А. Агарков.
Идет охота на волков
Интересно, как можно врать, одновременно говоря правду?
Иной раз не поймешь, что страшнее – говорить правду или лгать. Но сейчас подходящий момент для исповеди. Не так уж трудно сказать: «Да, это было; каюсь, виновен» или «Ну было, и не раскаиваюсь». При других обстоятельствах подобная откровенность могла бы плохо закончиться. Но теперь – за давностью лет – все события переходят в разряд грешных или благих дел. И судья им – Всевышний…
В принципе, я всегда тяготел к истине больше, чем к вымыслу, хотя и мечтал стать писателем. Есть люди, которые за показушной честностью скрывают недостаток морали. У меня с этим нормально – истина ради истины, и никаких подоплек. В этом плане, я даже скорее похож на циника… люблю правду, как мордой об стол. Хотя, зачем же так?
В конце концов, каждый человек в чем-нибудь да талантлив. Своим талантом, я считаю, способность использовать любую сложившуюся ситуацию с максимальной выгодой для себя… или дела, которому служишь. К этому мог приплюсовать неистощимый оптимизм и ироничный взгляд на жизнь, какой бы она ни была.
Но не думайте обо мне плохо. Не по воле своей я стал расхитителем добра… ну, скажем, народного. Во-первых, все получилось совершенно случайно – от недостатка профессионального опыта и неумения применять законы физики в жизни. Во-вторых, во мне еще жива обида на государство в лице инспектора налоговой службы Тамары Акулич, так подло и гадко разорившей мое частное предприятие. Это как посмотреть, а то можно сказать – я не краду, а возвращаю своё. Ведь я не из тех, кто готов терпеть удары жизни по морде. И твердо знаю – дело не в картах, которые тебе выпадают, а в том – умеешь ли ты играть.
Подспудно люблю католиков за то, что каются и грешат. Православные в этом плане строже. Очень удивил ответ одного моего знакомого священнослужителя ментов. На их вопрос: «Почему вы не написали заявления по поводу угона вашего автомобиля?» отец Михаил ответил так: «Бог дал, Бог взял».
Вот и мне, возможно, сейчас Судьба возвращает некогда отнятое государственным чиновником. Обойдись жизнь с моим частным предприятием капельку получше, мне бы и в голову не пришло что-то тырить. Хотя… разве тырю? Сначала ошибся, а теперь уже поздно что-то менять. Надо просто наладить надежный канал сбыта навара и пользоваться, раз подфартило...
После прокола с Черневым на водителей я забил накрепко. Ну их к черту, пролетариев сраных – они в обморок падают от пачки денег и корову родную готовы продать. Искать надо людей со средствами и связями. И конечно же, не в среде криминала…
Однажды за дизтопливом с тремя бензовозами приехал главный инженер «Рождественской» ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств. Я его сразу спросил:
- Левая солярка интересует?
- Почем?
- Половина от розничной цены на заправке.
- Сколько?
- Налью бочку по тарировке. Деньги сразу. В долг или за неполную сумму не отпущу – зря не гоняй машину.
Он попросил мой телефон и через несколько дней позвонил.
Канал сбыта был налажен. Куда солярка дальше шла меня не интересовало. Но, думаю, что никто её не выливал – заправляли трактора, комбайны, машины… Так что я тоже участвовал в развитии сельского хозяйства и удешевлении продуктов питания.
А ведь у меня мелькала мысль – вылить дизельное топливо наземь из бочки, чтобы не осталось следов преступления: так испугался поначалу. Потом успокоился, смирился и даже подпольный бизнес наладил. И все у меня складывалось с ним настолько успешно, что решил пока не обременять себя проблемами морали, которые не могу решить. У меня было такое предчувствие, что сложившаяся ситуация не будет вечной и разрешится сама собой. И довольно скоро…
Ну, а если попадусь и посадят, то за дело, а не по глупости – не обидно.
Ладно… перейду от дел производственных к делам семейным.
Настенька, пойдя в школу, стала значительно самостоятельнее. Мне известно, что теоретически считается – воспитание мало что значит по сравнению с природой, которая всегда возьмет свое. Но должен сказать, что пятнадцати минут общения с дочерью оказывалось достаточным, чтобы пересмотреть такой взгляд. Потому что девочка наша, казалось, с самого рождения была вооружена всем необходимым, чтобы вести игру с любым и на равных.
