В. Шабля.
Литературные чтения
(1941 год, октябрь. Куйбышевская железная дорога.)
Снова дорога. Монотонный стук колёс… За этот день Пётр, в дополнение к обычному хлебу, выпил кувшин молока и съел пять морковок. И буквально к вечеру всё его тело и мозг почувствовали огромный прилив свежей энергии и силы. Он вновь ощутил, что молод. От состояния безысходности не осталось и следа: поднялось настроение, захотелось шутить, общаться с друзьями, испытывать положительные эмоции.
Очередная остановка. Санитарные мероприятия. Пётр подошёл к открытой двери вагона и вдохнул полной грудью свежий, морозный, пахнущий хвоей уральский воздух. Ещё светило уходящее солнце, чуть слышный лёгкий ветерок приятно ласкал щёки. Снежно-зелёные приземистые величавые горы поражали своей добротностью и надёжностью.
Парню почему-то вспомнились слова из стихотворения Есенина: «Не жалею, не зову, не плачу. Всё пройдёт, как с белых яблонь дым».
– Да, всё пройдёт! Со мной, или без меня, – констатировал Петя… – Но как хочется, чтобы со мной, молодым, счастливым, весёлым.
Незаметно для самого себя он начал размышлять над символичностью поэзии Сергея Есенина. В нём снова проснулся, хотя ещё только начинающий, но яркий и амбициозный литературный критик, уже первыми своими статьями показавший блестящие способности к сравнительной оценке и логическому мышлению.
Были и робкие, но эффектные попытки поэтического творчества, во многом подражающего великим поэтам начала 20-го века. Пётр реально понимал, что далёк ещё от совершенства, но он любил и умел учиться, упрямо работая над собой. А вместе с недюжинными здоровьем и умственными способностями, первые успехи сулили ему прекрасные перспективы.
Да, в институте он был одним из лучших, а если сказать откровенно – лучшим студентом. Привлечь его на свою кафедру желали многие. Он же выбрал своего кумира, доктора трёх наук ещё дореволюционной закалки, профессораДмитрия НиколаевичаЗинчука. Пётр восхищался этим человеком энциклопедических знаний, прекрасным оратором и педагогом. Их тандем молодости и мудрости просто обязан был увенчаться качественно новыми научными методами и подходами. Вопрос об аспирантуре был практически решён ещё за год до окончания института…
А потом его учителя вместе с ещё несколькими лучшими преподавателями института забрал НКВД. Все надежды и перспективы рухнули в мгновение ока, обнажив в душе зияющую бездну страха, растерянности и непонимания. В тот раз очередная холодящая волна репрессий прокатилась совсем близко, до костей обдав Петра своими ледяными брызгами. О научной работе пришлось забыть. В создавшейся ситуации пределом мечтаний было окончить институт и тихо работать учителем в каком-то далёком селе, где никто даже представить не сможет, что скромный педагог всего лишь год назад был любимцем профессоров – «врагов народа».
Парень поймал себя на том, что снова сбился на невесёлые воспоминания. Не желая раскисать, он решительно отбросил уныние, ещё раз посмотрел на живописный пейзаж и направился разделить впечатления от увиденного с друзьями.
– А знаете, – с воодушевлением начал Пётр, – во время ожидания дополнительного пайка я обратил внимание на красоту здешней природы, величественность древних Уральских гор. Сколько поколений людей они пережили, но стали с течением времени только устойчивее и мудрее. Так и люди с возрастом становятся устойчивее и мудрее. Я только сейчас понял, почему при виде прекрасного пейзажа мне в голову пришли стихи Есенина: подсознательно я сравнивал свою жизнь, эволюцию взглядов и сегодняшнее состояние с жизнью известных и почитаемых мною людей. Именно строчки этого непревзойдённого лирика «Не жалею, не зову, не плачу… Всё пройдёт...» удивительно гармонировали с моим расположением духа. Да, как раз то, что я чувствовал и переживал.
Арестант гордо поднял голову, вдохнул полной грудью воздух и начал декламировать Есенина. Он умел и любил делать это. После короткой паузы, предназначенной для осознания слушателями величия произведения искусства, он приступал к его анализу, умело привлекая товарищей к дискуссии, подвигая их высказывать свои впечатления и эмоции, наблюдения и умозаключения. Затем следовали другие стихотворения – Есенина, Блока, Маяковского, Шевченко, Рыльского... И снова сравнения, фрагменты биографии, связь с теперешним положением. Такие «литературные слушания» были одними из немногих светлых отдушин в жалком «вагонном» существовании. Заводилой в них почти всегда был Пётр, профессионально и всесторонне владевший вопросом.
Группа «интеллектуалов» была достаточно разношёрстной: учёные, инженеры, учителя, военные, простые рабочие и крестьяне. Главным объединяющим их началом было стремление к знанию и познанию, к цивилизованному культурному общению. Пётр был авторитетом в области литературы, истории и политэкономии. Другие члены группы хорошо разбирались в инженерии, геологоразведке, музыке, промышленности, сельском хозяйстве, столярном деле, международных отношениях. Они также с удовольствием делились своими знаниями. Наряду с обсуждением «гражданских» тем, значительное время «интеллектуалы» уделяли также разговорам о порядках в ГУЛАГЕ. И почти ежедневно происходили диспуты на разные темы. Именно они помогали обездоленным зекам держаться морально, хоть отчасти раскрашивать унылое существование так необходимыми людям яркими красками и положительными эмоциями.
...
Почувствовав на себе чудодейственную силу приобретённых на последние свои деньги продуктов, Пётр решил оставшиеся несколько морковок съедать по одной в день, чтобы извлечь из них максимальную пользу для организма. Правда, на поверку он не смог полностью противостоять соблазну и каждый следующий день выбирал самый большой корень. Вместе с дополнительно полученными продуктами, это дало возможность относительно безбедно просуществовать ещё некоторое время.