А.Агарков.

Расстанемся по-английски…

Продам дрова — недавно наломал.
/Л. Либкинд/

Не думайте обо мне, читатель, что я весь пушистый и потому несчастный. Мне тоже приходилось предавать друзей, следуя эгоистичному и разумному инстинкту самосохранения – без чего, вероятно, жизнь была бы совсем немыслимой. Предавать друзей, которые были мне верны. Вот послушайте историю, что печальнее нет на свете. Приготовьте платочки, дамы – слез будет много…

Не мало воды с тех пор утекло. Что было, то прожито – не вернешь, не исправишь. А память все гложет. И мысли – кажется, чего только не передумал – а они все лезут, лезут... Жизнь-то у человека одна, да и кто знает какой длины – может год ещё протянешь, а накажет Господь, до ста лет проживешь и все с муками памяти за свое предательство.

Итак… Началась эта история погожим субботним утречком середины лета. Согласно принятому расписанию мыл машину возле дома и мечтал о том часе, когда прекрасный, яркий день, исчерпав себя, уступит место великолепному вечеру, и я, вернувшись из бани, включу телевизор на любимой программе и окрою бутылочку водки. Пёсик мой по кличке Моряк, впоследствии отравленный соседом, крутился возле.

А надо сказать, после смерти мамы я несколько подзапустил своё хозяйство. Если в огороде с помощью сестры и зятя какая-то культура соблюдалась, то вокруг усадьбы (на внешнем её периметре) непролазно разрослись кущи. И вот мой дворняга, забравшись в лопухи, принялся кого-то облаивать радостно. Мне любопытно стало – кого?

Машину практически домыл – кинул ветошь в ведро с водой и пошел смотреть.

То был ёжик, клубком свернувшийся под развесистым листом лопуха.

Не дело, подумал, дикому зверю в поселке ютиться. Завернул в мешковину, чтоб не кололся, сунул в багажник, в лес отвез – без всякой оплаты хоть я и таксист. Выпустил на волю и, поскольку спешить было некуда, сел на пенёк – понаблюдать, как колючий освоится на новом месте.

Ёж из сферического стал четвероногим, принялся бегать и всё вынюхивать. Потом забрался под корягу. Ну, думаю, квартиру себе нашел. Собрался уже уходить, а ёж обратно пятится и… не поверите!... в зубах котеночка тащит. Весь беленький, с размытыми темными пятнами – малюсенький-малюсенький, но не слепыш. И себя на завтрак ежу совсем не собирался уступать – так хватил когтистой лапой по носу колючего разбойника, что тот, добычу выпустив, прочь побежал. Потом, отфыркавшись, опять вернулся.

И началась игра – котенок в позе льва стоит на трех лапах, для отражения атаки одну поднял с обнаженными когтями, а ежик кружит да кружит, норовя со спинки к малышу подобраться. Забавная игра, итог которой – одному закуска, другому смерть. Вы не думайте, что ежик нерасторопный для охотника: неуклюжий увалень он только с виду – крысу душит за здорово живешь. А тут котенок – недели две отроду, не больше...

Я подождал немного, надеясь, что примчится мама-кошка и спасет своего детёныша. Но её не было, а момент критический всё ближе и ближе. Решил вмешаться – ежа прогнал, а малыша с собою взял.

Когда возле дома из машины выбрался с найденышем в руках, подошла соседка с просьбой позвонить по проводному телефону. Пока звонила, я налил в чеплашку молока из холодильника и уговаривал гостя:

- Ешь, не куксись.

Тот ни в какую. Соседка, отзвонившись, пришла на помощь.

- Он сосунок ещё. Молоко надо подогреть до температуры парного, и раствори в нем «Китекэт».

- Нет «Китекэта». Кота кормлю тем, что себе готовлю.

- Сейчас принесу.

Я молоко подогрел, соседка принесла корм кошачий, а потом сунула котёночью мордочку в чеплашку. Тот облизался, понял вкус и сам полез лакать.

- Будет жить, - поставила соседка диагноз и удалилась.

Голубоглазый мой кот Василий вечером домой заявился, на гостя покосился, но дружбою поскупился. Я, как обычно по субботам, напился после бани – был, как говорится в подобных случаях, в великолепном настроении, но почти в бесчувственном состоянии – и спать улеглись мы в разных углах, каждый по-своему переживая наше знакомство.

Наутро котенок пропал. Я искал его, искал – весь дом обшарил. В подпол спустился, свет включил да ещё фонариком помогал, высвечивая темные углы. И таки нашел… Зарылся мой найденыш в шлаковую засыпку фундамента – только ушки одни торчат. Рукой не достать. Может, попробовать кочергой? Но это уж слишком!

