А. Агарков.
Слово директора
Мою способность вцепляться задаче в задницу не раз положительно отмечал Генеральный директор Увельского завода ЖБИ Бендерский Н. И. С его железо-бетонных изделий и началась моя самостоятельная коммерческая деятельность. Я, правда, пришел на завод не с пустыми руками и не просителем, а с мытым песком от ООО «Инма», но поработали мы на славу. Много воды утекло с тех пор, но Николай Иванович и сейчас готов встретить меня с распростертыми объятиями на предмет сотрудничества, однако разразился упреками при случайной встрече в центре Увелки.
- И куда ты пропал?
Одной рукою он сжал мою длань, другой похлопал по плечу. Мне было приятно – ну, кто еще, кроме мамы и нашей собаки, теперь так рад встречи со мной?
- В интернете увяз, и нет мне преград - пискнул я, сочинив остроумный ответ.
Он засмеялся не добродушно.
- Как говорится, в виртуальной жизни всегда есть место подвигу. Пришел твой черед быть героем?
- Совершенно согласен: пока живу - надеюсь, - ответил я и в милой манере самодовольного хрена стал рассказывать собеседнику о преимуществах коммерции в интернете; потом поинтересовался с акцентом таджикским. – У вас как дела? Плиты, блоки, бордюры торгуем, да-а?
- И щебень, - добавил Бендерский. – А что остается делать? Это наша работа. Причем, порой в убыток себе.
По принципу – ты убегаешь, я догоняю – начал расхваливать своё занятие: мол, возможности интернета не ограничены, и скоро мои усилия заметит планета вся.
- Однако, очень выгодно заниматься коммерцией виртуально. Вот сейчас мы стоим и болтаем, а десятки… сотни… тысячи потенциальных покупателей просматривают мою информацию и размышляют, а не приобрести ли для себя эти вещи? А я еще поторгуюсь…
- М-да, интересная у тебя жизнь, - согласился Бендерский, явно не замечая сарказма ситуации.
Но я не чувствовал за собой вины – молчи, грусть, молчи! – если дела мои с интернеткоммерцией пока не дают результата, так почему не отнестись к происходящему с юмором? Зачем Генеральному директору завода знать, что я уже спустил всю наличность, отложенную на черный день, и пока целую в задницу прибыль от продаж в виртуальном пространстве? Что я в панике от проблем, которые множатся, как кролики по весне. Все мое прежнее хладнокровие и уверенность в себе и своем будущем улетели к чертям собачьим. А сохранять самообладание становится все трудней и сложней. Мне пока удается выдавать внешнюю видимость благополучия, но это, чувствую, не надолго.
Открыл рот, чтобы предложить свои услуги интернет-пиарщика продукции Увельского завода ЖБИ, но тут же понял, что в этом нет смысла – Николай Иванович все слышал, и если сам не напрашивается, то значит: либо реклама в инете у него уже есть, либо он ей не верит, что вполне обосновано. А мне просителем быть не удобно. Вопрос чувствительный для меня, и лучше его не трогать. Но в рукаве оставался еще один козырь…
- Николай Иванович, а нет ли у вас чего такого, что вы сами не можете продать? Я бы с удовольствием вам помог.
- Ну, как не быть – в любом хозяйстве всегда найдется вещица ценная, до которой никак не доходят руки.
Мне хотелось спросить: «И давно на руках ходите?», но воздержался, увлекшись новой информацией.
- И что это?
- Приезжай, покажу…
- Хорошо, завтра буду у вас – Париж стоит обедни!
Приободрившись мыслью, что всякая полезная коммерческая информация вначале несет в себе препятствия, которые надо преодолевать, назавтра – а выдался теплый день глубокой осени – в выцветших джинсах и уютном свитере, оседлав машину, отправился на Увельский завод ЖБИ.
Бендерский приветствовал меня словами:
- Давненько ты у нас не появлялся. Расскажи, что нового в твоей виртуальной жизни.
Меня всегда поражало, как прост и доступен Генеральный директор такого крупного предприятия не только на улице в случайной встрече, но и в своем офисе на работе. А его вопрос подбросил пищу для монолога о том, что больше всего меня нынче заботит – давно хотелось перед кем-нибудь выговориться от души. И я, усевшись на стул у стола посетителей, снова понес туфту о своих успехах в интернеткоммерции почти с бандитскими распальцовками (ну, вы понимаете о чем это я?), с каждой минутой ощущая себя все большим ослом. Выставлял свою персону в глазах собеседника чуть ли не суперменом, который решает чужие проблемы. Короче – пир трепа, да и только! Или полный Апофигей… а, может, зашевелилась новая паранойя? Я язык отболтал, дорвавшись до халявного собеседника. И мне даже показалось от собственного вранья, что прошли плохие времена – ибо все это не было лишено смысла. Я врал о своих успехах в виртуальной коммерции и в душе поздравлял себя за искренность, неотличимую от настоящей, которую с удивлением слышал в собственном голосе: когда хочешь что-то продать, быстро учишься лгать людям в глаза. Понимал, что несу полную ахинею, но не мог остановиться, в кои веки имея перед собой внимающего собеседника.
