Дары океана
Лучше потерпеть кораблекрушение, чем увязнуть в тине.
/Н. Добролюбов/
Чей-то корабль напротив моего острова! – весть тревожная, от которой ёкнуло сердце.
- Сколько их? – расспрашивал я гонцов Арнаука.
- Три раза по десять.
- Чернокожие? Откуда?
- Как нам знать?
- Зачем явились?
Посыльные не знали и ничего не могли предположить, но утверждали, что судя по их поведению и вооружению их следовало опасаться.
- Что же пчелы?
Карибы про них совсем забыли.
Ну, это не самое страшное – были бы целы, а дело они своё знают. Смущали невесть откуда взявшиеся негры на корабле – при огнестрельном оружие и без белых. По силам (по вкусу?) ли они нашим «защитницам» и стоило ли от них ожидать бед и несчастий?
Обменялись мнениями с Ипанаро. Я заявил, что немедленно ухожу на помощь карибам. Верховный вождь араваков выразил свое желание участвовать в военном походе против моих врагов, отложив свадебный картеж на лучшие времена. Я одобрил его устремления, но объявил, что ждать не намерен – пусть подтягивается, когда сможет.
По индейскому обычаю мы положили друг другу правую руку на плечо левое и заглянули в глаза – так заключается военный союз.
Тримаран спустили в воду, и я поднял полный парус – ветер понес нас по волнам. В балансирах сидели гонцы Арнаука. Их пирогу взяли на буксир.
Более всего меня занимал вопрос – откуда и с какой целью явились на берег карибов чернокожие моряки: из Африки прямым ходом или это беглые невольники с островов Карибского моря? А что? – очень даже может быть! Их сейчас на плантациях Антильских островов видимо-не-видимо – индейцев-то истребили жадные переселенцы Старого Света. Подняли рабы восстание, захватили корабль, оружие бледнолицых и… куда глаза глядят!
Ну а карибы, никогда не видевшие чернокожих людей, понятно, в панике деру дали. Да как бы не наломали дров – надо спешить.
И тримаран летел, вытягиваясь в струну.
Достал карту Америки и, разложив на коленях, углубился в её изучение.
М-да… вариант с восставшими чернокожими на ней казался предпочтительней – рукой подать по расстоянию. Если так – значит, это наши люди.
Как бы Арнаук сгоряча войну не начал.
Через два дня я увидел корабль – он со всего маху сел килем в прибрежный песок. В принципе, для судна ничего страшного, но до первого шторма – тогда его днище рискует рассыпаться. Паруса чернокожие моряки догадались спустить. И теперь двухмачтовая бригантина, как подарок из Африки, во всей красе у лазурной кромки Американского континента.
На борту, на прибрежном песке и на опушке сельвы копошились десятка три негров – судя по одеянию, прямиком с берегов Конго. У многих из них были мушкеты и ружья, причем не в руках, а за спиной – будто бы для демонстрации: бойтесь, мол… А еще шпаги и абордажные сабли – но эти у пояса. Физиономии черные были достаточно мирными – и скорее, утомленными, чем зверскими: они совсем не похожи на людей, промышляющих разбоем.
В их поведении не ощущалось каких-либо признаков беспокойства или тревоги, хотя нетрудно было понять, что держатся пришельцы из океана настороже. Ничего примечательного более не обнаружив, я приткнул тримаран к берегу на расстоянии полумили от загадочной бригантины.
Послал гонцов в разные стороны – одного, попроворнее, к Арнауку с желанием немедленно встретиться; другого, посообразительней, к неграм с желанием провести переговоры.
Его инструктировал:
- Подойди на расстоянии выстрела – ближе не надо – и объясни, что Великий Белый Колдун желает иметь беседу с их вожаком. У меня есть для него важное сообщение. Место встречи – на полпути между нашими судами. Пусть приходит один без оружия. И пусть поторопится…
- Хорошо! – сказал молодой индеец, в глазах которого светилась жажда приключений.
И все у него получилось прекрасно.
Через полчаса мы встретились с вожаком экипажа судна. Это был убеленный сединой, как мудростью, но бодрый ещё чернокожий мужчина. Хотя он и производил впечатление человека вполне порядочного и вызывающего доверие, в целях предосторожности подал ему знак остановиться на расстоянии десяти шагов.