Сила творит многое, но доброе слово ещё больше.

- Кис-кис, - позвал я.

Никакой реакции.

- Тогда так… Остаешься за старшего. Вернусь с работы – чтобы в доме порядок был!

Василий отправился гулять, а я поехал бомбить остановки.

Вечер ничего не изменил – малыш прятался в подполе, и я снова подумал о кочерге, но опять не решился взять её в руки. Только Василия покормил и отправил во двор ночевать – лето, не пропадет. Наверное, это старый кот так запугал малыша.

Утром застал найденыша уплетающим растворенный в молоке «Китекэт». Взял на руки:

- Вот что, приятель – не дело почти белому котенку спать в черной золе. Я тебе сейчас царское ложе устрою.

И устроил. У входа на кухню в углу стоял пылесос в картонной коробке. Я на неё положил круглый коврик (а может, то был гобелен?) из шкуры северного оленя. Потом котеночка сверху положил – погладил и строго так наказал:

- Теперь это твоё место. В подпол спускаться лишь по нужде.

И что вы думаете? Малыш клубочком свернулся, глазки закрыл… наверное, уснул. Так и приловчился спать на коробке с пылесосом. Не знаю, как он спускался с царского ложа – а было довольно высоко для такой крохи – но вот как взбирался на него, слышно было далеко, даже из моего кабинета. И вскоре один из углов картонной «башни принцессы» распушился бахромой от кошачьих когтей.

Чтобы определить пол котенка, умудренные заглядывают ему под хвост. У меня своя метода – я смотрю в глаза малышу. Если они задиристые и нахальные – без сомнений это будущий кот. А если скромные и красивые – это кошечка-лапочка. Лесного котеночка назвал Маркизой и не ошибся в выборе имени.

Как-то раз, напившись в субботу, почувствовал непреодолимое желание с кем-нибудь пообщаться – излить хоть какой ни на есть душе живой свои мудрые мысли. Не знаю, у какого ещё народа поговорка такая может быть: пьян да умен – два угодья в нём. У нас есть…

Обычно в такие минуты кличу кота Василия. Укладываю его подмышку, глажу по спинке и жалуюсь на свою жизнь распропащую. Голубоглазый мой Айболит в ответ мурлычет, и получается между нами эффект общения. С того дня, когда заподозрил его в притеснении гостьи и выставил на ночь за дверь, Василий, обидевшись на меня, объявил бойкот – придет, порубает и сразу уходит шляться на улицу. А то и по нескольку дней носа не кажет…

Блин! А мне так нужно кому-то поплакаться.

Была-не-была… Взял Маркизу к себе на диван, уложил малышку подмышку, стал поглаживать по спинке и нести пьяный бред. Из-под моей руки, согнутой в локте, торчал уголок подушки с белой наволочкой. Я и не заметил, как котенок к нему присосался. А когда увидал, забыл свои горести.

Матерь Божья! Мой котеночек почти беленький, и мама у него, должно быть, такая же. Он, видимо, очень скучает по ней раз подушку за кошку принял. Завтра же увезу малышку в лес – на то самое место, где под корягою был кошкин дом. Пусть хоть они счастливы будут!

Но тою же ночью приснился мне сон… Яркое солнце, синие небо и ковром огромное поле ромашек. Сидит одна-оденёшенька маленькая девочка в беленьком платьишке – ползунок ещё: ходить не умеет. И говорить разумно тоже – лопочет-лопочет… не разберешь что, а потом, как зальется смехом звонким, запрокинув головку в кудряшках золотистых волос.

Ромашки рвет и складывает в кучу. Я рядом присел и сплел ей венок. Водрузил на головку. Она ручки тянет и улыбается. Взял её на руки, и пошли мы гулять по раздолью ромашковому, которому конца-края нет…

Удивительный сон.

Утром поехал бомбить остановки и всё думал-думал – отвозить Маркизу в лес или не стоит? Вот если бы не сон, тогда без сомнений отвез и попытался найти её маму. А теперь… Может быть, котенок этот мне послан Судьбою? Так зачем же его в лес отвозить? Будем вместе жить! И потом… Даже под маминой защитой много ли у малыша шансов выжить в дикой природе? Я вспомнил сову, не раз атаковавшую меня в том лесу на пробежках потемну. Вспомнил, как много лисьих следов видел зимой на снегу. Да тот же ёж… Нет, не дело Маркизе жить в диком лесу. Её место – в барских покоях… Ну или, на худой конец, в моем доме. Судьба котеночка была решена.

