сейчас стремятся разбогатеть разными способами. А мне хочется заняться тем, что умею и что нравится. Не найдется ли у вас вакансии журналиста? 

- М-да, времена-времена, - сказал Семисынов улыбаясь. – Кто был чем-то или мнил себя кем-то, тот стал ничем и никем.

- Надеюсь, вы не обо мне? – прикусил я губу обиженно.

- Нечего мне тебе предложить, - сказал редактор.

Странное дело: казалось бы, мне практически указали на дверь, но я, как ни в чем не бывало сидел на стуле. Хозяин кабинета, возможно тяготясь моим присутствием, мрачнел.

- Не посмотрите? – я вынул из папки, с которой пришел, несколько листов напечатанного текста, скрепленные скрепкой.

- Что это?

- Рукопись рассказа.

- Оставляй, посмотрю.

А мне хотелось поговорить.

- Южноуральские парни совсем распоясались – свою газету открыли, городское радио к рукам прибрали, даже студию телевидения учредили, «Альянсом» назвали с намеком на что-то. Ведущая с микрофоном стала звездой. Меня вояки не единожды спрашивали – не знаком ли? Нравится девушка…

- Однодневка! – отмахнулся редактор. – Посуетятся и разбегутся – без поддержки бюджета никто никуда...

- Они деловаров активно раскручивают. У них две трети газеты – сплошная реклама, а остальное – статьи заказные. Вот бы «Настроению» этим заняться, а? Себя предлагаю рекламным агентом, и не на окладе, а на сделке – процент, так сказать, с привлеченных средств.

И даже на это не польстился редактор. А казалось бы… Ну да ладно, было предложено и было отказано.

Покинув кабинет редактора, зашел к ответственному секретарю.

- У папика был? – спросила Галина.

- Почему папика?

- Так он за собой притащил всю семью – жену, сыновей… Просто семейный подряд какой-то, а не редакция. А ты, наверное, место ищешь?

- Да нет, рассказ к публикации принес.

Через пару недель рассказ мой «О чем молчала станица» начали публиковать отрывками с продолжением из номера в номер. После выхода окончания заглянул к Семисынову.

- Не плохо прошел – много отзывов. Были звонки – спрашивают: не тот ли Агарков, что в райкоме партии работал? Говорю – тот да не тот, не Анатолий Михайлович.

- А где, кстати, он?

- Да вроде управляющим филиала вновь открытого в Увелке коммерческого банка работает. А мог бы главой района остаться, ведь председателем райисполкома был – не просчитал ситуацию: после гибели Пашкова на кресло первого позарился, а партия была уже при смерти.

- Он никогда умом не блистал.

Семисынов кивнул на папку в моих руках:

- Новый рассказ? Оставляй и зайди к бухгалтеру, получи гонорар за «Станицу».

Была надежда, теперь пропала – работу мне так и не предложили. Пошел в райОНО, отдал трудовую книжку и официально устроен был ночным сторожем в школу № 1.

Публикацию рассказа и выплаченный гонорар решил отметить бутылочкой пива. Сел с ней на берегу шахты, что водоемом глубоким зияет в центре поселка, и стал обдумывать сакральный вопрос – как дальше жить? чем заниматься? Прохожие посматривали на меня равнодушно и безучастно: бомжом больше, бомжом меньше или горьким пьяницей – какая разница?

Надо признать, что у нового времени, в котором я не нашел пока себе применения, были свои преимущества – пива всякого в магазинах завались. И не только пива – были бы деньги.

Подумав об этом, я вдруг смутился: ужасный вопрос мертвым холодом по душе прошелся – где взять деньги? У меня двое детей, а заработок школьного сторожа – да вот, случайные гонорары от рассказов, опубликованных в газете. В бандюки что ли податься? – так надо было боксом, а не футболом заниматься!

Не стоит прибедняться и приукрашивать – человек я грамотный, но чтобы умно поступать, одного образования мало. Сколько мне жизнь давала возможностей кем-то стать, а я все профукал и стал школьным сторожем с двумя дипломами. И не сказать, что гордыня мешала – скорее наоборот, я выбирал из всех возможных самый легкий для себя путь, на котором не надо врать и претворяться, а всегда можно правду говорить.

Конечно, если бы не дети, то пусть будет то, что должно быть. Вот говорят – счастливы люди, которым нечего запирать. Я согласен, но сейчас не тот случай. Я мог бы жить, как Бог пошлет, но дети ни в коем случае страдать не должны.