Он был без оружия и одежды – в одной набедренной повязке.
Как мы общались? Ну конечно же, общепонятными знаками. Вам опишу словами.
- Говори, вождь чернокожих – кто вы и зачем сюда прибыли?
Его звали Ватак, что на их наречии обозначает Гарпун. История их появления здесь такова. Они жили в деревне на берегу Конго. Напали враги – многих убили, остальных взяли в плен. Пригнали на побережье великого океана, заточили в трюм корабля и повезли куда-то. В пути обращались с ними жестоко. И, подгадав момент, чернокожие подняли восстание. Белых выбросили акулам, а сами, не зная морской навигации, шли куда глаза глядят… вернее, куда ветер гнал. Восточный пассат пригнал их в Америку. И теперь они в полном отчаянии, не зная что делать и куда податься…
Кстати, с огнестрельным оружием бледнолицых они также не умеют обращаться, как и с кораблем – носят лишь для острастки…
Ватак был скверным капитаном, но не плохим оратором. Я сумел с его знаков понять всю картину приключившегося с туземцами Африки – вызывала она изумление.
Тут же созрел план, как помочь неграм и привлечь их на нашу сторону.
- Вам повезло, - объяснил я Ватаку. – Вы попали к братьям, которые изо всех сил ненавидят плохих бледнолицых, но дружат с хорошими. Мы примем вас в наш союз и не позволим никому обижать. Ты веришь мне, вождь чернокожих?
Ватак едва не подпрыгнул от радости.
- У вас есть еда? – почтительно обратился я к нему.
- Солонина и сухари достались от белых. На исходе пресная вода.
- Я пришлю сейчас краснокожего человека, он вам укажет дорогу к пресной воде. Хорошо, что вы не разграбили деревню индейцев.
- А здесь и деревня есть? – удивился Ватак.
- Да, и скоро явится её вождь. Тогда я снова тебя позову, и мы втроем обговорим все вопросы.
А пока без лишних разговоров мы вернулись к своим судам.
Индейский юноша отправился показывать неграм источник пресной воды.
Важно было, чтобы в сложившейся ситуации Арнаук не напортачил вгорячах. Поэтому я приказал гонцу:
- Покажешь гостям источник и сразу же дуй к вождю – передай, что мир с чернокожими заключен, пусть топает сюда, а народу можно вернуться в деревню.
Часа через два появился Арнаук с двумя воинами и известием, что карибы вернулись в деревню. Вождь охотно согласился принять участие в мирных переговорах с беглыми неграми. Для этой цели он готов пригласить делегацию с корабля в своё селение. Обещал пир закатить по случаю…
Когда в ходе этих лихорадочных переговоров выдалась наконец свободная минута и напряжение спало, меня невольно охватили раздумья – насколько же все-таки в последние дни осложнились обстоятельства, требующие моего постоянного участия. Прежде мне все казалось иначе: достаточно запустить механизм – индейцы с пчелами лечат белых людей, и в конечном итоге Американский континент будет свободен от рабства! Теперь же все перемешалось – хорошие бледнолицые, краснокожие, а теперь еще негры на мою голову… Как мне сохранить и укрепить этот шаткий союз борцов за свободу? Если этого не удастся, то последствия чреваты чертовски опасными осложнениями.
Все нити запутанных отношений даже между индейскими племенами сошлись в моих руках – переплелись, запутались… того и гляди, какая-то из них лопнет, не выдержав напряжения, и несчастья обрушатся на всех. Как же просто тут споткнуться и загреметь в пропасть ошибок.
Голова шла кругом от всего этого, мысли путались...
И лишь взглянув на Катю и малыша, вновь обретал покой и уверенность – у меня нет права на непродуманный шаг, а значит, я не ошибусь! Будем биться с любыми обстоятельствами и посмотрим, кто выстоит…
Мы еще раз встретились – теперь уже втроем, и Арнаук торжественно пригласил делегацию чернокожих в свою деревню на показательные выступления плясунов и певцов (шутка, имеющая право быть похожей на правду).
