А. Агарков.
Марго
Не спал я с нею! Лишь разок… вздремнули…
/Л. Либкинд/
Итак, я стал инвалидом – один глаз практически не работает. Только не афиширую нигде да и внешне не очень заметно – так что никто об этом не знает толком. Никуда и не обращался с таким вопросом: инвалид – это звучит не гордо. В нашей стране к убогим людям относятся с пренебрежением, я так думаю. Инвалиды от травмы или рождения вызывают насмешки – они как бы недочеловеки, их все презирают. Так что гордиться нечем, но работать можно – ну и ладушки.
После бегства от Крысы навел справки в Южноуральской больнице и обратился с личной просьбой к лучшему в городе офтальмологу – она практиковала в детской поликлинике. Женщина согласилась лечить мой глаз в частном порядке – за плату, стало быть. После работы заруливал в город и получал безболезненный укол в веко. Через месяц она сказала:
- Динамики нет. Видимо, здорово запустили воспаление и необходимо хирургическое вмешательство. Но это уже не мой уровень. Обратитесь к специалистам рангом выше – в Челябинске или Екатеринбурге.
Ну, тварь поганая! Это я о Крысе, конечно.
А вот в слове «инвалид» решил, что слог «лид» - это от лидера. Я ещё способен стать лидером в осуществлении жизненных перемен – изменить существующий порядок вещей. Например, «здоровый дух в искалеченном теле» – звучит, как лозунг момента? Отключившийся глаз может и должен стать символом. Ну тогда, вперед – за Нобелевской премией!
Сей жалкий бред возбуждал мои нервы. Неужто мечты гротескные – это прелюдия к творческой тупости? Конечно, все мы – лишь с одинаковыми отверстиями на поверхности мешки кожи, наполненные плотью и костями, но в черепах наших скрыт компьютер, который позволяет изредка думать. Только он, как правило, заражен вирусом тщеславия – без сожаления, без отдыха, без ремиссии.
Все творческие люди, без сомнения, им поражены. Талантам или мнящим о себе таковыми Земля кажется маленьким шариком для пинг-понга. Гениям непременно хочется оседлать, как минимум, Большую Медведицу и скакать, чтобы волосы развевались на солнечном ветру, а звезды Вселенной мерцали в мозгу. Только так! – иначе зачем мы на свет родились?
Но реальность не так-то легко переделать, сколько фантастики не сочиняй. История не пишется пером на бумаге: она – продукт другого плана. Это герой принадлежит автору, а история – увы, Богу.
К чему это я? – спросите. – И куда меня понесло?
Сначала напомню народные мудрости, а потом объясню, о чем речь веду.
«Чужое добро впрок не идет» и «На чужих ошибках надо учиться».
Начав перестройку развитого социалистического общества, именуемого СССР, в страну гласности, свободы и демократии, наши лидеры сначала Союз развалили, а потом в весьма ужавшейся России завели дикий капитализм – полезный обществу, как чесотка или открытой формы туберкулез. А все от Соединенных Штатов Америки, чье общественное устройство выглядит внешне настолько великолепным в представлениях Голливуда, что не каждый может понять всю его внутреннюю мерзость. Однако мыслящему человеку, умеющему анализировать известные факты, не потребуется много труда и времени, чтобы выяснить, как жестко регламентируется жизнь в стране, называющую себя олицетворением Свободы Личности. Кстати, свободы от чего? – этого даже американцы не могут сказать. Наверное, от нравственности, совести, долга… Но все без исключения янки считают почему-то, что находятся в особо привилегированном положении по отношению к остальному миру.
Ну, а в нашей стране настолько бывшего врага возлюбили и все американское повсюду внедрили, что в народе всерьез шутили – Ельцин Борис Николаевич без «добра» Билла Клинтона пукнуть не смеет. И доигрались – где-то на Уолл-стрит лопнул какой-то банк, а «дубинушка» экономического кризиса ухнула по России.
Сначала шумиха в печати пошла, а в народе слухи (к слову, слухи – это зрение слепого)… Потом последовал действительный экономический спад – останавливались стройки, рынок строительных материалов чах… Мы аморально ещё надеялись, что своё строительство на Увильдах спасет «Бетонпрофит» от краха, но «Альфа-банк» заморозил кредиты, а готовых домов в коттеджном поселке клубного типа к продаже нет. Каюк называется сия ситуация…
Пострадали не только мы. Скандал в Нью-Йорке ломает все шлюзы – плотина мировой стабильности трещит и рушится, многое тонет; то, что еще наплаву, уносят куда-то волны, соленые от слез народных. Круг замкнулся. Бешенный поток несет наш «Бетонпрофит» в воронку, из которой возврата нет…
Сын еще на что-то надеется – утешает нас, ободряет. Говорит об усилиях, которые надо приложить, чтобы выжить и добиться успеха в сложившейся ситуации… и все такое прочее.
