А.Агарков.

Буржуй

Зовут его Виталий Горохов. Он – молодой предприниматель из Южноуральска. Первый раз его увидел в нашей бухгалтерии. А потом директор вызвала меня из котельной и официально нас друг другу представила с напутствием: «Вот твой новый заказчик тепла и воды». Когда вышли из её кабинета, спросил:

- Почему баня? Это ведь заведомо убыточное предприятие…

- Потому что люблю такое дело – парную с веником, да и сауну тоже… Кстати, Администрация района обещает мне компенсировать все убытки за помывку людей. Ну, а с сауны мой навар.

- Ты им веришь?

- Просто знаю – если закрыть баню, такой шум поднимут общественность и санэпидемнадзор, никакой Администрации мало не покажется. Так что не тот случай, чтобы пудрить мозги.

- У директора сынишка смотрящим за сауной сидел – так понимаю, работы лишился?

- А нахрен он сдался!

- Не боишься репрессий со стороны Замышляевой?

- На всякую «Замышляеву» всегда найдется свой «Размышляев».

- Что же, разумно, - согласился я. – Сауна денежки приносит, а общественная баня сознание, что ты занят хорошим, полезным для людей делом. Глядишь, со временем депутатом станешь.

- Мне некогда дурака валять.

- Остался неясным еще один несущественный вопрос – не страшно вкладывать свои средства в заведомо убыточное предприятие?

- Ты знаешь, бывают темы настолько выгодные, что бабки валят, как снег зимой. А потом вдруг – бах! – изменились обстоятельства, и ты в прогаре. А вот то, что заведомо нужно государству, как бы ни было оно убыточно, все равно будет существовать – казна вынесет все, если это кому-то надо! И поэтому – нет ничего надежнее тем, связанных с Администрацией. Кстати, там тоже живые люди, с которыми всегда можно договориться. И давно надо было понять, что сотрудничество с госчиновниками становится ныне рентабельным делом – так или иначе. Уразумел?

- Уразумел. Только почему бы тебе заодно не прибрать и котельную к рукам?

- Я ничего не смыслю в кочегарках, и оно мне не надо. Бери сам…

- Как раз ломаю над этим голову. Только очень тебя прошу, пока эту тему нигде не озвучивать.

- Договорились… Если возникнут какие вопросы, приходи – подскажу, - сказал он мне на прощанье.

Я прозвал его Буржуем. И много думал о том, что он мне тогда рассказал. Как говорится, век живи – век учись. Ну, а я-то собрался грызть науку жизни до последнего зуба во рту…

На что он намекал, говоря о рентабельности дружбы с чиновниками? Может быть, к вопросу аренды котельной стоит подойти несколько проще – без всяких заумных бизнес-проектов заручиться поддержкой влиятельного лица в районной Администрации, и все дела. Только где его взять, это лицо, если ныне там одни морды?

События десятилетней давности снова разворачивались в моей памяти. Почему же не сумел убедить Шумакова Виктора Григорьевича приватизировать тогда еще новенькую котельную Восточную, а потом Клипу Сергея Борисовича – сделать из его Комитета по строительству акционерное общество? Мне тямы убеждать не хватило, или указанные товарищи насмерть контужены коммунизмом?

Ответа на этот вопрос не знал, и спросить уже некого. Когда это было актуально, мне показалось, что эти чиновники настолько привыкли к своей власти, что считали себя навечно поставленными на занимаемые должности – хроническое заблуждение «государственных» деятелей.

И еще подумал, что они были последними романтиками эпохи всеобщего равенства, которые не смогли, как змеи умеют менять свою кожу, пересмотреть убеждения. Теперь им на смену пришли прагматичные люди, не упускающие своего в любой ситуации.

А дальше что? Кто на смену этим придет? Ведь общество, без сомнения, тоже вовлечено в процесс эволюции. Если такие, как Буржуй, то жить можно и нужно. Пусть Горохов пока твердит, что не рвется во власть, но он молод, и все еще у него впереди…

Первый раз за эти месяцы пребывания в комхозе ощутил, что я не один здесь такой – устремленный к заветной цели. Мне уже за пятьдесят – большая часть жизни прожита. Вернуться назад и начать все сначала практически невозможно. Хотя, в инете (бизнесе?) еще вероятно что-нибудь поменять, но вот с литературой я до конца. Теперь твердо знаю – от себя не уйдешь. Я буду писать до конца своих дней, до последнего вздоха. И мне не исписаться никогда, как это бывает со многими тружениками пера – ведь строчу не выдуманную фигню, а свою жизнь, которая продолжается, пока дышу. И сколько еще будет длиться, мне знать не дано. Думаю, до пенсии дотяну, а уж потом, гарантированно имея кусок хлеба на жизнь, развернусь во всю прыть. Уверен: буду жить, покуда пишу – сердце и творчество остановятся одновременно. Это же здорово – прожить без обрюзглой старости!