А Бендерский слушал с улыбкой, выказывая похвальную готовность одобрять мою непросветную ложь за прежние заслуги человека высоких моральных качеств. Вот такой он лояльный человек…
Наконец, отпив воды из графина, хозяин кабинета откашлялся, прочищая горло, и, прервав меня, предложил:
- Пойдем, я покажу тебе то, до чего мои руки никак не доходят.
Я испытал огромное облегчение, что меня наконец-то избавили от собственного словоблудия.
- Отличная мысль! Давно пора, - с готовностью согласился, вскакивая со стула.
Мы пришли с Николаем Ивановичем на открытую производственную площадку рядом с длиннющим зданием (цехом?) по производству железо-бетонных изделий. Огромные козловые краны бегали здесь по рельсам. Один из них поднял плиту над крайним автоклавом – то ли не нужным для производственного процесса, то ли уже отслужившим свой срок. В нем покоился огромный деревянный ящик, упакованный стальными лентами и напоминающий формою груз-200 с останками Кинг-конга внутри.
- Что это?
- Автомат по производству тротуарной плитки. С нами рассчитались за дебиторскую задолженность, а мы не знаем, как ему дать толк. И для чего? Лучше продать, как он есть…
Я озадачился:
- Это все, что можно о нем сказать, не вскрывая ящика – «Автомат по производству тротуарной плитки»? А документы внутри?
- Документы в конторе. Пойдем покажу…
Мы вернулись в административное здание завода. Бендерский предъявил мне паспорт станка по производству тротуарной плитки, который тут же скопировали до последней страницы по моей просьбе. Теперь у меня на руках информация для размещения в интернете.
- И какова цена?
- Мы получили его за возмещение долга в триста тысяч – хотелось бы вернуть наши деньги.
- Понял вас, Николай Иванович, но давайте сделаем так. Поскольку всегда и со всех я беру за посреднические услуги десять процентов от суммы продаж, то оценим ваш товар в триста пятьдесят тысяч рублей. Я подгоняю вам стадо покупателей, вы устраиваете аукцион, а желающие заниматься производством тротуарной плитки поднимают цену до «полулимона». Вы ставите точку, отдаете станок, получаете деньги и отстегиваете мне десять процентов. Годится?
- Звучит не плохо.
- Ну, тогда с Богом!
Мне действительно нужна помощь Всевышнего, бо станок стоимостью триста пятьдесят тысяч был для меня сейчас товаром всех времен и народов.
Вернувшись домой, оцифровал всю информацию об автомате для производства тротуарных плиток на собственном сканере. Если на то пошло: боевой пост – как говорят во флоте – к бою и походу готов. Ждем часа ночи…
Ночью, размещая новую информацию на доски бесплатных объявлений в интернете, ерзал на своем мобильном кресле и молился неизвестному божеству: «Ну, пожалуйста, подгони мне покупателей на товар. Пусть они заберут этот долбанный станок вскладчину за миллион». Сидел и стучал по клавиатуре, гоняя мышку по коврику на столешнице – стучал и молился… Пока до меня не дошло, что ночь уступила место утру, и мне пора уже на пробежку. Время пролетело с удивительной быстротой. И все было замечательно…
Свежие темы нужно лелеять: быть может, какая-то из них спасет меня от надвигающегося катаклизма. А начало её – самый лучший период.
Окрыленный хорошим настроением, я сбегал к лиственнице и, вернувшись, позвонил на ЮЗСК – мне ответили: «Приезжайте, плиты погрузим…»
Все действительно оказалось замечательным, поскольку уже в следующую ночь получил письмо от потенциального покупателя. Парни из Уфы выразили желание приобрести станок для производства тротуарной плитки. Затеял с ними переписку – отослал все имеющиеся по станку документы, ответил на все доступные мне вопросы. Остался последний – он звучал так: «Куда и когда нам приезжать?» Парни собрались прикатить на «камазе», а, стало быть и с деньгами.
Утерев слезы счастья, капавшие с подбородка, я собрался с силами, не желая выдавать предательской дрожи в голосе, и, позвонив Генеральному директору Увельского завода ЖБИ, ощутил невольную гордость за собственное самообладание и четкую дикцию:
- Николай Иванович, есть клиент на станок. Ждет команды «Фас!», чтобы прикатить из Башкирии на «камазе» с полным кузовом русских рублей. Договор пишем?