Мы уже сидели с Катей на почетном месте у костра – малыша отдали в руки заботливой краснокожей мамаше, а тримаран перенесли на околицу – когда примчался воин, наблюдающий за побережьем:
- В деревню направляются семь (показал на пальцах) чернокожих. Все с ружьями.
Воинов взволновало это известие – особенно последняя новость. Однако Арнаук все воспринял с достойным удивления для соплеменников спокойствием. Ведь я уже сообщил ему, что негры не умеют пользоваться огнестрельным оружием – носят лишь для бравады.
На краю деревни действительно вскоре показались чернокожие. Неторопливым, чинным шагом они направились к костру в центре селения. Мушкеты держали в положении «на плечо» - видимо у белых солдат подсмотрели еще на африканском побережье. Не доходя до великого вождя Арнаука шагов десять, они остановились, стукнули прикладами о землю.
Ватак, выйдя чуть вперед, обратился к индейскому касику с подчеркнутым достоинством (жестами, но я переведу их в слова):
- Великий вождь! По твоему приглашению народ банту прибыл к вам в гости.
В качестве подарка Арнауку преподнесли шпагу – самое бесполезное оружие из всех возможных, но украшенное позолотой.
День клонился к вечеру. Костер горел. На нем жарилась туша дикого кабана. Краснокожие девушки разносили в глиняных кувшинах веселящий напиток. Чернокожие уселись в общий круг, положив возле ног мушкеты. Среди них была одна женщина с голым бюстом…
Солнце зашло. Сумерки сгущались. Кабана уже сняли с вертела, резали на куски и угощали гостей, затем всех желающих… Девушки подливали в чаши горячительные напитки.
Под незамысловатую мелодию самодельных музыкальных инструментов начались танцы народов мира. Ведь чернокожие, разгоряченные веселящим напитком, не смогли усидеть на своих местах, когда индейские воины пустились в пляс. Дикими прыжками и ужимками они даже фору могли дать…
В глазах у танцоров – черных и красных – светилось торжество. Индейские женщины в ритм танцев затеяли песни, и чернокожая амазонка им подпевала… уж не знаю о чем.
Подпевала и Катя, моя преданная жена.
А я сидел как на иголках – мне очень хотелось заполучить бригантину в свой островной флот. Вместе с неграми или без – вопрос второстепенный. Главным же был – немедленно снять её с мели! Ведь любой маломальский шторм расколет судно, как грецкий орех. Спасти его мог только Ферран со своей командой.
Но я не знал, как далеко сейчас отсюда воины вождя Ипанаро. Они могут нагрянуть в любую минуту и, без меня не разобравшись, устроить бучу.
Как поступить?
Упившись и уплясавшись разноцветные гости с хозяевами попадали спать у прогоревшего костра.
Мы с Катей ночевали в каюте тримарана.
Утром, когда взошло солнце, а мы еще спали друг у друга в объятиях, меня начал мучить кошмар – словно предусмотрительная природа предостерегала о чем-то. И я проснулся с готовым решением – нечего ждать у моря погоды, надо действовать, пока шторм не грянул.
Первым делом отправился к Арнауку.
- Мне надо идти навстречу аравакам – ждать нет больше сил и времени. Прикажи спустить на воду мой тримаран.
Вождь, болея с похмелья и провожая на берегу, напутствовал меня:
- Ты везде успеешь, ты победишь, Великий Бедный Колдун.
Мы всей семьей вышли в море.
Черт возьми, ветер давай, помогай!
Началась беспрецедентная гонка со временем.
Было душно как перед штормом. Небо затянули низко плывущие опаловые облака ослепительной белизны. В их разрывах солнце угнетало море невыносимым зноем – в дымке скрывался горизонт.
Я не переставал дивиться спокойствию и хладнокровию моей жены. Ещё совсем юная, но мужественная женщина владела собой в любой ситуации не хуже опытного воина. В глазах её я читал безграничное доверие ко мне.
- Все будет хорошо! – улыбнулся я ей.
- Я знаю! – ответила она серьезно, без тени улыбки.
Не слишком ли много я обещал?
К концу дня мы встретились с армадой пирог Ипанаро – они спешили мне на помощь.
- Войны не будет – мы поладили! – объявил я верховному вождю араваков.
- Мир – это хорошо. Но как вы договорились с чернокожим народом? – удивился Ипанаро.