Никогда еще не ощущал ничего подобного – может пиво подействовало: новый мир неведомого и смутного вошел в мою душу. Я должен стать увельским Каупервудом – финансистом, титаном, стоиком – чтобы как-то вписаться в эту жизнь.

Решив стать бизнесменом, удивился новому чувству, в душе возникшему – злоба во мне закипала; злоба, а не деловой настрой; злоба к своим принципам и гуманному мировоззрению; злоба – первейшее качество капиталиста. Я забыл тогда, что кроме эксплуататоров в шоколаде бывают еще и новаторы.

Только чем заняться? Как без начального капитала дело свое учредить? Может, в шулеры податься? – в карты прилично играю, остальное придет.

Да нет, черт! о чем я? Реклама – двигатель торговли. Реклама – всему основа! Да и на заказные статьи будет спрос. Люди тщеславны – всякому свое имя на странице газеты увидеть хочется. Кому-то – врага своего, но обкаканным. Кому-то – мудро поздравить дорогого ему человека. Ведь это все мною было опробовано еще в советские времена. Так что, вперед – за орденами!

А Семисынов – дурак: дальше носа своего не видит и не засидится долго в редакторах по нынешним-то временам. В южноуральском «Альянсе» ребята ушлые, и основной упор у них на телевидение; печатное издание – на подхвате.

А мне газета нужна! Своя газета – где буду я редактором и журналистом. Так ли уж дорого ее учредить? Так ли уж дорого ее издавать? Пойду к новым русским – может, кто-то польстится и захочет ее спонсировать. Дело есть дело – говорил слепой Пью.

Прошедшая ночь и утренняя пробежка к лиственницам внесли корректировки в зародившийся план учреждения собственной газеты. Вынужден был признать, что дело следовало начать с поисков спонсора, хоть и блазнилось быть независимым. Черный змей ужаленного самолюбия всю ночь сосал мое сердце – кого-то надо просить, перед кем-то надо будет поунижаться. Неужели нельзя обойтись без спонсоров? Надо все рассчитать.

После пробежки и завтрака отправился к Валентину Абросимову, директору типографии, не в самом лучшем настроении. Когда-то он работал инструктором отдела пропаганды и агитации в райкоме партии. Демина, желая похвалить меня, говорила так и не раз:

- Вы такой же работоспособный, как Абросимов.

Валентин Алексеевич одним из первых в области перевел Увельскую типографию на офсетную печать – причем, сам ее досконально изучив и освоив. В затеваемом деле он мне был интересен как друг и советчик.

Есть ли в жизни примеры газеты, подобные задуманной мною?

Есть ли подводные камни в новом деле, которых мне стоит остерегаться?

В каком формате собственную газету выгоднее выпускать?

Как лучше ее распространять – на платной или бесплатной основе?

Мало того: может быть, Валентин подскажет готового спонсора, которому нужна газета с редактором?

Стоит ли вообще затевать такое?

Может, куда журналистом пристроиться?

Одним словом, подготовил с десяток вопросов.

Валентин Алексеевич был симпатичный малый с добрым приветливым взглядом, моложавый, но рано и сильно поседевший – почти белокурый от волос, поменявших свой цвет. Сверх того, сердце у него было довольно мягкое, а ум рассудительный. Чем-то напоминал Тренина М. А. В партийные времена я беспощадно эксплуатировал доброту и порядочность таких людей. Теперь другая мораль пошла.

Застал Абросимова в своем кабинете.

- Не ждали гостя, Валентин Алексеевич? Я не надолго – не задержу. Несколько вопросов, если позволите.

- Да присаживайтесь, Анатолий Егорович, какие могут быть церемонии, - предложил мне стул директор типографии с довольно дружеским видом.

- За советом пришел, Валентин Алексеевич, за дружеским советом специалиста, - сказал я с улыбкой и тут же придал лицу серьезную и озабоченную мину. – Мысль у меня появилась: а не открыть ли собственную газету, литературно-рекламного направления? Реклама для спонсоров, литература для масс. Что скажите, а? Можно ли с нуля начать и с первого выпуска рассчитывать на положительный результат? Поскольку и вам с этой затеи будет капать, то вправе, думаю, рассчитывать на ваше дружеское участие в проекте.

- В этом вы правы – лишний клиент, не бывает лишним. Расскажите-ка мне все по порядку, что вы задумали; а я как пойму, так сразу и подскажу, как вам дело сделать выгодным и успешным. Ваш рассказ в «Настроении» совсем неплохо читается.

