А. Агарков.
Бандитский вопрос
В очередной вторник и Чернов сам задержался на оперативку, и меня задержал, отпустив из кабинета всех и даже директора.
- К тебе бандиты местные приезжали?
По правде сказать, я не понимал о чем он говорит. Вероятно, Виктор Анатольевич заметил это и ободряюще улыбнулся.
- Ну, раз рекламу даешь в СМИ, наверняка уже у них засветился. Так не приезжали?
- Я не видел, Гриша молчит – а раз молчит, значит тоже не видел.
- Чудесно! Так и держитесь от них подальше, сколько это возможно.
Я с усмешкой покачал головой:
- Да я бы рад с ними вообще не встречаться, но как магазин спрячешь, если он есть во всех видах рекламы.
- Не стоит преувеличивать их расторопность, но рано или поздно они появятся. А дело вот в чем. Я никак не могу попасть на прием к мэру города. А до этого Чесменскому нельзя встречаться со Смотрящим от здешней братвы. Политика – понимаешь? Прослышит Шаврин, что я уже отметился у бандитов раньше, чем у него, и не захочет со мной встречаться… и начнет вставлять палки в колеса. Глава города – это фигура…
Я согласно пожал плечами.
- Тебе, Анатолий, задача такая – ни в коем случае в этот щекотливый момент не лечь под местных бандитов. Как хочешь выкручивайся – изгаляйся, притворяйся больным или невменяемым… Но если ты им начнешь платить, опустишь авторитет «Сантехлита». И ты мне такой не будешь нужен. Уяснил?
Я покорно кивнул головой.
- Это продлится совсем не долго. Вопрос о встрече в Администрации решается и может решиться уже сегодня. Но пока мы с Главой города не встретились, Чесменский тебе не поможет в разборках с бандитами. Ты меня понял? Сам выкручивайся…
- Конечно, - смущенно ответил я.
За несколько лет своей коммерческой деятельности ни разу с бандитами не пересекался и ни рубля им не заплатил. Впрочем, деятельность свою не рекламировал. А теперь да – на первой странице каждой газеты, и по радио, и по ТВ – всюду и каждый день реклама моего магазина «Сантехника и строительные материалы». Пора бы уже бандитам появиться. Пора…
Конечно, у меня не было никаких навыков общения с криминальной братвой кроме тех редких моментов, когда мы с Душманом ездили кофе к ним пить, но…
- Я буду стараться, - пообещал Чернову. – И если удастся исполнить ваше указание, слегка огорчусь за криминал, но порадуюсь за себя.
Виктор Анатольевич неодобрительно хмыкнул на мой иронический экспромт и печально покачал головой – видимо, не одобрял мою легкомысленность: бандиты – народ серьезный. А я по-прежнему не был уверен, что это может быть так.
- Вот когда возьмут тебя за шкирку, смотри не обкакайся.
Как будто угроза? Но мне казалось, что он насмехается. И по заслугам. Обсуждая этот вопрос, я был столь же неловок, сколь и смешон. Деликатно кашлянул, прочищая горло:
- Виктор Анатольевич, а если, несмотря на все ухищрения, попаду братве на мушку, могу обратиться за помощью к своему другу: он – полковник милиции.
- Ни в коем случае!
- Почему?
- Потому что нас крышует совсем другое ведомство, и тайные сговоры не приветствуются.
- Понял.
Чернов медленно покачал головой, потер нос, затем осведомился:
- Где твой полковник работает?
- Точно не знаю. Но сколько помню, был участковым в Увелке – после реорганизации органов пошел в гору, хотя, возможно, на том же поприще в областном масштабе.
Я поднялся, мне не терпелось уйти.
- Продавца своего предупреди, - добавил Чернов с усмешкой. – Вряд ли его это обрадует.
- Правда? Сам-то я рад до смерти, - мне захотелось вдруг побравировать перед патроном, но во взгляде его отразилось нечто похожее на жалость.
И еще он сказал:
- Я бы сильно удивился, если ты отпугнул братву ментом – только нажил себе неприятностей. Ты понимаешь, о чем говорю?
Я очень хорошо понимал, о чем он говорит.
