Сходят с ума только те, у кого он есть.
Партийное поручение
Секретарь в приемной Валентина Михайловна позвонила:
- Сегодня после шести вас примет Александр Максимович.
- Да я вроде и не просился.
- Велено передать, чтобы зашли.
- Понял. Спасибо. Буду, как сказано.
Спроворив все положенные дела, стал думать – зачем это я понадобился Пашкову? Ничего подходящего в голову не пришло. Вопрос повис в воздухе – так зачем я нужен Александру Максимовичу? Вряд ли можно рассчитывать на какое-то предложение к повышению по службе. Скорее всего, от меня ожидается какая-нибудь тайная миссия, о которой нельзя говорить при свидетелях. Фискала из меня хочет сделать? Да вряд ли! – за полтора года, поди, узнал мой строптивый характер.
Сходил на обед в буфет, вернулся и стал думать дальше. Время стремительно уходило. Оставшаяся часть дня так и прошла. Не найдя за собой грехов, приободрившись, двинул в восемнадцать часов к первому секретарю райкома партии.
Уставший после трудового дня Александр Максимович попытался, однако влить в голос свой бодрость утра – он зазвучал почти по-отечески:
- У меня есть кое-какие соображения перспективного плана на твой счет. Но прежде, чем осуществить их, ты должен избавиться от того, в чем тебя подозревает коллектив, а именно – в связи с замужней женщиной. Мой тебе совет и приказ – кончай джигитовать, женись, а я обеспечу тебя квартирой. В аппарате все имеют свое жилье, так что в этом проблем не будет. Сроку тебе два месяца – когда я выйду из отпуска, чтобы все было сделано. Считай это партийным поручением. Все ясно?
Сразу подумал о Галине и поездке в Ульяновск – вот он, указующий перст Судьбы!
- Мне нужен отпуск, чтобы жениться.
- Пиши заявление – я сам подпишу. И с этой минуты считай себя в отпуске.
Во как!
Я все исполнил. Потом подсчитал в уме свои финансовые возможности. Чтобы чувствовать себя раскованно в Ульяновске, неплохо было бы добавить.
Позвонил сестре:
- Вчера мне приснился сон, что я получил письмо из Ульяновска от Галины – помнишь, рассказывал тебе про кубинскую девушку?
- А какой вчера день?
- Понедельник был.
- Значит письмо с плохими вестями – твоя девушка вышла замуж.
- Эй-эй-эй! Ты кончай такое пророчить. Я сейчас от Пашкова – он приказал мне жениться, квартиру пообещал. Я немедленно еду в Ульяновск. Ты можешь помочь финансами?
- Что мне больше всего в тебе нравится, - сказала сестра, - серьезность, с которой ты выдумываешь глупости. Сейчас посмотрю
И через паузу:
- Рублей двести найду.
- И у меня пять сотен есть – думаю, хватит в Ульяновск скататься. Сейчас я к тебе припрусь.
- Приходи – я тебя ужином покормлю.
В тот злосчастный день сестре не раз пришлось разогревать мне ужин.
Сначала задержала гроза. Вышел было на крыльцо, и лицом к лицу столкнулся с разъяренным, невыносимым ветром, который гнал торнадо пыли по асфальту. Небо уже все заволокло лиловыми тучами. Когда ударил гром, начался настоящий ливень.
Я стоял на крыльце райкома под козырьком. Ветер свирепый и порывистый трепал рубашку на мне и едва не валил с ног.
Вышел Пашков:
- Тебя подвезти?
- Спасибо, не надо – я направлюсь в другую сторону.
Подошла служебная «Волга» первого секретаря. Пока Александр Максимович бежал к ней, вымок до нитки.
Я решил переждать: ветер сильный – быстро тучи разгонит. А пока он, подобно своре собак, гонял ливневые струи по асфальту дороги, тротуару и клумбам. Чтобы не тратить времени зря, впал в задумчивость одинокого воина, осадившего укрепленный город. Все мысли о Гале – как она? что с ней? чает ли встречи со мной? не припозднилось ли сватовство? Разбушевавшаяся стихия будоражила память – загнанные в тайники воспоминания о море, пальмах и цветах Кубы рвались на свободу. И о девушке, с которой был счастлив там. Как приятно было вдохнуть будоражащий воздух тех дней!
Когда ветер стих, и редкие крупные капли дождя стали взбивать в лужах пузыри, я таки тронулся к дому сестры.