Вот что значит, умный человек на своем месте! Дух у меня захватило всего от нескольких слов, к месту сказанных. Я стал говорить о своей задумке в невыразимом волнении. Боялся поверить и не верил, что Валентину все это не интересно. В глазах его жадно искал одобрения.

И он сказал, не осудив:

- Вот еще новое веяние пошло в газетах – частные объявления. Южноуральский «Альянс» широко использует – газету только ради них многие покупают. Может, и тебе использовать желание людей что-то купить или продать. Ты не смейся, это себя оправдывает.

Кроме «Альянса» привел в пример Троицкую газету «Степные просторы». Ребята тоже начали издавать ее как печатный орган литературного объединения, а теперь полностью перешли на рекламу.

- Ты съезди за опытом к ним, - подсказал Валентин, подарив свежий номер «Степных просторов». – Тут телефоны есть и адрес.

И еще один мудрый совет дал мне Абросимов.

- Ты Кукаркина знаешь, Вячеслава Аркадьевича?

- Он меня на работу принимал в «Ленинское знамя», а потом подался на областное телевидение и Лену Селезневу к себе переманил.

- Теперь он – редактор сельской областной газеты «Выбор». Сгоняй в Челябинск – наверняка ему нужны корреспонденции с мест. Будет тебе работа. Ну, и твой проект тоже хорош…

Прощаясь, бывший инструктор райкома партии (точнее, Абросимов) совсем не по-партийному напутствовал:

- Ищите и обрящите, лукаво не мудрствуя. Станьте солнцем, и вас все увидят.

Словно Шиллер какой сказал. Короче, одобрил. И мне загорелось.

 В последовавшие после разговора с Валентином Абросимовым дни многое изменилось. Побывав в Троицке у ребят из «Степных просторов», кое-что понял. Раньше, руководствуясь своим журналистским опытом, я с уверенностью смотрел в будущее. Теперь ни о какой уверенности не могло идти речи. Да, газету можно издавать, но только рекламную, а не литературную – беллетристика теперь никому не нужна. Не востребована – как мне сказали в «Степных просторах». А заниматься одной рекламой и частными объявлениями мне было неинтересно. Я таки надеялся замесить в одном коктейле приятное с полезным – правда, считал теперь, это будет очень непросто.

Обдумывал новый план создания собственной газеты. Поначалу он мне казался таким же хитрым, как и все мои начинания, исполненные в райкоме. Хитрость, надо сказать, в тот период я ценил гораздо выше денег и красоты женщин. Ум сам по себе давал сердцу только удовлетворение, но не радость. Нет, радость я получал по-другому. Радость, нет, лучше сказать, дикое и безудержное веселье доставляли мне мысли о тщеславии человечества. Больше, чем возможность заработать, людей привлекает умная лесть. И я надеялся на этом сыграть.  

Конечно, в обновленной стране, избавившейся от коммунистической идеологии, многое изменилось. Но люди остались прежними – ибо по-прежнему, ничто не дается так дешево и не оплачивается так дорого, как разумная лесть. На этом и строился весь мой расчет. В нем не было места ни двуличности, ни подлости. В каждом человеке, даже распоследнем мерзавце, всегда можно углядеть положительные черты, которыми бы он хотел гордиться во всеуслышание.

Думаю, мой хитроумный план не явился следствием некоего наития или подсказкой Всевышнего. Наверняка, он – результат напряжения всех извилин головного мозга и органов чувств, если на то пошло. План был мой собственный – нигде не подсмотренный, никем не подсказанный. Просто раскрылись собственные резервы и сработало. Хотя – повторюсь, наверное – особых надежд на успех у меня уже не было. Бедный я бедный! Как мне себя было жаль!

Да, план сложный – в том смысле, что он включал в себя много взаимодействующих факторов. Но без сложностей ничего не бывает. Проще сказать – у змеи смешная походка! А задумаешься – что к чему? Глубокий философский смысл получается. Так и везде – от простого к сложному и наоборот.

Я не кулинар, но твердо знаю – хорошие планы, как и хорошее блюдо, не стоит готовить слишком долго: слюной истечешь. Придумал, решил и взялся за дело. Чтобы доказать себе и другим, что посткоммунистическая Россия стала страной бесконечных возможностей.

Где-то в путанных коридорах разума план еще продолжал совершенствоваться, но на практике я уже приступил к его осуществлению – начал хлопоты по получению лицензии на учреждение собственного средства массовой информации в региональном Екатеринбургском Комитете по контролю и регистрации СМИ, а также открытию собственного частного предприятия под названием «Лира» в Увельской администрации. Лира – это абревеатура от литературно-рекламного агентства.