По мере того, как осмысление разговора с Черновым продвигалось все глубже, первоначальная паника и смятение медленно обращались в нечто, похожее на ужас. Я постепенно осознавал серьезность возникшей ситуации. Если сам Чесменский не в силах помочь, то что могу сделать я? Ведь и понятия не имел, что могут предпринять бандюки, чтобы подмять меня под себя. Было такое странное ощущение – будто стою у края пропасти, но спиной к ней. Лишь от меня теперь зависит не рухнуть бы вниз. Что предпринять?
В приемной меня поджидала Елена.
- Поехали перекусим в столовой ГРЭС, - предложила она, взяв меня под руку. – Время уже к обеду.
Я молча повиновался, захваченный своими думами.
Она от двери повернулась к Катюше:
- А ты что сидишь? Поехали с нами. Анатолий как всегда угощает… такой печальный и ранимый.
Лена погладила меня по щеке, а секретарша ответила:
- Кто бы меня отпустил? Чернов еще здесь…
В пути, слегка убаюканный ласками Лены, спрашивал себя – куда все это нас заведет? Уже давно не чувствовал себя так хорошо в обществе женщины. Взглянул на неё. Чуть раньше она что-то спросила, а теперь, склонив голову к плечу, ожидала ответа. И курила – похоже, она высаживает за день пачки две. Наверное, из-за этого всегда выглядит такой бледной. Но вообще-то ей это шло – без этих кругов под глазами и белой кожи уже не мог её себе представить. А образ казался мил…
- Вы какой-то отсталый бизнесмен – нет мобильника. А компьютер-то дома есть?
- Нашла тему! Лучше расскажи о себе…
- Даже так? Это что же, допрос? – Лена подняла брови и отодвинула кресло авто, чтобы закинуть ногу на ногу.
- Ну, мы, может, скоро ляжем в одну постель, а я вообще ничего о тебе не знаю.
Она улыбнулась:
- Ну, хорошо. Вот поедим и расскажу.
Но начала рассказывать раньше – пока мы мыли руки и поднимались на второй этаж здания столовой (кстати сказать: походка у неё изумительная – кошачья гибкость бедер, движения словно в замедленной съемке), потом в очереди на раздаче и, наконец, во время приема пищи. Рассказывала не спеша и обстоятельно – где родилась, где училась, где работала, с кем встречалась… влюбилась… вышла замуж… действительно, родила троих детей… муж козлом оказался… развелась.
- Но любовь-то была?
В рассказе возникла пауза. Нечто неуловимое – словно повествование её уперлось в меня, а Лена что-то взвешивала на невидимых весах. Я ждал.
- Почему была? А кто сказал, что в этот самый момент я не влюблена? – спросила она, глядя мне прямо в глаза.
Лучше не скажешь, но я не ответил. Елена обладала даром раз за разом приводить меня в замешательство. Она об этом знала и обожала это делать.
После обеда привез девушку на террасу возле ЮЗСК. Она не спешила уходить.
- Как с вами за обед рассчитаться – поцелуй, стриптиз с эротическим массажем – что выбираете?
Хуже всего у меня получается с женщинами, когда инициатива в их руках. Но именно так мне больше и нравится, ибо по природе я – пассив. Можно было на прощание влепить Елене поцелуй взасос, но я лишь улыбнулся в ответ.
- Ничего. Буду копить твои долги, чтобы на секс хватило.
- Такое возможно, - сказала она и ушла.
Поехал на базу и взмолился, чтобы на Гришу не наехали бандюки, пока я возил даму в столовую. Услышав мой пересказ Черновской информации, Авершин вытаращил глаза и устремил на меня изумленный взгляд.
- Так что же делать? Может, мусоров пригласить? Пусть подежурят у нас – а как бандиты появятся, схватят их.
- Чернов говорит: наш магазин – не их сфера. Мы, Гриша, с тобой сейчас один на один с южноуральской братвой, и наша задача – выстоять и не лечь под неё.
Озадаченный продавец угостил меня кофе, а мысли мои были заняты иным. Но заметил, что Авершин почувствовал себя не в своей тарелке еще больше, чем я.
- Слушай, Анатолий, может нам закрыться на время? Посидим дома, пока Чернов и Чесменский уладят свои проблемы. А потом с чистой совестью…
Мне показалось, будто я сплю наяву – какой бред Гриша несет! В глазах его застыл ужас. Он был напуган. По-настоящему испытывал страх. А потом, видимо, смирившись с мыслью о визите бандитов в магазин, глупо спросил:
- И когда же они приедут?