Но продажи упали. Долги растут – поставщикам, рабочему классу… Мы ещё продолжаем работать, но удивляемся окружающим – как это в грянувший экономический спад находятся люди, способные ходить в рестораны и театры, танцевать, петь, читать книги, писать их..? Может, это все от народной приметы – кому война, а кому мать родна? Может быть, вся наша жизнь и состоит в том, что мы хороним свои надежды и тут же рождаем другие, пытаясь обмануть собственные страхи и горести. Надежда, как мыльный пузырь – она отрывается от нелепой реальности и уплывает в бесконечность пространства в поисках счастливого будущего… Но чаще лопается, едва взлетев.
М-да… Половину зрения потерял, терпит крах строительный рынок – беда за бедой. Как дальше жить? Я ведь не железный в самом-то деле! Боже мой! Боже мой! Это невыносимо – надо что-нибудь предпринять! Ясно одно – зима для нас предстоит очень трудная.
Теперь я боюсь смотреть в глаза сыну – он ведь тоже переживает, а оптимизм сохраняет чисто внешний. Но все же… Поскольку долги растут, перспектив нет… может, закрыть «Бетонпрофит» и уйти с минимальными потерями из этой разрушительной схватки с кризисом? Что же мы – совсем дураки: не найдем чем заняться? У меня, к примеру, есть новенькая машина, я мог бы работать таксистом – только не в Челябинске, конечно… Как сказать об этом Виктору? Не обзовет ли он меня крысой, бегущей с тонущего корабля? Нужно серьезно обо всем подумать, прежде чем что-нибудь предлагать.
А дела производственные настолько стали плохи, что начальник цеха Волощенко отпросился в отпуск и уехал на Батьковщину. Вернувшись, вот что рассказал:
- В селе мужиков совсем не осталось – все сейчас в Киеве, на майдане. Сидят, протестуя против власти, и за это им платят доллары. Америкашки что-то готовят…
Ещё не лучше! Да что же такое творится с миром? В чем Россия перед ним провинилась? Если раньше предательство вызывало во мне отвращение и жажду мести, то теперь вселяет ужас – старею, наверное, и слабею.
О Господи, если у Тебя нет на сегодня других, более важных дел, обрати свой взгляд на нашу Землю. Кризис по ней катится разрушительной волной, ломая все и вся… Или это Твоя затея?
Наверное, тогда мне пришло в голову, что тяга к писательству – это не просто блажь графоманства, ведь я ничего не выдумываю. Выкладываю в рукописи свою жизнь день за днем потому, что не могу уже носить память в себе. Когда пишу, события давности, мне кажется, четче проясняются. Понять всё, что было – как? почему? с какой целью и результатом? – вот чего хочу и к чему стремлюсь. Многие пусть считают, что в тоске по прошедшему нет никакого смысла – их дело. Лично я нахожу удовольствие в том, что можно окунуться памятью в прошлое, подобное благостным снам. Иногда это помогает на время забыть о настоящем, отрешиться от повседневных забот и дать волю воображению. Ведь это хроника моей жизни. И даже больше – в этом весь опыт мною нажитый: мои нравственные устои, мои воспитание и культура, мои знания и понятия сущности вещей, человеческой истории и эволюции. Я не могу позволить всему этому (просится на язык слово «богатство», но будем скромнее) покинуть наш мир вместе со мной. Я родился, я жил, я думал-творил и должен оставить след…
Припомнить, написать, перечитать написанное, подумать и сделать какие-то выводы – вот чем занимаюсь теперь на досуге. А потом из тщеславия, наверное, публикую написанное в интернете. А сие, должно быть, от графоманства. Ты за него прости меня, Боже.
Терпим дальше…
Я ещё езжу на машине, но с нетерпением жду снега. Тогда на полном основании, что не уверенно вожу автомобиль в гололед, пересяду на общественный транспорт. Снова буду прибывать к девяти и отчаливать с работы ближе к пяти (электричка в шесть). Ведь логистики уже нет, а покупателей занесли в Красную Книгу.