Этот день и в самом деле был днем невероятных событий. На остановке, куда мы вместе прибыли с рейсовым автобусом – я, топая к сестре за деньгами, он, следуя рейсом Южноуральск – Увелка – не было асфальта. Был крупной фракции серый щебень, спланированный для ремонта тротуара. Идти по нему в легких летних туфлях было не так-то просто. В это время подошедший автобус распахнул свои двери. Девушка, стоявшая впереди, зацепилась каблуком за ступеньку при выходе и упала прямо мне в руки. На ее счастье – иначе она бы упала лицом в щебень.
Кому рассказать – никто не поверит. Вот и я не поверил, что это случайное стечение обстоятельств, а не указующий Перст Судьбы.
Став спасителем весьма привлекательного фейса, я был более, чем галантен. Впрочем, не будучи лично представлен, девушку эту знал – как многих в Увелке, в которой родился и детство провел. Кажется, зовут ее Тома. Мы учились с ней в одной школе – она на класс моложе. Она, несомненно, была красива, и за ней увивались кавалеры. Но вот чего я ни разу не видел – улыбки на ее лице. Это вызывало чувство сострадания и любопытство – что с ней не так?
И вот, очутившись в моих объятиях, она изменила своим жизненным правилам – подобие благодарственной улыбке появилось на хорошеньком личике.
- Вы мой спаситель.
Она не рвалась из моих рук, а я не спешил ее отпускать, откровенно любуясь ее чертами и ощущая своим телом ее ладно скроенную фигурку. Я был очень доволен своей реакцией и поведением – не спешил расстаться с тем, что даровано случаем. Подумал, что был бы не против, чтобы Тома стала моей невестой.
Так или иначе, разумно это или нет, я должен жениться, чтобы исполнить «партийное поручение». Дело не в том, что я предан Пашкову – абсолютно нет. Дело все в личном моем честолюбии – нет такого вопроса, который бы не был мне по силам. «Жениться» сказано – женюсь, и уложусь в указанный срок. Без риска нарваться на непредвиденные обстоятельства в Ульяновске, невесту выберу прямо здесь и сейчас. Авантюрно? А что я делал без риска?
Теперь о женитьбе. Думаете, мне жилось припеваючи холостяком? Отнюдь. Кого только не прочили доброжелатели мне в жены – и врачей, и учителей, и торговых работников, разведенных или незамужних. Все они без сомнения добродетельны с одним небольшим недостатком – как женщины, они были мало достойны внимания. Их грушевидные фигуры с большими крепкими задницами вызывали недоумение вместо желания.
Будто услышав мои мысли, Тома так доверчиво улыбнулась, что не просто держать, а подхватить ее на руки и приласкать, возникли потуги. От людей я всегда ожидал наилучшего, поэтому нередко в них разочаровывался. Тем не менее, цинику в себе не давал пока воли. И время от времени готов был поверить в добрые чувства или даже в сказки о любви.
- Если вы считаете себя обязанной мне, будьте моей невестой.
- Нет, - сказала она, освобождаясь из моих рук. – Я не могу быть вашей невестой.
И все же в облике ее было будоражащее давнее воспоминание – школьница в коричневом платье с белым форменном фартуком. Как она нравилась мне тогда! – я провожал ее взглядом всегда. Уже в классе девятом она была очень женственна, с мягкими округлыми формами.
- И в чем причина? – я скрестил руки на груди этаким графом Монте-Кристо.
- На прошлой неделе подруга похвасталась, что ее хотят познакомить с вами.
- Так вы меня знаете?
- Увелка всего лишь большая деревня. А завидные женихи все на учете.
- Приятно слышать, черт возьми! И больше скажу – любая ваша подруга рядом с вами проигрывает всухую. Да только к завидным женихам меня вряд ли можно отнести – нервный, застенчивый и добропорядочный, а уж паршивее качеств для мужчины вряд ли можно найти. Ну, разве только что я подкаблучник – мною легко управлять. И давайте не будем тянуть кошку за хвост – хотите стать моей женой?
То, что Тома не Галя, не вызвало в душе ни малейшего укора. Мне надо жениться, мне дали срок…. Ехать в Ульяновск, не зная, что там ждет, по крайней мере, безрассудно. Над этим нечего было даже раздумывать. Судьба прямо в руки невесту подкинула – чего еще надо? Прищурясь, я пристально смотрел на нее.
- Знаете: социально необходимо выйти замуж, социально необходимо родить ребенка…. Если вы серьезно, то я согласна, - сказала она.
Не веря ушам своим, я взял ее руку:
- Как на счет того, чтобы завтра подать заявление в ЗАГС?
