МОЯ МАЛЕНЬКАЯ МАМА
                                                                  

      Моя мама была маленького роста, всего одни метр сорок восемь сантиметров, даже до полутора  не дотянула. Как она всегда с улыбкой приговаривала: «Метр с кепкой».  Родилась в уральской глубинке, в  самые голодные предвоенные годы четвертым ребенком в семье. Наверное, поэтому ей не хватило питания и сил для роста. Уже почти семь лет как ее нет на этом свете. Но внутри, в моей  памяти, она всегда рядом. И чем больше мне лет, тем больше понимаю, как я на нее похожа, в чем-то повторяю ее судьбу.  
       Думаю, что это не просто быть маленького роста, смотреть на всех снизу вверх, доказывать, что ты хоть и маленькая, но ничем не хуже других, а чаще лучше. Им труднее живется, честолюбие проявляется сильнее. У нас есть одна фотография, где мама уже в возрасте около семидесяти лет, а рядом я и старшая сестра.  Мама уже такая сухонькая старушка, с веселыми добрыми морщинками на лице и удивленными, немного насмешливыми глазами.  Как это я родила таких больших дочерей? Рядом с ней на фотографии мы выглядели довольно крупными, упитанными  тетеньками.
       Что я знаю о своей маме, о ее детстве, юности? Не так много она и рассказывала. Или мы со свойственным нам эгоизмом не слушали ее, как говорится «в одно ухо влетало, в другое вылетало». Только теперь понимаю, что все это надо было записывать, чтобы о бабушке знали ее внуки и правнуки, чувствовали связь поколений, гордились своими предками,  ощущали поддержку рода: людей сильных, стойких, честных.  Мне не стыдно за своих родственников, нам есть чем гордиться. 
       Главной ее чертой характера  можно назвать оптимизм. Умела в любой ситуации видеть хорошее, позитивное, смеяться над собой. Даже за месяц до ухода, когда она упала во сне с дивана, она посмеивалась: «Надо же, как маленький ребенок, упала с дивана! Смех и грех!». Оказалось обычное сотрясение мозга, которое можно было вылечить, но врачи не разглядели, о потом уже наложилось высокое давление, сахар, не то лечение…  Угасла за неделю. Больше всего боялась напрячь собой близких. Не напрягла…
       Родилась в обычной крестьянской семье, где кроме нее было еще два брата и две сестры. Отца почти не знала, жила с ним не долго. Когда ей было восемь лет, в 1940 году  его забрали  на лесозаготовки. В 1941 г. должны были отпустить, но началась Великая Отечественная война. Убили в 1943 г. из-за булки хлеба.  Он был дежурным по бараку, получил хлеб на бригаду. Один из товарищей вернулся, зарубил его топором, взял хлеб и скрылся. Трудармия  тогда была сродни концлагерям, такие же невыносимые условия. 
       Мама говорила, что она похожа на отца.  А о нем она всегда говорила, как об  открытом, добром, веселом человеке, его очень любили дети. Он много читал, сочинял сказки, играл на гармони по свадьбам, совсем не пил, курил иногда с гостями за компанию. Участник Первой мировой войны,  забрали в 1914 г. спустя три месяца после свадьбы восемнадцатилетним парнем. Воевал, попал в плен, угнали в Германию.  Вернулся только в 1918 году с подорванным здоровьем. В Гражданскую не хотел воевать ни с белыми, ни с красными. После войны работал на собственном хозяйстве, считался крепким середняком. В хозяйстве имелось: корова, две лошади, овцы, гуси, куры. Одна лошадь была выездная. Как вспоминала мама, в 1927 году их пришли раскулачивать. Родители были в поле.  Комиссия, увидев восьмерых детей мал мала меньше, развернулась и ушла.
      Отец позже всех вступил в колхоз, только в 1936 г. За честность и принципиальность неоднократно выбирался народным заседателем. Отвечал за организацию продразверстки. Часто сдавал свое зерно за других, а ему долги не отдавали. Жена его за это ругала.
      Мамина мама, а моя бабушка,  была более сурова, закрыта, не ласкова.  Вышла замуж не по любви, сопротивлялась этому браку, даже хотела уйти в монастырь. Странно, почему? Смотрю на фото деда,  вполне симпатичный, судя по рассказам - очень хороший человек. Думаю, на сердце был другой.
      Как вспоминала мама,  бабушка была большая мастерица: шила на заказ не только платья, юбки, блузки, но и верхнюю одежду, пальто и даже шапки. Вязала, пряла. Оставшись без мужа с пятью детьми, всех подняла, держала полный двор скотины,  в годы  войны пахала на корове…  А еще бабушка  удивляла всех тем, что превосходно считала, умножала в уме двух-трехзначные числа.