Единственный ребенок матери, практически, одиночки. Что от него требуется? Покладистый нрав, умение младенцем спать всю ночь без просыпу, привязанность к достойным доверия и доказавшим свою надежность взрослым. А также врожденная уверенность в том, что окружающие станут обращаться с тобой так, как ты будешь обращаться с ними; а значит, чуточку подыграть, и все будут восхищаться тобой и любить. Настеньке удавалось всё – с бабушкой она была одна, с мамой другая и со мной – совсем не похожая на первых двух. Она легко могла быть общительной с одним и в то же время замкнутой с другим.
Конечно, свою роль играли и мы – три абсолютно разных, но в то же время самых близких для ребенка человека. Мой вклад заключался в постоянных визитах – моих к ним и их (дочери с мамой) в наш огород на Бугре. Ну и конечно, материальной поддержке, которая целиком зависела от суммы мною заработанных средств. А с тех пор, как я уволился из воинской части, доходы мои постоянно скакали – от больших до очень больших. Соответственно увеличилась и финансовая помощь моим детям.
Тамара так и не подала на алименты, и я ей приносил деньги на Настеньку согласно нашему уговору – половину из того, что оставалось.
Оля на сына получала с меня положенные по исполнительному листу двадцать пять процентов оклада. Но приработок у меня всегда был больше. И из него я отстегивал сыну, доказавшему свою самостоятельность на летнем калыме в Березовке, лично в руки определенную сумму. Его мама ворчала при нечастых встречах:
- Ты поощряешь курение и пьянство.
На что отвечал:
- Я не против того, чтобы Витя эти деньги вносил в бюджет вашей семьи. Но для этого тебе надо с ним дружить.
Лялька снова вышла замуж и родила девочку мужу, который был бывшим «афганцем» да к тому же моложе её.
О господи… Две жены моих. Была к ним любовь да канула в Лету. То, что было, прошло, свернулось в тугой комок и спряталось где-то в анналах души. Все ушло, и теперь горизонт амурный удивительно чист и ясен, видим на много километров вперед – я знаю, что мне надо от женщин, они понимают, что я им могу дать. И никаких сердечных волнений…
Да здравствует пустота!
Такое бывает с мужчинами в отношениях к женщинам – никакой веры, никакой любви, никакой надежды на долгую связь; только секс – здесь и сейчас. Это в молодости нам кажется соитие без любви преступлением. А с годами этому можно научиться. Всему можно научиться, если очень хочешь…
Мы никогда не обсуждали с Томой мою личную жизнь. Не пытались выяснить, что разрушило наш брак – отсутствие секса или просто судьба в лице её вечно пьяной матери. Но Тамара, конечно, догадывалась, что у меня кто-то есть. Главное, чтобы этот кто-то оставался за порогом нашего мира, где правила Анастасия. И я придерживался этих правил.
Её учительница удивлялась, когда дочь каждый раз, завидя меня, срывалась с места и после непродолжительной пробежки оказывалась на моих руках и моих объятиях. Она уже знала, что мы с её мамой не живем вместе, и все-таки выговаривала:
- Настенька, откуда такие страсти? Вы же вчера виделись с папой.
Но дочь знала, что мне это нравится. И, должно быть, ей тоже было приятно. В эти минуты как радиацией она вся светилась любовью ко мне.
Люди любят друг друга по причинам самым невероятным. Однако детей любишь иначе, чем взрослых. Это тоже страсть; даже одержимость, если хотите – но одержимость благая. Она выявляет в тебе не дурное, а самое лучшее. И потом – любовь к нашим детям, она же вечная…
Моя дочь… она мне дороже всех женщин на свете вместе взятых.
Как и сын… самый близкий мой друг в этом мире.
Мои дети искреннее, тоньше, духовнее, щедрее, ласковее и послушнее всех остальных. Они не стараются быть такими. Просто они такие и есть. Надеюсь, что не без моего участия…
Ну и напоследок, думы о себе.
