А.Агарков.

Под куполом счастья

Виктор исполнил свою угрозу – двинул в зубы однокашнику-игроману и ушел из его бизнеса. Для этого парня даже определение «ничтожество» было бы комплиментом. А чтобы у вас не возникло сомнений – мол, больной человек: что с него взять – подкину еще одну деталь. Он бросил жену с ребенком, увлекшись своей секретаршей. Так что в рыло недаром получил, и гримасой оскорбленной невинности тут не пахнет. А сын мой не создан для роли лицедея – какими бы талантами он не обладал, тупая дипломатия не входит в их число: взял и врезал… значит, было за что. Моя покойная бабушка Даша в подобных случаях говорила: «Следая…». Вот и все.

Я как-то уже рассказывал, что основательно изучал морское дело в Отдельном Учебном Отряде Морских Специалистов (ОУМС) погранвойск в черноморском городе Анапа. Вместе с морскими узлами и корабельной терминологией, начинавшейся с парусного флота, курсанты запоминали и приметы погодных явлений. Одна из них звучала так: «Если солнце село в тучу, жди, моряк, большую бучу». Памятуя её, всякий раз, садясь за компьютер, смотрел в окно – над садовой вишней и соседскими крышами мне открывался вид на западный сектор неба. И я переделал анапскую науку на свой лад – звучало так: если видны дымы труб Южноуральской ГРЭС – к дождю, если не видны – значит, дождь уже идет. А что вы хотите? – на дворе осень…

Сегодня дождя не ожидалось. Небесную синь нарушали лишь там и сям мягкие мазки облаков. Отличное бабье лето выдалось! Надеюсь, завтра оно еще не закончится. Ведь мы – Тамара, Настя и я – собрались в Челябинск праздновать мой день рождения. В городе сын обещал присоединиться. И, судя по его туманным намекам, будет он не один. Кажется, парень собирается познакомить нас с дамой сердца.

Для такого случая стоило бы и Ольгу Викторовну пригласить, чтобы потом тет-а-тет обсудить выбор сына. Но две бывших жены в одной компании это уж, по-моему, нонсенс. И без Тамары не поедешь – Настенька начнет уросить. Ведь десять дней назад был день рождения её мамы, который они отмечали без меня. А может, не отмечали – чаю с тортом попили, и все дела. Так что отметим сразу два. На это событие сын обещал подготовить план праздничных мероприятий, а я набил карманы наличкой.

Как всегда, при мысли о бывших женах, с которыми у меня в принципе остаются приятельские отношения, мои рассуждения утрачивали свою железную логику. Не могу объяснить, почему ушла первая. И понять – почему вторая делает все для того, чтобы я не вернулся к ней. В принципе, я и так не очень-то стремлюсь к Тамаре под крылышко белое, но не стоило бы усугублять хрупкие отношения наши. Хотя, думаю, неверно это – судить о человеке по правилам спортивной игры. 

Ладно, время покажет…

Приметы не обманули – ночь была светлая, а утро чудесное: свежее и солнечное. Это добрый знак. Но возможен и фокус с предрассудками. Хорошее утро сулит удачу не только тебе, но и врагу твоему. Остается надеяться, что мы сегодня с ним пойдем разными дорогами…

А вот в Челябинске прошел сильный дождь – да как бы не с грозой; хотя грозы в конце сентября крайне редки. Теперь асфальт исходил паром под солнцем, местами поблескивали лужи. В городском воздухе всевозможные запахи. В общем – денек на славу выдался!

Сколько я ни пытался приготовиться к встрече с девушкой сына, на самом деле не имел ни малейшего представления о том, что увижу. Уверен был лишь в двух вещах:

- она должна быть не глупа;

- и, конечно же, симпатична.

Просто не желал верить, что возможны какие-то варианты. Хотя истории (а мне из романов Дюма) известны прецеденты. Заласканному женским вниманием королю-солнцу Людовику XIV-му приглянулась хромоножка Ла Вальер. Впрочем, кого бы ни выбрало «наше солнышко», заласканное любовью мамы и папы, оспаривать его решение не намерен – приму, как должное.

Интуиция мне подсказывала, что с выбором сына все в порядке. Ведь наверняка он уже представил девушку маме, а Ольга Викторовна давно бы  трубку оборвала, требуя от меня: «Повлияй! Ты же отец!», если было что не так. Думаю, будущей свекрови трудней угадить – женщина женщину лучше раскусит, если есть за что кусать.