      Детство мамы пришлось на трудные годы  голода и репрессий, военное лихолетье. Обновок почти не покупалось, всегда в перешитых от взрослых вещах. Учиться любила,  старалась выполнить лучше и больше заданий, чем другие,  в школе ее называли Нина-педагог. В старших классах порой заменяла учителей. Очень рано определилась с выбором профессии. 
       Окончила педучилище, затем институт заочно. В институте за широкий кругозор и эрудированность звалась «маленькой энциклопедией».  Рассказывала, что была хохотушкой, единственным нарушением дисциплины было  веселье на уроках. Участвовала во всевозможных капустниках, хорошо пела. У нее от природы хорошо поставленный  голос, отличный слух. Ей бы музыке учиться… 
      Творческие способности проявились почти у всех в этой большой семье, одна из сестер  – играла на гитаре и пела, старший брат прекрасно читал стихи, лекции, умел увлекательно говорить, писал путевые заметки. Кто-то  неплохо рисовал, все сестры искусно вышивали, вязали.  
      Старший брат и младшая дочь слыли любимцами у бабушки. А дети, похожие на мужа, в том числе мама, получили меньше тепла и ласки. О них, о каждом можно было бы много говорить. Легкой жизни ни у кого не было. Ведь им досталось тяжелейшие годы военных испытаний  (двое - участники войны),  послевоенного восстановления (младший из братьев получил инвалидность в двадцать один год, открытая форма туберкулеза). Жили в деревне на самом берегу реки Течи, радиоактивный след оставил свои отметины. Теперь  уже никого из них нет,  а их детям большинству за шестьдесят и более.
      Но вернемся к моей маме. Профессиональная деятельность сложилась успешно. Специальность - учитель начальных классов. В общей сложности обучила девять выпусков, в том числе пять в моем родном поселке. Иногда вела математику в средних классах. Приходилось работать и в детском саду, а также обучать на дому. В  школе в последние годы работала на две ставки. Считалась хорошим педагогом, умела просто объяснять сложные вещи, держать дисциплину, была терпелива и выдержанна с учениками.  Ученики и родители ее ценили. Участвовала в художественной самодеятельности школы, ходила с детьми в походы, много читала. Особенно любила историю. 
      Никогда не скажу, что труд учителя легкий. Навсегда запомнились стопки тетрадей на столе, дневники, учебники. Мы ложились спать, а мама готовилась к урокам под настольной лампой, чтобы не мешать нам.  Я выросла в школе, в садик ходила мало, часто болела. Сидела на последней парте на маминых уроках, рисовала. Любила обедать вместе с ней в школьной столовой. 
      Мама  - обладатель множества грамот, благодарностей, Ветеран труда. Но никогда не была на особом счету у начальства, не лебезила перед руководством, не высовывалась. Честно делала свое дело. Самое главное – благодарность учеников, которые уже став взрослыми, часто приходили домой, дарили цветы, делились своими успехами. Маминых учеников я хорошо знала.
      В юности  она была очень симпатичной стройной девушкой с женственными формами. Став старше, заметно округлилась и поправилась, но это ей шло, а то совсем бы была не заметной. Долго сохраняла моложавый вид, ей ее возраст не давали. Заметно сдала только, когда после шестидесяти лет заболела диабетом, резко похудела и постарела. С юности страдала  от высокого давления, головных болей, но редко жаловалась. Да и работа была нервная: шум, гам, галдежь, неуправляемость юных подопечных. Очень уставала, поэтому дневной отдых, если получался, был просто необходим. И у меня с детства привычка днем отдыхать, даже когда училась в институте, а после с маленькими детьми.
      Вышла замуж, когда ей было двадцать пять, моему папе -  двадцать один. Он – единственный ребенок в семье,  его отец  - директор сельской школы, участник войны, мама  - повар. Моя вторая бабушка была жизнелюбива: любила погулять, повеселиться, окружение мужчин, не отказывалась и выпить. Поэтому к ней в гости мы ездили не часто. Они с мамой являлись людьми противоположными по типу, расходились по жизненным ценностям.
      Мой отец  довольно привлекательный мужчина. Смотрю на старые фото, где ему около тридцати. Легкая небритость, мягкая улыбка, внимательный взгляд больших глаз, актер  кино, да и только. Высокий, стройный, спокойный и доброжелательный. Рано полысел, в годах стал очень представительным, мама подсмеивалась: «Как директор завода». Известный актер Юрий Яковлев (Ипполит в кинофильме «С легким паром») и мой отец одно время были очень похожи. По профессии он механик, а потом более двадцати лет работал на заводе, стекловаром. Очень ответственный, дотошный, аккуратный. Его ценили и часто закрывали глаза на человеческие  слабости. 