В известных точках на дороге по-прежнему стоят проститутки в коротких юбках с коленками грязными. Если раньше посматривал на них с улыбкой, то теперь с нетерпимой ненавистью – мне их хочется раздавить, этих грязных давалок, в грязном, нестиранном нижнем белье. Не скажу, что опыт есть – я ими брезгую и совсем не желаю подцепить от них какую-нибудь болезнь. Просто невыносимы стали теперь их ярко накрашенные пасти, полные венерической заразы… Рассказывайте мне после этого зрелища на обочине стихи о высокой и чистой любви!
А женщину надо – Светка, дура, опять вышла замуж. Интересно – надолго ли?
Увеличил дозу водки, принимаемой перед сном. Это тоже последствия кризиса – необходимо снимать стресс. Врач один знакомый говорил – полезно на ночь глядя опустошать голову от проблем. Опустошаю… и привыкаю. Когда выпью, спиртное ударяет в мозги и всегда требует добавки так, что трудно перед соблазном устоять. Но если бы я отказался принять стаканчик, то не смог бы уснуть и нормально выспаться. Ведь завтра снова за руль и в дорогу! А там все от Бога…
Успокой, Господи, души наши! А если Ты недоволен чем, то пиши мне по адресу: область Челябинская, поселок Увельский, улица Лермонтова, дом номер семь, Тому-Которому-Все-На-Свете-Осточертело. Такой адрес легко запомнить. Пиши, Боже – я жду и отвечу… и, может быть, что-нибудь путное напару родим.
Наконец, выпал снег – красивый и белый, как борода Деда Мороза.
Я позвонил сыну:
- Витя, у меня нет зимней резины. Завтра приеду на общественном транспорте. Стало быть, буду в офисе не раньше девяти часов. Ты не теряй меня с утра…
- А что будет с машиной?
- Поставлю в гараж до весны.
- Слушай, я как раз об этом хотел с тобой поговорить. У мамы сейчас нет машины. А она русскую классику предпочитает всем иномаркам. Ты не уступишь ей до весны свою «пятерку»?
- Да, конечно – пусть берет. Все равно кредит платит «Бетонпрофит». Так что машина пока его. Но я смогу её пригнать не раньше того дня, когда снег растает. Ведь он всегда тает, первый выпавший снег…
- Договорились.
На улице хорошо после снегопада – дышишь морозным воздухом, чувствуешь себя посвежевшим. Я невольно повеселел, несмотря на серьезность ситуации с продажей продукции нашего цеха. Вчера с удовольствием и без опаски увеличил дозу спиртного, употребляемого перед сном. Черт возьми, было приятно – еле устоял от соблазна напиться вдрызг.
Ну вот, не прошло и трех дней, как снег превратился в сырость и грязь. Мороз отступил – теперь моросит противный серый дождь. В последний раз в этом году сажусь за руль. До «ЧеГРЭСа» доеду, а там Виктор со стоянки перегонит машину своей маме. И снова буду ездить на общественном транспорте – в город на автобусе, обратно электричкой.
На работу-то езжу, и она как бы есть, но ничего не меняется в лучшую сторону. Как это ни ужасно, но я начинаю сомневаться в самом себе. Мне-то понятно, что дело швах, что пора закрывать «Бетонпрофит» - против крайностей сложившейся ситуации нужны крайние меры. Кризис не вечный, он пройдет, и мы откроем новую канитель – делов-то. Но почему же медлят мой сын с компаньонами? Может быть, они знают что-то такое, ещё недоступное мне? Может быть… нет-нет, не хочу забивать себе голову такими глупостями – не стоит доверяться воображению.
Как все запуталось, и от этого, кажется, я стал ненавидеть свою работу! Ненавижу «ЧеГРЭС», его дымные трубы с гулом котлов. Ненавижу наш офис, мой стол и компьютер, за которым теперь так бездарно проходит время.
Настает момент Истины, и Откровение день за днем приближается к нам. Мир потрясен до основания. Наши соседи-арендаторы уже начали закрываться. Чего же мы ждем, господа учредители «Бетонпрофита»? Вы терпеливы и настойчивы, а Вера движет горами – кризис однажды закончится, и вы будете с гордостью говорить: «А мы выстояли». Сомнительное удовольствие. Скорее рога у нас вырастут или копыта. Ведь бездна притягивает бездну. Или проще – одна ошибка влечет за собой другую. И скоро Откровением станет вся наша жизнь. Возможно, таким: Вера – это не спокойствие души, а вечное томление духа!