- Они не сами и не с целью войны прибыли к берегу карибов – их ветер пригнал. А до этого они подняли бунт на корабле и выкинули всех бледнолицых акулам. А еще раньше их везли в рабство на наш континент.
- Наш народ! – улыбнулся верховный вождь.
- Вот именно! Они заключили мирный союз с карибами, и тебе стоит к нему присоединиться.
- Я всей душой.
- Но перед этим тебе надо пройти испытание на веру мне.
- Что Великий Белый Колдун имеет в виду?
- Я очень спешу – мне надо на острове Флибустьеров попросить помощи у хороших бледнолицых для снятия корабля чернокожих с мели. Успеть это надо сделать до шторма. И в сложившейся ситуации я прошу тебя отправиться к каннибалам со мной на тримаране. Я представлю тебя вождям – Арнауку и Ватаку, ты заключишь с ними союз и останешься их гостем, поджидая своих воинов. Я уйду на остров за помощью. Ты веришь мне, Ипанаро?
Верховный вождь напрягся, но сказал:
- Хорошо, Белый Колдун. Я сделаю так, как ты говоришь.
- Более того. Пошли гонцов в свое селение – свадебный картеж пусть отправляется немедля.
- Хорошо, Белый Колдун!
- Тогда отдавай последние распоряжения и пересаживайся в тримаран. Я очень спешу.
Инструктируя своих воинов, Ипанаро держался со спокойным достоинством, хотя многие – это видно было по лицам – не понимали его доверчивости и желания подвергнуться риску.
Какой-то фанатик вождя и недоверчивый ко мне краснокожий, недобро нахмурив брови, медленно взял в левую руку лук, наложил стрелу, натянул тетиву и направил оружие мне в сердце.
Верховный вождь араваков прикрыл меня грудью. Словами и всем своим видом дал понять горячему юноше, что следует успокоиться.
Камень свалился с моей души. А ведь момент был критический…
Ну да ладно! Был и прошел.
- Похоже, твой народ любит тебя, - заметил я Ипанаро.
- В огонь и воду за меня, - согласился тот.
Держался он при этом с завидным достоинством!
Большинство араваков сохраняли полное спокойствие, слушая приказы верховного вождя: продолжали невозмутимо сидеть в пирогах, пользуясь передышкой от бесконечной гребли.
Ипанаро приказал индейцам доставить его к балансиру.
Но я попросил:
- Место верховного вождя в каюте, если ты хочешь отдохнуть, или садись у румпеля рядом со мной.
Его доставили на кокпит.
Я поднял парус и заложил поворот оверштаг.
Мы сидели с вождем плечом к плечу – лица внешне непроницаемы, взоры спокойны – но настороженно и внимательно искоса поглядывали друг на друга, отлично понимая тяжесть легшего на нас бремени. Мы оба стали заложниками моей веры в карибов…
Нет, мы не молчали в гордом оцепенении, а беседовали…
Вернее, я говорил – рассказывал верховному вождю араваков, некогда заселявших Карибский бассейн, о нынешнем положении дел. О том, что от Мексики до Венесуэлы Центральной Америкой владеют испанцы. В Бразилии на Амазонке – португальцы. В Гвиане и на Тортуге французы с голландцами, Англичане на Ямайке и Барбадосе…
- Всю эту свору нам надо изгнать. У нас нет другого выбора, как союз всех угнетенных народов. И сила моя в помощь вам…
Я раскрыл Ипанаро глубокий и широкий смысл своих планов освобождения континента.
- Кто – если не мы? Когда – если не сейчас? Грех при таком раскладе поднимать руку на брата.
Верховный вождь араваков величественными кивками со мной соглашался.
Так ли уж искренне он поддерживал мою позицию? В глубине души у меня были основания сомневаться. Вот кому я безоговорочно верил, так это Феррану и его людям… да еще испанцам с погибшего корабля – тем, кто подвергся пчелотерапии. А краснокожим и… увы, чернокожим тоже пчелы острова Флибустьеров не страшны.
Мы шли всю ночь, и я говорил.
Ближе к утру Ипанаро ответил мне так:
- Я твой друг, Белый Колдун, во всех делах! Пусть между нами всегда будут мир и согласие!