- Понятия не имею. Но могут в любой момент.
- Ну, тогда я в отсутствии покупателей буду держать магазин на замке, а если почувствую, что подъехал кто-то неладный, то и не открою.
- Хорошая мысль! Но мне кажется, Григорий, тебе не стоит сильно бояться или лезть на рожон. Они же приедут нас рэкетировать, а не казнить. А твое дело подневольное – мол, на все есть хозяин, обращайтесь к нему. Ну, а уж я постараюсь, чтобы они меня быстро не поймали. Ну, а поймают – не отымели. В противном случае нам хана – Чернов так и сказал: закроет он магазин или других людей пригласит.
Наш уютный магазин в обрамлении кленов теперь показался мне другим – беззащитным и жалким. Будто Бог нас покинул …
- Гриша, ты верующий?
Он скорчил гримасу, выражавшую сомнение.
- Сам не знаю… Вообще-то крещенный, но в церковь не хожу. А сам?
- Нехристь. А ты помолись во спасение нашего дела – тебе можно.
Авершин пожал плечами. По его глазам я понял, что он хотел сказать.
После рабочего дня довез Григория до увельского железнодорожного вокзала – он жил за линией. Спрашивал себя, оставшись наедине – а нужны ли они мне, эти криминальные хлопоты: государство проще обманывать, а вот как с бандюками получится?
Получилось все до смешного просто.
На следующий день они и явились – помяни, как говорится, черта! Трое боксерского вида малых подъехали к шлагбауму на иномарке и ну сигналить: отворяй, мол, скорей.
Гриша, приехавши на работу, магазин еще не открывал – сидел и трепался в будке охранника. А как им подъехать, остался один – служивый по нужде ушел. Авершин только глянул в окно, быстро сообразил, кого принесло. Далее парень действовал в стиле советского разведчика Кузнецова – нагло и безупречно. Он накинул на плечи оставленную охранником куртку и спустился к шлагбауму.
- К кому едете?
- Магазин сантехники открыт?
- Нет.
- Почему?
- Да откуда я знаю. Они, похоже, работают по звонку – приезжают вместе с покупателями. Товар-то не штучный – берут оптом…
- Телефон есть?
- У меня-то откуда?
- А на магазине?
- Вон смотрите, - Гриша кивнул на наш баннер, висевший на заборе.
На нем телефона не было. Да и какой давать? Свой домашний? Маму булгачить? Нет уж…
Незваные гости развернулись и уехали, поверив его словам. Ситуация разрулилась как в том анекдоте про киностудию «Чукча-фильм», снимавшую свою версию «Семнадцать мгновений весны»
Стук-стук-стук. Голос из яранги: «Кто там?» «Гестапо». «Кого надо?» «Штирлиц дома?» «Ушел, однако, капканы снимать». Голос за кадром: «Так в семнадцатый раз Штирлиц обманул гестапо».
Гриша, конечно, рисковал – они могли снова нагрянуть и застать его в магазине. Но что-то на него нашло… Что-то понесло его на подвиги и приключения. После рассказывал, а руки дрожали… Видимо, когда накинул куртку охранника, отступать уже было поздно. А теперь думал о возможных последствиях и страшно боялся – эти типы шуток не любят.
Рассказывая мне о своем подвиге, Авершин употребил слова «стало очень опасно» и попросил на время прикрыть магазин.
- Понимаю, но…
- Ничего ты не понимаешь. Я изрядно вляпался…
- Нет! – возразил я решительно. – Боишься – не приезжай. Я сам буду товар принимать и отпускать. Если бы это возможно было, Чернов сказал: «Прикройте, ребята, магазин, пока я не встречусь с мэром города». Но он сказал: «Крутитесь и не ложитесь». И мы будем крутиться.
Гриша вздохнул:
- Тогда, Анатолий, будь со мной каждый день с его начала и до конца. Явится братва, ты прикроешь меня.
- Хорошо, - сказал я, сменив интонацию. – У меня есть свои резоны, старик. Доверься мне. Мы будем работать, не смотря ни на что.
Его губы постепенно сложились в улыбку.
- Это не смешно! – обиженно сказал я. – Кстати, если бы ты не стал их дурачить, было бы все гораздо проще.