И еще… Классики поучают: назначение писателя – не только фиксировать события, но и предсказывать их развитие. Тем более, что меня угораздило родиться и жить на рубеже двух эпох – Великого Застоя строительства коммунизма и Шоковой Терапии перехода к капитализму. Это напоминает дрейф материков – процесс протекает настолько медленно и глубинно, что никто его сначала не замечает, пока не разражается гибельное землетрясение. Тогда возникает трещина в обществе, которая постоянно растет и ширится. Население страны вновь делится на два антагонистических класса – богатых и бедных. Когда-то социалистическая революция уничтожала эксплуататоров, породив диктатуру партийной элиты. Теперь снова власть в руках имущего класса, и закон на его стороне. Быть писателем при таком раскладе, казалось бы, означает все время делать выбор – писать по совести или для кармана. Мол, писатель ответственен перед народом. Но, увы, это все бред…

В Лету канули заблуждения, типа – поэтом можешь ты не стать, но гражданином быть обязан. И писатель, и политик, и предприниматель, и эксплуатируемый обыватель – все мы люди, а значит, подвержены, прежде всего, страстям человеческим. И это главное в нашей жизни – об этом только и стоит писать. А все эти поиски Великой Мечты в Стране Несбывшихся Надежд – томления юности бездумной, не более того. Болезнь Роста, если хотите, уходящая в хронику. Впрочем, иные, так и не повзрослев, до седых волос скулят о непреходящих ценностях человечества. Мол, дружба – навек! Любовь – это свято! Патриотизм – главное качество гражданина.

Да когда же мы перестанем врать?!

Всем нам и каждому из нас известно практически от рождения, что жить надо только для себя и уметь существовать в любых обстоятельствах – ибо жизнь дается один раз: второй попытки уже не будет. Не стоит следовать ерунде, прочитанной в книгах или надутой в уши в школе и институтах. Дружба нужна тебе? Да ради Бога – верь и пользуйся: никто не вправе запретить, только другим об этом не ври. И веру в Бога не следует навязывать – либо веришь, либо нет: твое личное дело. Как и любовь. Нужна она тебе – так хоть залюбись, но не злись на того, кто в неё не верит: каждому в этом деле свое. А патриотизм политики выдумали – так им народ проще строить и двигать массами в своекорыстных интересах. Подойдите к вопросу проще: ты любишь свой дом, семью, детей? Значит, ты – патриот. Все остальное – ложь!

Не верите? Спорить можно без конца – о любви и дружбе, о счастье и цели в жизни… Но запомните самое главное – ни при каких обстоятельствах и никогда не верьте политикам, ибо с их вранья начинаются войны.

Всегда и везде верь только себе и в себя одного, иначе не станешь личностью и проживешь напрасно свою жизнь.

Что касается лично меня, то я не ставлю себе задачи сделать карьеру писателя – потому не гонюсь за продами в электронных магазинах, где публикуются мои книги. Главная цель моей жизни в том, что хочется оставить след на Земле – и не просто именем, а судьбой. В этой связи творчество посвятил себе любимому не потому, что жизнь моя полна удивительных приключений, а потому, что она БЫЛА – и это факт неоспоримый.

Я пишу о том, что видел и слышал, чему был свидетелем, без всяких фантазий. Создаю повести прожитых лет, если хотите. Возможно, в мире нет ничего подобного – не вникал особо. Потому пытаюсь свое творчество классифицировать как – художественная документалистика или документальное художество. Хотя конечно, какой-нибудь щелкопер придумает название позвучнее. Как стрелялки с догонялками на экране и в книгах обозвали емким словом «экшен», так, возможно, и мое увлечение именуют однажды «фэкшен». Не в этом суть...

Мне кажется… да нет, я почти уверен, что стою у истоков нового жанра литературы. Может быть, когда-нибудь люди поймут, чего я пытаюсь достичь все эти годы своим творчеством и назовут меня классиком нового жанра. 

Считал и считаю, что только живые люди, а не выдуманные герои, по-настоящему знают, что такое счастье и горе. Поэтому практически все участники описанных в моих повестях событий – реальные люди. И многие недовольны своей ролью. Иные ропщут о нарушении мною писательской этики, другие тупо грозят судом и боятся лишь большей огласки своих грехов.