- Какой договор?
- О моих посреднических услугах и десяти процентах гонорара.
- Анатолий, тебе что, недостаточно слова директора? – вопрос был задан тоном обиженного человека.
Привычки умирают, но не сдаются. После подлости пархатого Кастаняна, которому не переставал горячо желать полного краха на этом и том светах, самому себе дал слово – никаких разборок, никаких бандитов: только законный договор о посреднических услугах, на основании которого в случае непорядочности партнера я могу обратиться в суд. И вот опять за рыбу деньги…
Что я должен ответить Бендерскому?
Судьба... Непреложно, несомненно, очевидно – снова судьба испытывает меня. Что ответить? Как поступить? Настаивать на своем, сославшись на инцидент с вороватым армяном или довериться слову директора, который ещё ни разу меня не подводил?
- Ну, хорошо, - ответил, а про себя добавил – в последний раз поверю человечеству и больше никакой лжи не потерплю.
Вставил трубку в гнездо зарядника факса, и меня тут же охватила тревога. Ну, какой же я слабак! Нет, ни при каких обстоятельствах нельзя полагаться на волю случая или честное слово постороннего человека. Мало меня учила жизнь?
Тем не менее, когда ночь настала, я отправил дорожную карту маршрута пути от Уфы до Увельского завода ЖБИ адресату, жаждущему заполучить станок для производства тротуарной плитки. Отсидев за компьютером положенный срок, в 6-00 оделся по погоде и потрусил через поле в лес – к тотемной лиственнице.
Но мыслями я был в теме… Покупателям из Башкирии, кроме всего прочего, отправил и свой номер телефона – они позвонят, если заблудятся в наших весях. Или позвонят, когда приедут – уже сегодня. Скоро-скоро…
Я не мог думать ни о чем другом. Мир словно сузился до размеров туннеля, и меня заботило лишь то, что ждет в его конце. И вот какая мысль донимала – ну, пусть приедут, пусть купят этот долбанный станок, но по закону подлости что-то должно пойти не так. Например, Бендерский пожадничает и откажется платить мою долю, нарушив данное слово. Или другой вариант: если башкиры найдут Увельский завод ЖБИ и, рассчитавшись, заберут себе станок, откуда я буду знать, что сделка состоялась? Кто мне об этом позвонит? Николай Иванович промолчит и тогда… Мысли бились, как бабочки в сачке. Что будет? Не знаю…
Все будет хорошо! Если повторять это достаточно часто, так и получится.
Вернулся домой, восьми еще не было – на факсе мигает красный огонек автоответчика.
- Это Бендерский. Где ты бегаешь? (как в лужу подсматривает – говорят в народе) Твой клиент из Уфы уже здесь – на «камазе», с деньгами… Поторопись – ждать он не собирается, - и перед тем, как отключиться, Николай Иванович коротко хохотнул довольный.
Как я не спешил в поселок Каменский, но раньше начала десятого не получилось открыть дверь в приемную Генерального директора Увельского завода ЖБИ. Секретарша вскинула на меня взгляд:
- Вы Агарков?
И на мой кивок ткнула пальцем в клавишу селектора:
- Николай Иванович, Агарков приехал.
- Понял, - буркнул голос Бендерского.
Через несколько мгновений щелкнул замок на двери кабинета Генерального директора и в её проеме показался хозяин.
- Входи, - коротко кивнул он мне и закрыл за мною дверь на ключ.
В кабинете еще находились главный инженер завода и главный бухгалтер – они сидели в разных углах: он, закинув ногу на ногу, одной помахивал, она, сдвинув колени, уложила ладони на бедра, укутанные темным подолом юбки. Все присутствующие сияли так, словно неожиданно в октябре наступило Рождество. На столе посетителей двумя горками высились пачки денег – одна побольше, другая малюсенькая.
- Твоя доля, - сказал Николай Иванович, кивнув… ну, сами понимаете на какую. – Пересчитай.
Какое-то время я озадаченно смотрел на неё, а потом сел и стал считать, перекладывая пачки в банковской упаковке. Насчитал тридцать пять тысяч. Значит, торгов никаких не было – как указанно было в объявление, так они и купили, ребята-башкиры.
- Что не так? – спросил Бендерский, глядя на мою сосредоточенную физиономию.
- Деньги башкирские в России не катят, - подначил главный инженер Буланов. - У них другие водяные знаки.
- Сдается мне, Николай Иванович, что мы здорово продешевили, выставив станок за триста пятьдесят тысяч. Наверняка, красная ему цена – «пол-лимона».
Нахмурился Бендерский:
- Ну так, ты же нам подогнал покупателей.
- А цену назначили вы. Слава Богу, подняли немного, - защищался я.