- Я в отпуске.
- Я, кстати, тоже.
Все внутри меня ликовало – надо же! как судьба закрутила!
- Что будем делать прямо сейчас?
- У вас есть предложения? – Тома смотрела с таким выражением, словно была уверенна, что я обязательно что-нибудь придумаю интересное, а она только ждет моего слова.
- Мне надо сходить за линию к сестре, а потом я свободен.
- А мне переодеться и поужинать.
- Так давайте я вас подожду – вы переоденетесь, а поужинаем вместе в гостях.
За разговорами пришли во двор ее дома. Тома вошла в подъезд, а я сел на скамью и принялся размышлять. Надо же, какой случай! Наверное, святые ангелы с небес поставили ей подножку и подтолкнули в мои руки.
Сестра Людмила встретила нас очень даже растеряно. Потом растерянность сменилась удивлением. Потом появилось что-то похожее на чувство досады из-за отсутствия в квартире заряженного пистолета. Но еще было непонятно, кем же сестра хочет стать – убийцей или самоубийцей? В каком бессердечном мире мы, однако, живем!
Мне было плевать. Мои заботы были сложнее: я так до конца и не мог понять – всерьез это все у Тамары, или она играет в невесту?
Тем не менее, нас приняли и покормили.
Прощаясь с сестрой, запустил пятерню в свой скальп.
- Ты правильно все поняла – я не еду в Ульяновск.
Я сказал это бодрым веселым тоном, и мы ушли.
Я все еще пребывал в сомнениях. Честно пытался встать на точку зрения моей новоявленной невесты, чтобы понять, что ею движет – но без малейшего успеха.
- Считаешь авантюристом меня? Зря! Опыт прожитых лет мне подсказывает – браки создаются не на небесах, а общением между людьми. Кто может нам помешать создать крепкую дружную семью, если мы этого захотим? Наши привычки? Отсутствие стажа дружеских отношений? Ерунда! Ты знаешь, чего ты хочешь. Я смогу все, что захочу. Так что вперед – на мины! И да поможет нам Бог!
- Ты от скромности не умрешь, - бросила Тома.
- Это точно, - ответил я. – Ложная скромность порождает некомпетентность. Я твердо решил жениться и хочу в браке счастливо жить. Для этого нужны всего две вещи – любить себя и жену свою.
- Ты только предполагаешь, но не можешь знать точно, как все будет на самом деле.
Ее сомнения в успехе затеянного дела подогревали стремления.
Мне нужно было время, чтобы взять себя в руки и привести в порядок мысли. Возможно, когда я останусь один, сомнения одолеют меня. И план выполнения пашковского задания, сейчас выглядевший таким ясным и логичным, покажется мне идиотским. Сейчас он таким не казался. И очень нравилась Тома, как женщина.
Стой на своем, моряк – сказал сам себе – с нами Бог!
Состояние мое было крайне нервозно. Я пытался сконцентрировать внимание на окружающем и обратить на него внимание спутницы, но получалось неважно. Наш первый совместный вечер был не совсем романтический.
Мы попили коктейля в кафе «А у нас», погуляли по улицам. А как стемнело, сели на лавочку под тополями и начали целоваться. Ответная нежность совсем не портила мою невесту. Но мое счастье было неполным. Прощальный поцелуй в ее подъезде скрутил меня в три погибели. Под животом так болело, будто меня туда крепко пнули.
- Прости, прихватило.
- Что с тобой?
- Спазмы в паху.
- Понятно. – Она взъерошила мою шевелюру. – Здоровое чувство к красивой женщине. Придется немножечко потерпеть.
У меня появилось предчувствие, что терпеть предстоит множечко.
Поздно вечером позвонила сестра:
- Наконец-то ты дома. Ты, правда, жениться надумал? Ты с ума сошел! Знаешь, что о ней говорят? Что у нее характер несносный. Тебе это надо?
- Все? Теперь уснешь? Спокойной ночи!
Жизнь была намного приятней, если бы мои тяжелые предчувствия никогда не оправдывались. Ведь одним из моих положительных качеств всегда была любознательность. А она предусматривает несколько решений любой проблемы. Или же несколько точек зрения на нее. Люди более доверчивые, чем я, наверняка бы не стали ломать голову над тем, что уже произошло. Я же жил по-марксистски – все подряд подвергал сомнению. А шаблонное мышление, считал, всегда ведет к неприятностям.