Футбольная травма и неумолимый груз прожитых лет сделали из меня мужчину, соответствующего паспортным данным. В душе-то ощущал себя гораздо моложе, но зрительный вид износа моего тела вызывал все-таки грустное чувство, какое бывает при виде старого дома, когда так и бьют в глаза его ветхость и запустение. Ну, типа – животик, одышка при беге, седина в волосах, щербатость в зубах…
Я пытался вообразить себя еще старше. Буду ли я огорчаться, что годы идут, здоровье уходит? Или смирюсь? Возможно, с возрастом придет освобождение от необходимости хорошо выглядеть и нравиться женщинам? Или, может, просто изменится критерий оценки? Или оставит в покое плоть мою коварный змий сладострастия?
Сейчас, например, я уже не восхищаюсь восемнадцатилетками – для меня они слишком «зеленые», чтобы заводить серьезные отношения. И даже не будят грусть по ушедшей юности моей.
Гораздо приятнее взгляду женщины лет тридцати, с маленькими детишками гуляющие за ручку. Как правило, одинокие мамы…
Ну, а сверстницы в сексуальном плане уже не блещут юностью плоти и красоты, как прежде бывало. Неумолимая и очевидная истина – они увядают, они стареют. Понятно, никто и никогда не утверждал, что природа добра или хотя бы справедлива. И немудрено, что, видя перед собой производимые ей разрушения, мы, мужчины, содрогаемся от вида бывших своих одноклассниц и выбираем в подружки молоденьких дам…
Как-то крепко ударил по нервам и запомнился на всю оставшуюся жизнь оклик Олега Фомина на одном из спонтанных вечеров бывших одноклассников. Построив нас всех в фойе второго этажа старой школы, он прицелился фотоаппаратом и потребовал:
- Девочки прячьте ножки, мальчики втягивайте животики.
Вот как жизнь с нами расправилась к пятому десятку лет жизни!
Прости, Господи, грехи наши тяжкие!
Но пойдем дальше…
Однажды Клипа пригласил к себе в офис. Такую тему поднял – хочет он запустить издание собственной газеты и меня прочит в её редакторы.
- Тебе нужна моя «Лира», Сергей Борисович?
Тот головой покачал:
- Нет. Это будет нечто серьезнее.
- Тогда вынужден отказаться. Но готов внештатником поработать, статьи заказные писать, – сказал и добавил, думая о подпольном бизнесе. – Из «Коммунсервис» пока не уйду – работы полно…
Может, небольшая журналистская встряска очистит мозги от неприятных мыслей – я снова познаю прелесть жаркого пота в поисках газетного материала: хватит уж обливаться холодным от гадких предчувствий.
На том порешили.
Сергей Борисович пригласил редактором Азамата Аиткулова из «Настроения» и ответственным секретарем Татьяну Лапаеву из Южноуральска, с опытом подобной работы.
Газету Клипа назвал «Вира!» и посвящена она была в основном строительной тематике. Выпускалась ежемесячно на добротной бумаге офсетной печатью тиражом в две тысячи экземпляров формата А4. Практически не старела – поскольку материалы и сейчас читаются с интересом. Хотя конечно, актуальность уже не та…
А в то время она была достаточно популярна и успешно расходилась по району.
Я иногда публиковался в ней. А потом Клипа меня пригласил по другому вопросу.
- Что-то я никак не пойму – два интеллигентных человека сидят в одном кабинете, а ведут себя как кошка с собакой. Оба ставят мне условия: «Либо он (а), либо я…» Не поможешь разобраться, где там собака зарылась?
Под предлогом работы над материалом присел на полдня в кабинете редактора «Виры» и ответственного секретаря. И вот что подсмотрел за коллегами. Абсолютно никакого общения и полная обоюдная неприязнь. Сказал Аиткулову, когда Таня вышла:
- Азамат, так нельзя – женщина рядом с тобой. Скажи ей какой-нибудь комплимент. Нравится не нравится – какая разница! Тебя не убудет, если разок-другой кинешь похотливый взгляд на коленки её или в вырез платья. Женщины это остро чувствуют и не прощают равнодушных…
- Да пошла она нах…! – был ответ Азамата.
Дело было не в том, что он сказал, сколько в том, как сухо это было сказано. Казалось, что где-то в самом сосредоточии его существа разверзлась маленькая пустота – аккуратное безвоздушное пространство. Наверное, сильное и неудовлетворенное чувство его выжгло когда-то в душе Азамата. И ответ его до меня донесся скорее жалобой, как вой собачий. Угораздило же стать этому нечаянным свидетелем…
Я к Клипе пошел с докладом. Реакция та же.