Друзья мои и враги бывшие, ставшие теперь закадычными, вы только представьте дыхание Вечности, хоть на мгновение… Впрочем, это мгновение для Неё, а для нас – годы пройдут и века. Ну, скажите – кто о нас вспомнит хотя бы лет этак через сто? Уверяю – даже покосившегося крестика не останется на наших впалых могилах. Бумага истлеет, а Интернет – он вечен, покуда живет человечество. И какой-нибудь пра-пра-пра… потомок прочтет на экране монитора или дисплея и с гордостью скажет: «Вот этот сукин сын из повести А. Агаркова мой пра-пра-прадед – я его прямой потомок».

И ещё… Считаю, что имею полное право называть своих неприятелей подлецами и лгунами, потому что это мое приватное мнение – потому что когда-то так сложились отношения наши. Но учтите при этом, что я не поборник Добра и не борец со Злом, поскольку на свете их никогда не было и нет в чистом виде. И я не Пророк, утверждающий, что Судный День вот-вот придет, что он уже на пороге. Просто знаю, что все конфликты между людьми происходят от столкновения интересов. Так что, «негодяи» мои и «гавнюки», успокойтесь: вы – нормальные люди, имеющие право на доброе имя. Просто однажды перешли мне дорогу – ну, а я вас отметил. Теперь зла не таю и вам советую. Надеюсь, рассказы о конфликтах наших прозвучат через века, как красивая и задумчивая печаль. 

Живите вечно в Интернете и народной памяти.

Вроде бы все…

Поехали дальше. 

Дочь меня упрекает – зачем, мол, я опустился в комхоз. Именно «опустился» - ибо с моими образованиями и дарованиями, по её мнению, заслуживаю лучшей участи. Взрослеет ребенок, амбиции её забирают в университете и на работе, рядом с такими людьми, как Соболев.

- Ты стыдишься меня? – спросил я.

- Шутишь? Ты не самый, конечно, лучший отец, но другого-то негде взять.

М-да… конечно, если учесть, что её обучение в универе оплачиваю таки я.

Пользуясь случаем, спросил у дочери – что она знает о предприниматели Горохове из Южноуральска? Она не знает о нем ничего. И тогда я сказал:

- Этот парень взял в аренду увельскую баню и ничуть не стыдится своего поступка.

- Ты хочешь взять в аренду комхоз?

- Планирую пока только котельную.

- Ты станешь посмешищем.

- Значит, стану.

- И для чего тебе это?

- Дело делать, денежки зарабатывать, как нормальный предприниматель.

Дочь промолчала. Я приступил к расспросам:

- Как работа твоя и учеба, ребенок?

- Со мной все в порядке. Я не ребенок. Извини, что побеспокоила.

Давно уж заметил, что мы с Анастасией стали отдаляться друг от друга. Сам никак не могу отойти от шоковой новости, что дочь моя – сирота. Ну и поскольку прозвучало, стало быть – ей это надо. Поэтому  стараюсь лишний раз не навязываться: она не звонит – я молчу.

Как-то Тамара Борисовна сговаривала нас на совместный обед по поводу. Не я, а Настя вдруг отказалась:

- Я занята!

- Чем это?

- Своей собственной жизнью.

- У тебя появился молодой человек? – это вопрос задал я.

Настя ответила резко:

- Нет. Но не хочу сидеть с унылым лицом за одним столом с людьми, которые вежливо улыбаются и говорят друг другу глупости, а сами давно разбежались в разные стороны.

Максимализм молодости? Бывает…

Но Тамару эти слова больно задели – она вздрогнула, как от пощечины, и спросила:

- Может, ты знаешь про своего отца что-то такое, что мне неизвестно?

- Притворяться слепой, делу не в помощь, - категорично заявила Анастасия. – Вы идите вдвоем – сядьте и потолкуйте за жизнь. А если нечего сказать, то незачем и собираться за одним столом – тем более, втроем...