Ночь раздумий прошла, я почувствовал облегчение. Настроился снова быть не один и отвечать не только за самого себя. Придя к такому решению, почувствовал двойное удовлетворение – точнее, удовлетворение за двоих. Ведь я мужчина, я принимаю решение.
Хотя, конечно, присутствовало и самолюбие. Самолюбие – это единственная вещь, которая поддерживает в мужике бодрость духа и настраивает на работу в его критические дни. Отнимите это, и с чем он останется? Большой вопросительный знак!
Итак, вперед, судьбе навстречу!
Это было решение, принятое в спешке, но вполне обдуманное.
В паспорте еще красовалась регистрация брака с гражданкой Крюковой. Но я взял с собой в ЗАГС свидетельство о разводе.
Как быстро мы теряем старые привычки. Подобные вещи, оставаясь в памяти, вызывают самые прекрасные воспоминания даже через годы после того, как они произошли. Всего четыре года холостой жизни, и я уже думаю о Ляльке, как о гражданке Крюковой. Все это правда – я презираю себя за то, что уступил ее другому, судимому уголовнику, который издевается над моим сыном. Новая попытка создать семью должна была, в том числе, вернуть мои наилучшие социальные тенденции. То, что было с Лялькой, безвозвратно прошло – теперь мое время сдавать карты.
За прошедшую ночь я обдумал и взвесил множество вариантов и планов. Я инструктор, она учительница – у нас равный социальный статус. Пашков нам квартиру даст. Все условия для того, чтобы вступить в счастливый брак. Я принял во внимание предупреждение сестры. Но по этому поводу у меня были свои убеждения. Вон Лялька нравилась всей моей родне, а семья наша, тем не менее, развалилась. Но сейчас потребуется вся моя сила воли и еще немного, чтобы сделать это – мне надо стать таким как Тома и доказать ей, что она не права, что по-другому надо жить. Как считают Шекспир и история именно из строптивых девушек и получаются великолепные жены.
Ночь продумал. В прохладном утреннем свете моя идея не выглядела более привлекательной, но и не стала менее очевидной. Я мог выбирать – делать это или не делать. Не было сомнений, что задача трудна. Что несносность характера не появляется на пустом месте – должны быть причины. Что эгоизм – а это именно то, что так не любят окружающие – приносит, прежде всего, страдания его обладателю. Мне это было ясно, как день. Я уважал человеческую личность в любом ее проявлении. А Тома, похоже, ценила только себя, свои желания и ничего больше. Всю свою жизнь моя будущая жена была уверена, что она лучше толпы, и доказывала это себе и всем снова и снова. Наш союз мог стать для нее величайшим счастьем – ведь я уже восхищен!
Мне надо больше узнать о ней. Следуя по пути формирования ее личности, я воссоздал бы образ мышления ей присущий. Это не так трудно, как кажется, по крайней мере – теоретически. У меня был опыт работы с разными людьми, и мне удавалось понять их внутренний мир. Сейчас у меня более веская причина, чтобы заставить себя, человека с деликатным серым веществом в голове, заставить решиться на это – изучить причины нестереотипного поведения невесты и попытаться исправить их. Осталось только собрать свое мужество в кулак, как говорят классики.
- Я жениться иду! – рявкнул так неожиданно и громко, что испугал встречную девушку. Она готова была улыбнуться, но, натолкнувшись на мой злобный взгляд, сочла за лучшее ретироваться.
Однако дух мой был бодр, а кровь весело бежала в жилах. Жизнь снова стала прекрасной и интересной. Теперь с учетом прошлых ошибок я создам прочный и счастливый брак. Теперь нет ничего такого, чего бы я ни смог осилить. Я находился на гребне эмоциональной волны. Это была вершина счастливого дня моей жизни. Все вокруг казалось чудесно прекрасным.
Когда увидел Тому, сразу забыл, зачем мы условились встретиться. После ночных томлений она показалась еще восхитительней – так вышагивала в сиреневом платье мне навстречу! Ее немного бы приручить, и какая получится женщина! От этой сладкой мысли лицо мое вспыхнуло. Мне не в ЗАГС захотелось с ней, а в постель. Но суровый долг должен быть выполнен. Моя возлюбленная тоже хотела этого.