Ну, им видней. А у меня…
Довольно, у меня уже кругом идет голова. Хочется просто закрыть глаза и ждать конца, положившись на волю Божию… когда этот кошмар закончится.
Уже Новый Год! Как летит время… а казалось, будто остановилось.
Идет снег. Целые тонны снега. Небо серое, низкое, мрачное. У нас каникулы. Исполненным печали лежу на диване перед телевизором и пью водку. Однако утешение не приходит – меня словно распирает изнутри грубость и злость. Кажется, будто зубы превращаются в клыки, и хочется искусать всех вокруг. Да никого, слава Богу, поблизости нет…
Голубой экран мерцает, предвещая новые события в мире, отказываясь примириться с тем, что уже произошло. За окном идущий снег вместе с сумраком создали мир без очертаний. Редкие люди по нашей улице двигаются словно тени. Может, и мне куда сходить – сегодня ведь Рождество!
В ночь перед Рождеством попы, говорят, совершают молебен и крестный ход вокруг церкви. Я бы и к черту сейчас пошел, чтобы понять – что происходит и чем это кончится?
Новая мысль заставила сесть. В голове шумело, на тело накатывала дрожь. В порыве душевного откровения сам себе сказал:
- Жаль, что я в Бога не верю. Очень жаль…
Я верю в разумность событий в Природе. Вероятно, есть таки некая Всемогущая Сила, программирующая историю. Но воскрешение Иисуса Христа – чисто человеческого ума творчество, не имеющее ничего общего с реальностью. Не зря ведь Идолов Поклонения у людей планеты Земля в наличие целый сонм: выбирай по вкусу – хуже не будет (лучше, кстати, тоже). Религия – это не просто власть, с помощью которой можно управлять толпой, а слепое подчинение себе подобных.
Если смотреть правде в глаза, наверное, алкоголь меня в тот раз выгнал из дома в поисках приключений, а не благочестивые мысли о Боге и Вере. Может, мой разум и одолевали великие помыслы, то плоть моя была практичней – она требовала женщину. Главной заботой момента стало желание – уж простите за грубую откровенность – кого-нибудь трахнуть.
В Увелке нет мест, где паркуются проститутки. Да и проституток, похоже, тоже. Но есть Центральная площадь, где во все времена года в большие праздники толпится народ. Последний раз я там был девятого мая прошлого года. Запомнился не только салют в честь Дня Победы, но и огромная, полная соблазнов толпа. Её облик был свеж в памяти, как будто видел только вчера – пьяных женщин, веселых девиц…
Её я встретил ещё не дойдя до площади – бывшую подругу моей бывшей жены. Лишь только увидел, сразу подумал – это судьба. Оказавшись с нею лицом к лицу, понял, что она еще привлекательней, чем казалось мне, когда видел её в гостях у Тамары, навещая дочь. Широкое лицо с высокими скулами и чувственным ртом было исполнено благородной дворянской бледности. Светлые волосы из-под кокетливой шапочки волнами спадали на плечи.
Она меня тоже узнала – остановилась и улыбнулась. Под её взглядом я стал заикаться.
Звали её Маргарита, и работала она врачом. Женщина была атлетически сложена и весь её вид говорил о том, что с нею грубые шутки плохи. Все её движения были полны энергией.
С довольно надменным видом она приняла мои поздравления с Днем Рождения Иисуса Христа. А я говорил, слегка покраснев, и причиной этому была робость перед столь эффектной дамой, неожиданно вставшей у меня на пути.
- Послушай, - она шагнула ко мне и взяла под руку. – Пойдем погуляем, если ты никуда не торопишься. Может, Тамару твою повстречаем. Мне будет приятно увидеть, как она бесится.
- Уже раздружили?
- Не надолго хватило. Тамара Борисовна – еще тот экземпляр: любит брать, ничего не даря.
- Вот даже как! Мы тоже с ней давно расстались, но мне не хочется её злить ни просто так, ни в отместку. Она мать моей дочери. А кроме того… - я замолк и напрягся.
- Что кроме того? – в её вопросе звучала насмешка.
- О, Маргарита! Ты так прекрасна! Я просто восхищаюсь тобой.
Она долго всматривалась в меня из-под густых ресниц. Потом в настроении дамы произошла перемена.
- Ну что ж, Анатолий, это меняет дело. Да и ты, как я вижу, далеко не урод – пойдем погуляем. Между делом расскажешь, как тебя угораздило на Тамаре жениться?
Чувствуя, что лед тронулся, немного поколебавшись, решительно сказал:
- Партия приказала.