Хитромудрый план мой еще во многом оставался недоработанным, кое-какие части полностью отсутствовали. Но я не торопил процесс. Опыт (или разум?) подсказывал, что для составления любого хорошего плана нужно время, а мне еще требовалось многое узнать для отработки деталей.

Съездил в Челябинск и нашел редакцию газеты «Выбор» в департаменте сельского хозяйства областной администрации. Кукаркин помнил меня и встретил с такой широкой улыбкой на лице, какую мне не доводилось видеть никогда в жизни. Я предложил себя корреспондентом по Увельскому, Троицкому и Пластовскому району и был тотчас же принят. Почему именно эти районы? Их газеты печатались в Увельской типографии и мне удобно было оттуда дергать информашки для «Выбора». Все просто!

Одно стало сложным – Кукаркин требовал трудовую книжку и официального оформления на работу. Я попробовал в райОНО уволиться и устроиться сторожем по совместительству. Меня уволили, но больше не приняли. Жаль. Не большие там деньги, но все же подспорье.

Надо признать основания были. Начинали мы с Вовкой Полий вдвоем. Потом прапорщика перевели в Орск, и стало нас четверо. Школа одна, но два корпуса – по два охранника на каждый из них. Этой весной повестка на призыв в армию пришла сторожу Сергею К. Он устроил банкет на рабочим месте. Желающие выпить быстро нашлись. И я отметился – пришел по звонку и выпил рюмку, произнеся тост. А ребята так разгулялись, что сменяли зеркало из учительской на самогон – напились и попадали, а потом и попались.

Мне вменяли в вину – почему я эту пьянку не предотвратил? На мой ответ: я не знал о ней, был резонный упрек – плох тот сторож, который не знает, что у него под носом творится. В данном случае – через дорогу. Тогда таки выкрутился – оставили. Теперь припомнили – и не взяли. А может, кого-то нужного на мое место пристроили?

Так или иначи карьера сторожа завершилась.

Но разве это не удивительная ирония жизни? – из князи в грязи и обратно.

- И слава Богу! – сказал по поводу старый большевик мой отец.

Конечно, зеркало из учительской не сверкало драгоценными камнями и золотой инкрустацией, нет. Грош ему цена или, как оказалось, литровая банка самогона. Важен сам факт кражи и печальные его последствия. Впрочем, от уголовного преследования главного виновника спасла все та же повестка.

А мне было обидно. То, что привычную работу потерял, ладно – все равно финансисту не работать сторожем. Обидно было за ложь. Ведь я соврал, что ничего не знал о пирушке в начальной школе – знал и даже одной рюмкой поучаствовал. Но соврал… Я соврал – тот самый, кто ненавидит любую ложь. И надо же было соврать по такой ничтожной причине, а в результате все равно остаться в дураках!

Отец рад, я негодую. Когда в лес побежал с выражением лица, от которого мгновенно скисает молоко, заметил – даже насекомые не настолько глупы, чтобы насмешничать над корреспондентом областной сельской газеты «Выбор», когда он не в духе…

Ненавижу оказываться в дураках!

А ведь я там даже тост сказал – и весьма заумный.

- Выпьем за бумажку, которая из парней делает мужчин, не привлекая к процессу женщин!

Вот как-то так. И я повестку имел в виду.

Ну да ладно, в прошлом все это. Куда важнее с приходом в Кремль новой власти стало отношение народа к религии и церкви. Все вдруг сразу уверовали и побежали креститься. Потому что изменение привычек и обычаев советского строя, которые складывались десятилетия, потребовало религиозного пыла.

Когда-то я обожал теологические споры. Но теперь, поразмыслив совсем немного, стал себя мнить агностиком. Готов был принять в качестве гипотезы существование души. Готов даже согласиться, что душе требуется создатель. С неохотой, но допускал, что создатель души по насущной необходимости должен обладать сверхчеловеческими возможностями. Однако всю религиозную литературу и учение о Христе воспринимал результатом народного творчества. Библию и все заветы – досужими домыслами и культурой веков.