Гриша, наверное припомнив глупые лица боксерни, расхохотался. И я вскоре последовал его примеру. Напряжение внезапно спало. Захотелось вдруг орать во все горло.
Минут несколько спустя:
- Не знаю, Григорий, когда мы выберемся из этого дерьма: всему свое время – но, думаю, что скоро. Чернов ведь не позвонит мне сказать, что был у Шаврина. Поэтому наша задача с тобой – работать-работать-работать, несмотря ни на что…
- Согласен, шеф, но в дерьме быть лучше, чем в могиле.
Несомненно он был прав, но у меня не было выбора – как ни тяжело это признать.
Всю неделю мы работали с Авершиным вместе – принимали товар, отгружали товар и сразу же после этого, закрыв магазин, отправлялись в будку к охраннику. Обедали вместе в столовой ГРЭС.
А на следующей неделе другие дела отвлекли меня от магазина. Я и домой вернулся поздно, чтобы ехать за Гришей и кассу снимать. Сразу лег уставший спать. А в половине второго ночи меня разбудили. Машина подъехала к нашему дому и стала призывно сигналить.
Я оделся и вышел. Это был Гриша и четверо его возбужденных товарищей.
- Анатолий, - требовал от меня Авершин. – Немедленно Чесменскому звони. Нас чуть всех не порезали. Надо хачиков наказать…
А произошло вот что.
Приехали днем в магазин армяне, которые строили шашлычную на заправке ГСМ у трассы за Кичигинским поворотом. Им были нужны стальные профильные листы: дорогие, длинные – каждый больше «штуки» стоимостью. Они оплатили двенадцать таких. Грузили – Гриша считал, а потом отвлекся и заподозрил неладное. Зная остаток, пересчитал – двух листов не хватило в стопке.
Закончив рабочий день, Авершин ринулся ко мне, но не застал дома. Тогда он отправился к Дьячкову. Тот, негласный лидер казахских переселенцев в Увелке, решил поднять народ и уличить воров. Нашли машину, собрали людей и поехали в село Хомутинино.
Почему в Хомутинино? Водитель машины оттуда был. Оставил Грише визитку с телефоном и адресом – с. Хомутинино, ул. Набережная… имя рек… транспортные услуги бортового «камаза».
Приехали, нашли, заходят – во дворе лежат два похищенных листа.
- Откуда, мужик?
- Армяне за рейс рассчитались со мной.
- А ты не знал, что они оплатили лишь двенадцать листов, а эти украли?
- Нет.
- Неприятностей не хочешь если, вези завтра эти листы обратно. Понял?
- Понял.
- Где твоих хачиков найти? Куда ты листы отвозил?
Он рассказал дорогу.
Приехали к строителям шашлычки крутые казахские переселенцы уже потемну. Хотели воров наказать да не получилось. Вышли армяне числом не меньше – сами злые, в руках ножи. И отступили славяне…
Теперь Григорий в крайнем возбуждении настойчиво требовал, чтобы я немедленно подключил к проблеме Чесменского Сергея:
- Ведь он обещал защиту нам.
- Но не в два же часа ночи! Такое даже дурным тоном назвать нельзя – натуральный беспредел!
- По горячим следам, Анатолий, надо.
- Я не уверен, что это разумно. Слушайте – успокойтесь, поезжайте домой. Завтра я обязательно позвоню и все расскажу начальнику службы безопасности. Что он предпримет, вам расскажу. Договорились?
Кое-как успокоил народ – похоже, события этого дня превратили их в настоящих параноиков – и они уехали…
Такого психологического напряжения и я давно не испытывал. Потребовалась вся ночь, чтобы привести мозги в порядок и обрести контакт с реальностью. Столько всяких событий произошло в последнее время, что я в конце концов стал сомневаться в собственном рассудке – а со мной ли это происходит? Откровенно говоря, мне кажется, будто какой-то кошмар все длится и длится... Спрашивал сам себя – во что же ты вляпался, Анатолий? Какая-то совершенно безумная история с этим магазином происходит…
Дело конечно прибыльное и легальное, но требует так много душевного напряжения, что ай-я-яй... Бог, спасай! Все нутро мое требовало, чтобы я отступил – бросил нахрен ЧП и вернулся к делам «Садко» и никому не нужным неликвидам, которые однако давали мне прибыль без нервотрепки. Воспоминания о них рождали ощущение грусти, одиночества, ностальгии – некую сладкую боль. Мне казалось, открыв ЧП и магазин, я делаю что-то скверное, в чем Судьба не хочет мне помогать…
Назавтра был вторник с оперативкой Чернова в кабинете директора ЮЗСК. После неё я попросил у начальника снабжения разрешения позвонить на мобильный из его кабинета. Получив согласие, набрал номер Чесменского.