      Первые годы жили, как говорила мама,  душа в душу. Я думаю, что отец маму любил, уважал, слушался. Она была сильнее, умнее. Но умела мягко руководить, не унижая, доброжелательно, но настойчиво. Почти семь лет у них не было детей, несовместимый резус-фактор. У мамы было шесть неудачных попыток родить. Только теперь понимаю, что это такое. Чистки, боль, лечение, восстановление, крушение надежд.  Вот почему, когда родилась в  тридцать два года моя старшая сестра, а спустя четыре года – я, мы стали главными в ее жизни. Слишком долго она нас ждала, слишком дорого  мы ей достались.  А муж отошел на второй план. И стал ходить в гости один, там его подпаивали да нахваливали… Бабушек, чтобы оставить детей, рядом не было, родственников тоже. Так возникли первые трещины, а потом и большие проблемы в отношениях. Может, сказались материнские гены, может слабость характера, но он стал пить, иногда страшно срывался.
      Это всегда было самой большой проблемой. Мама из семьи, где алкоголь почти совсем не употреблялся. Ее отец, работая на свадьбах гармонистом, был всегда трезв. У родителей папы – это было принято. Если кто-то зашел в гости, надо налить, а потом «веселятся», пока не упадут. Хоть отец и понимал, что так легко можно «скатиться с обрыва», ничего не мог с собой поделать. Три-четыре раза в год были запои, уходил к подругам в местные притоны, где его ублажали, пока были силы и деньги…  Потом возвращался домой, как побитая собака: худой, помятый, измочаленный… Мама его воспитывала. При нас никогда не выясняли отношения, только по утрам, на рассвете… «Юра, у нас же девочки!» - боялась, что принесет какую-нибудь заразу. Может и любила когда-то, но потом, с каждым таким закидоном, уважения становилось все меньше и меньше,  любви, соответственно, тоже. Осталась жалость, отец без нее бы пропал, быстро  спился. Мама тянула его за собой, поднимала до своего уровня. А он иногда брыкался, как ребенок, отстаивая свое право быть плохим.
       Пьяным был агрессивен, кричал, стучал кулаком по столу, требуя внимания и еще выпивки.  Если ему перечить, можно было и в лоб получить. Когда он был в таком состоянии, мы прятались все в одной комнате, а мама возле двери держала топор. Топора отец боялся, бился в двери, а потом отступал…
      Поэтому не часто ездили в гости, это почти всегда переходило в скандалы, стыд за мужа.  Да и у нас не особенно поощрялись застолья. Хотя мама умела и любила встречать гостей, пекла вкуснейшие пироги, велись задушевные и умные разговоры,  исполнялись народные песни. 
       А в целом они жили не плохо, года не хватило до золотой свадьбы. Официально были разведены, папа на два года уезжал в город. Но потом опять сошлись. Женщине без мужчины жить трудно, ни гвоздь забить, ни шкаф передвинуть. Тогда сервисных услуг, типа «Муж на час» не было, а просить  и кланяться мама не любила. Никогда не замечала рядом с ней другого мужчину. Уже на закате жизни, как-то призналась, что в юности  нравился ей один хороший паренек, но не судьба. Поколение ее потенциальных женихов – погибли на фронте, выбор был не велик.
       Родители были в большей степени друзьями, ласковости и нежности в отношениях не было, просто поддерживали друг друга. Объединяло много общих увлечений, с удовольствием копались в огороде, обожали собирать грибы и ягоды, много читали. Папу всегда помню с книжкой, только он не рассказывал, о чем читает. А мама любила нам поведать интересные факты истории, биографии знаменитых людей, забавные случаи. Папа хорошо готовил, маме  же часто было некогда, она была больше занята своей работой. Когда отец колдовал на кухне – это было священнодействие. Его плов, рыбные блюда, супы получались намного вкуснее, чем у мамы. Она  же каждый выходной стряпала пироги, пирожки, булочки…. Поесть в нашей любили.
       В поселке сперва жили за линией, с двухкомнатном домике, темном и холодном, потом пять лет в маленьком доме возле первой школы. Одна  небольшая, узкая комната и кухня, без удобств, а нас четверо. Огород выходил на школьный стадион, вот где раздолье…  Иногда вместе с соседями играли в волейбол, бадминтон,  лото и карты. А для нас стадион, как большая детская площадка: получали свои первые синяки и ссадины, осваивая коньки и велосипед,  лепили забавных снеговиков,  висели как обезьянки на турниках, лазили по деревьям… Когда мне было десять лет, маме дали  хорошую двухкомнатную квартиру в новом доме.
       Мы с сестрой не доставляли особых хлопот в воспитании: помогать по дому, готовить, обихаживать огород было в порядке вещей. Учились хорошо. Лишь однажды маме пришлось за меня покраснеть, когда меня после девятого класса выгнали на второй день из трудового лагеря за систематическое нарушение дисциплины. Ничего плохого я не сделала, виноватой себя не считала. А мама, конечно, очень переживала. У учителей должны быть безупречные дети, считала она. 