Маркиза очень ко мне привязалась. Ученые зоологи называют это явление инстинктом следования. Малыши, потерявшие маму, будут неотступно следовать за тем, кто первый проявит к ним ласку – так сказал Н. Н. Дроздов в телепередаче «В мире животных». Вот и Маркиза – когда я дома, следует за мной по пятам. Сажусь за компьютер, она на колени – свернется клубочком и мурлычет. Даже кот Василий такого себе не позволял. Потому что знает старый пройдоха: работа – дело святое, нельзя в это время мешать хозяину. А Маркиза с капризами…

Пошел картошку копать, она под ногами вертится – того и гляди, угодит под лопату или каблук.

Отнес непоседу домой, положил на коробку и строго сказал:

- Сиди здесь. Никуда ни шагу. Ты наказана, проказница.

И Маркиза, свернувшись в клубочек, молча переживает.

Вообще-то на своем царском ложе она почивала лишь когда меня не было дома. Ночью спала со мной на диване. И в её присутствии сон волшебный про девочку беспризорную на ромашковом поле очень часто стал повторяться. Самое удивительное, что героиня видений росла на моих глазах вместе с Маркизой. Вскоре мы уже гуляли по полю, взявшись за руки. Говорили о чем-то… не помню, о чем.

К концу зимы Маркиза выросла в кошечку удивительной красоты и стала полновластной хозяйкой в доме. Василий на неё уже не смел фыркать, но и обиды простить не смог – совсем замкнулся старый кот, весь в себя ушел. Пес Моряк, завидя Маркизу во дворе, всегда приветствовал радостным лаем и предлагал поиграть. Котеночком она частенько играла с его хвостом или ушами – ему это нравилось. Теперь стала дамой и на дворового пёсика посматривала снисходительно. А вот на дружка его, по-соседски заглянувшего в подворотню, так набросилась, что дворняга бедная умчалась с визгом. Моряк с обиженным видом забился в будку от греха – хозяйка лютует.

Вы, наверное, думаете, что девочка из сна на ромашковом поле когда-нибудь вырастет и станет моею невестой. И я так думал грешными помыслами. Но увы, сны волшебные прекратились, когда Маркиза заинтересовалась котами.

Чем больше я за ней наблюдаю, тем более убеждаюсь, что моя воспитанница – кошка необыкновенная. То, что она очень красивая – и сложением, и мордашкой, и глазками, и окраской  – признавали все, кто её видел. И повадки у неё были не просто кошачьими, а благородными – ну, будто кошечка во дворянстве.

Судите сами… Однажды застал Маркизу за интимным занятием с каким-то незнакомым котом. У животных для этого есть одна только классическая поза – вы это наверняка видели в жизни или по телевизору из замечательной программы Н. Н. Дроздова. Что я увидел? Кот пыхтит, как ему и положено. А Маркиза? Моя благородных кровей красавица лежит на боку и, хвостиком подстегивая кавалера, задает ему нужный темп. Да еще снисходительно так поглядывает. Дела-то страстные, а глаза у неё холодные-прехолодные, как снег, на котором она лежала. А смотрит – будто насмехается.

Никогда я такой её не видел, никогда… Вот бестия усатая!

Совсем не собирался становиться котозаводчиком. Увидев Маркизу, спарившуюся с котом, немного расстроился – о-па, уже выросла! И что теперь делать? Подумав, решил – дам ей возможность хоть раз в жизни испытать счастье материнства, а потом – баста! – никаких котят. В доме дружно будем жить только я, кот Василий и наша Маркиза.

Проконсультировался по этому поводу у специалиста – ветеринара с высшим образованием и по совместительству владельца магазина кормов для животных. Он посоветовал противозачаточные уколы, действия которых хватает на полгода.

- А когда их надо начинать ставить? – поинтересовался, рассказав о случках Маркизы.

- Сейчас уже поздно. А вот после родов на второй или третий день привозите вашу кошку.

Заблаговременно для потомства хвостатого приготовил коробку, устелив ветошью, и поставил под кресло в своем кабинете поближе к трубе отопления. Для ознакомления посадил в неё кошку:

- Здесь будешь рожать. Ты меня поняла? Не вздумай опять в подполе прятаться.

Маркиза меня поняла и поверила – не будет её хозяин топить слепышей в ведре с водой, как это делают мои соседи. И гнездышко для малышей ей очень понравилось – не раз её там заставал. Наконец, Маркиза разродилась котятами – слепыми, беспомощными, но симпатичными. На третий день, как и было сказано, повез кормящую мать к ветеринару-зоологу. Тот поставил противозачаточный укол. И в тот же день у Маркизы пропало молоко. Причина была понятна, и я на чем свет стоит костерил долбанного «Айболита», владельца магазина кормов для животных.

А тут как-то телепередача «В мире животных» показала сюжет похожий. Лев-одиночка, прогнав владельца прайда, первым делом задушил его детёнышей, чтобы львицы, перестав львят кормить своим молоком, скорее приходили в охотку для спаривания. Другими словами – кормящей матери не грозит зачатие.