Работа мозга является источником постоянного удивления: хочется этого, а надо вон то. Настраиваясь на визит в ЗАГС, постарался привести в порядок мое мыслительное хозяйство. Дело есть дело, а темным инстинктам не место, не время. Моя позиция в отношении Томы должна быть, наконец, определена. То, что она будет моей женой это понятно. Но что лежит в основе брака? Приказ Пашкова? Деловой расчет? Любовь? То, что я к ней неравнодушен, это тоже понятно. Но это не пылкая юношеская страсть. Ее образ не ослеплял меня. Я отчетливо понимал, ее гордость не напускная, она зиждется на скверном характере безгранично влюбленного в себя человека. Но логика и рассудительность не могут противостоять эмоциям. Не прощая ее высокомерия, я не мог отрицать своего чувства обожания этой женщиной. Не давала покоя мысль – какая бы из нас получилась пара, найди мы взаимопонимание. Это возможно и невозможно, но хотеть-то никто не запретит….
Мои ныряния в глубины самоанализа пришлось прекратить – мы пришли в ЗАГС.
Поразительно, как изменился облик Тамары. Только что со мной шла милая девушка, и вот уже рядом гордая женщина, с подчеркнутой высокомерностью взирающая на тупость остального мира. Неужели она и вправду такая? А со мной надевает маску общительного человека. Или наоборот? Неужели я в этом никогда не разберусь – когда она настоящая?
Сотрудница приняла и проверила наши документы. Она достаточно долго работала на своем месте – ее трудно было смутить.
- Как это понимать? - сказала они низким голосом на отметку о регистрации брака в моем паспорте.
Я подал ей документ о расторжении оного. Она тут же принялась оформлять его суть в моем паспорте, приказав:
- Пишите заявление. Образец под стеклом.
Приняв заявление, оповестила:
- Вам дан срок обдумать свое намерение. Если не передумаете, регистрация…, - она назвала дату.
- Спасибо, мы запомним - сказал я и успел заметить улыбку, появившуюся на губах Томы. И именно улыбка, а не сама Тамара, стала фокусом внимания. Улыбка! – самодовольная, высокомерная, таинственная….
Я вдруг поймал себя на том, что внимательно изучаю лицо Томы. Я должен проникнуть в ее разум – напомнил себе. – Я должен жить ее жизнью, думать, как она.
Подозрение всегда плохо сказывается на моих нервах. Я мыслитель только в спокойной обстановке, а вне ее – человек действия.
- Что будем делать? – спросил я Тамару, выйдя из ЗАГСа.
- Сгорать от беспощадной любви, - усмехнулась она. Тамара больше не казалась высокомерной и чванливой – только забавлявшейся. Но что забавного было в ЗАГСе? – Давай я тебя завтра познакомлю с мамой. Приходи к нам в двенадцать дня.
- А сегодня я тебя познакомлю с моими родителями.
- Они знают, что я приду?
- Ну, вообще-то я не говорил. Но они люди простые, к ним можно запросто….
- Так нельзя. Сначала поговори с ними, потом меня приглашай – я приду.
Тем же вечером дома, да еще в присутствии сестры и зятя.
- Ты же не глупый человек, - сказала Людмила, подразумевая под этим, что я значительно глупее ее. – Ты на ответственной работе, на виду у всех…. Любая девушка, какую захочешь, с радостью прыгнет тебе на шею. Почему же ты выбрал эту дамочку?
На мое напряженное молчание обратилась к родителям:
- У нас как-то принято родниться: мы туда, оттуда к нам, вместе все – большая семья. Эта же Тома ни с кем знаться не хочет – уведет к себе Тольку, и он вас забудет. Как вы на это смотрите?
Без сомнения, я был переполнен талантами – ишь какая борьба за меня разгорается! Но ведь это моя жизнь! – мне страдать или наслаждаться. А от Людмилиного родственного корпоратизма веет гнилым душком. Я решил помолчать и не спорить, понаблюдать – куда их словоблудие заведет.
Мама сказала:
- Ну, если нравится….
- Это не важно, что ему нравится, - отрезала сестра. – Он может и ошибаться. Зря народ говорить не станет.
- А не кажется ли вам, что Анатолий сам в состоянии решать свою судьбу? – сказал зять.
- Что собираешься делать? – строго спросил меня отец.
И тут меня осенило с ответом.
- Собираюсь получить квартиру в райкоме и жениться на Томе.
Я почувствовал, как родственная петля соскользнула с моей шеи – все были удивлены и растеряны. Понимал, что хоть и решил сиюминутные проблемы, но финальное решение делается более трудным. По крайней мере, в такую атмосферу я не мог пригласить Тому для знакомства с родителями.
Я вышел в одиннадцать, чтобы в двенадцать позвонить в квартиру номер тринадцать дома номер шестнадцать по Советской улице. Спустился с Бугра неспешной походкой, прошелся по гравию остановки, где поймал Тому в свои объятия. Вошел в подъезд, остановился у двери, потрескавшейся от времени. Позвонил.