Он опять положил мне длань свою на плечо и глянул в глаза.
Но слишком темно было, и взгляд мне его показался чуждым и загадочным, леденящим душу вопреки слов.
Я тогда подумал – к черту вождей! они переполнены все тщеславием; надо к народу обращаться: это им больше всего нужны свобода и независимость.
Когда мы в первых лучах солнца подошли к беглой из Африки бригантине, весь народ, краснокожий и черный, высыпал на линию прибоя и самозабвенно скандировал, приветливо размахивая цветными руками:
- Кол-дун! Кол-дун!
Радостные крики неслись с берега и рассыпались над волнами. Неустанно повторялось одно слово: «Колдун!» - произносимое толпой то ритмично, то напевно. Так люди приветствовали меня.
Тем временем, тримаран ткнулся в сушу, и мы с Ипанаро спрыгнули на песок. Я представил Арнауку и Ватаку верховного вождя араваков и предложил немедленно заключить военный союз. Церемония плечепожатия и глазоглядения произошла незамедлительно. Потом почетного гостя пригласили в селение, где карибы наверняка приготовили богатое угощение. Ну а далее, как всегда, песни и пляски народов мира – как говорится, кто на что горазд.
Ну а я, переполненный гордостью за блестящую дипломатическую победу, добытую без кровопролития, с радостью на сердце и ликованием в душе повел тримаран свой к острову Флибустьеров. Надо было спешить…
Входя в горловину лагуны, вздохнул с облегчением – наконец-то мы дома!
На обеих её берегах суетились каменщики, возводя бастионы. Они криками приветствовали меня. И не просто работали, а трудились как пчелки, обгоняя друг друга. Покричали, помахали и снова кирки, лопаты, носилки в руки… и за дело. Не вызывало никаких сомнений, что они быстро возведут крепость в горловине лагуны. Эти люди стремились к новой жизни. Сердца их согревали надежда и радость.
В форте Феррана брезентовые палатки стали теперь основным видом жилья. Они стояли ровными рядами и хорошо вписались в великолепный пейзаж, радовавший глаз – этакий поселок у озера, чистенький и ухоженный. Рядом пальмы, а за ними – сплошная стена тропической сельвы, с гаммой цветов и ароматов, с птичьим гомоном, услаждающим слух. Добавьте золотистый песок и шум прибоя голубых волн – полное ощущение присутствия в раю...
Про палатки подумал – надо еще доставить: очень скоро они потребуются для семейных пар.
И ткнулся форштевнем в песок мой тримаран…
Все, кто присутствовал в форте, высыпали на берег в радостном возбуждении.
Народу, надо сказать, было немного: кто-то охотился в сельве или плоды собирал, кто-то в лагуне рыбачил, а основная масса трудилась поодаль на возведении то ли верфи, то ли дока – на взгляд я не понял. Но как догадался – все были при делах и счастливы этим.
Новая жизнь, наполненная работой и благодушным общением, стала для этих людей как воздух для утопающего, как влага для прорастающего зерна… Она услаждала душу и пьянила разум, она была всем для них. Не хватало лишь одного – женщин…
Мадлен помахала с берега. Стоявшая рядом со мной Катя ответила тем же жестом. А потом подняла над головой Петю – он заливался радостным смехом.
Я с удовольствием узнавал знакомые лица и тоже махал рукой. Себе говорил в мыслях: твоя задача – уберечь этих людей от внешних врагов.
- Как хорошо здесь! – сказала мне Катя.
Она не скрывала возбуждения и явно гордилась собой.
Десятки глаз, минуя меня, обращали взоры к ней. И было на что смотреть…
Сейчас она была разодета как никогда. Верхняя обнаженная часть её тела была увешена индейскими ожерельями из цветных ракушек и мелких плодов, а голова украшена венком из красных цветов.
Несмотря на раннее материнство она по-девичьи была стройна, с тонкой и гибкой талией. Тело её, умащенное тропическими благовониями, источала приятный аромат, который щекотал мое обоняние. Прямые черные волосы, вымытые в кокосовом молоке, ореолом обрамляли лицо, нежные губы цвели мягкой улыбкой, влажный блеск темных глаз чаровал и был подобен чистому бездонному омуту. Никогда прежде она не казалось мне такой красивой, как в тот день возвращения на остров Флибустьеров.