А я буду Настиного жениха заценивать – усмехнулся своим мыслям.

Усмехнулась Тамара, признавая мою правоту…

Она что, тоже по лицам читает?

Мы пересекли привокзальную площадь, сели на трамвай и покатили в центр – договорились с сыном встретиться на площади Революции у памятника Ленину. Сейчас я увижу его подругу. Думаю, козырь, которым она сразила парня – сочетание интеллекта с внешней привлекательностью. Но должен присутствовать и еще какой-то шарм, чтобы выбрать одну среди тысяч подобных. Интересно – я разгляжу то, что увидел сын?

Невысказанная мысль повисла в воздухе. А Тамара за мною наблюдала, зная к чему я готовлюсь, о чем переживаю. Почему-то подумал – на обратном пути рискую получить от бывшей жены заряд язвительной иронии, если подруга сына ей не приглянется. Я с трудом сдерживал волнение от предстоящей встречи. Руки стали липкими от пота, а в груди теснилось беспокойство. Во рту пересохло так, что язык прилипает к зубам.

Господи! как мне хочется, чтобы сын не повторил моей судьбы. Ведь все в нашей родне однолюбы; в одном браке прожили мои дедушки с бабушками, мама и папа, сестра и… дай Бог, сыну моему найти верную и любящую жену. 

Трамвай шел своим маршрутом по улице Цвиллинга. Все здесь было таким знакомым, и одновременно неузнаваемым – новые афиши на старых дверях. К примеру, где был общественный туалет, теперь минимаг. Давненько я не был в Челябинске…

Итак, она звалась Ириной… Средний рост, фигурка спортивная, прямые плечи и волосы, узкие бедра, большие глаза... Студентка, учится в ВУЗе…

Может быть от того, что была она рядом с Виктором, предстала как-то сразу знакомой незнакомкой – некий эффект дежавю. Никаких напрягов – представление, улыбки… Девушку в ложной скромности не уличишь: себе цену знает и не пытается заискивать перед родственниками кавалера… 

Первым номером увеселительной программы в честь дня моего рождения было посещение выставки (музея?) восковых фигур. Дверь как раз напротив того места, где мы встретились. Виктор, взяв подругу за руку, двинул вперед, показывая дорогу. Ирина, развернув плечи и вскинув подбородок, пошла с ним рядом легким шагом под любопытными взглядами трех пар глаз.

Среди восковых фигур мировых величин Виктор с Настей нашли занятие и втянули Ирину в фотосессию. Я прошелся, любопытствуя, из конца в конец зала. Тамара с некоторой опаской посмотрела на Горбачева и Ельцина, на Петра Первого и Пугачева… Думаю, мрачные мысли ей навевали не их фантастическая схожесть с живыми, а замогильность последних. Впрочем, многие прототипы еще были живы…

Ди Каприо с небрежной стрижкой, в коричневых ботинках и черных брюках, зеленоватом твидовом пиджаке с обретепанными обшлагами зазывал кинематографической улыбкой сфотографироваться рядом. Казалось – какая женщина устоит?

Тамара тоже не устояла – отошла подальше от восковых болванчиков и присела на свободный диванчик, как дзен-буддистский монах. Поза её в этом музее застывших героев была почти трогательной. Этот склеп восковых фигур – не то место, где ей хотелось бы сейчас быть. Она ощущала себя чужой в этом мире непонятных ей развлечений – просто как на сеансе фильма ужасов. Томе хотелось уйти отсюда и больше не возвращаться никогда. Мне это виделось как на ладони – язык тела рассказывал больше, чем любая беседа. А виртуальный мир не отучил меня от понимания реального. Я наблюдал за нею исподтишка, боясь, что она поймет меня, поймав взгляд. Она знает о моем специфическом способе выражать иронию, не произнося ни слова вслух.

Наконец, молодежь нафотошопилась… или как это правильнее-то сказать?

- Дальше поедем? – подошел Виктор.

- Ты у нас администратор программы – тебе и карты в руки.

Через двадцать минут на общественном транспорте мы добрались до какого-то картодрома – в смысле, не картежного клуба, а что-то типа стадиона, по дорожкам которого гоняют на картах. И дорожки в грязи, и открытые автомобильчики эти гоняют так, что брызги летят во все стороны. Поэтому любителям экстрима выдают специальные комбинезоны и шлемы на голову с полностью защищенным лицом.

