Глава 7.

Арина уложила детей спать. Старшие Матвей с Анютой, уставшие после работы в поле, не пошли на вечерки, как ранее. После того, как их выгнали с собрания комсомольцы, они старались выходить за ворота реже, лишь по хозяйству. Дед закрылся на своей половине, но не лег спать, а что-то все ходил, шелестел бумагами и невнятно говорил сам с собою.

Опять похвальную грамоту, данную Цесаревичем во время пребывания в Троицке разворачивает», - подумала Арина.

Он часто доставал ее в последнее время, вспоминая, как стоял в почетном карауле при торжественной встрече престолонаследника Великого князя Николая Александровича, будущего императора Николая Второго, в 1891 году. Любил показывать ее своим внукам и не единожды рассказывал, как тянулся во фрунт перед его величеством, как его сыновья Илья с Дмитрием в строю с казачатами пели «Боже царя храни!» Сетовал, что в то время казаки были, а нынешние казаки Государя Императора предали. Что в праве был Господь, наказав всех нас через власть большаков лишением казачьего звания. За дело! Царя не уберегли! Стращал, мол, ждите - скоро настанет конец света. Антихрист уже пришел! Говорили ему, чтобы он с такими разговорами потише был. Нынче, упоминание о царе контрреволюционными разговорами называется. Нашим станичным коммунистам это не понравится. Напоминали, как советчик Максимов с казаками в восемнадцатом году расправлялся. Да куда там, не внимал дед предупреждения Дмитрия. Продолжал утверждать, что при царской власти жилось спокойнее и сытнее, не то, что при Советах.

Не одобрял тятя дружбу Дмитрия с Максимовым, и, когда видел их вместе, то замыкался в себе. Надолго замолкал и старался уединиться. Дмитрию высказывал затем, что как может казак супротив своих станичников пойти! Сломать весь казачий уклад и порядок, сложившийся за многие годы.

А что Дмитрий поделает? Он тоже власть и ей служит. Говорил, что не по своей воле пошел в милиционеры. Согласился ради спокойствия своей семьи, чтобы дом не отняли, хозяйство не порушили, как это стало с другими, кто воевал против новой власти, - размышляла Арина, а сама все поглядывала в окно, ожидая мужа.

В один момент ей показалось, что чья-то тень мелькнула за окном.

- Митя пришел! - и кинулась к двери, не ожидая стука, открыла ее, выскочила на крыльцо, но там никого не было. В тревоге забилось сердце.

Кто же был за окном, не показалось же ей?» Она, прижимая руки к груди, сдерживая стук сердца, готовое выпрыгнуть наружу, вышла за ворота на улицу и стала вглядываться в темноту. За три усадьбы от их дома заметила поспешно уходившего мужчину. Он повернулся в ее сторону, и вновь ее сердце забилось сильнее прежнего. Его лицо показалось ей знакомым.

- Ефим! - Ахнула она и бросилась его догонять.

Человек заметил ее приближение, остановился, качнулся в сторону, икнул, но удержался и вытянулся перед ней во весь рост.

- Тебе что надо молодуха? - еле шевеля языком, обратился он к Арине.

Арина остановилась, еле сдерживая дыхание, узнавая соседского старика Ивана Шапкина. Он был в состоянии сильнейшего опьянения, пошатывался, но цепко держался за початую на две трети четвертную бутыль с самогоном.

Господи, да что же это за наваждение? С тех пор, как появился в станице Андрей Малов, ей в каждой тени грезится ее бывший муж Ефим. Мите все недосуг сходить к Малову, да расспросить его о своем брате. Сама бы сходила, да боится вновь бабских пересудов, утихнувших было в последние годы о ее сожительстве с Ефимовым братом.

- Ты, дед Иван? Что на ночь по улицам бродишь, собутыльников ищешь? Или опять к Евдошихе свататься ходил? - успокаиваясь, спросила Арина.

Все в станице знали, что дед Иван с молодости любил старую казачку Евдошиху, как звали ее ныне, а так-то она была Евдокимова Капитолина Кузьминична. Дед после смерти своей старухи как примет на грудь горячительного пития, так свататься идет к своей зазнобе лет давно минувших. А так, как выпивал он часто, то бывало на неделе, сватался по несколько раз, забывая о прошедшем сватовстве прошлым днем.

- Шел бы ты, дедушка до дому, не дай Бог, упадешь где, застудишься, - пожалела старика Арина, и, взяв под руку, повела к его двору.

- Отказала Капочка, не хочет выйти за меня замуж. Обидел я ее в молодости, обещал в жены взять, да обманул. Прошло много лет, а она все простить не может, - плакал дед, размазывая сопли и слезы по редкой бороде.