Главный бухгалтер, глядя на нас, осуждающе покачивала головою.
Оптимизм сохранял лишь Буланов:
- Да перестаньте, ребята! У парней срочный заказ по Уфе на площадь, автостоянки или тротуары… Они посчитали, во сколько им обойдется покупка тротуарной плитки… А тут объявление про станок… Вот и купили, не торгуясь, чтобы кто-нибудь не перехватил. Всего-то делов!
Кажется, успокоил.
Я сгреб свою долю в целлофановый пакет и, поскольку банкета по поводу удачной сделки не намечалось, отправился домой. Дорогою сам себе пел дифирамбы – у меня есть мозги; я умею ими пользоваться; следовательно, все у меня получится и с интернеткоммерцией. Все получится и все сладится – никакого чуда не надо! Господи, благодарю тебя!
Словно лопнули разом все нити, паутиной неудач окукливавшие меня до сего дня. Я почувствовал себя свободным. И удачливым. Не правы те, кто считает, что у коммерсантов любого толка не работа, а сплошной стресс. Есть… бывают и у нас, спекулянтов, такие моменты – смотрите выше…
Не знаю, что случилось со временем – я перестал его замечать. Минуты и часы уже не тикали столь отчетливо, как раньше – нет, они текли плавно, исчезая без следа в туманной дали. Вот уж правда – счастливые часов не наблюдают. Я даже перестал носить наручный хронометр, подглядывая время, когда это было нужно, на дисплее мобильника.
Былые тревоги и заботы напрочь утратили значение. И будто все вокруг вместе со мной пребывали теперь в ленивом и праздничном настроении. Было только одно «но»… Но раз назвался интернеткоммерсантом, так изволь им быть каждый день и час.
Следующей ночью сел за компьютер с совершенно иным настроем. За окном царила промозглая темень. Казалось, я – единственный бодрствующий человек на всем белом свете. Но в моей комнате, как дым сигаретный, тихо плавали звуки музыки, очень вкусно пах кофе, а интернет кишел новостями. Это мои владения…
По правде сказать, своими я их не ощущал до конца, хотя мама и оформила нам с сестрой дарственную на этот дом. По привычке считал её хозяйкой, хотя давно уже вся уборка, готовка и стирка – это мои заботы. Впрочем, мамино белье стирает сестра ибо мне в таком деле доверия нет. Но все это мелочи обыденной жизни, а не законы квантовой физики…
Вернемся к компьютеру.
Проанализировав успех продажи станка по производству тротуарной плитки, я понял в чем ошибка моя и что надо сделать для развития успеха. До этого у меня был огромный список позиций к продаже – очень разнообразный по ценам и назначениям: скажем так… от почтовых марок коллекционера до сельхозтехники фермеров. И я, как бестолковый цыпленок клювом, стучал и стучал информацию общим списком на бесчисленные доски объявлений, думая взять свое количеством. А вот упомянутый станок выставил одной информашкой и там, где ей положено быть – тут же сработало. Значит, надо менять тактику…
Теперь каждую ночь предлагал в продажу лишь одну позицию из общего списка и размещал её там, где ей должно быть. Дела пошли куда веселей – и письма стали чаще приходить, и звонки… и продажи случались. Вот как умные люди-то поступают!
Хотя, давно ли я поумнел? И кто бы мне подсказал? Где найти учителя (самоучитель) интернеткоммерции? Впрочем, наверное есть все это в виртуальном промтранстве – надо лишь поискать. Но не люблю, когда меня учат. Всего хочется постичь самостоятельно, не обращаясь за помощью к кому бы то ни было. Как говорится, через тернии к звездам…
Зато теперь, когда я постиг первое правило интернеткоммерции – каждой позиции из общего списка свое место – с каким наслаждением занимаюсь домашними делами, отдыхая от работы на компьютере! Вы представить себе не можете, насколько приятней себя ощущаешь, когда не надо ходить на работу. Мне не нужно ничего делать – все плиты и блоки с ЮЗСК я перевез Чернову. Незачем кому-то звонить, куда-то спешить – ничего не нужно. Вся информация о том, что продаю, размещена в интернете и доступна тем, кто умеет читать по-русски. Правда здорово, когда нет никаких забот?
Даже в подсобном хозяйстве начался сезон зимней спячки. Я вернулся с пробежки, готовил завтрак и морщил лоб, пытаясь вспомнить – когда в последний раз мне нечего было делать? Что-то не припоминалось. Судя по всему, такого просто не бывало.