Я ни слова не произнес по этому поводу, но заметить мое восхищение было не трудно. Она стояла на палубе рядом со мной в гордом своем великолепии и, чуть смущаясь, молча радовалась впечатлению, какое произвела на меня и весь народ острова Флибустьеров.
И вдруг Катя мне шепнула:
- Великий Белый Колдун, я хочу подарить тебе сыновей, которые станут храбрыми воинами.
Она проговорила это с такой наивной простотой и жертвенной решимостью, что я еле нашел ответ:
- Достаточно сына и дочки.
- Ой-ё! Да будет так, как ты хочешь!
Появился Ферран.
И тогда я с борта сошел. Помог спуститься жене с ребенком, приняв их в руки и опустив на песок. Направился к другу, на ходу раскрывая объятия.
По поводу нашего прибытия Ферран приказал готовиться к празднику, который начнется после захода солнца: день посвящен работе – все как у пчел. Но я предложил ему повременить с торжеством – сначала надо спасти бригантину.
Капитан задумался ненадолго, а потом отдал приказ:
- Всем морякам собраться на берегу!
Команда подобралась интернациональная и большая – британцы, испанцы, итальянцы… Но и нужны были два экипажа.
Используя шлюпку, грузились на венецианское судно. На лице Феррана уже не читалось радости встречи – он был хмур и сосредоточен, настраиваясь на новую задачу. Прикидывал трудности предстоящие и какой инструмент потребуется.
- Стоит ли брать нам оружие? – спросил меня Ферран.
- Ваше оружие – это я, - напомнил ему данный обет.
- Ты подарил нам свою дружбу! – сказал капитан очень торжественно.
- И мудрый совет, и сильную руку! – поддержало его окружение.
- Тогда поднимаем паруса! Идите за мной в фарватере.
Катюша с сыном уже была на борту тримарана, намиловавшись с Мадлен.
По команде: «Выбрать якорь! Поднять… (ну я не моряк, чтобы знать все названия парусов корабля)» на судне воцарилось веселое оживление. Тримаран взял курс к горловине лагуны…
Тем временем, день, такой многошумный и многодельный, близился к завершению. Все алело в лучах заходящего солнца, тени вытягивались, с востока уже подступал сумрак…
Прямо по курсу показалась пирога. В ней были два индейца. Карибы…
Задыхаясь от гребли, они сказали:
- Великий вождь Арнаук послал нас. На берег высадились португалы! Они захватили корабль чернокожих…
- Сколько их?
Краснокожий показал на пальцах – получалось, что восемьдесят.
- На чем они?
- На плоту и двух шлюпках с веслами.
- А откуда ты знаешь, что португалы?
- Они сами сказали. Они говорили с вождем. Их корабль получил повреждение, наскочив на рифы… Они хотят взять бригантину.
Внезапно вырванный из благостного состояния духа, я вдруг подумал – не нашего ли острова эти рифы? Других я не видел в этих водах.
Все моряки и их капитан обратили на меня взоры.
- Возьмите индейцев в лоцманы и следуйте к бригантине. – сказал тихо я. – В конфликт не вступать. Скоро буду – только сбегаю вокруг острова и посмотрю на португальское судно.
Вы не поверите, но ночами на море бывает светлее, чем в сельве днем.
Огромный корабль далеко виден – мимо никак не пройдешь. Трехмачтовое торговое судно застряло брюхом на подступах к барьерному рифу, защищающему вход в мой эллинг.
И куда эти растяпы смотрели? – сесть на подводные скалы среди бела дня.
Действовали они так – соорудили из подручного материала плот, две шлюпки корабельные спустили на воду и попытались достичь берега острова. Но попали во власть течения, и их отнесло к континенту. А там бригантина сидит на мели – как подарок судьбы…
Выяснив это, развернул тримаран к земле карибов.
Ферран поставил свое судно на якорь ввиду подарка из Африки и принимал в кают-компании визитеров. С берега подошла шлюпка португалов…
Я пришвартовался к другому борту и успел вовремя.