Появилась женщина, невысокая, крепко сбитая – пряча взгляд от меня, спросила:
- В чем дело?
- Мне бы хотелось видеть Тамару.
- Вы Анатолий? Ну, тогда проходите.
Она, шаркая ногами в тапочках, прошла прихожую и повернула направо.
Я вошел. В прихожей было две двери, и заканчивалась она аркой, которая упиралась в коридор. Чувствуя смутное беспокойство, я не знал, куда мне направиться. Пол, запачканный известкой, не предлагал избавляться от обуви.
Откуда-то голос Томы:
- Проходи сюда. У нас ремонт. Мы на кухне живем.
Дошел до коридора, который упирался одним концом в закрытую дверь, другим мимо ванной, кладовой и туалета выводил на кухню. Там было три стола, несколько стульев, газовая плита и большой диван. За одним столом Тома резала зелень на салат.
- Сейчас будем обедать. Присаживайся.
Все-таки я ей не безразличен. Это читалось в ее глазах, ее голосе, радостном и оживленном.
- Лучше хорошо сидеть, чем плохо стоять, - сказал я, чтобы что-то сказать.
Заходя на кухню, увидел себя в зеркале, висевшем на стене над раковиной – широко раскрытые глаза, сжатый в тонкую линию рот. Недовольно покачал головой и улыбнулся. Но улыбка вышла натянутой.
Женщина, встретившая меня, была ее мамой, Марией Афанасьевной – она производила впечатление человека, привыкшего всеми командовать. Что-то в ее облике наводило на мысль о киношной атаманше. Приглядевшись, я понял что – один глаз у нее был поврежден.
- Тома рассказывала о вас, - сказала она. – Вы работаете в райкоме? Вы поможете комнату вписать нам в ордер?
Оказалось, коммунальная квартира поделена на три хозяина – по числу комнат. На днях старушка в одной преставилась – наследников нет. На ее комнату два претендента – Тамара с мамой и третий жилец, инвалид по фамилии Чмутов, который срочным порядком обзавелся сожительницей.
Я заверил будущую тещу – сделаю все, что смогу. А сам подумал, наверное, не стоит давать обещания в области, которая выходит за рамки моей компетенции. Рассудительный ровный голос Томы успокоил меня:
- По новому закону Горбачева в коммуналки запрещено подселивать новых жильцов – освобождающаяся жилплощадь отходит к уже прописанным в ней.
- Чмутов хочет Фаечку свою прописать, - проворчала Мария Афанасьевна.
- Так надо спешить, - сказала Тома.
- Чей дом? – спросил я.
- ЧРУ.
- Сейчас пообедаем, и я схожу к Мифтахову. Это же так просто и понятно! Приготовьте ордер, - попросил я, стараясь говорить беззаботно.
Когда, отобедав на званном обеде, отправился к директору ЧРУ, голова была ясная, чувства обостренными. Интересно – как примет Григорий Шакирович?
Мифтахов всем своим видом показывал, что я не зря заявился. Он сказал, что комната наша, что в ней пока располагается склад строительных материалов – вот закончат ремонт в подъезде и в ней наведут порядок.
- Так вписать-то можно сейчас.
- А и впишем, - согласился Мифтахов. – Спуститесь на первый этаж, я сейчас позвоню.
Невеста и теща будущая были рады моему успешному визиту в ЧРУ. Тома пошла со мной погулять, и под впечатлением ее прекрасного настроения я задал наболевший в душе вопрос:
- А не пора ли нам, дорогая, заниматься с тобой любовью?
Она перестала смеяться и очень серьезно спросила:
- Где?
Действительно – где? Пашков еще в отпуске – о квартире не с кем поговорить. У меня дома надутые ходят все – страшно Тому в гости пригласить. У нее в квартире ремонт – сами с мамой спят на диване, который на кухне стоит. Так где?
Я позвонил сестре:
- Можно мы с Томой сделаем ревизию на твоей даче? – что найдем, с собой заберем.
Там в эту пору полно еще ягод, сливы зреют и яблоки вполне съедобны.
- Ну, побывайте, - разрешила Людмила.
Дача ее находилась возле Южноуральска в садовом кооперативе «Витамин». Мы приехали на автобусе, с нами было пустое ведро. Тома занялась сбором ягод, а я открыл ключом домик. В основном здесь хранился садовый инвентарь, но также стояла застеленная кровать для отдыха.