«Вот к кому надо сходить, к Евдошихе. Она карты раскинет и все расскажет о Ефиме», - неожиданно для себя решила Арина и не стала откладывать данное желание, взглянув на темные окна своего дома, поспешила к проулку, где проживала гадалка.

Возле дома Евдошихи остановилась. Окна светились неярким огнем. Вдруг на Арину накатила робость. Она приложила руку к сердцу, стараясь заглушить его биение от быстрой ходьбы. Казалось, его стук разрывает ночную тишину улицы.

Господи, грех-то какой, к ведьме идти и гадать на близкого человека, будь он живой или мертвый! - подумала Арина.

Она перекрестилась было уже в нахлынувшей нерешительности, повернулась бежать от греха подальше, как дверь в доме отворилась и с крыльца в темноту юркнула женщина, плотно прикрываясь платком. Арина, стараясь быть незамеченной, присела у палисадника, утопила лицо в густо разросшихся цветах сирени и затаилась. Сердце вновь заколотилось, уже от страха, что ее узнают и донесут мужу о ее походе к гадалке.

Женщина прошла мимо, не заметила затаившуюся в кустах сирени Арину и скрылась в темноте проулка. Но не прошло и минуты, как в проеме дверей показалась сгорбленная фигура хозяйки. Она повертела головой и вперилась взглядом в сторону Арины. Пошевелила губами, поводила носом, будто принюхиваясь, и твердым скрипучим голосом, исключающим неповиновение, приказала следовать за ней в дом.

- Заходи девка, давно тебя жду, - растворила во всю ширину дверь и рукой указала, куда нужно пройти.

Арина, повинуясь ее воле, не чувствуя сил к сопротивлению, на ватных ногах проследовала в сени мимо ее, стараясь не коснуться хозяйки.

Ведьма! Настоящая ведьма! Все видит, все обо всех знает, - не удивилась ее проницательности молодая женщина.

- Свят, свят, - беззвучно шептала она, а перекреститься рука не поднималась.

Сколько тайн нижнеувельских баб она хранит? Только ей ведомо. И мою знает, раз сказала, что давно меня ждет, - со страхом подумала Арина.

Евдошиха с давних пор слыла в станице ведуньей-травницей. Заговорами и настоями лечила недуги болящих. Помогала женщинам в их бабских делах. Утоляла печали в их скорби, кои у каждой станичницы время от времени случались. Раскидывала карты, гадая на их мужей. Говорила правду об изменщиках, и тут же готовила зелья приворотные. В послевоенные годы женщины приходили в основном вяснить судьбы своих пропавших мужей. Все хотели узнать, живы ли они и когда, ждать домой. А кто хотел убедиться в их погибели и молиться за упокой.

Евдошихе было далеко за семьдесят лет. Время ее согнуло пополам, лицо посерело и засохло в морщинах, нос нависал над тонкой верхней губой. Но, на удивление всем, она сохранила полный рот здоровых зубов, которые всегда были на виду и придавали ее виду еще большую неприязнь. За глаза называли Евдошиху ведьмой, и что водится она с нечистой силой. Боялись ей при встрече смотреть в глаза, пугали ею непослушных детей, но, преодолевая страхи, со своими бедами, таясь от других, шли к ней. Приносили в благодарность продукты или вещи. Тем она и жила, не тронули ее в прошедший страшный год ни болезни, ни голод.

Ариша вдруг вспомнила, что совсем не подумала о подношении и виновато взглянула на старуху.

- Ты девка, не тужись. Коровка у тебя молочко дает? Вот завтрева пошлешь мальчонку с кринкой молока, - поняла ее замешательство Евдошиха. - Ты-то с чем пришла? На кого раскинуть карты? На первого мужа, али на второго? - Проскрипела она, сверля пронзительными, светящимися, глубоко утонувшими в глазницах зеницами.

Ее взгляд обжег Арину, и вновь ее сердце затрепетало, и вновь ее обуял страх, да так, что она оцепенела, еле шевеля

ставшим непослушным языком, с трудом выговорила:

- Про Ефима хочу узнать. Жив ли?

- Знамо мне про твой грех. Ты мне, девка, скажи, насильно тебя принудил к сожительству нынешний муж?

- Нет, бабушка, - пролепетала Арина. - По согласию то случилось. Полюбила его так сильно, как не было со мной никогда, и он меня. С тем и живем до ныне, - закрыв глаза, но с глубоким убеждением, вполне внятно ответила она.