- Сергей, здравствуйте! Анатолий Агарков беспокоит из Увелки, у которого теперь магазин от «Сантехлита» на ЮЗСК в Южноуральске. Удобно вам говорить?
- Я слушаю, - был ответ.
- Вчера в моем магазине было совершено наглое воровство. Армяне, строящие шашлычку, откупили двенадцать стальных профильных листов, но загрузили четырнадцать, усыпив бдительность продавца. Потом ребята поехали к ним разбираться, а те выскочили с ножами и чуть их насквозь всех не проткнули.
- Информация получена. Продавца следует наказать, а что делать с армянами, я подумаю.
- Продавец и так наказан – недостача за его счет…
Но Чесменский отключил связь.
Собирался ехать на базу, чтобы рассказать Авершину о звонке, но встретил в конторе Елену. Она затащила меня к себе, а там никого посторонних не было.
- Сегодня лишь вторник, но как насчет расслабухи в конце недели? На том же месте, в тот же час…
- Да я не против, только вопрос – а нужен нам Витька?
- Ты хочешь вдвоем?
- Можно втроем.
Она так изумилась, что не сразу нашлась с ответом.
- Ты прогрессируешь! Я почему-то думала, что у тебя заниженная самооценка, что ты привык терзаться сомнениями. Теперь думаю – ошиблась…
Я смотрел на неё, как зачарованный. Никогда она не говорила мне «ты» да еще подобным тоном. Никогда я не видел подобного взгляда. Мне показалось, что со мной говорит прежняя Лялька, такая уверенная в себе – когда-то любимая и уже забытая…
- Жизнь прекрасна, и нам надо расслабиться без свидетелей…
- Да, согласна! Ты отличный мужик, но слишком усложняешь свою жизнь.
Мне хотелось сказать, что в данный момент жизнь моя усложняется сама по себе – без всяких понуканий с моей стороны. Но не посмел.
- Втроем, с накрытым столом и без всяких комплексов… Браво! Попробую Катьку уговорить.
- Скажи ей так – нам надо слегка перевести дух. И все! А там как получится или кто на что отважится… Условия для этого в магазине идеальные.
- Еще бы охраннику глаза выколоть.
- Разумеется. Так и сделаем, - иронически согласился я. – Пусть не подглядывает.
- Ты мне нравишься, правда, - сказала Лена и, прильнув ко мне, поцеловала. – Я хочу тебя закадрить.
Я обхватил её ягодицы ладонями и притиснул к себе.
- Закадрить – это прекрасно. Но к чему ждать нам пятницы, когда можно здесь и сейчас? Закрой дверь на ключ.
Елена отстранилась:
- Ты забиваешь себе на работе голову ненужными вещами.
Я смутился. Она улыбнулась.
- Прости. Это я тебя спровоцировала поцелуем.
- Нет, все правильно. Мне действительно надо избавиться от постоянного чувства вины за два неудачных брака.
- Вот даже как! А ты меня перещеголял. И много детей оставил?
- Двоих. Сын уже институт заканчивает, дочь школу…
- Ну да, ты же у меня совсем старенький, - и захохотала.
Но это не был насмешливый смех. Он был восхитительный. Всех нюансов в своем изумлении я не улавливал, но приходил к мысли – она тоже запала на меня.
- Ладно, давай будем работать, - заявила она совсем другим тоном. – Обедаем вместе?
По правде говоря, мне было трудно думать о чем-то ином, кроме её поцелуя, свидетельствовавшего о её чувствах. Но предстояли дела, и с этим следовало смириться. Я посмотрел на часы:
- Нет, не успеем… В двенадцать я должен быть в Еманжелинке.
На пороге кабинета я оглянулся. Лена пристально смотрела на меня. Я прекрасно понял, что означает этот взгляд – она спрашивала: все ли в порядке? не сержусь ли я на неё за поцелуй? Ответил улыбкой, означавшей – мне было хорошо.