       Она никогда не повышала на нас голос, умела так строго и внимательно посмотреть в глаза, что сразу становилось стыдно, понимали, что что-то сделали не так.      Унижений, оскорблений и крика в нашей семье не  было.
       Когда уехали учиться, сначала старшая сестра, потом я – мама очень скучала. Часто звонила, все выпытывала, как у нас дела, с кем общаемся, что интересует. А меня это напрягало, связывало по рукам и ногам. Я не особенно делилась своими проблемами и  радостями.  Не хотелось расстраивать, получать порцию морализаторства, что такое хорошо и что такое плохо.
       Мама ставила для себя и  близких слишком высокую планку, а мы не всегда ей соответствовали. Может и папа бастовал по этому поводу.
       Часто, наслушавшись новостей или начитавшись криминальной хроники, придумывала всякие страшилки, что может с нами  трагичного случиться… и расстраивалась. Кого-то убили, ограбили,  изнасиловали…  Поэтому предупреждала, чтобы  возвращались вовремя, не гуляли по темным улицам, не доверяли первым встречным, опасались пьяных мужчин и т.д.  Родительские установки самые сильные.
       Отказывала себе во всем, чтобы помочь нам: копила  на образование, на обновки,  отдых. Ко времени нашей учебы родители  оба были на пенсии, жили очень экономно. Могли бы жить лучше, если бы папа не пил. Мама ушла на пенсию в пятьдесят лет по выслуге, папа в пятьдесят пять –  по горячему стажу, потом  еще долго работал ночным сторожем. Мама как могла, помогала материально  моей старшей сестре, жалела, что она одинока. Подкидывала  и  мне, понимая, что  в замужестве  также бывает не сладко.  Часто скрывала это от мужа.
       На себя, как на женщину, махнула рукой: покупала самую недорогую одежду, была равнодушна к косметике, парфюмерии. Или я просто осознанно ее помню уже в очень зрелом возрасте, ближе к шестидесяти и старше. Отцу было тоже рано отказано от тела после его загулов. Предательства она не прощала.
       Очень любила покупать посуду, рано начала готовить нам приданное: некоторые полотенца и постельное белье до сих пор в обиходе. С удовольствием красила, белила, делала перестановки, украшала дом. Она вообще являлась двигателем прогресса в нашей семье, инициатором всех начинаний. Папа хоть и ворчал сначала, но потом все равно подчинялся и признавал, что мама была права. Неугомонная, деятельная, активная. Мне кажется, что папа мечтал о спокойной жизни: телевизор, диван, хорошая еда, вино… Маме же хотелось держать хозяйство, приобрести дачу и возиться в огороде, построить баню, облагородить балкон… Тормошила его и не давала успокаиваться на достигнутом. Потом, когда ее уже на стало, папа сошелся с женщиной, которая разрешила ему жить так, как он мечтал.  Он стал больше пить, перестал двигаться… и пережил два микроинсульта.
        Долгожданные внуки внесли радостное оживление  и новую струю в обыденную жизнь. Мой старший сын стал ее первым внуком, ему досталось больше бабушкиного внимания: рано начала с ним заниматься, учить играя. Может поэтому, ему потом легко давалась учеба. Младший сын больше оставался с другой бабушкой. Я смеялась: «Мои мужички пошли по бабам!». Когда приходилось водиться с двумя внуками, неугомонными и подвижными – очень уставала, все-таки возраст давал себя знать. А когда появилась внучка – это был особый восторг. Большеглазая, кудрявая, сообразительная девочка стала ее  утешением и спасением. Все силы, знания, опыт вкладывала в свое продолжение.
       Моя маленькая мама прожила долгую жизнь, семьдесят пять лет. Хотя и поздно мы появились на свет, все успела,  нас подняла и выучила,  внуков воспитала. Мне не пришлось быть при ней в самые последние дни, уехала  в командировку в Санкт-Петербург. Перед отъездом  я зашла к ней, она болела, не сразу меня узнала. Интуиция мне подсказывала, что это не обычное недомогание, как бывало и раньше, а серьезнее. Что все окажется так плохо, никто и не предполагал. Потом в туманном и пасмурном городе на Неве бродила, как неприкаянная, по улицам, не находя себе места. Именно тогда ее не стало, я это почувствовала.
       Мне очень жаль, что никогда не говорила, как сильно я ее люблю, как она дорога мне и близка. Может, я была не очень ласковой дочерью, недодавала тепла и душевного общения, стеснялась проявлять свои эмоции. Знаю, что она очень ждала от меня этого, но почему - то мне было трудно обнять, взять за руки, поговорить душевно о своем, о «девичьем». Но я всегда ее любила. В памяти моей и внуков она навсегда  останется  примером стойкости, честности, трудолюбия и оптимизма.