В нашем квинтете нашлось таких двое – Витя и Настя.

Мои дети уехали, а у нас наступило неловкое молчание – не могли найти тему для общего разговора. У меня не было настроения развлекать дам, потому что стал потихонечку надуваться, как шарик воздушный, обидчивым чувством. Мы отмечаем мой полувековой юбилей, а праздник катится мимо меня. Где поздравления, улыбки, цветы? Когда и где мы накроем стол? Специально к нему придумал замечательный тост – будем здравы и везучи! Звучит? А сейчас мне хочется только брюзжать… и потому лучше молчать.

Ждать всегда непросто. Особенно когда точно знаешь, что праздник твой ограничен часами. Разобиженный, смотрел по сторонам и молчал. Золотые и пурпурные листья срывались с деревьев и кружились метелью на резком ветру, который усилился к полудню. Потом опомнился и мысленно одернул себя – дети веселятся, разве это не праздник. Они счастливы – значит, жизнь удалась. Как-то вот так успокоил себя…

Детки мои покинули карты грязными по уши – ну и ну! Правда, когда вернулись к нам без «доспехов», выглядели прилично и возбужденными. Описывая впечатления, тараторили торопливо, будто пытались опередить друг друга.

- Ну как, надеюсь было не очень страшно? – спросил дочь.

- Я сто лет не садилась за руль, - призналась она. – Совсем забыла как это замечательно.

- Поэтому-то баранкеры – самые счастливые люди в мире! – добавил сын пока «безлошадный», но с правами водителя.

- Спасибо, папа! – поблагодарила Настя. – Было здорово!

- Еще как! - поддакнул сын.

- Ну что, поехали дальше?

А Виктор, как ни в чем не бывало:

- Возвращаемся в парк Пушкина.

Что-то непродуманна у парня технология перемещений по городу – много времени посвящаем езде туда-сюда. Не проще было бы от восковых фигур пешком пройтись до парка Пушкина? А уж потом на картодром…

Но когда закончилась вся программа праздничных мероприятий, понял стратегию потомка – сначала самое важное, а потом все остальное. Ну что ж, хозяин-барин!

В парке Пушкина нас ждали свои экстримы – «американские горки», свободное падение в кабинке с высоты, головокружительное вращение с изменением… скажем так, угла горизонта. Детки мои увлекли Ирину, мы с Томой не поддались – сели на лавочку уплетать мороженое…

На следующий аттракцион притопали в киномакс «Урал». Но на фильм не пошли, а в какой-то темный зал, устроенный как лабиринт Минотавра. Мы бегали с мигающими светом автоматами, мочили друг друга, защищая базу… и за это шли на табло очки. Играли двое на двое – мы с Настей против Иры с Витей. Тамара осталась в фойе киномакса…

Наверное, темнота и новизна ощущений отпугнула нашу удачу – мы проиграли. Впрочем, не исключено и то, что противники были более подготовлены. В смысле – не в первый раз в этих мрачных катакомбах они заливали пол вражеской кровью… 

Вы только представьте – крадешься мрачным проходом, вдруг из-за поворота возникает темная фигура с бледным, как простыня, лицом. Тут не то что на гашетку нажать забудешь – спокойствия разом лишишься да еще с риском опорожнить желудок в штаны. Нет, правда, можно так испугаться в этой игре для несчастных подростков, что последующие кошмары просто сживут со света меланхоличного затворника, коим я себя полагаю.

М-да… По крайней мере, в этом сражении победные крики не приветствовались – мы убивали друг друга молчком, как садисты.

Для торжественного обеда Виктор выбрал то самое кафе возле Алого Поля, где официантки носят на груди пионерские галстуки. От голода и усталости физиономии у нас были похожими на дождливый понедельник в вариациях. В таких ситуациях многие мужчины говорят – не мешало бы «подлечиться». Однако дочери я сказал:

- У тебя такой вид, словно ты катала на себе ослика Иа-Иа.

Настя посмотрела на меня так, будто я говорил на латыни.

- Не очень-то понимаю, о чем это ты.