Даже лева необразованный это знает, а ученый врач-ветеринар, рукотворный осеменитель коров – оказывается тупорыл и безграмотен. Я готов был его убить. Зачем такие Бармалеи идут в Айболиты? Ясный перец – корысть причиной! Иной раз оторопь берет – откуда такие убожества в жизни берутся: один другого не лучше? Неужели деньги – это все, что им нужно? Беда да и только! Впрочем, я не намерен здесь обличать и лечить пороки общества. Думаю, за меня это сделает жизнь. Хотя… история не торопится в России.

Но давайте вернемся к нашим несчастьям. На помощь Маркизе пришла Настя. После работы мы приезжали с дочерью на Бугор, грели молоко и медицинской пипеткой пытались накормить слепых пищащих котят. Мартышкин труд! За четыре дня все шестеро безвинных малышей отправились в Долину Вечной Охоты, не вкусив радостей земной жизни. Настенька в слезы, я в печаль.

После этого случая в наших отношениях с Маркизой получился какой-то разлад – как говорится, будто черная кошка между нами прошла. Она теперь смотрела на меня с подозрением, и не ластилась с прежней сердечностью. Надо признаться, не сразу я понял, что у Маркизы после противозачаточного укола пропало молоко. Не понимая, почему кошка не подходит к ящику, в котором пищат и умирают голодной смертью её котята, я ловил её, силой толкал к потомству да ещё прикрикивал, ругая. Моя любимица стала меня бояться. О, Господи! Час от часу не легче.

И я, чтобы пережить неприятности, уже не к водке тогда стремился, а к компьютеру, к своим книгам – только они и способны дарить настоящие счастье. В этой перемене несомненно участие Маркизы – мне почему-то становится стыдно при ней напиваться. Впрочем, и то верно, что с годами в разум входишь и начинаешь понимать: лучше за творчеством забываться, чем на диване пьяным валяться. И ещё – если память после тебя останется, не страшно и нищим помирать. А русскому народу всегда мертвые живых дороже. Но моя-то память, как болезнь какая – то притихнет, совсем на нет сойдет; то опять припадок всех старых сильней. Котята, умирающие от голода, кошмарами сниться стали…

Но и после этой трагедии не отказался от мысли подарить Маркизе радость материнства. В положенный срок у лесной красавицы снова появилось потомство. Теперь я уже не понес её к зоотехнику дубовому на противозачаточный укол – пусть сначала кошка выкормит своих малышей.

Маркиза с удовольствием их кормила и вылизывала всех любовно.

Пёстренькие (в маму) котята росли как на дрожжах. Вот они открыли глазки. Научились выбираться из коробки. Начались Великие Географические Открытия моего дома хвостатой братией. Они не просто озирали и обнюхивали предметы, попадающиеся им на глаза – эти хвостатые конкистадоры крушили и ломали всё, что было им по силам. Если книгу на диване застанут – в клочья порвут! Если носок мой найдут – затащат и не сразу отыщешь. Провод, который пустил по плинтусу, чтобы соединить телефон с компьютером, вырвали вместе с гвоздиками. По шторам забирались на гардины и оттуда пищали – снимите нас! Пришлось шторы узлом завязать, чтобы до пола не доставали…

Короче, разбойники ещё те. Нет, Маркиза, не такая была – умничка-скромничка моя. Наверное, их стадность подогревает и на разбои толкает – друг перед дружкой выкаблучиваются. Вот погодите – придет время, вы подрастете, есть научитесь и я вас всех в чужие руки раздам. Там уж не забалуете…

Но беда пришла раньше. Дом продали, и нам пришлось из него выметаться. Вот почему я к Гошке поехал – первым делом подумал: куда бы мне котят пристроить. А когда Сергей Ческидов дом свой показал, решил – вот здесь мы и будем обитать. Эти двухэтажные кирпичные хоромы не развалятся от котеночьих погромов.

Потом нашел объявление в газете, встретился с хозяйкой, посмотрел квартиру, и расхотелось мне переезжать в усадьбу, где туалет стоит в огороде. Как же с котятами быть? Квартиру они за неделю из новенькой в старенькую превратят. За что хозяйка, конечно, спасибо мне никогда не скажет.

Пока фургон для перевозки мебели поджидал, пересилил Маркизу с потомством в дровяник – был такой сарайчик за гаражом, на огороде. Переехав, Бугра попросил:

- Ты потерпи эту недельку, я всех котят раздам, а потом кошку себе заберу.

