Л. Ларкина.
Б О Е В О Й П У Т Ь А Н Н Ы О З Ё Р О В О Й
Многие из нас ежедневно общаются с этой женщиной, когда приходят за продуктами в один из крупнейших столичных гастрономов.
И, расплачиваясь у кассы за покупки, встречают спокойный и внимательный взгляд кассира Анны Петровны Добрыниной. А вот о её фронтовой биографии, о том, что Анна Петровна в годы войны была снайпером, служила в 173 Оршанской Краснознамённой Стрелковой дивизии III Белорусского фронта, знают только близкие товарищи и родные.
Из приказа Наркома Союза СССР от 21 мая 1943 года: «…25 июля 1943 года.
Сформировать на базе женских курсов отличных стрелков, при Центральной школе инструкторов снайперского дела Центральную женскую школу снайперской подготовки в составе двух батальонов… Отбор произвести из добровольцев - женщин в возрасте до лет. С образованием не ниже семи классов. Прошедших обучение в снайперских комсомольско-молодёжных подразделений всеобуча».
Два года и три месяца работала Центральная женская снайперская школа. За это время было сделано три набора общей численностью в 1885 человек. Первым её начальником стала Нора Павловна Чегодаева - выпускница Академии имени Фрунзе, участница боёв в Испании, воевавшая на Карельском и Волховском фронтах.
Самым многочисленным был второй набор в 887 человек, в который и вошла Анна Озёрова. 24 июня 1944 года в одном из подмосковных посёлков женщины – снайперы готовились произнести слова священной клятвы на верность Родине.
Позднее оказалось, что именно в этот день у деревни Черёмушки на Псковщине совершил свой беспримерный подвиг Александр Матросов. Впереди ещё были шесть месяцев напряжённой учёбы постижения тонкости снайперского искусства. Вот и долгожданный час - они на передовой!
Как принимали девичье пополнение? Вот что пишет об этом Герой Советского Союза бывший командир 690 стрелкового полка 139 стрелковой дивизии В. Гришаев:
«Весть, что к тебе в полк прибывает новое пополнение – из самых радостных на фронте. А если в полку будут служить ещё и снайперы, комполка должен радоваться вдвойне. Накинул шинель – и в штаб. Ну, наконец-то прибыло пополнение, - думал я, теперь легче будет! Быстрым шагом дошёл до школы. Там, на заснеженном дворе, и выстроилось передо мной пополнение моего полка. Я, как увидел, в сердцах чуть не выругался от досады.
Стоят на притоптанном снегу девушки, шинельки новенькие, ещё необмятые, лица розовые, совсем молоденькие… Что я с ними делать-то буду? Милые вы мои! А у самого – обида. Хорош, думаю, генерал, подбросил мне пополнение… Что ж, приказ есть приказ, пополнение получено, надо готовить его к боевой работе…
Взялись они за дело. И я теперь, как на КП приду, совсем другую картину, чем раньше, вижу. Бывало, взглянешь в бинокль, и зло берёт. Фашисты безнаказанно по своим траншеям разгуливают, днём телефонную связь налаживают, и боеприпасы на передовую подносят. У штабных землянок и складов запросто на виду часовых меняют. Не прошло и недели с тех пор, как обосновались девчонки в полку, а спокойствию врага конец подошёл. Любой его шаг стерегли меткие выстрелы снайперов…»
Боевое крещение Аня Озерова получила в обороне. Была ранняя весна. Днём снег подтаивал и в ложбинах был пропитан талой водой, как губка. Немцы тогда ещё и не догадывались, что у нас появились снайперы и спокойно передвигались в полный рост. Анна, как и положено, вышла с напарницей Александрой Фёдоровой в 4 часа утра на нейтральную полосу. Заняли девушки, высмотренные днём накануне удобные позиции, замаскировались, разложили патроны и стали ждать.
Томительно тянулись предрассветные часы. Вот уже затекли и замёрзли ноги. Пошевелиться нельзя – демаскируешься. Наконец-то показался человеческий силуэт. Выстрел. Через некоторое время на бугорок поднялся второй вражеский солдат, но не сделал и шагу – был сражён пулей снайпера. По упавшему фашисту Анна выстрелила ещё раз. Тут ещё двое немцев оказались в поле зрения, но больше она не смогла стрелять. На глаза накатились слёзы. Не просто было простой деревенской девчонке стать солдатом…
В бедной крестьянской семье росло четверо ребят. Тридцать третий голодный год унёс отца, а в тридцать восьмом - умерла мать.
Аня к тому времени окончила семилетку и уехала в Мичуринск и поступила учиться в ФЗО при мясокомбинате. Только свыклась с городской жизнью, с самостоятельностью, как грянула война.
В первое время часто ей снилась родная деревенька Епанчино, с бегущей среди луговых цветов, речушкой. Едва Тысячи её сверстников и сверстниц надели военные шинели.
Среди защитников Родины и были её два старшие брата. Не могла Анна оставаться в тылу и пошла добровольцем на фронт.
Сентябрь 1944 года. «В сложных условиях и при быстро изменяющейся обстановке девушки-снайперы проявляли небывалую находчивость при выборе огневых позиций и показали умение метко поражать цель. Член Военного Совета 3-го Прибалтийского фронта генерал-лейтенант Рудаков». Это выдержка одного из многочисленных писем на имя начальника Центральной снайперской школы.