- Глянь на себя в зеркало…

Заметив, как оживились наши дамы обстановкой и меню, испытал мгновенный прилив гордости – молодец, сын, не подвел: следовать своей интуиции всегда полезно. Я бы и сам выбрал это кафе. Когда вошли, у меня аж все внутри перевернулось – ощущение дежавю затопило с головой. Помнится, вон за тем столом Оксана кормила меня с вилочки…

Как же мне не хватает в теперешней жизни тех благословенных дней наших встреч! А вот по самой Оксане не скучаю, и это даже смущает. Как-то незаметно любовь превратилась в пепел – а ведь как полыхала! М-да… И вроде нет другой женщины, и тело требует секса, но к Оксане, ейбо, не хочется. Интересное дело!

Пока все заняты меню, попробовал разобраться в своих чувствах.

Оксана по-прежнему привлекательна. И предательства, скажем так, не было с её стороны: ушла к другому, заранее предупредив. Ушла да обожглась… Ну и черт с ней! Откуда взялось равнодушие, граничащее с неприязнью? Мне же нравилось её общество. Но, может быть, она не та женщина, которая мне нужна? Или я, наконец, научился избегать стрессовых ситуаций?

Попереживал, конечно, когда расстались, но теперь нет сомнений – все в прошлом. Я снова свободен – надтреснутый, но не разбитый. И мы оба с ней понимаем – все, что между нами было, осталось в прошлом. А раз так – не стоит цепляться за остывшие чувства дольше разумного предела. Вот считается, что мужики – существа сильные и не знают жалости в своих поступках, но, когда дело доходит до разрыва отношений, бабы нам сто очков вперед дадут.

Подведя итоги ушедшей любви, тяжело вздохнул. Предавался грусти еще несколько минут, потом резко выпрямился и громко произнес:

- У меня есть тост!

Виктор головой покачал с насмешливым отчаянием:

- Чем тратить драгоценное время на разговоры о выпивке, лучше взять да и приступить к делу.

Мы, конечно же, не пили – я имею ввиду спиртное: употребляли кока-колу, «Фанту», чай, кофе… Тамара предпочитает натуральные соки. Но бокалы сдвинули, и я тост произнес:

- Друзья, будем здравы и везучи!

Потом дружно налегли на еду, общаясь и посматривая в окно, за которым спешили пешеходы – кто-то в кино или на свидание, кто-то домой: заняться детьми или жену любить (лупить?)… Нескончаем народный поток!

Я снова глубоко вздохнул – до самой глубины души. Потом нахлынули эмоции, неукротимые и болезненные. Непросто досада – острая боль терзала душу, как орлиный клюв печень титана. Мне пятьдесят, а я по-прежнему никто. И не на кого попенять – сам виноват. Потому что всего лишь жалкая пародия на мужика – ни семьи не сохранил, ни дела своего не открыл, ни денег на старость не скопил… Одни мысли, мечты и туманные желания, не подкрепленные конкретными делами. Мнил себя доблестным рыцарем, спасающим мир, но и себя спасти не смог. От разочарования, по крайней мере…

Но с другой стороны… Мне нечего стыдиться. У меня нет темных пятен в биографии. Зато есть прекрасные дети. Кажется, присутствуют литературные способности, из которых что-то можно надыбать…

Спорная мысль – неудачник ли я по жизни или как раз наоборот? – мне понравилась. Её можно было прихватить с собой, уходя из уютного кафе. И унес – когда добрались до парка Гагарина, я уже лучился добродушием и уверенностью в себе. Философия – наука волшебная: белое называем черным, черное белым… снип-снап-снурре, снурре-базилюрре – и все, ты снова в ажуре! Я и не заметил, как солнце опять взошло в душе моей. 

Когда Виктор с Ирой закрутились на аттракционах, а Настя с Тамарой пошли подруку гулять по аллеям, ведя неспешную беседу, я присел на лавочку наедине с новой мыслью.

Некоторые книги способны изменить жизнь человека – это широко известный факт. Если меня кто-нибудь спросит – была ли у меня такая, думаю, ответу он очень бы  удивился. Но я до сих пор помню впечатление от «Робинзона Крузо» в авторском переводе Корнея Чуковского.

В тот день пошел записываться во взрослую библиотеку. Сколько мне было? Да не важно… В детскую я уже ходил, пришло время – пошел во взрослую. Вошел, никого нет. На столе груда книг и самая верхняя «Робинзон Крузо». Помните? – на обложке картинка, где Робинзон стреляет, а Пятница пугается выстрела. Я полистал, покашлял, прислушался – никого. Книга мне ужасно понравилась – сунул её за пазуху и унес домой.