Анастасия – девушка взрослая, а порой ведет себя как ребенок. Когда котята открыли глазки и научились шалить, она после работы приезжала со мной на Бугор и целый час, а то и два играла с ними. Надарила им кошачьих игрушек. И любимицу себе присмотрела:

- Вот эту киску я себе заберу. Назову её Принцессой. 

Принцесса – достойная дочь Маркизы. Такая же красивая, как и мама, только крошечная ещё. А вот глазки у неё удивительные – очень разумные, почти человеческие. Я видел в них любопытство, когда разглядывал её – а она меня. Видел – кокетство, когда ласкал и хвалил. Видел – задумчивость, когда она, наигравшись, не торопясь отходила ко сну, будто в грезы погружаясь. А однажды увидел восторг. Вот как это произошло…

Когда переселил котят в сарайчик для дров, и сам убрался с Бугра, утром Насте доложил, о том, что произошло вчера.

Дочь заявила:

- Принцессу я забираю себе.

И вечером забрала. А через два дня:

- Папа, возьми котенка обратно – у меня аллергия началась, - и показала покрасневшие запястья.

После работы отвез Принцессу на Бугор. Когда открыл сарай и выпустил котят погулять, Настин котеночек был в руках. А вот очутившись на земле да увидев свою семью, Принцесса подпрыгнула от радости, оттолкнувшись всеми четырьмя лапками сразу – незабываемое зрелище! Глазки её горели восторгом, а сама она кинулась кувыркаться, играть, миловаться с родными братиками и сестренками.

Я присел на лавочку и заплакал – от жалости к этим хвостатым малышам, которых надо кому-то раздать; от своей беспомощности в ситуации. Лучше бы я их в ведре утопил – даже так подумал тогда. Потом, нагоревавшись, решил: пусть живут, раз уж дан им шанс – кому-то, может, и повезет…

Принцессе не повезло.

Живет (жила?) в Увелке одна бабеха – сама в конторе сидела, муж где-то работал начальником средней руки. Потом он умер, она заневестилась – стала краситься, одеваться по моде, себя подавая на суд мужчин. Даже мне однажды сказали: «Приглядись, баба в соку». Впрочем, мы с ней давно знакомы и всегда отлично общались. Можно было и приударить, если бы она чуть больше нравилась. Жила вдова на Бугре и очень часто садилась ко мне пассажиром на остановке «Больница».

В то утро я ей предложил:

- Котеночка не хотите?

Взахлеб расписал все достоинства Принцессы.

- Вечером привози. Знаешь, где я живу?

Я знал и привез. Она вышла на звонок у ворот, подала мне десять копеек: «На счастье» и забрала себе котёночка с удивительными глазками. Мое сердце ликовало от радости: прекрасной Принцессе – замечательная хозяйка!

Но не зря (не к добру?) говорят, что лучшее – враг хорошего. Прошло десять дней или пятнадцать – веселая вдова снова у меня в пассажирках.

- Как мой котеночек? Приживается?

Та ответила небрежно:

- Выбросила его на помойку.

Я чуть в столб не въехал.

- Что ж ты его к туалету культурному не приучил?

Где? В дровяном сарае?

- Нагадил мне на постель, я и выбросила... на второй день.

Только женщины могут быть такими жестокими!

Ничего не сумел сказать. Еле сдерживая себя, подумал – разойтись бы миром сейчас да более на узкой дорожке не встречаться. Ох, не ручаюсь я за себя… ох, не ручаюсь – никогда не поднимал руки на женщин, а тут бы, наверное, смог. С мужиком разобраться оно, может, и просто, а вот с бабой… не приведи, Господь! Впрочем, какая она баба – это лихо поганое!

Довез, высадил пассажирку, поехал домой и напился с горя.

Господи! Принцесса – такое милое, разумное существо – на помойке! Разве выживет? Ну, не пришелся ко двору котеночек, могла бы вернуть. Зачем такого беспомощного выкидывать? Люди, где же доброта ваша? Богу молитесь, счастья себе пытаете – а сами как поступаете с братьями нашими меньшими?

Водка не помогала…

Когда закончилась неделя, оговоренная с Бугром, в сарайчике у Маркизы остались только два котеночка. Остальных раздал по объявлению в газете – вроде нормальные люди все были. Вот только Принцессе не повезло…

- Забирай кошек своих, - сказал новый владелец нашего дома. – Неделя прошла.

- Заберу, - сказал я и перенес Маркизу с котятами к себе в машину.

- И кота своего прихвати, а то я его убью.

- Какого кота?

- Старого?

- Ваську?

- Не знаю – Ваську или Петьку? Ворует продукты, падла!

Я усмехнулся:

- Из холодильника?

И пошел по огороду, призывая:

- Кис-кис… Вася-Вася…

Что же произошло?