Тома быстро сообразила, зачем я сюда ее позвал. Брезгливо поморщившись, она сказала:
- Нет, в эту пыль ни за что не лягу.
Попытка номер один провалилась.
Стал думать дальше, как реализовать свое право жениха и мужчины.
Может, скататься в Челябинск и снять гостиницу? – заодно в театр сходим.
Но в гостинице вряд ли поселят в общий номер – в паспортах мы не женаты.
Может, к родственникам закатиться? – под предлогом свадебного путешествия.
Сразу вспомнились добродушные и хлебосольные Дегтянниковы – Нина и Миша.
- А давай на денек-другой в деревню закатимся, - предложил я Тамаре.
- А давай на озера, пока погода стоит чудесная, - сделала она встречное предложение.
Но судьба распорядилась по иному.
Наверное, обсуждая эту тему – на какое из озер района махнуть в ближайшие дни – мы вышли с толпой из кинотеатра с вечернего сеанса. Не спеша, я пошел провожать Тамару. Навстречу сосед – Слава Ломовцев.
- Ты здесь? А тебя там ищут.
- Кто? – если не секрет.
- У Любаши-соседки мужик откинулся.
- Я слышал. И видел его. Ну и что?
- Сынишка наклепал ему, что ты частенько к ним в гости хаживал. Он Любашку избил, ножик взял и к тебе пошел.
- Прямо с ножом и к моим родителям? Вот урод! – я готов был сорваться и мчаться домой, но рядом Тамара, которую следует проводить.
- О ком это он?
Славик ушел, а мы все стояли под впечатлением его рассказа.
- Ты домой не пойдешь, - строго сказала Тома. – Там ревнивый муж тебя ждет с ножом.
Я даже в кошмарном сне этого хлюпика не мог представить своим убийцей.
- Милая, в этом существе шестьдесят килограммов дерьма или чуть больше. Как говорит мой зять – на полдраки не хватит.
Мы по-прежнему стояли на улице и обсуждали проблему.
- Я знаю: ты сейчас проводишь меня и скажешь, что идешь ночевать к сестре, а сам побежишь домой. А там тебя ждут с ножом. Я не отпущу тебя никуда. Я не хочу остаться вдовой еще до регистрации брака. Ты будешь ночевать у нас. В нашей комнате уже сделали ремонт, но мы не переселяемся, потому что сильно пахнет краской. Но если открыть окно, то спать можно. Ты же не боишься спать с открытым окном? Тогда идем – я постелю тебе в нашей комнате.
Такой расклад меня устраивал.
- Ты же придешь ко мне?
- Посмотрим.
Матрас на полу, простыня, подушка, одеяло. Легкий запах краски и раскрытое окно. В него звуки ночи – смех, разговоры и шаги: девчонки идут с танцев.
Тома пришла на цыпочках в ночной сорочке и с подушкой под мышкой – рядом легла, обняла. Губы к уху и шепотом:
- Тебе уже за тридцать, а ведешь себя как мальчишка. Если это бравада передо мной, то зря – мне импонируют умные мужчины.
Она замолчала, пытаясь понять, какое впечатление производят ее слова, смутилась и поспешно добавила:
- Просто хотела предупредить – будь осторожнее. Если не ради себя самого, то ради нашей семьи.
Мой безумный порыв страсти был убит на корню. Но зато начались нежные и мягкие касания, поглаживания, робкие поцелуи. Я завелся, она нет.
- У тебя сейчас нет желания что-то сделать для нашей семьи?
- Ты о чем это?
- О твоем ответе на мое предложение выйти за меня замуж. Помнишь? – ты сказала: социально необходимо выйти замуж, социально необходимо родить ребенка. Дети сами собой не появляются….
- Тебе будет приятно вот так…?
- Надо пробовать. Не попробовав, как сказать?
- Ты действительно думаешь, что этого будет достаточно? – спросила Тома скептически.
- А ты не чувствуешь себя обязанной это сделать?
Она протянула руку и дотронулась до моей груди – несмело и робко.
- Ты как медведь шерстистый такой….
- Я кажусь тебе чужим посторонним мужиком, да? Так зачем же без любви выходить замуж? Без любви нельзя даже браться за детозачатие. Если тело ребенка можно сотворить простым слиянием сперматозоида и яйцеклетки, то душу безгрешную нельзя. Может, к черту пошлем долги социальные и заберем заявление в ЗАГСе?
Вместо ответа Тома склонилась ко мне, и мы стали целоваться. Ничего противозаконного в наших действиях не было – мы были женихом и невестой. Кроме, конечно, одного – я ведь тоже ее не любил еще: просто здоровое чувство к красивой женщине, вот и все….