Миллион раз прочитал – никак начитаться не могу. Очень все потрясает в тексте – и море, и остров с его обитателями, и приключения Робинзона… Практически с первой страницы описания совершенно незнакомых мне социальной среды и географических широт жизнь повернулась в новое русло. До этой книги и в голову не приходило, что совершенно не грустно жить одному, обустраивая свой быт и разводя бессловесных животных. А теперь возжелал: вот бы мне туда смыться…

Вполне возможно, желание уединиться от общества возникло у меня по причине раздрая в душе. В школе нас убеждали – жизнь прекрасна, впереди светлое будущее всего человечества, которое коммунизмом зовется. А книги любимых авторов да и уличные законы, царившие среди пацанов, утверждали обратное – всегда прав тот, у кого больше прав; сила одного означает горе другого; в этом мире каждый должен заботиться прежде всего о себе; тот, кто считает иначе, становится добычей хищников; а добычу, как известно, съедают. Лично я не собирался попасть кому-то в желудок, а потом прямую кишку. И стал задумываться – что делать, если не хочется быть плотоядным или съеденным? Выход подсказывал «Робинзон Крузо»…

Но поскольку общество и семья крепко держали своего индивида, нашел другой путь воплощение мечты – литература. Фантазии часто бывают лучше, чем реальность – та обычно разочаровывает. Да-да, пусть в мечтах, но я создам свой необитаемый остров. Тогда решил, попробовал… и до сих пор создаю. Конечно, это не тот эффект, какой мне грезился, но все-таки он открывал определенные возможности. И мне казалось, что с определенной поправкой мечта моя сбывается…

Ну, хорошо… Раз уж начал каяться, расскажу обо всех грехах этой темы. Умыкнув «Робинзона Крузо» из библиотеки, я пристрастился к книжному воровству. Мама работала техничкой в деревянной школе, и по субботам их поочередно заставляли ночевать вместо сторожа. Она брала меня с собой. И вот из учительской восьмилетней школы я утащил домой «Борьбу за огонь» Ж. Рони-старшего и роман газету «Великие голодранцы». Подумал, что эти книги учителя не из дома сюда принесли, а отобрали у школьников, и успокоил свою пионерскую совесть. Читал-перечитывал, парням рассказывал, игры мы затевали по их сценариям – и в Робинзонов, и в дикарей, и в сельских необузданных парней…

Когда уходил по повестке на службу, друг закадычный Гошка Балуев пристал, как репей:

- Толян, подари свои книги. Ну, оставь на хранение – вернешься отдам.

- Ладно, - говорю, - бери, но береги: вернусь – заберу: они мне дороги, как часть души.

Отслужил три года, к Гошке пришел:

- Где мои книги, друг?

- А это… на самокрутки разодрали.

Вот, сволочь хромая!

Ну да ладно, это эмоции…

Начал я с того, что потерял настроение в день своего полувекового юбилея. Мол, ничего не достиг в жизни – тоси и боси… А виной всему детское увлечение судьбой Робинзона. Вот так мол, философский закон о причинах и следствии срабатывает – когда книжные симпатии школьного возраста определяют самооценку взрослой жизни. Забавная шутка или заколдованный круг?

Размышления над «Приключениями Робинзона Крузо» стали для меня первым шагом к нынешней жизни. Я смогу выжить один и обустроить свой быт так, как хочу – убеждал себя. Мне казалось, у меня все должно получиться. Эту мечту я пронес через всю свою жизнь, и теперь подвожу печальный итог – очень неплохо сидеть в одиночестве на ветке, только надо уметь отличить растущее дерево от сухого.

Но не поздно ли ко мне пришло это понимание?

Подошли Тамара и Настя.

- Как дела? – спросила дочь.

- Медленно ползут в никуда.

Ребенка удивил мой ответ.

- У тебя все хорошо?

- Пока нет. Но надеюсь скоро наладится.

- А я есть хочу.

- Что-то конкретно или вернемся в кафе?

- Ей шашлыков захотелось? – подсказала Тамара.

- Ну, пойдем – покажешь, где они есть…

Мангал и цыган расположились в тупичке парка. Шашлыки и на вид не свинина – омерзительно красные и тугие.

- Будешь? – усомнился я.

Дочь кивнула. Я приобрел один шампур. Настя откусила, пожевала, выплюнула:

- Фу, невкусный…

- Собачатина, - подсказала Тамара.