Конечно, о размышлениях своих не особо-то распространялся, но коль отрицал ложь и обман, пусть даже направленные во благо, говорил – создание всего сущего есть глубокий и малоизведанный еще процесс, а человек суть продукт эволюции. Конечно, не мнил себя ученым, тем более теологом – но меня вполне устраивало, что Рай и Ад, как Бог и Дьявол вполне умещаются в моей душе. Хорошо мне – я в Раю. Совершил подлость, соврал – бес попутал. Моя задача – давить (гнать из души) Нечестивого и наладить общение с Богом. Кому это под силу, тому не нужны церковь с попами. Крестится тот, кто Дьявола в своей душе не силах обороть. Тогда понятно – не смогаешь сам, в церковь иди, крестись, и Бога проси в молитвах о помощи.

Вот как-то так.

К чему гоняться за модой? Я моряк и брюки уже тридцати сантиметров в гаче не покупаю. А если заказываю, то на все тридцать пять.

Между прочим, моя вера (назову ее так) примиряет всех верующих на Земле. Бог внутри нас – кто это станет отрицать? Да никто кроме попов, мулл, раввинов… и прочих служителей культа. Но эти ребята верят за деньги. Даже жрецы и шаманы язычников. Вон посмотрите, европейские протестанты расчетливо и практично пристроили Бога к себе на службу и не заводят привычки предаваться праздным мечтаниям о несуществующем.

Впрочем, и эти мысли не претендуют на вечные заповеди. Я никогда не страдал заблуждениями о собственной неизменности. Определенно нет! Может так случиться, что Бог ко мне явиться, и я уверую – так, как об этом судачат все посвященные. Ну а пока, он – мистическая сущность из прошлого. А заповедями пусть будут хорошие манеры воспитанного человека и твердые понятия о чести моряка, мужчины и офицера. Ведь разум тогда хорош, когда его контролируют честь и мораль.

И еще о религии. Мы делаем то, что должны делать. Такова природа вещей. Но нет оснований делать больше. Человек заканчивается на границе своего долга природе и собственных возможностей. Тот, кто хочет большего, обращается к Богу. Зачем? Выходит, Бог покровительствует тем, кто хочет больше того, что может? Плодит тщеславие, зависть, коварство и подлость? Разве такое возможно на фоне заявленных заповедей? Где-то тут нестыковка…

Впрочем, мир переменчив, а Бог, говорят, склонен к причудам и фантазиям. То ли еще будет! – ой-ой-ой…

А если говорить о влечениях, то я вообще поклонник древнегреческой мифологии.

Ну, а жизнь любит время от времени напоминать, чтобы мы не слишком увлекались и очаровывались собственной хитростью и умом. Слишком многое в ней зависит и от удачи. К примеру, власть – гораздо более неоднозначная и запутанная вещь, чем думают люди. Ведь во все времена считалось, что власть обладает божественной сутью. То есть она от Бога. Значит религия суть покорение народа.

Ну да ладно, отвлекся. На самом деле больше всего на свете в это время меня интересовало осуществления собственного плана создания газеты и частного предприятия. Вопрос, бывший когда-то абстрактным, стал конкретным и требовал решения. Он оказался слишком сложным. Слишком запутанным. Слишком много этапов было – первый шаг, второй, третий… Достаточно скоро вся моя «стратегия» начнет расползаться по швам, если я не найду спонсора или инвестора, пожелавшего вложить средства в мое утопическое предприятие.

В поисках источника финансирования я постиг еще одну интерпретацию всемирно известного закона подлости – если что-то может пойти не так, то обязательно пойдет. А в его поисках я обошел почти все предприятия поселка – нет, не с протянутой рукой, а с журналистским удостоверением сельской областной газеты «Выбор». По складу характера я ведь мыслитель, и всегда наслаждаюсь умной беседой, во время которой требуется активно шевелить мозгами. Причем не только мне, но и тому, кто напротив сидит.

- Подумайте для разнообразия, - предлагал я якобы интервьюируемым. – Подумайте о будущем, не о прошлом. Есть ли у вас перспективы в новой российской экономике?

После того, как меня убеждали, что она есть, разговор продолжался.  Те, кто хныкали на реалии… на тех ставил крест.

Можно сказать, на моих глазах совершался закат советской государственной экономики – в масштабах района, конечно. В большинстве случаев прежние руководители, поставленные туда за лояльность райкому партии, даже после приватизации предприятия более походили на ягнят, блеющих на жертвенном алтаре. Приверженность и подобострастие руководящей и направляющей силе советского общества сотворила из них болванчиков в галстуках, неспособных вести предприятия вперед в новых экономических условиях.

Яркий тому пример Владимир Николаевич Стратий, директор могучей Увельской райсельхозтехники – неплохой футболист и отличный, в принципе, парень. Все время его пребывания на посту руководителя продолжалась агония огромного предприятия, от которого, в конце концов, остался пшик один и пустующие корпуса цехов. Столько народа лишилось работы! Такие ресурсы прахом пошли! 