- Комсомол ответил: «Есть!»?
- Нет. Я тогда работал в райкоме партии, был холост, а Тамара Борисовна – незамужней красавицей…
- Работал… Потом разогнали?
- Нет, меня выгнали раньше ельцинского кошмара.
- Из-за Тамары?
- Да причем здесь Тамара! Из-за моих убеждений и взглядов на жизнь.
- Какие могут быть убеждения в райкоме партии? Слушай начальство и исполняй.
- А если начальство – тупая бездарность?
Маргарита головой покачала:
- Ну, не скажи. В интересах карьеры все можно перетерпеть. Я бы вытерпела.
- Наверное, ты стала бы хорошим секретарем райкома. А та, что была надо мной – законченная интриганкой до мозга костей: не умная, но хитрая и подлая, как лиса и крыса в одном лице.
- Уж не о Деминой ли ведешь речь?
- О ней, матушке – Людмиле Александровне.
Маргарита расхохоталась. А я любовался ею – она была действительно красивой женщиной с благородными чертами лица.
- Сейчас другие времена настали. Сейчас мозги важнее, чем горло, - подвела она итог партийной теме…
Ничего особенного на площади не было придумано в честь Рождества Христова – все по-прежнему: разноцветные лампочные гирлянды, ёлка, Снегурочка и Дед Мороз. Снегопад, правда, помаленьку иссяк. Толпы людей, движимых праздничным настроением, алкоголем и любопытством стекались сюда со всех сторон. Суета была довольно веселой, а размах гуляний получился внушительным. Мы с Маргаритой продефилировали пару кругов в поисках знакомых. Они попадались, но были настолько шапочные, что нам обоюдно не хотелось ради них размежевать наши локти.
Было не холодно. Улучив момент, взял в руку ладонь Марго, которую она охотно подала. Испытал приятное возбуждение от прикосновения её теплой длани и посылал ей кончиками своих пальцев флюиды робости, нежности и желания. Наверное, она это почувствовала – воспользовавшись паузой, остановилась и снова внимательно на меня поглядела. Я ответил ей взглядом полным радости и надежды. Она улыбнулась и опять взяла под руку. Сердце мое закипело, душу заполнила радость – что-то у нас сегодня получится.
Но увы, на этой ноте мы и расстались возле её подъезда за линией (железнодорожной). А в моем сердце с того Рождественского променада появилась надежда, что настанут лучшие времена наших отношений с Марго: присутствует главное – она мне нравится.
Мы обменялись телефонами и стали созваниваться каждый вечер. По правде сказать, я искал повода, чтобы встретиться с понравившейся женщиной наедине – у меня дома или у неё в квартире. Но она жила с взрослым сыном – стало быть, только ко мне…
В телефонных разговорах я пытался представить себя умным и эрудированным, но постоянно получалось так, что выглядел Иванушкой-дурачком. Видимо, влюбленность сбивала с толку. Многие мужчины ведут себя в подобных случаях именно так.
Что касается Марго, то она вела беседы вполне уверенно, и речи её были полны смысла. Это очаровывало меня. Я как-то хвастал о чем-то, когда она вдруг спросила:
- Ты знаешь, где находится самое темное место Вселенной?
Как выпускник аэрокосмического факультета (нынешнее название нашего ДПА), без запинки ответил:
- Конечно. Это, так называемые, черные дыры космоса.
- Вот и неверно! Я считаю, что самое темное место Вселенной находится в наших головах. Чтобы исправить это, я, вечная студентка, после новогодних праздников буду ездить в Челябинск на курсы повышения квалификации.
- Давай будем ездить вместе. В Челябинске я работаю.
А Марго продолжала ставить меня в тупик.
- Ты когда-нибудь думал о том, что мы знаем гораздо больше, чем можем высказать? Не так ли? – Она помолчала. – Как бы мне хотелось иметь рядом человека, которому я могла высказать все, о чем думаю; с которым могла пуститься в плавание по морю жизни…
- Я с тобой, если парус черный…
Вот зачем я такое ляпнул? Всю ночь не мог уснуть, думая об этой волшебной женщине, о её красоте, уме, харизме… невысказанных ещё мыслях. Даже спиртное не помогало. Как мне хотелось пуститься с нею в плавание по бескрайнему морю, каким бы волнующим оно ни было… и даже под алыми парусами надежды. Я сидел, не включая света, сквозь пьяный туман смотрел в окно на заснеженную улицу и пытался думать. Где-то за чернотой ночи в это мгновение отходит ко сну женщина, способная решить мое будущее…
После новогодних каникул мы встретились с Маргаритой на железно-дорожном вокзале. Её план проникновения в Челябинск – на скором пассажирском поезде из Алма-Аты. По времени он укладывался в мое рабочее расписание даже очень. С этого маршрута и вида транспорта когда-то начались мои вояжи в областной центр на работу. Но потом один раз мне не досталось билета на поезд, другой… Я махнул рукой и поменял маршрут движения – до Южноуральска на такси, оттуда первым автобусом. На час опаздываю в офис, зато без проколов.