Тогда я подумал, что сын как-то проще решил сей вопрос: отец есть отец, мать – это мать. Без нас с Ольгой Викторовной его бы не было – так за что же нас упрекать? Что теперь формируется в Насте? И поскольку они с Тамарой очень близки – как говорится, ходят парой (сказал для рифмы, потому что слово «живут» рядом с «парой» очень выглядит неприлично) – начинаю себя аппендиксом чувствовать, который вовремя надо удалить. Вот закончит дочь моя университет, и…

Можно, конечно, сии тенденции списать на интриги бывшей жены, но ведь и Настя уже не ребенок – должна понимать, как складывается семья, и какую роль занимают родители в жизни детей, даже если они разведены. Впрочем, еще совсем маленькой ей удавалось со слезами и воплями отстаивать нашу дружбу от наездов ныне покойной бабушки. Худенькая и нервная, с порывистыми движениями Настенька всегда напоминала мне хрупкую вазу, которая могла разбиться даже от чересчур громкого голоса. Но тогда она выстояла, а теперь выросла…

Когда-то мы были очень близки и души не чаяли друг в дружке. Но годы уходят, и люди меняются. Теперь уже точно выбор за Настей – и к бабушке не надо ходить. Ну, а я постепенно готовлю себя к роли мавра, который сделал свое дело и может отчаливать… или катиться к чертовой матери!

Я думаю, мы расстанемся – и расстанемся тихо, без ссор безобразных и больших потрясений. Тамара Борисовна меня не интересует ни с какой стороны – мы давно уже несимпатичны друг другу. А Настя? Конечно, выбор за ней – ей решать, не мне. Я лишь с покорностью приму то, что мне предназначено. В таких делах терпению моему нет и не может быть конца: дети, в силу возраста своего, имеют право на ошибку, родители – никогда.

Наши дети похожи на своих родителей не только внешностью, но и поступками. Они идут путями отцов и праотцев, зачастую дублируя их проступки. Настала пора жить им самостоятельно: сын обзавелся семьей, дочь углубилась в свои интересы – видимо, кто-то наверху набрасывает на людей невидимые веревочки и связывает их вместе на какой-то период. Но от времени они тлеют. Так случается с каждым…

Ну а мне что горевать? – со мной останется Интернет. Утро вечера мудренее, а ночь продуктивнее дня – не будем нюни распускать. Нет ничего хуже, чем разочаровавшийся в жизни писатель. Никогда не падать духом – это, пожалуй, главное условие для плодотворной работы. У вдохновения я не был в любимчиках и не ходил в его поводу. Мой принцип прост – садись и пиши то, что помнишь, и нет никаких тайных психологических побуждений или подсказывающих свыше «голосов». 

Но вернемся к Буржую…

Существует идиотская фраза – все когда-то случается впервые. Но по сути, так оно и есть. Вот пришел на объект человек, не только материально заинтересованный, но и душевно вдохновленный – можно сказать, влюбленный в дело – и сразу же оплеванная и изруганная всеми общественная баня засияла чистотой, стала комфортнее. Одно удовольствие теперь посидеть в жаркой парной, которая топится березовыми дровами, а не каменным углем, или в прохладной раздевалке – уютной и чистой – отринув суетность жизни. На столе в кассовом зале появились познавательные брошюры о пользе здоровью пара и церемонии запаривания березовых веников. А те всегда бывают в продаже, и улыбка кассира стала приветливей. Увельчане безмерно рады новшествам в бане, а южноуральцы толпами сюда ринулись в выходные дни, прослышав о нашем феномене с ценами ниже городских…

Всему найдется разумное применение, если с душой подойти к делу. Горохов это блестяще доказал. И я был рад нашей дружбе. Когда о нем любопытствующее расспрашивали, отвечал, примерно, так:

- Виталий – может быть, самый умный человек во всем Южноуральске и Увельском районе, потому что взялся за дело и добился положительного результата. Теперь гордится им – что для каждого совершенно естественно. Есть ли лучшее выражение предпринимательской самостоятельности?

Мне верили, хоть и звучало напыщенно.

Где-то в это же время, топая Тропою Мудрости – то есть от тотемной лиственницы к опушке леса – уставившись себе под ноги, вдруг понял, что появление Буржуя в комхозе не случайно. Мне повезло – это знак свыше о том, в чем я еще сомневаюсь. Надо брать в аренду котельную – и никаких гвоздей! Горохов прав: захирелая муниципальная собственность – совершенно нетронутый пласт, сулящий большие выгоды, если с умом приложить к нему руки.

Мысли летели легко и свободно. Я всегда им давал волю на этой Тропе. Пусть иные считают меня помешанным. Дети выросли, женщины рядом нет – никто не мешает мне им быть. Я счастливый человек – могу заниматься тем, что хочу. Могу просто блуждать по жизни, как по лесу, в поисках волшебной полянки, зная – стоит только сбиться с тропинки, и тебя ждут удивительные открытия, о которых идущие тореной дорогой даже и не мечтают. А ведь время идет, и жизнь уходит - количество отведенных нам дней с каждым днем уменьшается. Единственное, что остается – попытаться хоть что-то сделать за оставшееся время. Так значит – вперед, оставив сомнения…

Впрочем… с годами мне открылась еще одна основополагающая истина – я бы сказал, самая важная. Единственное достоинство человека, которым он может гордиться во всех случаях жизни – это терпение. Как долго можно терпеть? – другой вопрос. Например, известный литературный персонаж и пират Джон Сильвер ответил так: «Яблоко должно созреть – вот тогда я его сорву»…

Я вышел из леса, перешел асфальтированную дорогу и припустил рысцой через поле к дому. Было чудесное июльское утро 2006-го года…

Позвонил Буржуй по мобильному:

- Где ты?