Три дня спустя мы отправились в предсвадебное путешествие. В ярко-голубом, как на картинах Шагала, небе плавали, как в коктейле, белоснежные льдинки облаков. Воздух был сухим и жарким, но дышалось легко. Все было как обычно за исключением одного – мы отправились в путешествие автостопом. Ловить машину мы решили у железнодорожного переезда. Это была моя старая журналистская практика – обойти строй машин, ожидающих подъема шлагбаума, и напроситься в попутчики:
- Куда путь держите, уважаемый? Не возьмете ли нас с собой?
Кто возьмет, куда увезет – дело случая или судьбы.
Тома собрала корзинку для пикника – сок и закуски всякие.
Я любил вот такие незапланированные поездки. Считал себя баловнем судьбы и готов был принять любой ее вызов. Ну же, давай! – мне это по плечу. Последнее время мне поразительно везло – поставил Пашков задачу, а судьба сама мне подкинула в руки невесту. Я даже стал подумывать, что сама удача превращается в мою судьбу. И трансформация эта заслуженная.
- Ты ее сглазишь! – смеялась Тома, польщенная на «подарок судьбы».
Машина, водитель которой согласился «подкинуть» нас, шла по маршруту Увелка – Малое Шумаково. Тома предложила выйти у озера Пахомова. Едва мы сошли с шоссе на проселочную дорогу, стал накрапывать дождик.
- Ну, вот, ты и сглазил. Я же говорила, что сглазишь!
Грунтовая дорога быстро раскисла, грязь липла к подошвам, а мы промокли.
- Вот тебе и везенье! – ворчала Тома.
- Еще не вечер, - голос мой звучал неуверенно.
Я выяснил, что в дощатых домиках на озере, принадлежащих Увельскому ДРСУ, были отдыхающие дорожники, приехавшие на выходные. Интуиция подсказала, как надо действовать. Обратился к старшему по базе отдыха, предъявив удостоверение инструктора райкома партии, и попросил приюта на ночлег. Он предложил мне ключ от пустого домика. В нем было две кровати с матрасами и подушками. Но Тома решила, что не стоит получать простыни, наволочки и одеяла – ей захотелось вернуться домой. Мы пообедали в домике тем, что было в корзинке.
- Сдай ключ, поедем домой, - потребовала она. – Я не буду здесь ночевать в сырой одежде.
Она говорила так, будто я во всем виноват.
Дождь закончился. На шоссе я уговорил свою невесту на компромисс.
- Будем «голосить» всем машинам подряд в обе стороны – какая возьмет, туда и поедем.
- Лишь бы снова дождь не пошел.
Подобрал нас на ЗИЛ-самосвал парнишка с Рождественки. Тома его быстро охмурила – немножечко пошутила, чуточку посмеялась, и обласканный ее взглядом юноша, минуя Рождественку, отвез нас в Петровку, к самому дому Дегтянниковых.
Нина и Михаил встретили нас душевно – обогрели, накормили, а мы с хозяином еще крепко выпили. Когда прибежала сестренка Наташка, мы захотели пойти с ней на танцы в сельский дом культуры.
Тома хмурилась на мои покачивания и ворчала:
- Таким я тебя еще не видала.
- Так посмотри. Жизнь она штука долгая, гораздо дольше любви, и в ней всякое может произойти.
Вобщем-то ничего страшного не произошло. Одежда моя просохла, голова тихонько кружилась, а на душу снизошло такое умиротворение, что я с удовольствием танцевал с Томой в паре медленные танцы и даже шейк в кругу.
Невеста моя была в сиреневом платье и потрясающе выглядела. Я затруднился определить, украшает ли ее наряд или она наряд. Вполне возможно, что она в этом платье поехала путешествовать специально, чтобы произвести впечатление именно на меня. Я даже почувствовал себя неловко в своем походном одеянии.
- Откровенно говоря, меня удивляет, что ты так много сегодня выпил, - сказала она.
- Хочу, чтобы ты меня представляла во всех ипостасях. Если сегодня не раздеремся, то жить будем.
- Ну, я не знаю, - она смущенно улыбнулась. – Просто я удивилась и все.
- Сказать по правде, у меня не так уж много друзей, с кем хотелось бы мне выпить, как сегодня. Так что в этом беды не будет.
- Спасибо тебе за приятный вечер.
Я весьма оптимистично истолковал ее мысль и не ошибся – ночь была выше всяких похвал.