Рассказал об этом Марго – она беспечно махнула рукой. В этот период наша зарождающаяся любовь переживала сентиментальный период, и я шел ведомым. Мы много беседовали по дороге в Челябинск, там расставались и добирались обратно на разном транспорте в разное время.
Под влиянием Маргариты душа моя стала легче переносить все тяготы и лишения экономического кризиса, терзавшего «Бетонпрофит». Я увлекся думами о возможном счастье со столь удивительной женщиной и предоставил служебным проблемам проноситься мимо моего разума и не терзать психику понапрасну.
Марго, естественно, не пропустила мимо внимания мое восхищение ею. Она захотела вселить в холостого мужика еще большую любовь к себе, подчинить своей власти. И это ей легко удалось. Удалось прежде всего тем, что она, в отличие от многих других женщин, побывавших в моих объятиях, не спешила приводить наши отношения к первородному греху, от которого начался мир. Мы созванивались в выходные, я приглашал её в гости. Но всегда у Маргариты находились дела срочные и до крайности важные.
Итак, я пропал, полностью подчинившись её воли. Наверное, будь моложе, немедленно возмутился и поставил вопрос ребром – постельная сцена или… приятно было познакомиться. Но после пятидесяти годов сексуальное влечение мужчины к женщине уже не довлеет над просто влечением. И при этом, дружба и общение с Марго действительно спасали меня от психического расстройства по поводу неурядиц «Бетонпрофита». Она была моим исповедником и, естественно, утешителем. Наши телефонные разговоры перед сном длились часами. Но время шло…
Когда пути наши в Челябинск разошлись, я принял этот удар судьбы с молчаливым стоицизмом. Однажды, как и предсказывал, нам не досталось посадочных билетов на поезд. Я встревожился и предложил Марго ехать на такси в Южноуральск пока не поздно.
- Для меня будет поздно! – заявила она и добавила. – Не паникуй, прорвемся!
Она прорвалась, а я остался – проводница не пустила меня в вагон. А Маргарита прошла и даже не оглянулась. Я обиделся и перестал являться на вокзал, вновь изменив маршрут. Да и звонить стал не каждый вечер – только когда уж совсем прижимало душу и стоял выбор: поговорить с Марго или напиться. Она стала моим домашним психологом и не раз спасала по телефону от неразумных возлияний.
Кризис продолжал терзать экономику. Холодные ветры, морозы и снегопады постоянно напоминали, что идет зима. А в первый весенний праздник мы встретились с Маргаритой совершенно случайно. Но предчувствие этой встречи было разлито во всем – солнце светило ярко, воздух был свеж и приятен, надраенное веником и мочалкой мое тело жаждало любви. Я шел из бани, а Марго, погруженная в свои мысли, блукала по Бугру в поисках подруги, адрес которой не знала точно. Все её очарование – красивого лица, спортивной фигуры, прекрасных светлых волос и гордой осанки – с новой силой встряхнуло мне душу.
Мы взаимно обрадовались неожиданной встрече – смотрели в глаза друг другу, ища ответного чувства.
- Ты все ещё учишься?
- Нет, работаю. Но летом поеду на новые курсы.
- Летом у меня будет машина. К вашим услугам…
- Буду иметь в виду. Видишь, как зиму ломает солнце?
- Капель с крыш наблюдаю.
- Нет, я о другом. Чувствуешь противостояние в эфире тепла и холода? Впрочем, мужчинам такое не дано от природы. Женщины все видят и ощущают сильней. К примеру, я вижу цвет воздуха – розовый утром, оранжевый днем, вечером алый.
- Цвет неба?
- Воздуха, милый мой. Воздуха, который окружает нас с тобой.
- Нет. Цвет воздуха мне не виден.
- А я про что? – не дано… Ты знаешь, что облака – это мысли планеты, их можно читать?
- Я считал, что это пар.
- Чисто мужское восприятие.
Марго спросила меня о своей подруге – я её знал.