За лаконичной формулировкой письма стоит многое – ежедневный, тяжёлый, изнурительный труд, который невозможно сравнить ни с каким другим трудом в мирное время. Вот, что рассказывает сама Анна Петровна:
- Это было в Пруссии. Наши войска вклинились на несколько километров в немецкую оборону, но подкрепление во время не подошло и наша группа с полковым знаменем оказалась на передовом крае. Мы узнали об этом только тогда, когда на нас обрушился шквал автоматной огня. Мы оказались в маленьком хуторе на краю леса. Справа от нас находился глубокий овраг и, чтобы захватить нашу группу, противнику было достаточно пробраться в этот овраг.
Помню, я оказалась у одной из узких щелей огромного сарая рядом с молоденьким лейтенантом. Тогда я подумала, что этот бой будет для меня последним, но страшнее смерти казался плен. Застрелить себя из снайперской винтовки невозможно, и я попросила лейтенанта сделать это, как только немцы ворвутся в сарай. «Не горюй, сестрёнка!- бросил он – У меня есть граната!» Мы видели, как фашисты группами перебегали в овраг, усиливая огонь, а потом забросали нашу сторону дымовыми шашками.
Когда дым рассеялся, мы заметили, что в лесу началось какое-то движение. Послали разведку.
В это время девушки перевязывали раненых, я наблюдала за местностью, а лейтенант прятал полковое знамя. И вдруг из лесу грянуло громогласное, родное: «Ура!». Это пришло подкрепление. Линия фронта была выровнена. Трудно передать, какими счастливыми были для нас те минуты…
Снайпер – это особый род боевого искусства. Снайпер, замерзая в лютую стужу, распухая от комариных укусов, часами ждёт свою цель. Малейшее движение грозит смертью, особенно, когда охота идёт на вражеского снайпера, когда перед тобой хорошо обученный противник.
В жестоком поединке побеждает тот, у кого больше выдержки. Поэтому ранения у снайперов были очень редкими.
За малейшую ошибку, демаскировку девушки платили жизнью. 180 женщин-снайперов погибло на полях сражений. Но ещё более многочисленные потери несли гитлеровцы, которые долго не могли поверить в то, что им не дают покоя «фрау» и считали, что на передовую прибыли сибирские стрелки. Только в «охоте» женщины-снайперы уничтожили более дивизии немецких солдат. А сколько им приходилось ходить в рукопашную, выносить раненых с поля боя, помогать разведке, обнаруживать доты, огневые точки…
Бывали в суровой фронтовой жизни и смешные эпизоды. Вот один. Однажды её напарницу срочно вызвали в штаб, и на задание пришлось идти одной.
Ночь. На фоне недавно выпавшего снега, ещё не тронутого разрывами снарядов, чернел кустарник да редкие стволы деревьев. Пройти предстояло около четырёх с лишним километров. Анна благополучно добралась до намеченного рубежа и только приготовилась выбрать подходящее место для маскировки, как заметила впереди за кустами двоих, стоящих друг против друга и загадочно молчащих. Кто это? Свои или чужие? Девушке были видны только ноги, а всё остальное было скрыто густыми зарослями кустарника. «Сколько же можно так стоять? Ведь время летит! – нервничала Анна – так и рассвет начнётся, и я замаскироваться не успею». Решила незнакомцев застать врасплох. Вскочила с криком: «Руки вверх! Кто здесь?» В ответ- тишина. Хорошо, что до немецких окопов было далеко – не услышали. А те двое – как стояли, так и стоят. Тогда девушка стала бесшумно продвигаться вперёд. За кустами… стояла лошадь и спокойно дремала.
От столь мирной картины девушка чуть не разрыдалась с досады. Придя в себя, она ласково потрепала конягу по холке и тихонько прошептала: «Уходи, милая, тут тебя убьют».
Направив виновницу происшествия в нашу сторону. А вечером в прифронтовой землянке было столько смеха, что хоть колокольчики на уши вешай.
Настал долгожданный конец героической схватки советского народа с гитлеровским фашизмом. Пришла долгожданная Победа. Взвод девушек возвращался на Родину. «Но снайперские винтовки были при нас» - вспоминала Анна Петровна. – Мы ждали отправки на японский фронт.
Когда военный состав пересёк границу и девушки впервые после долгих лет, ступили на родную землю, сколько было радости и ликования.
Было это под городом Львовом.
Мы расположились у небольшого лесного озера и принялись стирать своё нехитрое обмундирование, купаться. И вдруг: «Снайперы! В ружьё!» В первую минуту мы подумали, что это просто учебная тревога, продолжали дурачиться и со смехом натягивали свои мокрые гимнастёрки, которые прилипали и никак не хотели нам подчиняться.
Но на построении нам объявили, что недобитые полицаи убили связиста. Нужно было прочесать лес.
Фашистских приспешников было четверо и все они не ушли от расправы».
Много лет прошло с тех пор. Анечка – снайпер давно уже стала бабушкой, но не заросли травой забвения воспоминания боевой юности. Она призналась, что и сейчас ей снятся сны, в которых она всё ищет свою снайперскую винтовку под номером 2526, снимает вражеских «кукушек», идёт в рукопашную, выносит раненых с поля боя.
На её боевом счету 24 убитых врага…
Только в августе 1945 года, после демобилизации вернулась Анна Петровна в Мичуринск. Узнала, что один её брат погиб за Родину, а второй был тяжело ранен в бою и стал инвалидом.