Оставив Маркизу с потомством в сарае проданного дома, я переехал, прихватив голубоглазого кота Василия с собой. Два дня продержал его взаперти, а потом выпустил во двор. Наказал:

- Василий, ты меня здесь жди. Я поехал на работу.

Вечером кота во дворе не было. И на следующий день, и вообще… А он оказывается вон где – на старом месте партизанит. Известно – собаки привязываются к хозяину, кошки и коты к дому.

- Кис-кис… Вася-Вася… - уговаривал я.

И кот откликнулся на мой зов – вышел откуда-то из кустов, почесался спинкой о мою лодыжку, замурлыкал. Я его на руки взял.

- Поедем, Василий, домой – здесь теперь все чужое.

По дороге заруливал одной рукой, а второй поглаживал кота и убеждал:

- Ты пойми, Васек, дом продали – он теперь не наш. Вернешься сюда ещё раз, этот зверюга тебя убъет. Давай-ка будем привыкать жить в новом месте. Там не такое раздолье, но зато мы будем все вместе…

Дома Василия накормил свежей рыбкой. Спать с собою уложил – гладил и уговаривал:

- Не убегай, мой друг, не убегай. Мне без тебя не прожить: ты ведь – мой доктор Айболит.

А как кот-то мурлыкал отчаянно. Думаю – он меня за все простил. И я, расчувствовавшись, чуть не расплакался.

Подержав кошачью стаю два дня взаперти, на третий день решил рискнуть – вынес всех во двор. Под крыльцом была ниша, а к ней дырка в кирпичной кладке. Еще дальше – ход в теплый подвал (но это зимний вариант). Я подумал, что тут самое безопасное место для моих пугливых животных. Сунул их в эту дыру и наказал:

- Ждите меня здесь.

Вечером они сидели рядком в той самой дырке вчетвером на кирпичной кладке. Котят я на руки взял, а взрослые домочадцы за мной побежали. Мы все в каком-то смысле были счастливы, хотя каждый по-своему.

Впрочем, в тот самый же вечер нас в квартире осталось четверо. По объявлению в газете и после предварительного звонка на пороге моей квартиры объявилась молодая супружеская пара. Они долго выбирали себе претендента из двух котят – рассматривали, поглаживали – и наконец, остановили свой выбор на маленькой кошечке.

Молодка так объяснила симпатии:

- Тот хоть и котик, но больно мохнат. Когда вырастет в большого кота и начнет линять – по всей квартире на коврах и мягкой мебели будут белые волосы. Мне этого не надо.

Когда посетители ушли, забрав будущую кошку, я взял на колени и стал утешать забракованного котенка.

- Ну что, приятель, не повезло тебе? А ты, балбес, радуешься, что остался с мамой. Кто же был твой отец? Все братья и сестры твои нормальные, один ты – клубок мохеровый.

Котик был удивительный. Пёстренький, как Маркиза, но пятна черные у него яркие, а не размытые, как у мамы. Под глазом черная черточка – будто слеза след оставила. Это делало его мордочку до такой степени умильной, что было трудно его наказывать.

Шалил, даже оставшись один среди взрослых. Когда же прикрикивал на него: «Вот я сейчас тебе задам, бестия лохматая!», он срывался с места со скрежетом когтей о паркетный пол и скрывался на кухне, где в пустующем столе я устроил им с мамой лежбище. Потом вновь появлялся на пороге, садился и в классической позе статуи долго сидел, глядя на меня, будто вымаливая прощения и разрешения войти в комнату. Прибавьте к его неподвижности черную черточку под глазом, как след слезы – зрелище умиляющее.

Я звал его на колени, и дружба наша возобновлялась до следующей его шалости.

Назвал забракованного котенка Пушком и решил оставить его себе. Но через неделю или две позвонил, а потом пришел ко мне паренек:

- Мы здесь неподалеку живем. Вы котят раздаете?

- Раздавал. Сейчас уже не даю объявлений.

- А я в старой прочитал. В туалете…

М-да… Сии подробности мне не к чему.

Тут Пушок появился.

- А этого котенка себе оставили?

- Его все забраковали: он слишком мохнатый.

- Ну и что! Когда он начнет линять, мы его вычешем или пострижем, и мама мне свяжет варежки.

- Вы хотите его забрать?

- А почему нет? Он мне нравится – забавный.

Признаться, я уже не хотел отдавать Пушка в чужие руки – стал привязываться. Но, видимо, судьба…

- Давайте так. Вы сейчас несите его домой, маме покажите, и, если она согласится такого пушистого оставить – он ваш. Если нет – принесите обратно. Слышите? – ни в коем случае котенка не выбрасывайте. Он ещё маленький – пропадет.

Пообещав, парень ушел. Остались мы в квартире втроем.