Голос прозвучал повелительно, как у представленного директором заказчика услуг котельной.

- В конторе.

- Что ты там делаешь?

- Заполняю журнал инструктажа по технике безопасности для своих работяг.

- Думаю, тебе надо прийти в сауну.

- Стол накрыт? Девочки копытами бьют?

- Подходи. Будет тебе и стол, и девочки на нем, - сказал Буржуй и отключился.

Проблема у него возникла – где брать теплую воду для бассейна в сауне? Если из системы подачи горячей воды в баню, надо включать котел в работу на несколько часов раньше – выходило накладно. Мы облазили с Гороховым всю систему водоподачи котельной. Выходило, что правильнее и ближе всего подключить бассейн к прачечной. В будние дни мы все равно туда воду греем. А в остальное время просто прогоним подачу по её трубам – ведь сауна работает не по расписанию и не с бухты-барахты, а от заказов: всегда есть время подготовиться и не греть воду бесплатно.

Решив это, Буржуй кивнул:

- Иди, директору докладывай.

- Мне-то зачем? Тебе надо, ты и иди.

- Она твой начальник.

- В делах зарплаты, а в технической части я сам себе руководитель – ну их к черту безграмотных распорядителей!

- Не боишься на звездюли нарваться?

- Ты большим рискуешь, не согласовав – сейчас потратишься, потом переделывать заставят…

Так и не договорившись, расстались до вечера. Днем Горохов привез трубы нужного диаметра и ровно столько, сколько нужно. К ним запорную арматуру и соединительные фитинги. Отпуская личный состав домой, я запасся ключами от котельной и прачечной. Не знаю, ходил ли Буржуй к Замышляевой, но после 18-00 подъехал его сварщик, и начались работы по врезке трубы для бассейна. Пришлось даже стену прачечной пробивать…

Мы работали ночь напролет. Горохов, засучив рукава, во всю прыть помогал сварщику. Мне досталась непонятная роль – то ли зрителя, то ли участника. Только помою руки, норовясь присесть и перекусить у накрытого Виталиком «достархана», тут же крик о помощи:

- Анатолий, айда, пособи…

Утром Буржуй со сварщиком уехали, а я, усталый и сытый, прилег отдохнуть в операторской. И вдруг подумал, что, может быть, дочь права – на кой черт мне согнулась эта ветхая котельная? Восточная хоть новой была, но и с ней хватало проблем. Разве не клял я свою работу, вызываемый среди ночи оператором на очередную аварию? Зачем мне это снова понадобилось? Не лучше ли поискать что-то другое?

М-да… Настя-Настя… Она уже не ребенок, и желторотой студенткой её не назвать. Она работает в городском Собрании депутатов, и потому теперь взрослый человек – наблюдательный и умеющий делать выводы. В конце концов, ей удалось поколебать мою упрямую уверенность, что она ещё ребенок. 

Позвонила как-то. Говорю:

- Прости, ребенок, перезвоню. Сейчас абсолютно нет времени.

- Найди. Это важно.

- Хорошо, говори – я тебя слушаю.

- Мой шеф решил выдвинуть свою кандидатуру на пост Главы города.

- И что?

- Ты мог бы поучаствовать в его пиар-кампании.

- Это официальное предложение?

- Нет, конечно. Но ты что-нибудь можешь придумать, чтобы тебя заметили и предложили.

- Ты очень хочешь его победы?

- Естественно.

- Когда это будет?

- Выборы? В 2010-м году.

- Хорошо. Я подумаю.

- Позвони, как придумаешь.

- Я больше не могу разговаривать.

- Ну, пока… - и она прервала разговор.

Я задумался. Похоже, дочь всерьез увлеклась политикой. Чем же я смогу ей помочь? Босса её, известного южноуральского предпринимателя Соболева Евгения Александровича, совершенно не знаю и никогда не встречал. Хотя знаком немного и кое-что слышал о нынешнем Главе Южноуральска Горе Владимире Ильиче, одолевшего на выборах первого и бессменного с незапамятных времен мэра города Шаврина Владимира Михайловича. Такое событие чего-то стоит! Его набожность (Горы В. И.) и приключения, связанные с этим, стали притчей во языцех. Так, может быть…

Мне пришла идея в голову написать фантастическую повесть «Искушение» - о том, как мистические знамения изменили судьбу верующего человека.