А злопыхатели говорят – демократы страну довели!

Да нет, ребята, и бывшие коммунисты не сидели сложа руки – тоже растаскивали по кирпичику здание общественной экономики. Ладно бы себе на пользу, но оказалось – никому.

Или, скажем, Поздняков Алексей Федорович, при советской власти руководитель маленького подразделения райсельхозтехники – обменного пункта запчастей и деталей (три человека в подчинении). Своей волей и талантом организатора за несколько лет после приватизации создал могучее предприятие «Увельский Агропромснаб», процветающий и поныне.

Кому что дано!

Приученные райкомом партии прежние советские руководители, оставшиеся на своих местах, с утра пораньше собирались в администрацию района по любому мелкому вопросу. Они рады были бросить свои заводы и фабрики (утрирую конечно о размерах предприятий) и пристроиться в чиновники – где нет ответственности и всегда есть место лести. Такова суть бездельников во все времена. Умом не блещут, но преданность власти прет из ушей. Однако бизнес – слишком серьезное дело, он не терпит головотяпства.  

Сказать по правде, мне никогда не нравились чиновники, которые ничего не делают, ни за что не отвечают, но все равно при власти. Без них, говорят, никак. Поэтому аппараты глав и мэров растут как на дрожжах. У Самко, к примеру, некому было цветы поливать – сам выходил со шлангом и лейкой. А теперь четыре кабинета поселковой администрации (или пять?) подзавязку забиты – некуда люстре упасть! 

У чиновников, как правило, масса типично бюрократичных пороков и никаких добродетелей не проглядывается. Это я на своей шкуре испытал, когда хлопотал об открытии частного предприятия. До того бюрократия их достала, что готов был поверить в Ад и пожелать им загробные муки – на земле их ничем не проймешь. Не побоюсь назвать их кабинеты «пыточными камерами».

В то достославное время начала новой эпохи России у районной налоговой инспекции еще не было собственного здания и сама она, по-моему, находилась под юрисдикцией районной администрации, ютясь на ее территории. И ЧП мое тогда оформлялось именно здесь. Так что…

Самый надежный способ загубить любое дело – это бюрократическая волокита. Сию чашу я испил до дна. Но ЧП таки открыл – ибо так велико было желание иметь свое собственное дело. Невыносимо было думать о потере будущего из-за каких-то тупых чиновников. 

После того, как все формальности были оформлены, мне определили инспектора-куратора налоговой инспекции. Это была жена Феди Акулича – Тамара.

Ну, вроде бы, здесь свезло – подумал я и ошибся.

Впрочем, ошибка была заложена в самом принципе учреждения моего ЧП. Мне тогда невдомек было, что чем больше будет открыто различных предприятий для различных целей, тем больше у меня будет свободы для маневра. Ошибочно полагал – одно предприятие с широким профилем вместит и газету, и фабрики-заводы, магазины и пароходы… Потому открыл ЧП с отчетом налогов по полной балансовой схеме, ни черта не ведая в бухгалтерии. Даже счет в банке открыл и книжку чековую завел… Вот дурень-балбес!

Для газеты такого формата, который задумал выпускать, хватило бы покупки лицензии и никаких налогов, тем более с учетом всего баланса финансовой деятельности. К сожалению, никто не подсказал, а Тамара Акулич с первого дня стала гнобить меня, требуя принять ее подругу к себе бухгалтером.

Мною тогда, похоже, двигали только амбиции – мол, я новый русский. Но амбиции – советник плохой. Чековая книжка в кармане удовлетворяло мое чувство собственного превосходства и независимости. На деле вся эта атрибутика только мешала. Пустой человек тот, который наслаждается своей способностью превосходить в чем-то всех остальных. Кажется, я тогда потерял чувство меры в собственной самооценке. Мне даже стало казаться, что моя Тамара стала смотреть и относиться ко мне с большим уважением, чем прежде. Мне казалось тогда, что я совершил самый величайший гамбит в своей жизни. Но…

Но вы когда-нибудь слышали про полный балансовый отчет предприятия о финансовой деятельности? Нет? Это такая штука, которая главного бухгалтера сделала вторым человеком на предприятии – важнее даже главного инженера. Перед балансовым отчетом я не склонил головы – я ее опустил. И в этом жесте сквозило не уважение. Я проиграл системе – она оказалась хитрее меня.