- Мы с купеческого судна, везем европейские товары прямиком из Лиссабона в Бразилию, - говорил на ломанном английском языке один из визитеров. – Попали в беду. Нуждаемся в помощи…
- Если вы нуждаетесь в помощи, - вежливо ответил Ферран, - то мы вам поможем.
- Спасибо. Бог не оставил нас в несчастье…
Достаточно одного взгляда, чтобы понять – перед нами не простые бродяги моря. Проницательные, но сдержанные взгляды, горделивое выражение лиц, полная достоинства осанка выдавали в них людей благородного происхождения, вызывающих уважение. Оружия при них не было – даже шпаг. Благоразумный Ферран приказал его оставить в шлюпке гребцам перед тем, как дать разрешение подняться на борт.
Пообщавшись и выпив с нами грогу, гости удалились на берег.
Мы продолжили совещание.
- У тебя на борту остались индейцы? – спросил я Феррана.
- Нет, - ушли в свою деревню.
- Черт! Придется самому добираться.
- Что ты задумал?
- Хочу попросить карибов развесить улья на пальмах у побережья. Так уже было однажды здесь, - вскинул взгляд на Бартоломе.
Тот ответил кивком – помню мол, а потом сказал:
- Зачем тебе рисковать? Я могу сходить в деревню индейцев и передать твои слова. Арнаук меня знает.
Это было резонно.
- А что скажешь португалам, если к ним попадешь?
- Мы ведь им говорили, что местные карибы – дружественный нам народ. Скажу – пошел кликнуть вождя: мол, капитан зовет.
- Логично.
К этому мнению склонялись все присутствующие.
Но осторожный Ферран заметил:
- Тогда надо решить, как идти – тайком вплавь добираться или открыто, на шлюпке, в сопровождении двух матросов.
- В открытую лучше, - заметил бывший венецианский офицер.
- Я тоже так считаю, - кивнул головой Ферран. – За одно проверим лояльность к нам португалов. Не задумали ли они чего-нибудь пакостного? Восемьдесят человек – большая сила, к тому же все при мушкетах и ружьях. Они могут решиться на коварную подлость.
- Тоже верно, - поддакнул бывший испанец, а теперь флибустьер. – Если вас не пропустят к индейцам, а арестуют на берегу, вы сумеете нам подать знак?
- Надо подумать как.
- Мы будем за вами следить с корабля, - пообещал Ферран.
- Что можно увидеть ночью на таком расстоянии? – голос Бартоломе прозвучал уныло.
- У меня есть прибор ночного видения да ещё с десятикратным увеличением. Я смогу проследить за вами до входа в сельву.
На том и порешили.
Капитан и офицеры верили в меня и мою счастливую звезду.
Стали готовить шлюпку к отплытию.
- Среди вас есть люди, знающие португальский язык? – спросил я матросов, суетившихся на палубе.
Нет, таких не оказалось.
- Скверно, - задумался я. – Неплохо бы было заслать на берег лазутчика – послушать немного их разговоры между собой, понять что за люди, на что способны, и не рисковать напрасно Бартоломе и с ним идущими.
Потом вспомнили – среди монахов есть один полиглот, знающий множество языков, возможно, и португальский… Но он остался на острове Флибустьеров. А доставить его за одну ночь мог только я на тримаране – но вариант отпадает: в сложившейся ситуации я не мог оставить безоружных людей.
Вооружившись прибором ночного видения, по вантам взобрался на мачту и оттуда стал осматривать берег.
Ни от кого не таясь, шлюпка с Бартоломе подошла к плоту. Гребцы остались, а сам он с двумя матросами направился к ближайшему костру. Там он что-то объяснял жестами, потом подошел наш бывший гость, знавший английский язык, и разговор перешел на речь. Венецианца и матросов почему-то вдруг усадили в круг и принялись угощать вином. Почему – стало понятным через пару минут. К гребцам в шлюпке подбежали португальские моряки и связали им руки…
Полный мрачных мыслей, слез с мачты и направился к Феррану.
- Что там?
- Плохо дело…
Итак, сомнений не осталось – португалы решили отнять наш корабль. Значит, столкновение неизбежно. И произойдет оно вернее всего нынче же ночью. При таком раскладе пчелы нам уже не помогут.