В своем магазине я оказался в конце рабочего дня. Гриша поведал мне две новости:
- Водила с «камаза» листы вернул. И приезжал Чесменский, а с ним еще один тип. Знаешь, такие взгляды у них – просто жуть берет! Где строгают таких ребят? Ну, Сергея ты видел, а вот второй… Парень лет тридцати, с широченными, как двуспальная кровать, плечами – сложением похожий на боксера, но высокий, как баскетболист. Бритый череп, глазки маленькие, выражение жестокое на лице – как глянул на меня, сразу матка вниз опустилась. Облик убийцы – по-другому не скажешь…
- Как ты узнал, что это Сергей из службы безопасности «Сантехлита»?
- Так он представился. Расспросил про вчерашних армян. Я рассказал, где их найти. Говорю: ради такого дела готов закрыть магазин и проводить вас. Но он отказался. Поговорили минут десять, и они уехали… хачиков щипать.
- Откуда ты знаешь?
- А что еще делать с такими вот взглядами. Умереть, не встать…
Гриша был как будто навеселе – болтал и болтал без умолку… Это хороший знак. Видимо, Чернов встретился с Шавриным, а Чесменский со Смотрящим за городом, и теперь нам не придется бояться местной братвы. Визит заместителя Генерального директора по режиму в наш магазин говорил о многом.
«Умереть не встать»… Как-то смешно это Гриша сказал. Хотя в сущности, ничего особо забавного в этом расхожем выражении нет. Но поскольку наши нервные системы в последнее время подвергались столь тяжким испытаниям, то мы взяли и рассмеялись оба, когда почувствовали облегчение – нам больше не надо никого бояться.
Рабочее время уже вышло. Часы летели, а мы все не могли оторваться от разговоров о нашем новом состоянии – мы были как бы вне мира и вне времени.
- Если Чесменский накажет хачиков, и слух об этом пройдет по городу, я буду ходить вот так, - Авершин растопырил пальцы по-новорусски. – А если армяшки извиняться приедут, я им скажу: «Только через шашлык я вас прощу». Пусть раскошеливаются. И парней приглашу…
Григорий взглянул мне в лицо, пытаясь угадать, что я думаю по этому поводу.
- Тебе уже не страшно? – с иронией осведомился я.
- До сих пор мы выпутывались довольно удачно – разве нет? Больше же мы ничем не рискуем…
- Блажен, кто верует! Понимаешь, Гриша, мы с тобой холопы в этих делах. Завтра паны помирятся или, не дай Бог, наш окочурится, нам ведь могут припомнить нашу заносчивость.
- Умеешь ты, Анатолий, портить праздник души. Поехали, нафик, домой!
У Гриши был дар оставлять за собой последнее слово по любой теме. В этом была его сила оратора – выскакивать из проигрышной ситуации почти всегда.
В этот вечер после ужина с мамой я не убрал бутылочку в холодильник. Выпил еще стопарик, потом еще… позволив своим мыслям блуждать где угодно. Я забавлялся тем, что происходило на экране телевизора. Мне просто не хотелось идти спать, и я находил атмосферу полупьяного состояния идеальной для моего странного настроения, в котором преобладали печаль, надежда, любовь и остывающий страх. Можно сказать, я победу праздновал – мы выстояли и не поддались!
Ближе к полуночи, когда мама уже отошла ко сну, ощутил непреодолимое желание с кем-нибудь пообщаться по телефону. Долго прикидывал кому можно позвонить в такое время и, наконец, остановил выбор на Тане – бывшей любовнице на элеваторе. Настолько бывшей, что номер телефона уже забыл, но нашел в справочнике.
- Алло?
- Привет, Танечка, это я. Не разбудил? Удобно тебе говорить?
- Чего это вдруг?
- Хочу пообщаться. Как ты живешь?
- Твоими молитвами.
- Есть у тебя мужчина?
- Нет, буду тебе верность хранить…
- Значит, все слава Богу? А я, знаешь, влюбился в лесбиянку и не знаю, как к ней подступиться.
Говоря эти слова, хорошо представил себе выражение её лица.
- Что? – спросила она после продолжительной паузы и расхохоталась.
Я обиделся:
- Зря тебе это сказал.
- Слушай, кончай дурака валять и возвращайся к нормальной женщине. Можешь прямо сейчас…
- Я не сажусь пьяным за руль.