Цыган округлил глаза, готовый разразиться ругательствами. Я всегда любил кураж: взял у Насти шампур, подхватил зубами кроваво-красный кусок мяса, прожевал, проглотил…

- Конина, - определил.

Цыган заулыбался. Настя с Тамарой пошли прочь, а мне пришлось торчать у мангала, доедая шашлык с шампура – пластиковых тарелочек у кудлатого скотовода не оказалось. Пережевывая и глотая жесткое мясо, чувствовал, как меня покидают последние силы. Господи, кажется, все на сегодня…

Когда возвращаешься на электричке из города, ощущение совсем другое, чем если бы мы поехали на автобусе: видишь все в ином ракурсе. В электричке грязь и цыгане, но простор; а в автобусе сидишь в кресло упакованный – ни вздохнуть, ни выдохнуть полной грудью. Хотя наверное, это результат трафаретного мышления. Как например – когда ты что-то делаешь лучше других, получаешь от этого удовлетворение.

Вы согласны? А я чувствую – в этом есть смысл; натянутая, но все-таки логика.

Казалось бы, едем с праздника – лица участников, в крайнем случае, могли выглядеть усталыми, и не плохо бы – удовлетворенными. Но дамы мои сердито хмурились, как будто праздничные мероприятия в городе были неприятными и болезненными. Блин, вот так всегда с Тамарой Борисовной! Хорошо еще, что она не убежала с самого начала наших гуляний, хлопнув дверью музея восковых фигур. 

На вокзале в Увелке мы все вместе пошли в туалет – естественно, соответствующий половой принадлежности. Когда я вышел, дам еще не было. Ждал-ждал, ждал-ждал… потом понял – какой же осел! – и пошел к ним домой. Ну конечно, они были там.

- От кого-кого, но от тебя, дочь, такого не ожидал, - сказал с горечью и ушел.

Ну, здравствуй, второй и последний полувек!

Полгода спустя, Витя и Ира пригласили нас с Настей на свою свадьбу.

В конце зимы 2005 года Челябинск выглядел неопрятным – много грязного снега было на улицах и дорогах, а он уже начал подтаивать. Приехав на электричке, мы с дочерью добрались до перекрестка проспектов Ленина и Свердлова, где вдоль корпуса и общежития пединститута (в мои годы студенческие он так назывался) компактно расположились цветочные киоски. Выбрали букет для невесты. Потом спустились по проспекту до ЗАГСа Центрального района.

Все это было мне знакомо, поскольку в этом же здании четверть века назад я сочетался законным браком с Витиной мамой.

- После официальной церемонии нас пригласили в банкетный зал, где весь стол был уставлен бокалами с шампанским и открытыми коробками шоколадных конфет, - рассказывал я дочери историю тех событий; потом спросил. – А ты будешь пить, если нас пригласят?

Наша юная трезвенница усмехнулась.

В свои неполные восемнадцать лет моя дочь только-только начала расцветать в очень красивую девушку. Изящная, с точеной фигуркой, Настенька двигалась легко и стремительно, как птица. А удивительно привлекательные глаза подернулись романтической поволокой.

В толпе народа у парадного крыльца некоторые лица были знакомы –  это родственники моей бывшей жены. Многие были с цветами в руках – ждали свадебный картеж. Наконец, из подошедшей машины вышли свидетели и жених с невестой. В коридоре, куда мы сумели с Настей протиснуться, Виктор, проходя мимо, торопливо сунул мне руку для пожатия и улыбнулся сводной сестре.

На торжественной церемонии бракосочетания все напряженно улыбались, слушая официальную даму, ответы жениха и невесты на её вопросы. Я в задних рядах предался философским размышлениям – в этот раз о воздействии алкоголя на организм: предстояла пьянка по поводу.

Начальная стадия опьянения зыбка, обманчива и бескорыстна, как зарождение первого чувства. Беззаботный хохот, болтовня… Это потом начнет штормить и качать, в голове мутиться – если переберешь, конечно. Не доберешь – рискуешь уйти даже со свадебной пирушки не в настроении. Как же в яблочко угадить?

Церемония, между тем шла. Невеста, мне показалось, была торжественна и хладнокровна – хотя, конечно же, улыбалась. Жених был горд и смущен.

