Рыжая Эльза

Из госпиталя Леонид вернулся весной 1946 года. Вернулся в родные края  к постаревшей до неузнаваемости жене Марфе, которая жила в полуразрушенной дождями и морозами землянке. Вернулся Леонид с войны инвалидом, без ноги, на деревянном протезе, к которому не мог привыкнуть. Ночами кричал от боли, рана кровоточила, нога воспалялась до самого паха.

Радовался, что жив. Не мог надышаться воздухом, просыпающей от холодов и морозов земли. Смотрел, как уныло качается прошлогодняя полынь от ветра. Но все-таки весна пришла, пришел мир, победа. Лучи солнца шумно и весело касаются березок, в блеске и тепле пробуждается вся природа от зимнего сна. Шумят ручейки, летят с юга птицы, словно празднуя вместе с людьми долгожданную победу.

Бывший солдат стал строить новую землянку. Нарезал пласт (землю с травой резали прямоугольниками) из этих «кирпичей» делали стены. Когда стены были готовы, сделали крышу. Марфа помазала ее толстым слоем глины с соломой.

В их старой землянке поселилась незнакомая женщина с пятилетней дочкой. Соседка была какая-то убогая, прихрамывала и совсем не разговаривала. Из одежды у нее была одна латаная черная юбка и неопределенного цвета гимнастерка.

Девочка целыми днями играла на траве «катушками» из-под ниток, ела калачики и желтые сладковатые цветы акации.

Каждый вечер мать стирала ее одежду, а утром одевала дочку в старенькое синенькое платье. Все лето девочка ходила босая. Обуви у нее не было. В селе не любили приезжих. Мать называли контуженной немецкой подстилкой, а рыжеволосую Эльзу, ее дочку – фашисткой.

Часто мать ходила на заработки: полола огороды, делала саман и ремонт у зажиточных односельчан. Работала контуженная Анна с каким-то остервенением. До упаду. Но чтобы не делала ни на минутку не оставляла без присмотра дочку. Везде брала ее с собой.

Девочка всей душой тянулась к сверстникам, которые обижали ее, обзывали «фашисткой».

Но стоило матери услышать, как детвора называла ее любимую доченьку «фашисткой» она зверела. В одно мгновение оказывалась рядом, хватала обидчика за шиворот и медленно-медленно опускала на землю, что-то мыча. Руки у нее были сильные, потому не удивительно, что детвора обходила стороной рыжую Эльзу и ее чокнутую мать.

С Леонидом и Марфой молодая женщина жили по-соседски дружно. Помогали друг другу, чем могли. Леонид с Марфой нанимались колоть дрова. Жена подносила чурки, муж колол, она их складывала в аккуратную «поленницу» где-нибудь у дома или сарая.

За работу люди редко давали деньги, обычно рассчитывались с работниками продуктами: хлебом, яйцами, салом, иногда курицей. Часто сердобольные хозяева давали что-нибудь из одежды. Экономя на еде, Марфа продавала яйца у магазина, а рыжая девочка «крутилась» рядом. Мать отпускала ее с Марфой, чтобы дочка не одичала совсем, она мгновенно съедала яйца, которыми угощала ее соседка.

Все лето готовились к зиме, собирали веточки, палочки, охапки соломы, камыш. С пастбища Анна с Марфой носили мешками кизяк, которым топили в сильные морозы.

Редко ходили в лесопосадки на целый день.

Брали с собой воду и еду. Оттого, что лесопосадки давно не подчищались, в них было много сухих веток и деревьев, которые трудно было вытаскивать из-за густых кустов дикой смородины, молодых берез и осинок. Смородину тоже рвали, ягоды сушили в тени на сквозняке, зимой варили компот, добавляли в него вместо сахара сушенные ранетки.

Из таких походов возвращались поздно. Усталые, но довольные. Сколько всего набрали! Сухие ветки, ягоды, лечебные травы, иногда случалось «грибное счастье». Тогда женщины снимали платки и ложили в них собранные грибы, которые жарили и сушили.

Зимой Леонид тоже без работы не сидел. Он подшивал валенки, ремонтировал сапоги, из старья шил бурки для женщин. За неимением другой обуви, их носили с калошами.

Налаживалась жизнь и у немой соседки. Кто-то отдал ей старую разбитую швейную машинку. Она по частям притащила ее в землянку. Вечерами, при лампе, долго колдовала над ней, взяв кой-какой инструмент у соседа.