Может быть на срочной службе? Да и то только в учебке, где ни о чем не надо думать – тебя построят, накормят, озадачат и спать уложат… Правда, было личное время, но так его мало, что не соскучишься. А уж на корабле да мотористу всегда полон рот забот – тем более честолюбцу, поставившему задачу изучить все специальности экипажа. Зимой в погранотряде опять курорт – сутки на пирсе в наряде, трое в казарме батарею прохладную тискаешь, мечтая о знойной девушке.
Позавтракав, мама расположилась у телевизора. А я подошел к окну в своей комнате, глянул на утреннее, прозрачно-голубое небо и призадумался – чем бы заняться? Похоже, до самой весны у меня теперь каждый день выходной. Никто сегодня меня не ждет. Никто никуда не зовет. Так, наверное, живут рантье, у которых зарплата процентами в банке от вклада. Интересно – чем же они себя развлекают?
Стоя у окна и глядя на улицу через палисад, я внезапно почувствовал себя виртуальным рантье: компьютер – мой банк, информация – вклад. Встретившись взглядом с собственным отражением, увидел, что довольная мордаха моя располнела в широкой улыбке. Впервые после того, как расстался с Оксаной, почувствовал себя счастливым. Впрочем сейчас, на фоне душевного подъема прошлая жизнь казалась мне все менее и менее реальной. Ощущение было такое, словно вспоминаю минувшие события, глядя на них через матовое стекло или кальку (бумага такая).
Все, что свербело и досаждало душе, сгинуло в одночасье. Рана еще не зарубцевалась, однако уже не болит. Внезапный прилив оптимизма был сродни алкоголю или наркотику (который, кстати, ни разу не пробовал), утишающим боли.
Прижал ладонь ко рту, прикрывая зевок. Поспать бы сейчас денек-другой…
Посмотрел на часы – девять пятнадцать. Впереди целый день, свободный от забот – чистый, как лист бумаги без единого слова. Чем же заняться? Легкость в мыслях Хлестакова – то есть необыкновенная: хочется безудержно хохотать – просто так, без причины… Но не хохочется – не люблю тратить время попусту.
Что люди делают по выходным?
Не могу просто так сидеть у телевизора, смотря все передачи подряд. Не могу бездельничать целый день. Нужно что-то придумать, иначе просто сойду с ума. Может, пойти в библиотеку и попросить «Войну и мир»? - ведь так и не удосужился прочитать сей эпический роман. Лев Николаич, поди, в обиде…
Постепенно у меня сложился план – а не вернуться ли вновь к творчеству? Давненько я не брался за перо. А ведь когда-то… строчил-строчил-строчил каждую ночь… и настрочил с десяток толстых общих тетрадей. Неплохо бы все это… ну, скажем, богатство… с бумаги перетащить в компьютер.
Ну, вот и работа нашлась! Просто здорово! Будет на что потратить… нет ни час, ни день… С оцифровкой закончу, продолжу за творчество – так, кажется, говорят в Одессе.
Вот это жизнь!
Сел за компьютер и, кофеек попивая, стал набирать текст своего первого рассказа «О чем молчала станица». Так увлекся, что не заметил, как пролетело время обеда. Мама позвала меня ужинать. Не фига себе! – вот это я дал. Руки и спина ныли, как от тяжелой физической работы. Чувствовал себя зомби: совсем, должно быть, отвык так долго корпеть над рукописями под творческим впечатлением.
Мама могла бы и одна поужинать, но водку она не разливает без меня. Мы выпили по рюмашке и закусили, потом разговорились. Атмосфера за ужином была такой теплой и домашней, от которой я в последнее время отвык.
Итак, прошел мой первый выходной день…
Ночью, пока компьютер грузился, отдернул штору и глянул в окно, за которым непролазная взору темень. Отчего на душе так легко? Наверное, от того, что я занимаюсь любимым делом. Что я свободен – нет надо мной слабоумных начальников. Нет у меня любимой женщины, от которой в любую минуту можно ждать чего угодно…
Подумав об этом, тут же разродился зароками. Никогда! Никогда в жизни не стану больше влюбляться в баб. Для секса достаточно товарно-денежных отношений. А большего они не стоят! Наплевать на них. Отсутствие зазнобы в сердце гораздо полезнее во всех отношениях – не уводит мысли в сторону. А мне нужно сосредоточиться на работе…
Сварил себе кофе, будто устроив перекур, но от прежних мыслей не избавился…
Отныне и вовек зарок на безбрачие – исключительно так. Займемся делами. И черт с ними, этими бабами. Что мне вообще в голову взбрело? Не юноша ведь двадцатилетний, чтобы томиться сексуальными грезами.
От кофе кровь к лицу прихлынула, сердце билось бодро – я порхал по Интернету и чувствовал себя прекрасно. Даже больше – мне давно не было так хорошо. И все у меня получалось!