- У меня работает два десятка женщин – я всем должен говорить комплименты?
- Не обязательно. Главное не надо подчеркивать, что ты к ним равнодушен. Надежды не только питают юношей, но и женщинам всех возрастов свойственны. Вопрос этот, правда, чисто академический. Но против природы не попрешь, и последнее слово всегда за сексом. Ты мужик симпатичный, умный, грамотный, при власти – ты обречен быть кумиром бабским. Женщины о тебе мечтают – не дай потерять им эту надежду. Иначе получишь то, что имеет сейчас Аиткулов – лютую ненависть прекрасного пола.
- Так рассуждая, ты мне всю работу к гребле сведешь…
Ой, как запущено всё в Комитете!
Сначала Татьяна Лапаева ушла. Потом Азамат вернулся в «Настроение». Да и у Клипы пропала охота выпускать дальше «Виру».
А к чему я о ней рассказал?
Не потому, что была газета, а потому, что с неё-то все и началось…
Что началось в палестинах наших? Откуда – судя по названию главы – охотники с ружьями, волки, флажки?
Все очень просто, господа присяжные заседатели, в районе должны были состояться первые демократичные выборы его Главы. И засуетились амбициозные…
Но сначала немного истории.
Скобин был выбран районным Собранием депутатов последним председателем райисполкома, а после распада СССР орган сей стал называться Администрацией, а председатель его – Главой. Отработав успешно шесть лет, Василий Петрович подал в отставку.
На его место районное Собрание депутатов утвердило Очеретного Василия Григорьевича – старшего сына моего газетного кумира.
Вот что у меня с ним приключилось однажды…
Прихожу как-то с работы, мама лежит совершенно больная – низкое давление, головокружение, тошнота и боли…
Вызываю «скорую». Там отвечают:
- Счас приедем…
Прошло полчаса. Снова звоню.
- Да помним мы о вас. Чего вы трезвоните каждую минуту?
А у меня вот так отец из жизни ушел в предновогоднюю ночь – под тосты и звон бокалов в приемном покое районной больницы.
В гневной ярости (или в яростном гневе) звоню в приемную Главы Администрации района – номер помню по памяти, хотя нет уже там Шумакова В. Г.
Отвечает голос мужской:
- Да…
Чуточку растерявшись (думал, что секретарь в приемной поднимет трубку), говорю:
- Хотел обратиться к Главе района.
- Я вас слушаю.
Полный отпад! Но мне не до всхлипов.
- У меня мама умирает, а «скорая» отвечает: «Ждите, приедем». И уже сорок минут никого нет. А живем мы в трех кварталах от больницы. Пешком можно дойти за пять минут.
На том конце провода:
- Скажите адрес. Я попробую вам помочь.
- Лермонтова 7.
- Спасибо, - и трубка зачастила гудками.
Минут через пять влетает в наш дом фурия в белом халате и с растрепанными волосами – как будто впереди машины бежала.
- Ну, я до тебя еще доберусь! – мне пригрозила и прошла к маме.
Укол сделала, рецепт на лекарства выписала… А когда направилась к двери, я попросил:
- Скажите вашу фамилию.
- Фирсова, - гордо ответила она и пообещала. – Мы еще с тобой встретимся, чертова ябеда.
Вот такой у нас был Глава! Без всяких избирательных лозунгов о конкретной помощи конкретному человеку – взял и помог мне в критическую минуту. Жить да радоваться району с таким-то руководителем. А не судьба…
Взял к себе в первые заместители Василий Григорьевич Селянина – того самого врача-подвижника, что из руин долгостроя поднял великолепный санаторий «Урал». Наверное по принципу – добро должно быть с кулаками. А кулаки у Алексея Борисовича были стальные, и глотка луженая – в смысле голос повысить в нужное время в нужном месте, и очень слабенькие моральные тормоза – в смысле обложить прилюдно кого-нибудь матом...
Когда Очеретный занемог, собрал его первый заместитель аппарат Администрации на совещание и заявил всем открытым текстом:
- Я вас, плетей, насквозь вижу! Вы у меня не забалуете – носом землю рыть будете!
Не страху нагнал, а ужаса. Выскочили аппаратчики из кабинета ни живы, ни мертвы. И с их подачи понеслась по району дурная весть – будет нами править теперь очень крутой мужик!