Тот, глядя на машинку, говорил: «Пустое это дело… Утиль».

Но как-то утром Анна прибежала к соседям взволнованная. Схватила их за руки и повела к себе в землянку. Быстро села за самодельный стол и стала строчить какую-то тряпку. Строчка получалась ровной и прочной.

Все радовались, как дети, Марфа пританцовывала вокруг стола, а рыжая девочка удивленно смотрела на взрослых.

Немая оказалась настоящей портнихой. В основном ей приносили старые вещи, которые она перешивала и перелицовывала. Из солдатских шинелей шила куртки, теплые юбки. За войну одежда износилась, всем хотелось одеваться лучше. Увидев работу портнихи, стали чаще приносить на обновки ситец, шпатель, редко шелк.

До утра светилось маленькое окошко в землянке.

Перед девятым маем женщина, склоняясь над шитьем, поглядывала на спящую дочку. Она старалась до утра закончить ее новое платье, сшитое из ярких лоскутов. Платье получилось красивое! Кокетка голубая в белый горошек, рукавчики – фонарики были белые, юбочка из клиньев синих и ярко-красных. Сшив платье долго любовалась, радуясь, что у дочки есть обновка.

Соседская детвора с завистью смотрели на платье рыжей Эльзы и в след по-прежнему (боясь ее матери) шепотом называли фашисткой.

Однажды контуженная быстрым шагом направилась к играющим на полянке детям. Те испуганно  и удивленно смотрели на нее – что будет дальше.

Анна вдруг стала одаривать детей обновками. Девочкам яркие косыночки, а мальчикам разноцветные кепки. Дети радовались обновкам, а она смеялась, объясняя им что-то на своем непонятном языке.

Шло время. Осенью рыжая Эльза должна идти в школу. Мать сшила ей платье из коричневого сатина, черный и белый фартук. Белые манжеты и воротнички обшила рюшечками. Для учебников сшила сумку на лямке через плечо.

Одно беспокоило мать. Как встретят дочку в школе. Неужели фашисткой будут называть?

Хотя за лето соседские дети сдружились с Эльзой, после подаренных обновок ее матерью, не гнали от себя и не обзывали.

Каждый день анна ходила в сельсовет, то в РОНО, хотела сделать нужные документы в школу дочке.

Однажды она пришла домой бледная и рыдающая. А вечером к Марфе прибежала Эльза со словами: «Мама  упала с кровати и спит на полу. Не встает…»

Похоронили Анну…  А рыжую Эльзу забрали Леонид и Марфа. Стали провожать ее в школу и тут выяснилось, что у девочки нет никаких документов. За ними и ходила Анна по инстанциям. Где-то там обозвали ее разными словами и выгнали с советом ехать за документами в Берлин. Не выдержало сердце матери…

Чувствуя свою вину, боясь что дело может получить огласку, девочке сделали документы  и она стала дочкой Леонида и Марфы. Они ее удочерили.

Когда дочка училась в восьмом классе, из района приехали важные гости. В военной форме из военкомата и с ними в гражданской шляпе. Седой, со шрамами на лице. Они грустно смотрели на убогую землянку и бедное подворье фронтовика. Приехавшие долго сидели за столом в землянке, разговаривая с Леонидом и Марфой.

От гражданского новые родители Эльзы узнали, что ее мать Анна три года была радисткой в партизанском отряде. Намцы выследили ее, долго пытали, а потом полуживую закопали. Но ночью, очнувшись от холода, истекая кровью, она доползла до леса, где и подобрали ее, возвращаясь из разведки, партизаны.

А девочку она взяла себе, когда немцы разбомбили партизанский лагерь. Тогда и погибла прачка-повариха партизанского отряда, немка по национальности. Она погибла, прикрыв собой дочку. Девочку забрала Анна.

Долго после войны командир отряда «Мстители» искал свою радистку и свою любовь. Нашел, но слишком поздно. Работники военкомата приехали, чтобы вручить Анне заслуженные награды.

После визита важных гостей, Эльзе стали приходить денежные переводы из далекого города Гомель. Леонид часто стал ездить на лечение в военный госпиталь в Сочи. Ему дали квартиру со всеми удобствами, стал получать хорошую пенсию. Помолодевшая  Марфа готовила дочке обновки. После школы поедет учиться в Белоруссию, где живет ее бывший командир партизанского отряда и друг ее матери…