Интернет – большая свалка. В почте бывает много всякого хлама, называемого «спамом». Попадают и такие письма: «Привет! Я Лиля. Давай перепихнемся…» и ссылка на сайт, где эта Лиля себя предлагает. И где поджидают лопухов интернета ужасные вирусы – стращал племянник.
По ссылке, конечно же, не пошел, а письмо отправил туда, где следовало ему быть, и от последующих с этого адреса защиту поставил. Но мысли таки потекли в заданном направлении – вот она зомбированность на вопрос!
Всем нужен секс. Это заложено в человеческой природе. Но затевать новые отношения или даже задумываться о них еще слишком рано – старые не отболели. Но без бабы опять же плохо – мысли куда-то сбиваются не туда. Как быть?
Вопрос очень важный и не простой. После Оксаны… после её красоты, молодости и задора… после её бьющей через край сексуальности мне даже смотреть не хочется на женщин, близких мне по возрасту. И что делать? Мне никогда не забыть красносельской колдуньи… не угомониться, не успокоиться, если… если только не найду подходящей замены.
Посмотрел на экран монитора и понял, что работаю на автомате, почти не улавливая смысла мелькающих картинок. Мои чувства к ним не подключены. Мои мысли скользят, как по льду, мимо них. Попробовал было настроиться, но сумятица в образах становилась все безнадежнее. Вот что с нами делают грешные помыслы!
Пойти, что ли, повеситься?
Встал с кресла, расправил спину, поводив плечами, провел ладонью по волосам. Мне надо самому перезагрузиться, иначе превращусь в маньяка интернета. Еще немного и напишу в социальных сетях: «Внимание земляне! Инопланетяне среди нас! Они до меня уже добрались!»
Глубоко вдохнул-выдохнул, снова сел за компьютер и поплыл по течению…
Стуча одним пальцем по клавиатуре, решал в уме задачу, совсем не связанную с коммерцией. К концу «ночной смены» пришел к такому выводу: спешить не надо, надо ставить высокие цели, а когда будут деньги, бабы сами меня найдут. У них чутье к длинным рублям. А мне останется лишь выбирать…
Ну? Кажется, можно успокоиться и отдать разум делам насущным.
А что может быть насущнее бабы в тот момент, когда её хочешь?
Тьфу, черт! – наваждение…
Закончив работу в обычное время, я не мог успокоиться – тело буквально горело желанием, каждый нерв требовал страсти. Чертовы бабы! Только лишь из-за мыслей о них все мои печали и заботы минувшей поры разом вернулись и навалились на плечи. И пригибали-пригибали к земле. Мне требовалась разрядка.
Для пробежки оделся и вышел из дома. На улице ещё темно…
Господи! Всегда считал, что моя жизнь расписана на годы вперед. Даже на десятилетия. Но не мной, а судьбой. А теперь… меня так и подмывает завопить во все горло: «Эй, вы там, наверху! Я не знаю, чего мне надо! Я не знаю к чему стремлюсь! Подскажите, етивашумать!»
Эмоции бурлили во мне, как рыба в садке.
Наверное, мне нужна другая жизнь. Не знаю какая, но другая. Ощущение такое, что свет, озарявший все вокруг, погас, и я бреду на ощупь, шаг за шагом. Наверное, я – человек ушедшей эпохи и никогда не стану буржуем: это мне не дано. Сейчас живу не в своем мире… словно бы выпал из реальности. И всё этот проклятый интернет!
Дорогой до лиственницы ломал себе голову над сексуальным вопросом, но так ничего и не придумал. На Тропе Мудрости нашел три варианта его решения:
- положиться на судьбу: наверняка она что-нибудь за меня придумает;
- попробовать найти себе подружку через инет – не в Канаде, конечно, а где-нибудь поблизости: например, в Южноуральске;
- каким-нибудь аутотренингом внушить себе отвращение к бабам и сексу, чтобы перестать изводить себя.
Пожалуй, хватит… Как говорится, все варианты хороши – выбирай на вкус. Но как выбрать, какой лучше?
Чтобы досконально обдумать все варианты, после завтрака сходил в магазин – купил двухлитровку пива «Жигулевское», к нему кириешек и копченой мойвы. Холодное пиво пенилось при разливе… Казалось – ничего вкуснее пробовать не приходилось. Вот и мама не устояла – подсела ко мне с пустой кружкой. Но я не склонен был к задушевному разговору – решаю свои проблемы…
Итак, включаем мыслительный процесс.
У Шерлока Холмса для этого дела были трубка и скрипка. У меня пиво с кириешками и копченая мойва.
Вопрос первый – стоит ли мне менять свою жизнь?