Но прибор ночного видения и мое оружие делают все попытки португалов застать нас врасплох бесплодными. Но они об этом не знают. А мне совсем не хотелось крови.
- Только осторожность и внимание с моей стороны и полное послушание с вашей могут нас спасти, - втолковывал я команде. – Идите-ка спать, пока рында не грянет…
Ну, а зачем они? Оружия нет, характером добродушны – только мешаться будут…
Команда спустилась в трюм, кроме сигнальщиков-наблюдателей на корме и баке.
Мы с Ферраном сели у борта на траверзе лагеря португалов и по очереди наблюдали за берегом в прибор ночного видения. Суета у них не прекращалась, хотя время близилось к полуночи. Было видно, что потерпевшие кораблекрушение к чему-то готовятся. И капитан согласился с моим выводом – в непрерывном движении португалов по лагерю он тоже усмотрел какой-то скрытый смысл.
- Что будем делать? – разволновался он.
- Ждать и смотреть.
- Но ведь они что-то затевают.
- Ну и что? Ведь мы с тобой начеку.
Надо отдать должное португалам – они без всякого шума погрузились в шлюпки и направились к нам, гребя с редкой ловкостью без весельного плеска. Капитан Ферран сходил к наблюдателям – не спят ли, сукины сыны? Нет, не спали – ни один, ни другой – тем не менее не слыхали, как к кораблю приближается опасность.
М-да, если бы ни прибор, нам каюк…
Я прикидывал – как лучше встретить гостей? Выбор оружия был огромен, но мне не хотелось крови. Спустившись в каюту тримарана, открыл баталерку и задумался – чем отпугнуть гостей непрошенных?
На глаза попалась примитивная ракетница с цветными патронами. А не устроить ли фейерверк в честь прибытия гостей? Прихватив еще и «калаш» на всякий пожарный случай, поднялся на борт венецианского судна.
Между тем, португалы приближались.
- Человек сорок в трех шлюпках, - насчитал Ферран, пользуясь прибором ночного видения; кивнул на ракетницу. – Что это у тебя?
- Хочу фейерверк устроить гостям непрошенным.
- Вот всполошатся негодяи! – улыбнулся Ферран.
Тем временем, шлюпки были уже в полукабельтове от корабля. Самое время.
Дальше все было делом техники. Выстрел – ракета из ракетницы влетает в шлюпку и там взрывается алым пламенем: кто обожжен, кто ослеплен, никто не убит, но все напуганы до полусмерти… в панике падают за борт; шлюпка переворачивается.
И так три раза.
На шум выстрелов и свет ракет на палубу высыпали из кубриков матросы.
Я приказал им:
- Берите отпорники, весла, все что нужно… сталкивайте за борт тех португалов, кто попытается к нам забраться. Нечего им тут делать.
К счастью, таких не оказалось. Все, кто смог, выбрались на берег, бросив шлюпки, которые капитан Ферран приказал подтащить к кораблю. Их избавили от воды и пришвартовали к борту рядом с моим тримараном.
Над побережьем, морем и двумя кораблями снова ночная тишина.
После короткого внезапного дождя утро наступало тихое ясное.
Мы расселись вдоль борта (и на планшир тоже, свесив ноги к воде), готовясь стать зрителями незабываемого представления. Я ни грамма не сомневался, что пчелы уже на месте и ждут лишь первых лучей солнца, чтобы заняться терапией.
Дождь затушил костры, намочил португалов, и теперь они, сняв с себя всю одежду, разложили её на песке для просушки, подставляя голые тела первым лучам – то, что надо!
Ох, и умора была! Когда восемьдесят человек (двое, кстати сказать, утонули в ночной переделке) голые и ошалелые бегали по песку, прятались в воду и там настигаемые снова выскакивали и вопили, проклиная всё и всяк…
- Туда посмотри, - сказал Ферран, протягивая мне бинокль.
На опушке сельвы умирали со смеху все население деревни и их чернокожие гости – хватались за животы, катались в траве, взбрыкивая от переполняющего веселья ногами…
Вечная слава клоунам из Португалии!
Ближе к полудню, когда на ногах осталось совсем мало недолеченных бледнолицых, на горизонте показалась армада пирог – то приближались араваки верховного вождя Ипанаро.