Когда поделился задумкой с дочерью, она спросила довольно резко:

- Что еще взбрело тебе в голову?

- Я думаю, если повесть получится, её можно опубликовать самиздатом и распространить среди избирателей. Что ты сказала?

- Разве я что-то сказала?

- Что-то пробормотала, похожее на ругательство.

- Я даже и не заметила. Надеюсь цензурное?

- Дочь, ты стремительно взрослеешь. Ругаешься, на чем свет стоит, и сама не замечаешь. Оригинально.

- Да, ладно. Ну и что там, в повести?

- Поскольку она фантастическая, героя, похожего на нынешнего Главу города, можно изобразить хоть черепом с пустыми глазницами – для отвращения у обывателей. Можно закинуть в тексте удочку, что автор знает о связи героя с потусторонним миром. Или такая тема – одной веры в Бога мало, чтобы успешно править Южноуральском. Вот Шаврин прошел рым-и-крым, и потому у него все получалось. Гора, ведомый антихристом, толкает город к краху…

Анастасии затея понравилась. Она стала держаться со мною вполне дружелюбно, сняв, похоже, ответственность за одиночество её матери.

- Звучит необычно.

- Очевидное всегда необычно, если смотреть на действительность собственными глазами, не доверяя никому. Это, конечно, глупо, но я почему-то знаю: трещина в деке меняет акустику; а если у гитары дно отвалилось, музыка вовсе перестанет звучать. То же самое и с людьми. Нельзя жить, не зная жизни, руководствуясь лишь одним Высшим смыслом. Вера в Бога спасает душу, но губит тело и дело. В данном случае – город…

- Замечательно! Начинай писать…

Буржуй закончил ремонт сауны.

- Начнешь деньги грести лопатой? – подначил его.

- Почему начну? Я давно уже их гребу. У меня ваша баня – не единственное предприятие. И кстати, имею собственный офис в Южноуральске. Есть акции в обороте – я знаю рынок. Достаточно иногда послушать телевизор – котировку, финансовое шевеление на бирже – и ты знаешь, куда идет дело.

- А я-то думал, что телевизор смотрят, а не слушают.

- Смотреть мало, надо слушать – иначе не знаешь, что тебя ждет. А вот когда я скоплю капитал, заброшу к черту все дела. В твои годы точно работать не буду…

- А чем будешь заниматься?

- Путешествовать по странам и континентам.

- Завидная участь. И я тебе верю. Что могу для этого сделать?

- Все, что мог, ты уже сделал.

- Теперь тебе реклама нужна, раз сауна в действии.

- Я уже оплатил пиар в газетах и на ТВ.

- А я совершенно бесплатно обзвоню по справочнику все предприятия района и приглашу руководителей на корпоративные мероприятия в твоей сауне.

Я почему-то завидовал Виталию Горохову, хоть он, по его словам, в жизни не прочитал ни одной книги – завидовал его уверенности в себе, независимости и целеустремленности. Похоже, у него с избытком то, чего порой не хватает мне.

В ущерб дневному сну на работе я действительно обзвонил все приемные предприятий района и заставил записать секретарш номер телефона сауны. Но это событие прошло как-то незаметно – благотворительностью с моей стороны. Гораздо более себя обязанным считал Буржуй за другой героический мой поступок.

Они что-то чинили в бане и оставили закрытым кран магистральной подачи горячей воды. Двухходовый кран – без ручки и барашка. Чтобы такой открыть-закрыть пустой ладони мало – нужен разводной ключ с приличным рычагом. И в принципе – сила мужская…

Так вот… Начался помывочный час, собрался народ, а горячей воды нет. Проблем бы не было, если день оказался мужским, но сегодня мылись женщины. Кассирше пойти? Она ничего не смыслит в кранах и ключах – да ей, наверное, и силенок не хватит. Смотрителю сауны Сергею? Двадцатилетний парень, только что пришедший из армии, насмерть боялся голых женщин и своей эрекции при виде их. Он и примчался ко мне расстроенный:

- Выручайте, Анатолий Егорович.