Все меняется само собой даже без нашего участия, но… Сейчас вполне доволен тем, кто я есть. Бывают, конечно, срывы, но общая картина такова: мне нравится жить там, где живу, и нравится делать то, что делаю. Если однажды вдруг захочу посмотреть мир, мне не надо никуда ехать – посмотрю его на экране монитора. И все дела…
Вопрос второй – стоит ли заводить себе женщину?
Что-то подсказывало – нового стресса на любовной почве мне просто не пережить. Если нет (то есть, не стоит), вопрос настроя – как говорится: как судно назовешь, так оно и поплывет. Если мне не нужны новые сердечные передряги, то надо прекрасный пол распрекрасить – только-то и всего. Помнится, в известном фильме пел армян Джигарханян: «Если вы на женщин слишком падки, в прелестях ищите недостатки…» Скажем проще: все бабы – коровы, а девушки – скудоумные телки. Годится? Ну, разумеется…
Отхлебнул пивасика и изобразил довольную улыбку: ход мыслей мне нравился. И чтобы его угнездить в себе, надо выйти в народ и посмотреть – где у нас самые красивые девушки?
На следующий день поехал в Челябинск.
Зачем? Сам не знаю. Почему-то верилось: кого-то там нынче встречу – сердце звало. Но уже на вокзале запаниковал. Черт! Зачем я сюда приперся? Присел на лавочку успокоиться. Легко сказать…
Сам бесцельный вояж в областной центр подействовал на меня угнетающе. Город выглядел не таким, каким его помнил с последних визитов. Ужас, сколько здесь суеты стало! Вышел на трамвайную остановку привокзальной площади и растерялся при виде толпы народа, сновавших точно муравьи. Такого не было раньше или просто не обращал внимания, занятый своими делами. Неужели сознание отфильтровывало ненужные впечатления? Неужели я утратил чувство ритма города? Ведь когда-то здесь жил…
К черту трамвай! Пошел пешком к центру города и, когда вошел в парк имени Пушкина, моя походка уже ничем не отличалась от походки окружавших меня людей. Я двигался быстро и уверенно, хотя по-прежнему не имел конечной цели маршрута.
На площади Революции немного подумал – куда пойти? – и повернул стопы в сторону ЧПИ. Ах да, он теперь ЮрГУ называется. Но ни подросший на несколько этажей главный корпус, ни статуя студента, незамеченная мною, когда сына-дипломника посвящали в инженеры-стороители, не вызвали столько эмоций, как наша пятиэтажная с балконами общага ДПА факультета. Ах да, теперь и он переименован в Аэрокосмический. Присесть на лавочку под нашим балконом 314-ой комнаты оказалось слишком серьезным испытанием для моей нервной системы. Как я ни старался успокоиться, не получалось. Лицо горело, грудь ходила ходуном. Все эмоции последующих после студенчества лет рвались наружу, подпираемые ностальгией. Ощущение было такое, словно я перенесся в параллельную реальность. На глазах навернулись слезы – слезы горькой радости от встречи с прошлом и отчаянья возраста: жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Можно было пойти в парк, надо было сходить куда-нибудь пообедать, а я все сидел и сидел, откинувшись на спинку удобной скамьи, не в силах оторвать взгляд от балкона третьего этажа. Мне все казалось – вот сейчас откроется застекленная дверь, и на балкон выйду я: молодой, улыбающийся, счастливый…
А если войти? Интересно – пустит меня вахтер прогуляться по общежитию? Наверное, нет… Да и кого я там увижу? Старых знакомых? Настолько старых, что уже незнакомых…
В глубине души нарастал непонятный страх – господи, мне отсюда никогда не уйти: я буду сидеть и сидеть, прибитый прошлым к скамье… пока не помру… пока мой труп не превратиться в скелет… пока скелет… черт! Может, мне опять поступить в ЧПИ… тьфу! …в этот самый ЮрГУ… на какой-нибудь заочный факультет?
Странно, но я еще помню номер домашнего телефона нашего коменданта Галины Константиновны. Впрочем, на телефоны у меня всегда была память хорошая, не то что на лица. А если позвонить? – вдруг ответит. Сколько ей теперь? Если мне под пятьдесят, ей уже давно за шестьдесят – моей бывшей любовнице. Помнит ли? Я бы не против посидеть с ней и выпить… даже напиться. Но не удобно – вот так нежданно и негаданно. Да и жива ли, старушка моя?
Нашел таки силы оторваться от лавочки и войти в общагу – точнее на первый этаж здания. Здесь столовая, какие-то кабинеты административного плана и буфет. Взял бутербродов с минеральной водой. Когда-то здесь и «Советское шампанское» можно было купить. Жевал и думал – как же хочется опять вернуться в студенческую жизнь. Я бы, наверное, пошел вахтером работать здесь, если б мне дали самую маленькую служебную комнату – хотя бы ту, в которой мы жили с Мышей и маленьким Мымыгренком.