Старуха еще более пристально взглянула на женщину, ощерилась, показывая весь свой зубной ряд, и ее лицо стало разглаживаться, а глаза уже не так горели, как минуту назад

- Полюбила, говоришь, и он тебя? Вижу, что так оно и есть. Так, что же ты, девка, грешишь на саму себя? Разве любить это грех? Нет высшего суда над людьми за любовь. Не в блуде вы живете, а в великом счастье. А за это не каются, а благодарят Господа, что так случилось!

- А, как же, бабушка, мне перед Богом ответ держать? Венчаны мы с Ефимом.

- Глупая ты баба! Что сказано в Писании от Апостола Иоанна: «Бог есть любовь!». Потому, что любовь от Бога, и каждый, кто любит, рожден от Бога и знает Бога. Бог простит, если вы любите друг друга и живете душа в душу, - ласково, успокаивающе проговорила Евдошиха.

Арина открыла глаза и уже по-новому взглянула на старуху. Совсем она была не страшная. Морщины на лице разгладились, а глаза струились ласковой добротой.

Никакая она не ведьма, раз Божье Писание знает! - подумала, совсем успокоившись, она.

- Ну, ступай к столу, не робей, милочка. Раскинем карты, они нам всю правду скажут. Грех этот я за себя и за тебя отмолю у Бога. Не такой уже это большой грех. В писании о гадании среди смертных грехов не прописано. Проходи, садись и слушай, - поглаживая Арину, Евдошиха усадила ее на табурет.

На столе стояла восковая свеча, пламя которой ровным светом освещало лица старухи гадалки и молодой женщины, источало приятный запах, настраивая на нужный лад при таинстве гадания. Евдошиха накинула на столешницу темный платок, взяла в руки колоду карт, ловко перетасовала ее, дунула на них сама и дала дунуть Арине. Затем приказала ей снять колоду. За последующими манипуляциями гадалки с картами она следила не очень внимательно. Карты ложились на стол то веером, то раскладывались квадратом. Евдошиха, перекладывала карты, брала длинными пальца-ми по одной, комментируя, что она означает, показывала Арине. По картам выходило, что червовый король был жив, здоров и ему выпадала любовь бубновой дамы, которая с ним остается. В конце выпала крестовая шестерка, что означало: «Вам придется запастись терпением, то, чего вы ждете, произойдет не скоро, но сбудется!»

Евдошиха вздохнула, и, глядя в напряженное лицо Арины, весь карточный расклад объяснила так:

- Жив твой бывший муж, но с ним есть женщина, которую он любит. Зла тебе не желает. Дорога домой ему тоже выпадает, но не скоро. Так что, пусть твое сердце успокоится, оно избрало верный путь - любовь к нынешнему мужу. С тем твое сердце пусть успокоится.

Домой Арина бежала по темному переулку с облегчением на сердце. Возле церкви остановилась и троекратно перекрестилась.

- Прости, Господи за грехи мои и спасибо, Господи, за то, что нет зла на меня от Ефима. Пусть он будет счастлив с женщиной, что с ним рядом, - горячо шептала она, крестясь на крест, что венчал купол и хорошо был виден на фоне звездного неба.

Дома, не успев отдышаться от быстрого бега от ведуньи, услышала скрип ворот и стук в дверь. Пришел Дмитрий и с порога обратил внимание на изменение настроения жены. Весь месяц, как она узнала о приезде Андрея Малова, была в задумчивости, иногда раздражалась по пустякам. Встречала вопросом о встрече с Маловым и, слыша отрицательный ответ, сердилась, подолгу отмалчивалась. Теперь же вся она была той привычной, которая всегда ему нравилась. Он любил ее, когда она была в таком настроении. Сразу забывалась усталость, хотелось прижаться к ее теплому мягкому телу и не выпускать из своих объятий. Он так и сделал.

- Это что же случилось с тобой? Отчего ты сегодня с вечера поменялась? - с радостным удивлением задал ей вопрос.

Арина рассказала ему про свой поход к Евдошихе, и о том, что она ей поведала.

- Жив Ефим. Нет у него зла к нам, и женщина у него появилась, которую он очень любит. Теперь нам с тобой можно жить с легким сердцем. Простил он нас! - на одном выдохе завершила она свой рассказ.

- Вот баба дура! К ведьме гадать ходила, - тихо проговорил он без осуждения ее поступка. - Был я нынче у Малова. Жив Ефим. Был тяжело ранен, но одна семиреченская казачка вытащила его с того света. Сейчас Ефим с нашими оренбургским казаками в Китае укрывается.

А сам подумал – Как ведьма узнала о брате и о женщине? Эх, что-то недоговаривает Андрюшка!

- В цугундер посадил я Андрея Малова. Дезертиром он оказался. Завтра с утра в Троицк отправлю. Там с него в ОГПУ правды добьются. Выяснят, как ему из Китая удалось перебежать и в Красную армию вступить.