После шампанского в банкетном зале свадебная процессия потянулась на улицу – занимать места в автомобилях картежа: предстоял нехилый круиз по городу. Мы с Настей потерянно застыли на крыльце, не зная куда податься, к кому примкнуть. К счастью, неожиданно возле нас оказалась Витина тетя – моя бывшая свояченица. Симпатичная женщина неопределенных лет, чей возраст, впрочем, можно было рассчитать чисто математически – ведь я её знаю с той светлой поры, когда девочка Женя ходила в среднюю школу.

- Анатолий, садитесь ко мне, - пригласила она. – У меня свободно в машине.

Мы с Настей устроились на заднем сиденье в опрятной иномарке, и мне стало безразлично, куда ехать и зачем. Евгения Викторовна спросила:

- Как по-вашему, церемония бракосочетания удалась?

Настя энергично закивала головой:

- Все торжественно и красиво. Особенно невеста яркая…

- Мне тоже понравилось, - сказал я вяло. – Но помню свою свадьбу здесь. А ты помнишь, Женя? Когда фотографировались на этом крыльце, ты еще девочкой была. У меня сохранилась фотография та…

Евгения Викторовна снисходительно улыбнулась:

- Конечно, помню. Оля в белом платье, ты в голубом костюме… такие молодые и красивые.

Настя на меня укоризненно посмотрела.

- Да, ребенок, в пошитом на заказ голубом костюме. Тогда еще он не считался цветом позора.

Евгения хмыкнула за рулем. Взгляд ее в салонном зеркале отразился добрым и насмешливым.

Когда мы тормознулись возле киномакса «Урал» и пошли к «Сфере любви», где, согласно обычаю, молодожены обязательно должны постоять вдвоем, чтобы их брак был счастлив и нерушим, мне удалось как следует разглядеть Евгению Викторовну. Она была выше старшей сестры – или, может быть, каблуки создавали эффект? Лицо будто с картины Да Винчи: губы полные и яркие, правильный нос, высокий нежный лоб и живые глаза, цвет, глубина и выражение которых менялись в зависимости от её настроения. Роскошное, но подтянутое тело; ноги – верх совершенства. Это, должно быть, у неё от мамы…

Потом поехали на АМЗ, где на Лесном кладбище установлен памятник «Скорбящие матери». Молодожены со свидетелями ушли возлагать цветы, а все остальные ждали их у машин, открыв «шампанское» и бутылки с каким-то марочным вином. От свежего с морозцем ветра щеки у нас порозовели. Стволы сосен устремлялись ввысь – через густые облака к солнцу. Воздух был насыщен запахом хвои. Словно по молчаливому уговору, мы старались не выражать веселья, повинуясь патетике момента.

А когда главные виновники торжества вернулись в компанию, позабыв о суровых мыслях, все стали пить и веселиться. Мы с Настей наверстывали упущенное – знакомились с друзьями Виктора и подругами Иры. Хотя, может быть, это были подруги друзей Виктора. Всем было весело. И было приятно очутиться в компании молодых людей. Будто волшебник, знающий тайну времени и пространства, перенес меня на четверть века назад.

Конечным пунктом нашего круиза на Жениной машине был ресторан/кафе «Светлое прошлое». Впрочем, у него было еще одно профессиональное название – бард-клуб. И по слухам, это заведение принадлежит заслуженному артисту России Олегу Митяеву. Помните? – который написал и пел под гитару: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»

Все стены заведения были увешены его портретами и фотоснимками различных конкурсов и фестивалей. Сразу у входа, как девиз рыцарского замка или эпиграф бард-клуба, висели стихи в рамочке:

Наш пароходик отходит в светлое прошлое,

В лето с рубашками в клетку, в наивность речей,

В песни забытые и в ожиданье хорошего,

В шелест плащей из болоньи и прочих вещей.

В прошедшее, в знакомое

Туда, где февраль и прозрачен, и свеж.

Там в сумерках окно мое

От радости светится и от надежд.

Мне это все удалось рассмотреть и прочитать, потому что свадьба вдруг застопорилась. Жених с невестою на месте, гости тоже, тамада с ди-джеем бьют копытами от нетерпения – ждем свидетеля, который уехал ставить машину. Виталик Севастьянов,  я потом это хорошо узнал, был основательным парнем и ничего не делал впопыхах. А Виктор не хотел начинать застолье без свидетели и лучшего друга.