На следующий день повез Маркизу на укол к ветеринару. Когда вернулся к машине, дверцу открыл и поместил кошку на заднее сиденье. Пока усаживался сам, Маркиза выпрыгнули и бежать. Я за ней. Она в дыру в ограде – мне туда не пролезть. Обошел кругом. Кошку нашел. Но она к себе не подпускает и на зов не откликается. Сидит на теплотрассе и смотрит настороженно. Когда попытался взять её в руки, она шмыгнула в щель между трубами и гидроизоляцией – там уже не достать. Звал я, звал… уехал домой.

Вечером следующего дня пришел пешком. Маркизу застал в том же месте на теплотрассе. Попытался поймать – она в щель забилась. Просидел я там, уговаривая беглянку, до темноты и ушел домой.

На следующий вечер – та же картина. Только я не стал беглянку звать и уговаривать – молча сел в тенечке, прислонился спиной к дереву и стал грустить: в тишине да молитве часы проводить. Ясно-понятно, что Маркиза обиделась на меня из-за этих чертовых уколов. Здесь на свободе она будет рожать и выкармливать котят сколько душе её угодно. Но как же наши отношения, привязанности, ласки, заботы – неужели всё, что было, под хвост?

От таких дум совсем распечалился. Наверное, старость подошла: как-никак пятый десяток приканчиваю – скоро на заслуженный отдых будет пора. Впрочем, это кто как себя понимает. Про иных говорят – седина в бороду, бес в ребро. А я уж столько дров поналомал в жизни-то своей баламутной, столько всего повидал, что пора душе роздых дать… За думами этими задремал. И, чувствуя, что засыпаю, попытался выдернуть из памяти ромашковую поляну с маленькой девочкой в беленьком платьишке… Очнулся из дремы от чьего-то прикосновения. То Маркиза ко мне ласкалась. Я взял её на руки и отнес домой.

Однажды среди ночи кот Василий громко вскричал человеческим голосом – меня разбудил и напугал. Когда сообразил, кто я и где, свет включил – он стоял у входной двери, всем своим видом требуя её открыть.

- Приспичило же тебя, старый пройдоха, в неурочный час - проворчал я и, в чем спал, в том и вышел на лестничную площадку, а потом спустился вниз, чтобы открыть подъездную дверь.

Василий дорожку перешел, остановился и оглянувшись, посмотрел на меня. Этот взгляд я запомнил на всю оставшуюся жизнь – он прощался со мной. Коты и кошки никогда не умирают дома – об этом я ещё в детстве слышал. Почувствовав смертный час, они уходят в потайное место, чтобы их хладное тело никто не увидел. И тем самым они оставляют надежду любящим их хозяевам – ушел, скоро вернусь… ни сегодня, так завтра.

Но увы, ни в тот, ни в последующие дни Василий так и не вернулся ко мне. Я спрашивал бригадира – не появился кот и на Бугре. Тогда окончательно убедился, что мой трехшерстный голубоглазый «Айболит» ушел от меня в Долину Вечной Охоты. Впрочем, годы его подошли… А прощальный взгляд остался в памяти моей навсегда.

После бани, взяв бутылочку, устроил по коту тризну. Маркиза сидела у меня на коленях и мурлыкала, утешая. Остались мы с ней вдвоем.

В начале весны я попал в аварию – сам разбился, машину прикончил. Об этом уже рассказывал в повести «Детектор лжи». Оклемавшись, устроился на работу в фирму «Стройцентр», исполнительным директором которой был мой сын Виктор. Несколько бригад возводили объекты на стройке века местного масштаба «ЮГРЭС-2», а я был у них кладовщиком – инструмент выдавал. Утром уезжал на рабочем автобусе, вечером приезжал…

Однажды ребятня дворовая встретила меня криками:

- Вашу кошку задавил мотоцикл.

- Где она?

- Сначала вон там лежала, а теперь нет. Либо собаки её унесли, либо сама уползла.

Оглушенный новостью и согбенный горем пошел на поиски своей любимицы. Все окрестности обшарил – нигде никаких следов. Зашел домой.

Перед закатом мальчишка ко мне постучался:

- Ваша кошка сейчас во дворе.

Спустился во двор. Увидел Маркизу. Она шла прихрамывая и приволакивая конечности за стальным частоколом Центра Занятости. На груди в районе ключицы (не знаю – есть ли у кошек ключицы) зияла рана – но уже не кровоточила. Я позвал её, но Маркиза, не обращая на меня внимания, все хромала и хромала, приволакивая ногу.

Через частокол не перебраться. Я проковылял (последствие автомобильной аварии) вдоль периметра, вошел в калитку, но Маркизу не застал на прежнем месте и нигде не нашел. Она появилась на второй день на том же месте – за оградой. Я позвал её:

- Маркиза, иди ко мне, моя красавица.