- Значит, ты и вправду влюбился! – воскликнула она на другом конце провода.
- Спокойной ночи, Танюш. Спасибо за все! – и повесил трубку.
Я правильно сделал, что позвонил ей. Таня любила и любит меня. Она меня ждет. И это придает мне уверенности, что и в моей бесприютной жизни где-то есть надежный причал. Очень жаль, что я не люблю её, но жить бы с ней мог…
Но мой мозг, привыкший к сомнениям, тут же выдал другую версию. Приятно сознавать, что я могу на Таню рассчитывать в любой момент. Но может быть, дело в том, что она не умеет говорить друзьям нет. Сколько их у неё – до меня и после было, есть сейчас?
В голове у меня все перемешалось. Выпил еще и лег спать.
Новости шли одна за другой.
В конце следующего рабочего дня Авершин встретил меня с запиской, в которой был номер телефона.
- Опять приезжали городские бандиты. В магазин вошел один из тех, кто приезжал в прошлый раз. Я его сразу узнал. Он меня, похоже, тоже, но ничего не сказал. Спросил, где хозяин и вот… свой номер передал для тебя. Велел позвонить в любое время.
Номер был мобильного телефона.
- Говоришь, узнал? Это та самая братва?
- Да вроде, та, - Гриша пожал плечами. – И что им надо от тебя, Анатолий?
- Думаю, что это связано с армянами.
- Позвони Чесменскому.
- Спасибо за совет. Но сначала я должен знать, чего боксеры от меня хотят.
Сломав голову в размышлениях, чего хотят от меня бандиты Южноуральска, отчасти почувствовал себя идиотом. А Гриша был еще рядом.
- Ты говоришь они все боксеры?
- Когда, после Ельциновского переворота, начался Великий передел города, боксеры сцепились с хулиганами и победили. Теперь они рулят в Южноуральске.
- И сами стали бандитами.
Я покачал головой.
- Ты не правильно понимаешь термин: «бандит» - это не состояние души, а профессия. Так люди зарабатывают себе на жизнь и следят за порядком в городе.
- Судя по их мрачному виду, все они – уголовники.
- Случается и такое. Но город они держат в руках. И мотивация в этом деле у них колоссальная. В случае чего, можешь обращаться.
- Хочешь сказать, и с армянами надо было.
- Здесь как раз другой случай. Все, что связано с «Сантехлитом», разруливает Чесменский. А в частном порядке – ну там, сосед пьяный побил или шпана прессует – обращайся, помогут. И учти – совершенно бесплатно…
Я улыбнулся. После всех пережитых волнений наш разговор о бандитах казался совершенно сюрреалистическим. Однако неприятное чувство душевного дискомфорта посасывало под ложечкой. Взглянул на Гришу. Попытался прочесть на его лице хоть малейший признак тревоги - ведь он видел криминального гостя, разговаривал с ним, мог что-нибудь уловить или почувствовать. Но мой продавец выглядел совершенно безмятежным. Возможно, мой инстинкт выдавал ложную информацию: для беспокойства нет причин.
Я попытался тоже больше не думать об этом.
Расставаясь у ж/д вокзала, Гриша спросил:
- Ну что, Анатолий, звонить будешь?
Я фыркнул.
- Конечно буду. Думаю, уши они мне не отрежут за твоих хачиков.
- Почему моих?
- Если бы ты был повнимательней, этой байды не получилось.
Вечером, переделав все домашние дела, я позвонил и мне ответили. Я представился и спросил – чем могу быть полезен? Без всякой грубости респондент сказал, что имеет ко мне пару вопросов, и нам надо встретиться.
- Где и когда?
Он назвал адрес.
- Вообще-то я в Увелке живу и город знаю плохо.
- Тогда в одиннадцать ноль-ноль у центрального входа на Казачий рынок.
- Там бывает много народа. Как я узнаю вас?
- Я пришлю кого-нибудь, а уж ты постарайся…
И разговор оборвался.
Итак, предстоит бессонная ночь. Анализируя все – слова, голос, интонацию… даже паузы между фразами – я должен понять, что меня завтра ждет на встрече с южноуральской братвой. Что я хочу кроме того, чтобы остаться в живых? Хоть я и пешка в чужой игре, мне надо перестать ею быть. Что для этого должен сделать? А ничего! Смотреть и слушать… Надо ли мне понимать то, в чем я мало что соображаю?