- Пойдем, покажу.
Но увлеченные разговорами о посторонних вещах прошли нужный дом и оказались у моего. Если говорить честно, мы и не огорчились – ни я, ни она. Маргарита охотно приняла мое приглашение зайти погреться коньячком.
Выпили по рюмочке в честь праздника.
- Чем живешь? – спросил я, вглядываясь в милые черты.
- Одним желанием – копить знания.
- Но знания не могут заменить личную жизнь.
- Мы должны копить знания, уважать знания… Знания – пища ума.
- Ах да, ты же вечная студентка – помню, помню… Правда лучше лжи, свет лучше тьмы, учение – свет, неученых – тьма…
Мне захотелось шутливо попикироваться, вступить с ней в спор ни о чем. Но Маргарита была настроена философски.
- Наши судьбы предопределены. Чтобы жить лучше, мы должны сделать себя лучше. Надо встряхнуться и сбросить прежнюю летаргию. Настало время для прогресса.
Я подумал в ответ на её слова – может, для этого нам и кризис дан, чтобы встряхнуться всем обществом: кому-то на дно идти, кому-то судьба всплывать…
И будто в ответ на мои мысли Маргарита продолжила о кризисе:
- Пришло судьбоносное время поиска правильных путей в жизни. Поиска, которым должен заняться каждый. Для начала, конечно, надо осознать уровень своих возможностей, чтобы выбрать – куда двигаться дальше. А затем начать это движение. И помогут нам наши знания…
Вроде бы ничего особенного не сказала. Но когда говорила, в ней промелькнуло нечто – одновременно опасное и привлекательное. Наверное, это был интеллект.
Марго вдруг встала, прошлась по горнице. Посмотрела на меня так, словно ей стало ясно – я совсем не понимаю её. А её что-то очень волновало. Невысказанные мысли мелькали в глазах. Возможно, она хотела поделиться со мной самыми сокровенными желаниями. Возможно, она хотела, чтобы я вместе с ней подумал над ними.
Она подошла ко мне, сидящему на диване, и наклонилась – её волосы коснулись моего лица. Я поднял глаза, и взгляды наши встретились. Губы Маргариты приоткрылись, легкая улыбка скользнула по ним. Я ощутил тонкий аромат духов и обнял её за талию.
- Ты ведь работаешь в интернете? Ты поможешь мне?
- Что-то найти или сделать рекламу?
- И то, и другое.
Она быстро коснулась губами моих губ и выскользнула из объятий.
- Давай выпьем.
Я разлил коньяк по рюмкам. Она села. Мы выпили.
- Как ты считаешь – я красивая женщина?
- Для этого даже не надо пить.
- Это не ответ на мой вопрос.
- Потрясающе красивая!
- Спасибо. Хочу в профессиональном ателье заказать фотосессию – в шубке и без, в платье и без, в купальнике…
- И без…
- Но-но, студент – размечтался. Ты скажи – сможешь разместить мои фото в интернет?
- На предмет?
- Я – женщина свободная, хочу найти себе мужчину, который смог бы меня обеспечить.
- То есть – мужа?
- Как получится.
- А если из Австралии письмо придет? Интернет – всемирная паутина.
- Ну что ж, поеду в Австралию жить. Главное – было бы на что.
- Интересная мысль! Жаль, что я – мужик.
А потом думы стали грустнее – будто вопрос уже решен.
- Не жалко Родину покидать?
- Бывают времена, когда нужно уметь принять решение. А мой жизненный принцип – никогда не жалеть о том, что было.
- М-да… лучшее, конечно, впереди. Как рассчитываться со мной будешь, фотодива? – воспользовавшись моментом, взял её ладонь в свою руку.
Маргарита ответила пожатием и улыбнулась, не рискуя посмотреть мне прямо в глаза. Думаю, мы правильно поняли друг друга, и сердце мое запело. Жизнь действительно великолепна. Всё говорило за то, что мы с Маргаритой вот-вот станем близки.
После четвертой рюмки, набравшись храбрости, спросил напрямую:
- Ты полюбишь меня?
- Я бы очень тебя любила, если бы ты был богатым.
- Да, конечно, я не олигарх. Но и не прошу у тебя запредельного – всего одну ночь.
Марго показала мне язык. Я этот жест принял знаком согласия. Насколько же мы подходим друг другу? Конечно, у Маргариты более сильный характер – я слишком мягок для неё. И если нам суждено быть вместе, она поведет меня в танце жизни – упрямая и красивая. Сейчас же мною руководил хмель. Я снова взял её за руку.