Потом позвонил Буржуй:

- Выручай, Анатолий, на тебя вся надежда. Этот оболтус даже под страхом увольнения отказывается идти к моющимся женщинам – говорит: «Если член встанет, они меня там на клочки порвут или кипятком ошпарят». Я в Челябинске и весь в делах. Только ты можешь спасти ситуацию. Либо мне грозит скандал в Администрации. А твоя Замышляева его и ждет…

Надо спасать Виталия. Я попросил кассиршу бани сделать женщинам объявление такого характера: «В связи с аварийной ситуацией в помывочном зале несколько минут будет работать мужчина. Просьба всем раздевшимся – прикрыться или удалиться в парную». Дождавшись её возвращения, вооружился «крокодилом» (большой разводной ключ) и отправился во второй помывочный зал, где на магистральной трубе горячей воды был закрыт злополучный кран.

И что женщины? Попрятались и прикрылись? Держи карман шире! В чем мать родила ходили, сидели, мылись холодной водой… с любопытством таращились на меня: будто я перед ними нагишом. И молодые, и пожилые… Наверное, только несозревшие девочки, которым еще нечего и скрывать, удалились в парную, как было сказано.

Как я не прятал глаза в стыдливом порыве, бесплатного зрелища не избежал. Приноровился только к крану, отрегулировав разводной ключ, как одна дамочка, быстро сообразив, что за этим сейчас последует, подсуетилась с пустым тазиком к тумбе набора воды практически в двух шагах от меня.

- Сейчас горячую дадите? – спрашивает, глядя в глаза и ни грамма не стыдясь одеяния Евы.

Неудобно с женщиной разговаривать, воротя от неё морду. И я, глядя не только на её очи сказал:

- Да. Сейчас вам будет вода горячая.

М-да… Если я впервые в такой ситуации, это не значит, что никогда не видел нагих женщин. Видел, и очень даже красивых.

Но у этой кроме бесстыжих глаз мало что привлекательного обнаружил – груди обвислые, на пояснице складки жира… Бывают женщины толстые, а эта – жирная. Ей немножечко побегать и поголодать, возможно тогда я бы согласился с ней потолковать тет-а-тет при лунном свете. Впрочем, наверняка она замужем – незамужнее ведут себя скромнее.

Черт меня дернул вступить в полемику.

- Мне кажется, я мужчина, а вы не очень-то одеты.

- Но я в бане, а вы слесарь – какие могут быть неудобства?

- Если баня вдруг загорится, вы такой чесанете на улицу?

- Нет, от стыда сгорю прямо здесь.

Действительно, глупый вопрос.

- А если это была ваша личная баня и рядом ваш муж – как бы он посмотрел на мое присутствие и ваше раскованное поведение?

- На меня как жену, на вас как на слесаря. Какие могут быть сомнения?

Сладкая патока её взгляда растворилась.

- Мы будем болтать или работать? Когда воду дадите?

Я уже приналадился к разводным ключом к бобышке двухходового крана.

- Закройте, пожалуйста, барашек горячей воды. Я сейчас дам давление, и вас может ошпарить.

Уходя из бани в котельную ломал голову над вопросом – что может быть на свете страшней голой и наглой жирной бабы? Ответ напрашивался сам собой – только старая голая жирная баба. Ах, да и, конечно, наглая…

И ещё… Вернувшись в котельную, почувствовал, что весь взмок. А ведь не в парную ходил – значит, от переживаний вспотел. Слава Аллаху, обошлось без эрекции, а вот Сереге бы точно досталось. Не затрахали, так засмеяли бы до смерти – стаи голых баб не имут жалости. А я молодец – вел себя как приличный мужчина, которому все безразличны, кроме любимой женщины. Жаль только, что её нет…

И потекли грустные мысли. Неужто я уже повстречал и потерял самую главную и единственную любовь своей жизни? Только кто же она была – Лялька? Галка на Кубе? Тамара, которую я тоже когда-то очень любил? Оксана? … Господи, сколько их – прекрасных женщин, достойных любви? И почему ни с одной из них я не нашел вечного счастья? Было все и ушло навсегда. Что ждет меня ещё впереди?

- Что с тобой, Анатолий? – спросил повстречавшийся Гриша Тевелев. – Ты как будто идешь из парной.

И вдруг я захохотал так, что с крыши бани стая сизарей, хлопая крыльями, взмыла вверх. Потом рассказал Витаминычу о только что пережитом приключении.

- Представляешь – стая голых баб, и все глазами меня едят.

- Мог бы меня послать, - позавидовал Гриша.

- Не догадался, - сказал, заикаясь от душившего смеха.

- Жаль, - слесарь, похоже, шибко расстроился. – А тебе повезло. Можно сказать, Бог подарил редкий случай.