Между тем, болезнь законно назначенного Главы все более обострялась. И написал Василий Григорьевич отречение от престола района.
Снова Собрание депутатов село решать – кого назначить Главой района? Посовещавшись, постановили – не назначать, а избрать на всенародных выборах, как этого требует Конституция. Определили дату проведения. А до той счастливой поры исполнять обязанности Главы района пригласили со «Злака» одного из его директоров – Литовченко.
Анатолий Григорьевич – не простой инженер, а кандидат технических наук, уже поработавший главным инженером Райсельхозуправления. Так что выбор был очевиден. Не устроил он только Селянина – Алексей Борисович тут же подал в отставку и начал активно готовится к выборам Главы района…
Такая раскладка во властных структурах в 1996 году – то есть, к моменту начала предвыборной борьбы.
Что же со мной произошло к этому времени?
После ухода Шумакова из Белого Дома, раскачка солярки в Центральной котельной прекратилась. Все баки я опорожнил, ключи от насосной сдал Кузакову и, прихватив тетрадь учета движения солярки «Дебет – кредит», вернулся за свой стол в МУП «Коммунсервис».
Однажды вызывают в ОБЭП (отдел борьбы с экономическими преступлениями) Увельского РОВД нашего главного инженера Лапаева. Часа не прошло, новый звонок мне – пожалуйте на допрос-экзекуцию.
Прихожу в кабинет к старому знакомому майору Томилову, который некогда обещал мне припомнить шутку про начальника, муху и газету. Наверное, сейчас и припомнит.
За окном уж темно… и время рабочего дня уже истекло. Но майор Евгений Егорович полон энергии и вряд ли меня отпустит по этой причине.
- Садись, - говорит, - и пиши компромат на бывшего первого заместителя Главы района Шумакова.
- А что писать?
- Все что знаешь. И смотри без дурачеств. А то отправишься вслед за Лапаевым.
- А где Лапаев?
- В КПЗ.
Стоп, думаю, Анатолий, сопли в сторону – ночевать в холодной камере совсем не хотелось. Взял чистый листок, авторучку и задумался – сейчас, Виктор Григорьевич, я тебя выведу на чистую воду. Ты у меня попляшешь… Только с чего начать? Может с тех достославных времен, когда первый секретарь РК КПСС на конференции коммунистов района назвал вас, трех Шумаковых, парторгов первичных организаций, «партийными тунеядцами»?
Между тем, Томилов, не стесняясь моего присутствия, поднял трубку телефона, набрал номер и повел такой разговор:
- Здравствуйте, Галина Алексеевна! Где ваш муж? Не присутствует дома? И ко мне он не приехал в назначенное время. Появится, передайте ему, что я открыл на него охоту – где поймаю, там и надену наручники…
Вошел еще один сотрудник ОБЭП. Покосился на меня и что-то буркнул начальнику в ухо. Тот сразу же засобирался. Кинул взгляд на девственной чистоты лист предо мной, сказал, указав на дверь:
- Все, свободен. Завтра придешь и напишешь.
Я поднялся и вышел.
Из-за облаков выплыла луна и холодным мглистым светом озарила плохо освещенные улицы нашего поселка. По дороге домой размышлял – завтра у нас начинается с первой минуты после полуночи. Но вряд ли Томилов уже будет в РОВД. Поэтому… коль команда дана неопределенно, стоит ли её выполнять? Слова Евгения Егоровича следует понимать так – на сегодня пока все; будет новый день, будет другая пища. Он меня вызовет, если буду нужен…
Успокоив совесть свою по поводу завтрашнего дня, задумался о Шумакове.
Вот ведь судьба власть имущих – сегодня он на колеснице, завтра на колесовании. И стоит соваться в Белый Дом, чтобы закончить жизнь в сырых казематах? Но люди-то лезут, как в щель тараканы. Наверное, там медом намазано. Не дано мне понять. Для меня власть – это ответственность. Что же для них? Удовлетворение личных амбиций? А стоит ли оно потраченных нервов и здоровья. Вон как Ельцин-то сдал за один только срок – стал старик стариком!
Снова меня вызвали в ОБЭП неделю спустя.
- Раскачивал цистерны соляры с Шумаковым? – спросил Томилов.
- По его приказу, - поправил я.