И она доверилась мне в руки. Я отнес её домой. Так и стали мы с нею жить – два инвалида убогоходячие. Утром я выносил её на руках к ограде Центра Занятости – в его кустах она была в безопасности – а вечером забирал. Потом обстоятельства вынудили нас переехать.

Это был неплохой микрорайон, построенный ЧРУ в советские годы – несколько двух и трехэтажных домов стояли кучкой, укутавшись зеленью. Практически в каждом из них был лаз в подвал – просто рай для кошек. Никогда я не видел здесь дерущихся котов, никогда не слышал по ночам их безумных воплей. И хозяйки по вечерам, вынося мусор, выкладывали на большой противень остатки пищи. Со всей округи сбегались четвероногие обитатели подкормиться. Я же говорю – кошачий рай…

В первый же вечер после переезда на новое место возле мусорных баков увидел странного кота – большой, лохматый и с удивительно знакомой черточкой под глазом. Неужели…? Кот испугался, хотел убежать. А я позвал его:

- Пушок… Пушок.

Он остановился и стал отчаянно мяукать. Кот боялся меня и очень хотел подойти – наверное, память ему подсказала что-то. Сколько было тогда котенку? – месяц, наверное, или чуть больше.

- Пушок… Пушок… - я присел на корточки и, вытянув руку, манил его к себе.

Наконец, кот, пересилив все страхи, подошел. Я принес его домой. В ванной помыл – чему он, конечно, противился. Но куда деваться – жизнь в подвалах оставила немало следов на его махровом одеянии.

Не ведаю, признали ли он в Маркизе маму, а она в нем сына, но жили они дружно. Частенько видел идиллию – она лежала, вытянувшись, на боку, а он осторожно вылизывал ей коросту на месте прежней раны, так и не заросшей шерстью.

Пушок – очень нежный и внимательный кот. Утром, уходя на работу, я выносил Маркизу в кусты перед домом, а Пушок следовал за нами. Он был здоровым и крепким котом – думаю, свою маму он никому бы не дал в обиду. Вечером они вдвоем встречали меня на том же месте.

Так и жили…

Вдруг однажды Маркиза приносит четырех котят – один, правда, мертворожденный. Я и не знал, что она в положении – думал, от малоподвижности растолстела. А оно вон что…

Пушок заботился о своих братиках почти как отец. Да неужто?

К тому времени, когда котята немного подросли, я опять работу поменял – служил охранником в санатории. Уезжая на сутки, выносил к лазу в подвал Маркизу и трех котят (Пушок следом бежал). Когда приезжал – все были целы и невредимы. Голодной себя не чувствовала даже Маркиза – может, Пушок ей еду добывал. Уезжал к сыну на три дня, и они две ночи без меня прожили, а ведь была зима. Впрочем, и был теплый подвал.

Но однажды Маркиза пропала. Я приехал с работы, а поджидающих всего четверо – Пушок и три котенка. Впустил их в квартиру и отправился на поиски мамы-кошки. Три дня блукал вокруг домов, по окрестности – бесполезно. Маркиза пропала навсегда. Какова её судьба – мне не ведомо.

Котята росли, и я не хотел их раздавать. Летом видел, как из подвалов к противню, приходили кошки вместе с котятами. А одна женщина рассказала – тоже ставила своей любимице противозачаточные уколы; а она взяла да и убежала; теперь мызгается по подвалам и котят регулярно на свет производит; домой не зазовешь, не загонишь… Но ведь не зря говорят – от добра добра не ищут. Значит, на воле кошке лучше.

Вот и решил – пусть живут и растут котята, там видно будет.

Но однажды их увидела владелица квартиры.

- Ой, вы котят раздаете?

Я плечами пожал.

- Я себе заберу, маме дам и соседка тоже искала.

Сунула всех троих в сумку и уехала. Мне оставалось только надеяться, что все сказанное ею – правда.

Пушок, оставшись один, заскучал и весь изгулялся – то на три дня пропадет, а то и неделю носа не кажет. Когда я в Хомутинино переезжал, его не было дома. Может, это судьба, подумал тогда. Здесь ему рай – а там?

Каждый раз бывая в Увелке, пытаю сердце своё – а не наведать ли мне Пушка? Сосискою угостить, пообщаться… Останавливают мысли – а потом что? как расставаться? Забрать его из кошачьего рая, где он выжил выброшенным котенком, и куда привезти? – нет у меня здесь таких условий.

Нет уж, отринем все сантименты и расстанемся по-английски…

 

 

Добавить комментарий

ПЯТИОЗЕРЬЕ.РФ