К сожалению, не сразу понял, что ЧП, которое создал, лишено жизненных сил. Нет, работать оно могло, только учреждать его надо было не так. Но кто мог тогда знать? Даже Бог склонен к причудам и фантазиям. А я был молод (как бизнесмен) и нагл, высокомерен как восход солнца, уверенный в себе и задиристый как петух. Этим я все испортил.

С газетой все более-менее прошлом удачно – спасибо Абросимову. А вот с ЧП я запутался, и подсказать было некому. Скажу более – мне не нравилась мысль, что кто-то в этом вопросе может оказаться умнее меня. Ведь мой учитель – Теодор Драйзер с героями его книг. А вот голоса разума мне не хватило.

Ну пусть будет так. Я – амбициозный человек, но не дурак. Даже в способностях наших есть ограничения. И возможно, что в организации собственного предприятия, как такового, я достиг своего потолка – то есть ничего не достиг. И незачем мне этим заниматься…

Да-а, амбиции наши… Они подобны горному леднику. Когда-то мысль о чужих амбициях наполняла сердце мое радостью. Не сразу пришло понятие, что тешить их – все равно что собирать кошек в стадо. Веселая уверенность в тщеславии человечества скоро превратилась в мрачную уверенность – и я сам такой же. По истине вопрос несовершенства Вселенной!

Накатила волна грусти. Многие идеи погибают не от того, что нежизнеспособны. А просто потому, что не повезло. Как, мне казалось, произошло с моим частным предприятием. Попадись мне в администрации или налоговой второй Валентин Абросимов, все могло бы пойти иначе.

Однако это была слабая волна и накатила она ненадолго. Не смотря на покрытую шрамами память, это было славное время надежд и свершений. Это было время, когда я был честным предпринимателем. Или старался быть таковым – по названию и по сути. Дальше уже игра пошла кто кого – я государство или государство меня? Война, где дозволены все приемы. Теперь уже без изяществ. Рассчитывая на хаос. На хаос, бушевавший тогда в экономике нашей многострадальной страны.

Короче, чувствуя, что проигрываю, я не пестовал свой пессимизм, как другой человек холит свою жену. Я озлобился на глупость свою и жестокость системы.

Впрочем, это уже в финале. А вначале я даже жену свою, с которой не жил, уговаривал заняться частной предпринимательской деятельностью. На ниве образования, конечно…

Разговор-то начался с моего ЧП – мол, какие успехи?

Ну, а я:

- Результат обязательно будет! Главное – процесс творческого труда. Знаешь, как это здорово! – работать не на дядю, а на себя. Время – не ограничено приказом или законодательством. Голова постоянно занята. Мысли все в поиске. Тебе тоже следовало бы попробовать. К примеру, открыть какие-то частные подготовительные курсы для будущих первоклашек или поступающих в ВУЗы. Для начала по своему профилю. Потом подтянуть коллег – дальше-больше…

- Я это не одобряю, - сказала Тома.

Вздохнул и мягко сказал:

- У тебя это женское… Привыкла повиноваться системе и за круг очерченного – никуда.

- А ты рассуждаешь, как маленький мальчик!

- Что в этом плохого? Именно дилетанты делают великие открытия. Те, кто все знают и потому осторожны, обречены на вечное прозябание на своей жизненной полке.

Тома нахмурилась.

- Даже если и так… Ты у нас есть. Поднимешься сам, поднимешь и нас. Мне нельзя рисковать – у меня на руках ребенок, о котором ты частенько забываешь.

Я с трудом сдержался от резкого ответа. В отличие от жены я любил свою дочь, как родного мне человека. У меня бы язык не повернулся назвать ее путами на ногах. С другой стороны, у Томы была типично женская логика: она – мать, она несет бремя ответственности. Она воспитывала нашего ребенка так, как понимала свой долг. Ей и в голову бы не пришло поиграть с девочкой в прятки или пятнашки. Мама есть мама, дочь есть дочь – у каждого свои права и обязанности. Даже при совместном просмотре мультиков Тома делала свои комментарии, поучая ребенка различать – где добро правит, и куда прячется зло.

Я таким правильным от скуки бы помер!

А сейчас внимательно смотрел на красивое лицо разгневанной жены, пытаясь придумать, как объяснить ей истинное положение вещей в новых реалиях России. Хотя в принципе, все мои выпады против ее консерватизма были только попытками защитить свой собственный авантюризм с ЧП и литературно-рекламной газетой. Нет, не справиться мне с ее предрассудками. Моя жена предпочитает принимать жизнь, идущую своим чередом – ей не хочется ломать ничего под себя. Пусть будет так. Но дело свое я тоже не брошу.