- Ага! – уцепился за мысль майор. – И как же вы это делали?
Я стал рассказывать технологию:
- Приходила цистерна на железно-дорожную станцию Нижне-Увельская в адрес районной Администрации. Главный инженер комхоза Расулов её раскредитовывал. Я скачивал дизтопливо из кадушки на колесах в баки Центральной котельной. Потом разливал её по бензовозам…
- По приказу Шумакова?
- Так точно.
- Он осуществлял за тобой контроль?
- Никакого контроля не было. Но учет я вел скрупулезно – у меня есть тетрадь, где все расписано: дата, номер машины, тарировка цистерны по паспорту, фамилия водителя, его роспись о получении… Могу предъявить.
- Неси… Стоп! Я с тобой офицера пошлю – а то сбежишь ненароком.
Пошли мы за железнодорожную линию в офис МУП «Коммунсервис». Тетрадку взяли, вернулись обратно.
Томилов её полистал, говорит:
- Оставляй. Свободен.
Признаюсь, в этих делах я никогда особой сообразительностью не отличался. По мне, пообещал человек – значит, сделает; или взял – значит, отдаст. Тем не менее, в этот раз я оказался несогласный:
- Господин майор. Я действительно еще не отчитался ни за одну цистерну. Кроме этой тетради нет у меня других документов на раскачку дизтоплива.
- Ну и что?
- Не могли бы вы дать расписку на изъятие у меня в интересах следствия документа отчетности раскачки солярки. Не дай Бог у вас затеряется – тогда мне кранты.
- В КПЗ хочешь?
- Нет.
- Свободен.
Я возвращался в контору и думал – ну что ж, совесть моя спокойна. И даже молил ментов через Господа Бога – затеряйте тетрадочку, миленькие, затеряйте…
Через несколько дней снова звонок. Снова меня приглашают в ОБЭП…
Томилов:
- Мы пробили некоторые номера из твоей тетради. Знаешь, откуда к тебе приехали вот эти три машины?
- Откуда ж мне знать? У меня и графы такой нет в тетради. Позвонил Шумаков, сказал – придут машины, залей их. Я залил, записал…
- Они из Нижней Санарки! – воодушевлению майора не было конца.
- Ну и что? Даже если бы они сказали, я не стал это записывать. Мне ни к чему такая информация. Я работал от приказа. Но учет вел…
Все! – прихлопнул ладонью Томилов. – Едешь на очную ставку.
Посадили меня в машину ГАИ. Рядом с водителем сел офицерик ОБЭП. Я сзади и пока без наручников. Думаю, на обратном пути наденут. Вот опознают меня в деревне…
Мчимся в Нижнюю Санарку.
Приехали. Нашли дом председателя… пусть будет колхоза. Кто их знает, как они сейчас называются – новоявленные наследники советской эпохи.
Тот вышел за калитку, встал перед домом, ни грамма не смущаясь ГАИшника в форме. На вопрос о трех бензовозах, привезших ему из Увелки дизтопливо, ответил уверенно:
- Да, было такое. На давальческой основе мы договорились с Виктором Григорьевичем. Только я уже долг вернул. Да спросите вы у Шумакова! Разве он этот факт отрицает?
Скуксился офицерик ОБЭП. Записал что-то в протоколе для проформы, и поехали мы обратно. Для чего меня-то возили? Непонятно. Суета сует… господин Томилов! Даже мне показалось, что очная ставка в селе Нижняя Санарка, это уже слишком.
На траверзе Пласта на обочине трассы разглядели пустующий колесный трактор «Беларус» - ни в нем нет механизатора, ни около. ГАИшник за рацию:
- Але, Пласт! На … километре трассы стоит пустой колесный трактор. Проверьте – не угнан ли?
Вот это работа! Он даже чуточку не притормозил – а всего лишь сержант ГАИ. А у наших офицеров-обэпников пока сплошная суета. Думается мне, что инцидент с трактором – это единственный положительный момент из нашего круиза в Нижнюю Санарку и обратно.
Ладно, отстали от меня менты, так никого и не посадив. Да, думаю, и не было у них такой задачи. К примеру, посади они под стражу Шумакова Виктора Григорьевича, сделали бы из него всенародного героя перед самыми выборами. Понимать надо…
Так, потрясли-подергали, компромат собирая, и отстали.