Потом появился червячок сомнений. А может, прав Авершин – следует позвонить Чесменскому и рассказать о предстоящей встрече? Ах, Гриша-Гриша, не знаю, что бы делал без тебя – возник вопрос. И тут же ответ – да, наверное, те же самые глупости.
На следующее утро решил ехать на встречу в Южноуральск без машины. Вышел пораньше, сел на автобус, и через сорок минут был у центрального входа на Казачий рынок. На циферблате часов – десять тридцать.
И тут увидел Михаила Андреева – по каким-то делам он припарковался поодаль на своем микроавтобусе. Меня тоже увидел и замахал руками – иди, мол, сюда и садись рядом. Я влез к нему и все рассказал, отвечая на вопрос: «Что ты тут делаешь?»
Мой однокашник стал серьезным.
- И нахрен тебе сдался этот магазин? Занимался бы делами «Садко» и горя не знал. Эта братва, если вскарабкается на хребет, так просто не слезет.
- Может, со мной пойдешь, как друг и товарищ? – парировал я.
- Нет уж, нет уж… у каждого из нас своя стезя.
- Ты хотел сказать – судьба.
Миша совсем мрачным стал, и дальше нам уже не хотелось разговаривать. Внезапно меня пробрала дрожь – еще несколько минут и мне придется отвечать на неизвестные вопросы неведомым людям. Зря, наверное, не позвонил Чесменскому. Какой же я все-таки дурак – вот так вот приехать и отдать себя в руки неизвестно кому.
Терпение мое почти иссякло – Боже, как медленно тянется время!
Наверное, ровно в одиннадцать Михаил тронул меня за руку и указал пальцем на спортивного вида парня, подходившего к Казачьему рынку:
- Это не за тобой?
На вид ему было лет двадцать восемь – не больше. У него были коротко стриженные волосы и солнцезащитные очки. Он был крепко сбит и одет в джинсу. Активно жевал жвачку… Я никогда его не встречал прежде.
- Пойду спрошу, - сказал однокашнику и двинулся к выходу с рынка, покинув микроавтобус.
Увидев меня, парень остановился.
- Здравствуйте, - сказал я. – Если вам нужен владелец магазина «Сантехника и строительные материалы», то это я.
- Да, - подтвердил он и двинулся через дорогу. – Пошли со мной.
Мы вошли во двор ближайшей многоэтажки. Одна из квартир первого этажа была оборудована под офис – и даже стоянка перед ним была на несколько автомашин.
Мы вошли. За длинным столом два хлопца играли в нарды – на нас даже не оглянулись. Крепкий старик угрюмого вида сидел под флагом России, растянутым на стене – на нас даже бровью не повел. К кому же меня привели? Кто будет вопросы задавать?
Оказывается, тот, кто привел – он меня усадил на стул, сам сел напротив и вопрос такой задал:
- Ты почему через голову прыгаешь?
- Не понял? – растерялся я. – Через чью голову? Куда прыгаю?
Визави ухмыльнулся:
- Объясняю тупым. Ну, открыл магазин, приехал бы к нам… Все так делают – ты чего в Челябинск помчался? Самый хитрый?
Вобщем-то, мужик не страшный и разговор не грубый – я настроился на полемику.
- Все не так, как вы представляете. Не я магазин открыл – меня в нем открыли. ООО «Сантехлит» создает сеть своих филиалов по области не под своей афишей, а через частные предприятия. Я – один из них. Мне и товары возят из Челябинска, и ноги переставляют… Идея с открытием магазина на базе ЮЗСК не моя – я лишь ее исполнитель…
Я умолк. Он подумал немного.
- А с армянами что получилось?
Я рассказал, сославшись на то, что мне вменено о всех происшествиях докладывать начальнику службы безопасности «Сантехлита».
- Чесменскому? Но почему тридцать штук на хачиков штрафа наложили? Вам же вернули листы…
- Листы вернули. Про штраф я не в курсе…
Визави мой подумал, деформируя жвачку боксерскими челюстями, а потом кивнул на входную дверь:
- Ладно, иди.
На прежнем месте стоял микроавтобус Михаила.
- Что-то ты не очень помятый, - удивился мой друг.
- Душевные попались ребята – кофейком угостили и отпустили.