Смотрел на снующих мимо молодых людей и с горечью думал – ну, куда вы торопитесь? живите и радуйтесь, наслаждаясь; ведь нет ничего прекраснее в жизни студенческой поры. У меня два диплома, но я бы их отдал без жалости за один только вечер в тесной компании – с водкой и пивом, с песнями под гитару…
Недостижимая высота! Желанная награда! Счастье!
Вот только как быть со всем остальным? С теми заботами, которые оставил дома – старенькой мамой, интернеткоммерцией… проблемами моих детей: сыну скоро жениться, а дочь еще школу не закончила – им тяжело будет без моей помощи. Как быть со всеми теми маленькими радостями, что окружали меня дома – свежим воздухом? пробежками в лес? с посиделками у компьютера каждую ночь? с жизнью, лишенной суеты?
Я прокашлялся, оглядел фойе. Прощай, моя молодость! Приятно было повидаться. Однако мне пора уже на электричку. Я не останусь здесь, нет. Мне всего лишь хотелось заглянуть в свое прошлое… Крепко стиснул зубы, чтобы не расплакаться под конец. Вместо этого истерически захихикал, выходя из здания. Когда-то по этим ступеням я вел Ляльку в белом платье, держа за руку – мы отправлялись в ЗАГС. Господи! Когда это было? Как искренне мы любили! Как же мы молоды были тогда!
Времени еще было достаточно, а буря чувств не дала возможности дождаться троллейбуса на остановке. Решил – прошвырнусь до площади Революции пешком, а там сюда на трамвай до вокзала...
Мысли хлынули позитивные. Не будет суеты в моей жизни. Не хочу работать на дядю чужого. Я нашел себя за компьютером и готов посвятить этому остаток своих дней! Даже если сейчас совершаю величайшую ошибку в своей жизни, то не я виноват – судьба такая.
Сидя в электричке, которая несла меня обратно в Увелку, и потягивая пиво для успокоения нервов, продолжал размышлять над своей судьбой, склонной к невероятным кульбитам. Еще недавно, буквально минувшей ночью, меня накрыла волна паники. А теперь ностальгия поедом гложет. И если ночью хотелось биться лбом о стекло в истерике от непонятного будущего, то сейчас хочется плакать, плакать и плакать от ностальгии по прошлому, жалея себя и несостоявшуюся свою карьеру великого человека.
Кто мог бы подумать, что я повторю судьбу своего любимого литературного героя – стану Робинзоном на обитаемой Земле и умру в одиночестве?
Как тут не плакать?
Но где и когда, на каком этапе я совершил величайшую ошибку в своей жизни?
Если отставить нытье, утереть сопли да слезы и вдуматься хорошенько в проблему, можно понять, что – не существует даже такого понятия, как величайшая ошибка в жизни, пока она продолжается. И у каждого живущего еще остается шанс чего-то добиться. Пусть мертвые плачут – хотя им уже все равно. Только не надо раскачивать лодку. Всегда и везде сохранять спокойствие, решительность, последовательность – и все будет в порядке. Мне некому завидовать, мне не о чем жалеть – я живу своей жизнью и другой мне не надо!
В тот момент я действительно думал так.
А когда сошел с электрички на вокзале, вздохнул облегченно – я вернулся домой.
Я вернулся в свой мир, где научился жить иначе, чем все окружающие меня люди. Мне не нужно угождать начальству. Мне не надо изменять жене. Я могу просидеть весь день за банкой пива и ничего не случится. Я устал от социума с его постоянным напряжением. Мне надоели вечные стрессы. Я хочу жить так, как живу – и это не так, как живут все. Я счастлив! Я радуюсь жизни, как никогда ей прежде не радовался. Мне нравится сидеть за компьютером. Мне нравится писать рассказы о себе любимом…
Мне кажется, я заслужил жизнь такую в награду.
Вот такие сумбурные мысли из одной поездки в Челябинск. Еще утром намечал совсем другие цели – мне хотелось проверить, что красивые девушки меня больше не смущают. Но ностальгия прожитых лет унесла меня в дали заоблачные, оросила душу слезами и наполнила её убеждением, что не все так плохо в королевстве Датском.
У меня есть мозги. Интернет обнадеживает перспективами. Мои рукописи и публикации их в журналах дают основание считать, что графоманством я не страдаю. На вопрос «Что мне делать?» есть ответ – идти дальше намеченной дорогой.
Да хранит Господь раба своего некрещеного!
Я шел на Бугор. А вокруг тишина большого села и нет суеты. Голуби ворковали на крыше дома, в котором живет моя дочь с моей бывшей женой. Вечер выдался чудный – теплый, благоуханный. Пахло гниющей листвой и близкой зимой…