Знаете, чем замечательна наша жизнь? Злодеи оказываются совсем не такими, какими мы их себе представляем.
Вызывает меня к себе Сергей Вениаминович Шумаков, который при новом исполняющем обязанности Главы района, стал начальником Управления ЖКХ, преобразованном из прежней «Службы Заказчика».
- Я считаю, - мне заявляет, - что должность снабженца в МУП «Коммунсервис» не нужна. Мы её сокращаем. Пиши заявление на увольнение по собственному желанию.
Черта с два! – подумал я, а вслух сказал:
- Что-то я никак не пойму – меня сокращаете или должность?
- И тебя и должность.
- Ну, на счет сокращения меня это мы еще посмотрим. Я как-то наоборот собирался себя преумножить и, конечно же, не в «Коммунсервисе», а литературе. Публикации мои пошли в журнале «Сибирские огни». Не читали? Зря. А по поводу должности снабженца – пишите приказ о сокращении. По нему я надеюсь получить не только компенсацию за неиспользованный отпуск, но и два положенных законодательством оклада согласно штатного расписания…
На том и расстались.
Не убедил меня бывший партийный тунеядец (со слов Пашкова, конечно), что мне следует писать заявление на увольнение по собственному желанию «в связи с сокращением штата». Пусть пишет приказ…
Благослови Господь его, такого симпатичного в интеллигентных очках, на более праведные деяния!
А я задумался – что происходит?
Должность снабженца предприятию, конечно, нужна. Значит, сокращают только меня. И тогда почему должен писать заявление по собственному желанию? Какая-то ерунда получается! Возможно, это от безграмотности С. В. Шумакова.
Дальше пойдем…
Почему мне об этом заявляет лично начальник Управления ЖКХ, подчиненный непосредственно Главе района? Мой самый первый прямой начальник, директор МУП «Коммунсервис» Марчук, об этом молчит. Неужто он трусит со мной говорить? Что-то не верится.
Чем же я заслужил такую честь – быть уволенным лично чиновником с правами заместителя Главы района?
Припомнив все события, последовавшие вслед за выдворением из Белого Дома Виктора Григорьевича Шумакова и назначением депутатами районного Собрания дня общенародных выборов Главы района… даже звонок Томилова таинственной Галине Алексеевне по поводу её мужа, вдруг разом и до конца понял все.
И сразу на ум пришли слова легендарной песни Владимира Семёновича:
«Идет охота на волков… И лают псы до рвоты!»
Я, конечно не волк – куда мне! Но моим увольнением с работы занялся лично начальник Управления ЖКХ. Это о многом говорит. Например, может напоминанием послужить кому-то – о том, что все мы ходим под Богом, а наместник его уже на своём месте…
Кому? Кому-то из кандидатов, сцепившихся в битве за пост Главы района.
Шумакову Виктору Григорьевичу? Да вряд ли. Я хоть и много контачил с ним в последние три года, но в «песчанскую мафию» не входил. Вот кто входил, так это Лапаев. Но его не тронули. Значит, Виктор Григорьевич к моему увольнению никак не причастен. Как и я к его желанию стать Главой Увельского района.
Анатолий Михайлович Агарков? Тоже нет. У нас напряженные отношения со времен моей травли райкомом КПСС. Сами понимаете, какого я мнения на его счет…
Тогда… остается только Клипа. Ну, не Селянин же, в самом деле! С Алексеем Борисовичем мы нигде и никогда не пересекались. Да и даже если бы было такое – моё увольнение ему не знак. Он так люто взялся за избирательную кампанию, что его уже никакие угрозы не остановят.
А вот Сергей Борисович – да. Мое участие в его «Вире» говорит о том, что я из его команды. И моим увольнением, которым занялся лично начальник Управления ЖКХ, минуя директора предприятия, посылается ему намек – остановись, Борисыч! куда ты прешь?
Ну, давайте порассуждаем…
Кто проголосует за Анатолия Михайловича? Да никто, кроме его многочисленной родни в Малом Шумаково.
Кто проголосует за Виктора Григорьевича? Да никто, кроме пресловутой «песчанской мафии».