И у меня был козырь в руках.

- Знаешь, милая, я готов оставить всю суету свою, устроиться инженером на завод и работать, если ты покинешь этот чертог и будешь жить со мной в съемной квартире.

Она открыла рот и посмотрела на меня, как мышь на внезапно заскуливший сыр.

- Учти – ради семьи я готов на жертвы. Готова ли ты?

Тома закрыла рот и угрюмо вышла из комнаты.

Настенька в садике была. Забирать ее еще рано, а ждать здесь не было моих сил. И я ушел.

Дома мама попросила натаскать воды в баню и затопить печку. Исполнив наказ, присел на порог и уставился на языки пламени. Глядя в огонь, видел совсем другое…

Может быть, Тома права? – система была, есть и будет, в какой бы колер не окрашивались ее флаги. Надо держаться за эту систему изо всех сил, прогрызать в ней ходы наверх, добиваться положенных в ней привилегий. Сейчас, когда КПСС в бозе почила, и все гонители мои не у дел, появился уникальный шанс начать сначала карьеру руководителя – ну, хотя бы с мастера производственного участка. Зачем мне частное предпринимательство, полное неведомых тайн и опасностей?

Ах кабы знать!

С другой стороны, ЧП и газета мне нужны, чтобы зарабатывать деньги – верно? Я для этого их и затеваю. Хотя… для чего мне деньги? Чтобы делать новые деньги? И что мне с ними делать, в конце концов? Вечная суета белки в колесе или погоня собаки за своим хвостом. Я всегда жил малым – с детства и юности. И не намерен отказываться от этой привычки. Неужели правда есть люди, считающие, что деньги могут создать рай на земле?

А может, я так думаю потому что родился плебеем, никогда не был аристократом и не жил в роскоши? Ну, да хватит этих глупостей! Я – человек, живущий в настоящем, хотя надеюсь увидеть то будущее, какое хочу.

Несколько часов спустя я прибывал уже в другом философском настроении.

- Я люблю журналистику и, вроде бы, неплохо пишу – так зачем же мне идти на завод?

Таня приподнялась на локте и посмотрела на меня.

- Мы еще сомневаемся?

Она верила в мои способности и эту веру всячески укрепляла во мне.

Я вытянул ноги и закинул руки за голову.

- Теперь, после стольких трудов и мук вряд ли стоит.

- Лжец! – засмеялась любовница и шлепнула меня по руке. – Ты называешь трудами и муками то, что мы сейчас вытворяли в постели? Ну, конечно, когда ты пытался меня…

- Не надо пошлостей, женщина, - проворчал я. – Да ты и не жаловалась. По крайней мере я твоих жалоб не слышал. Скорее наоборот – судя по звукам, которые ты издавала.

Она вытянулась на постели, повторяя мою позу – ноги вытянуты, руки закинуты за голову.

- А знаешь, я тебе завидую. Вот мне не на что решиться… да и не решиться мне.

Я посмотрел на обнаженное тело женщины, блестящее от пота. Таня улыбнулась ангельской улыбкой. Сделала глубокий вдох – ее совсем немаленькие груди колыхнулись – затем лениво раздвинула ноги.

- Ты наверняка станешь великим писателем, а я буду хвастаться, что спала с тобой. А еще лучше, если б ты женился на мне… Впрочем нет, маловероятно, что ты на мне женишься…

Она повернула ко мне голову и, внимательно оглядев, проворчала:

- Ну, давай, смейся…

Я не последовал ее предложению. Дипломатичный такт со взбалмошной Таней стал для меня привычкой. Я просто кивнул и пробормотал в ответ:

- У семейной жизни в отличие от свободных отношений есть определенные недостатки. Этого нельзя отрицать.

Хмыкнув, Таня продолжила свое покаяние:

- На самом деле я не думаю, что когда-нибудь выйду замуж, просто… не знаю. Что-то во мне… Не могу представить мужчину, который согласится со мной жить. С такой, как есть…

Я внимательно посмотрел на подругу.

- Тебя это беспокоит?

- Да, - тихо ответила Таня. – Грустно одной.

Но мгновение спустя с неистовством помотала головой, гоня все печали прочь.

- А тебя коробит мое прошлое? Зато настоящее, вижу, привлекает, - она хихикнула и согнула ноги в коленях. 

Терпение мое лопнуло.