- Ты мне нравишься без всякой фотосессии. Почему же ты не хочешь меня?
Она повернула ко мне лицо с огромными сверкающими глазами, в которых не было гнева, но в которых он мог легко вспыхнуть.
- Я уже сказала: стань богатым, и я буду твоя. Буду любить тебя, хранить тебе верность…
- А как насчет того, чтобы двигаться к благополучию вместе, имея общую цель?
Марго ничего не ответила, и долгое время мы молчали. Потом она высвободила свою ладонь и сказала напряженным голосом:
- Жить в бедности даже с хорошим человеком это не есть вери велл. Стирать, готовить, убирать… Я хочу знать, что происходит в остальном мире. Я хочу все понимать. Для этого нужны деньги, но у тебя их нет. Я буду искать и ждать, я буду учиться… Прости, я не могу быть с тобой.
- Великие чувства требуют великих жертв. Хочешь, я банк ограблю?
Марго, приняв эти слова за насмешку, сердито взглянула на меня. Но тут же выражение её лица изменилось. Она весело рассмеялась, блеснув белыми зубами.
- Правильной дорогой идете, товарищ!
Воспользовавшись моментом, привлек её к себе.
- Я постараюсь быть с тобой нежным, потому что люблю тебя – твои глаза, губы… Забудь задачи свои и цели, забудь про бедность и хоть на вечер стань моей женщиной.
Марго позволила себя поцеловать, а потом встала на ноги, освободившись от моих объятий.
- Предупреждаю тебя – не вздумай насильничать: я женщина с горячей кровью. Для тебя это плохо кончится.
И тут она к моему удивлению, расстегнув пуговицу, стянула вниз юбку, оставшись в колготках. А потом лихо и здорово махнула ногой, едва не сбив с серванта часы, подаренные друзьями нам с Ольгой на свадьбу.
- Что это было? – удивился я.
- Прием каратэ. И чтобы ты знал…
- Помилуй, разве я похож на насильника? Услышь мое сердце. Ведь ты же чуткая девочка…
Она не вернулась в юбку и села рядом так, как была – ещё более величественная и надменная. Но я не тянулся её обнять, так наглядно предупрежденный. Только искоса посматривал на её точеный профиль, рассказывая о поездке на Кубу.
- Я никогда не покидала Советский Союз и Россию, хотя очень люблю путешествовать. Наша бедность – наши путы. Мы все здесь как узники.
- Мне так не кажется.
- Значит, еще не понял, но когда-нибудь ты поймешь. Сначала наша судьба сформировала наши характеры, теперь характеры определяют судьбу.
- Наши характеры формируют привычки – так в народе про то говорят.
Марго подняла красивую бровь и не ответила на мое замечание. Выждав паузу, спросила:
- Ты ведь умеешь мыслить? В твоей голове много блестящих идей?
Я смутился:
- Рядом с тобой – лишь об одном.
Она хлопнула ладошкой по дивану:
- Сядь рядом.
Это приглашение смутило меня, но я был доволен. На улице уже начало темнеть. Надо бы встать и включить свет. Но мы сидели и тревожно вглядывались друг в друга. Я чувствовал, что наступил решительный момент – сейчас она встанет и уйдет... или останется, и что-то произойдет. Время шло…
- Ты все ещё не уверена во мне?
- Не больше, чем ты уверен во мне.
- Ты колдунья, - сказал я самое банальное, что придумал, и положил ладонь ей на колено.
Марго будто сорвалась с петель.
- Не прикасайся ко мне, бабский растлитель! Варвар! Похотливый самец! Все вы скоты! И жить вам на скотном дворе. Похоть и пьянство – вот ваш удел. Вы всегда будете бултыхаться в нравственной грязи, - эти слова извергались из уст, а руки её суетливо и нервно освобождали меня от одежды.
- Давай хоть диван разложим! – предложил грязный насильник, испуганный таким темпераментом недотроги.
Когда все было готово для ночной новобрачной церемонии – диван разложен, застелен постелью, а мы совсем раздеты – Марго вдруг овладело слезливое настроение. Принимая меня в объятия, она вдруг заплакала:
- Кто я? Всего лишь одинокая женщина, которую не любит никто.
Теперь в ней заговорил хмель.
Обсуждать было нечего – мысли путались, тело горело желанием. Ласками, не говоря ни слова, утешал плачущую женщину. И она лишь надрывно вздохнула, принимая меня в себя…