- У меня ни с Отцом, ни с Сыном, ни со Святым Духом никогда не было особо теплых отношений. И стаю немытых баб не считаю великим подарком. Ты что, Витаминыч, огорчился? С тобой все нормально?

- А с тобой? Бабы голые вокруг, а ты так бездушен…

- Апатия, брат – вот так выглядит старость.

- И все-таки не понятно, почему Виталя к тебе обратился. Женька мой устроился на полставки истопником в парную бани, а топлю я. Мог бы мне позвонить.

- Не знаю, не знаю… И Сергей из сауны ко мне прибежал.

- Значит, судьба.

- М-да… судьба. Ну, спасибо Буржую. Я ему это припомню.

- Рука Бога, - подвел итог Тевелев, а потом толкнул философскую мысль в оправдание своей зависти моему приключению в бане. – Только женщины придают нашей жизни какой-то смысл.

Или водка, подумал я. Говорить больше не о чем.

Но Тевелев нашел-таки тему.

- Анатолий, когда у нас сварщик будет нормальный?

- Был – лучше некуда. Но не послушал меня, дуралей – теперь судится-рядится с нашим начальством.

Это я про Дмитрия, который пришел со стороны. Он условия договора выполнил – поменял гнилые трубы в котельной, но комхоз не торопится с ним рассчитаться. Понятно, что в такой ситуации ни один калымщик не продолжит работу. И Дима сказал: «Два месяца жду расчета, потом в суд подаю на вас». А нам ведь еще на трассе трубы гнилые менять. Август, сентябрь… а там жди морозов.

- Как правильно сказать, - вдруг спросил Тевелев, - перед заморозками сварщик придет или до заморозков?

- А это не одна фигня?

- По форме одна, по сути разная – хотелось, чтобы до заморозков: подразумевает менее ограниченный срок. Вот сейчас еще лето – до заморозков далеко. А перед заморозками будет бабье лето – совсем короткий срок…

Мне бы его лингвистические проблемы, блин! Мысль об отсутствии сварщика сидела занозой в душе. И это заноза зудела… Хорошо быть Буржуем: нужен был сварщик – пригласил, заплатил… А тут сиди и жди у моря погоды. Решил с этим делом не тянуть – надо тормошить начальство: чем дальше, тем будет труднее. Я уже скоро буду смотреть на директора и главного инженера, как открытых своих врагов. И, возможно, это тот случай, когда надо, отбросив приличия, быть свирепым. Как говорили в советское время – надо идти и ругаться с начальством: давайте, мол, сварщика, етивашумать! Может быть, такой героический поступок и к чему-нибудь приведет. Вопрос только – к чему?

Когда неприятные типы переходят границы дозволенного, ничего хорошего не жди. И, понятно, что неприятный тип, выходящий из общего ряда подчиненных, это я. Значит, вместо сварщика ждут репрессии. Это мое проклятие. А что делать?

Эту глубокую мысль не удалось додумать до конца – сон сморил. А потом оператор Истомин выдернул меня из него, как морковку из грядки.

- Анатолий, опять эта баба насчет воды пришла – злая, как собака. Давит кнопку звонка, дверь ломает…

- Иди, впусти, - говорю, принимая вертикальное положение.

А дело вот в чем. По-моему, это головастый Гриша Тевелев придумал. Чтобы не закачивать воду насосом, котельщики напрямую соединили водопровод с отопительной системой, и положительная разность давлений всегда компенсировала расход горячей воды. Но бывали случаи, когда эта разность давлений уходила в отрицательные значения, и вода из системы попадала в питьевую водоподачу. Мы не пользовались водохимочисткой, но почему-то вода – по мнению этой женщины – меняла вкус, а значит, была опасной для организма. Я сам был уверен – если и менялось что, то только температура. Но с обывателем не поспоришь. Тем более, что это тетка совсем недавно работала в котельной и досконально знала все эти хитрости. А уж на меня она почему-то взъелась – мама, не горюй!

И вот снова…

Я взял ножовку по металлу и отпилил шток вентиля вместе с барашком запорного крана заподлицо. Удаленную бронзу преподнес подарком ворвавшейся в котельную женщине.

- Вот видите – теперь уже кран никто не откроет. У вас проблемы не с нами, а с водоканалом – это он вам ржавую гадость по трубам гонит. Теперь успокоитесь?

- Я успокоюсь, когда тебя выгонят из котельной! – обрызгав меня слюной, она удалилась.

Как в такой обстановке работать? Бабы – это не женщины, а наказание Божье за грехи наши тяжкие. И не очень…