А этого, ой, как недостаточно, чтобы без стыда от поражения выдвигаться на выборы. Эти никому не конкуренты. Ну, что они могут предложить народу в свою платформу? Новоиспеченные идеи пламенного марксизма и беспощадное мщение классу имущих? Тема весьма и весьма сомнительная…
Кто проголосует за Алексея Борисовича? Самые отсталые и забитые слои крестьянского населения – никогда не верившие в демократию и всегда ненавидящие власть. В этом у него преимущество перед Литовченко, уже исполняющим обязанности Главы района. Не зря Селянин практически не агитирует в райцентре, где у него вряд ли найдутся сторонники. Поэтому с агитбригадой он вояжирует по району, подкупая газированной минералкой население глухих деревень. Этот электорат у него никто не отнимет – даже не стоит того пытаться.
Остаются Анатолий Григорьевич и Сергей Борисович – вот на сегодняшний день настоящие соперники, поскольку борются за один и тот же электорат: умных, думающих и политически грамотных людей.
За Клипой его безупречная репутация до мозга костей честного человека и грамотного специалиста в своей профессиональной деятельности.
За Литовченко несомненные способности успешно руководить районом… да и не только.
Сергей Борисович мне не однократно говорил, что выставляет свою кандидатуру исключительно ради того, чтобы не дать ходу во власть Селянину. Литовченко при этом называл «толковым мужиком», под которого бы он «пошел». Но на деле получается, что он отнимает голоса именно у «толкового мужика», увеличивая шансы своего политического противника Селянина. И чем дальше в лес, тем больше дров…
Дойдя до всего этого, отправился к Клипе – попытаться его уговорить снять свою кандидатуру в пользу Литовченко; хоть этот шаг и отвечал чаяниям начальника Управления ЖКХ, приговорившего меня к расстрелу на службе.
Сергей Борисович, выслушав мои аргументы, отказался следовать мудрому совету. Обосновал свою неуступчивость так:
- Анатолий Григорьевич, конечно, наш человек. Но я не уверен, что он способен противостоять Селянину.
- Да как же ему противостоять, если ты отрываешь у него электорат. Лучше вместе прийти к победе одного кандидата, чем остаться обоим на бобах…
У Клипы, при всей его обаятельности, есть одна неприятная черта – он слушает всех, но мало кого слышит. Такая уверенность в собственных выводах бывает губительной – знаю это по опыту.
Лично я для такой категоричности душевно трусоват. Мне как в десятом классе Михаил Александрович Тренин внушил однажды на уроке обществоведения марксово кредо: «Подвергай все сомнению», так я его и проповедую всю сознательную свою жизнь. И где очень сомневаюсь, несколько раз перепроверю и десятки выслушаю советов, чтобы принять окончательное решение…
Увы, к сожалению, Сергей Борисович не таков. Он, как и многие другие заблудшие, считает, что историю творят личности, а не народ. Что с этими личностями потом происходит, их не заботит; их с толку сбивает вера в свою исключительность…
В ту памятную встречу нашу, слушая меня и улыбаясь, он заявил:
- Все-то ты напридумывал. Ну, а если в чем прав, то давай докажем моим врагам, что меня никому не запугать. Уволили, говоришь, мне в назидание? Пиши заявление – я тебя принимаю: будешь работать у меня.
- Редактором газеты?
В конце концов, эта профессия держится на любопытстве.
Клипа вздохнул глубоко и устало:
- Инженером по маркетингу. Время пришло заниматься этим всерьез.
А мне только того и надо было!
Написал заявление на имя председателя Комитете по строительству и архитектуре при Увельской Администрации и пошел в МУП «Коммунсервис» увольняться.
Иногда мне кажется, не тем я занимаюсь в тиши ночной, когда склоняюсь над рукописью, пытаюсь примирить миф с реальностью. Ведь жизнь, надо полагать, идет своим чередом. Хотя, конечно, бывают моменты гораздо круче, чем предусмотрено Господом Богом. И тогда мы пеняем на лукавого – черт попутал! Но уверяю вас, когда речь заходит о соблазнах разного рода, с мозгами нашими начинает твориться что-то непонятное. Мы кидаемся во все тяжкие с популярным лозунгом - где наша не пропадала! И если человек пакостник по природе своей, то чем выше он вскарабкается по служебной лестнице, тем больше возможностей у него пакостить…
Хорошая мысль по поводу выборов?
Я бы на них никогда не пошел, хотя обожаю демократию.