Когда Севастьянов до «Светлого прошлого» добрался на такси, с низкого неба, зацепившись за телевышку, на улицу Оржоникидзе сползали черные как сажа сумерки. Веселье началось…

Тамада был виртуоз в деле накачивания гостей спиртным. Под воздействием водки, всосавшейся из моего пустого желудка в кровь, я высказал такую мысль, когда мне предоставили слово, как отцу новобрачного:

- На Востоке существует поверье, что если мужчина любит свою жену, у неё обязательно будут дети. Но если жена любит своего мужа, она обязательно подарит ему сына.

А Виктор возьми и брякни, обращаясь к молодой жене:

- Либо сын, либо утоплю обеих.

Шутка, казалось бы, но с неприятными последствиями. Чуть позже, когда застолье заорало: «Горько!» молодой супруг, поднимаясь со стула, наступил на роскошное белое платье новобрачной и получил в награду затрещину. Вот в таких случайных, но неприятных инцидентах и испаряется идеализм любви. Но сын мой – великий человек и лучше меня, видимо, знает природу женщин. Он просто сходил в туалет умылся, сняв стресс, и ничем обиды не проявил. А тамада виртуозно закамуфлировал конфликт веселой музыкой и дикими плясками.

После родственников выступали друзья – все по очереди представлялись и, недолго думая, поднимали высоко рюмки, предлагая выпить.

Ольга Викторовна была со своим мужем. Я наблюдал за ними с откровенным интересом. А еще с ними Оля-маленькая – другая сводная сестра Виктора. Была чета Лазаревых: Галя – двоюродная сестра моей бывшей жена, Саша – знаком мне по встречам у Яшуковых. Свадьбы наши состоялись в одно и то же время, а дети – сверстники. И, конечно же, были на этой свадьбе мои бывшие тесть и теща – он мужественный как всегда, она как всегда женственна. И так красиво станцевали вальс единственной парой на танцполе…

Потихонечку-помаленечку торжественность ЗАГСа улетучилась, и всех охватило безудержное веселье. Паренек по имени Кирюха вообще еле держался на ногах, болтал безумолку и лез ко всем, предлагая выпить. На мой тревожный взгляд Виктор наклонился к уху:

- Не беспокойся. Он всегда такой – никого ничем не обидит, и на него никто никогда не обижается.

Так и получилось. Он чуть не с первой рюмки начал качаться из стороны в сторону, но ушел на своих ногах, когда застолье закончилось.

Виртуоз-тамада предложил четырем парням сотворить живую пирамиду под названием «любовь существует». Чтобы доказать сие утверждение, парни, по его команде, сели рядышком на стулья. Потом опустили свои спины дружка дружке на колени. А потом…

Внимание! Задержите дыхание! Рокот барабанов смертельного номера!

Тамада вынул все стулья из-под задниц парней… И что вы думаете? Вопреки всем законам – земного тяготения и бога виноделия Бахуса – пирамида не развалилась и не пала на пол. Непонятные силы удерживали четырех парней в полулежащем состоянии на коленях друг у друга.

Это надо видеть! И действительно можно поверить – раз такое чудо осуществимо, любовь на самом деле существует.

Удивив всю присутствующую публику, собрав заслуженные овации, тамада, чтобы участники «живой пирамиды» не пали на пол и не увечились, вновь сунул им под задницы стулья.

- Я маг, - объявил затейник, скалясь будто сатир. – Иллюзионист. И еще я читаю мысли.

Нашлось сразу несколько желающих узнать, о чем же они думают. Но почему-то только парни, а девушки скромничали. Именно их тайные мысли решил осуществить виртуоз-тамада. По его просьбе новобрачная вышла в центр танцпола с букетом цветов. А за её спиной тут же образовалась толпа желающих выйти замуж. И Кирюха для прикола к ним примкнул. Но ему не повезло – букет, брошенный наугад, подхватила самая прыткая из соискательниц семейного очага. К счастью, это было не Настя.

Непринужденная обстановка веселья, расслабляющее действие выпивки и медленно приближающаяся ночь оказали на меня положительное воздействие – чувствовал себя умиротворенным, хотя было немного грустно и хотелось спать. Дочь моя тоже устала – насмеялась и наплясалась – теперь украдкою зевала очаровательным котенком. Свадьба катилась к завершению…

Гости начали расходиться. Оделись на выход и мы с Настей. Девушки, убиравшие со столов, всучили нам на дорогу бутылку вина. Мы поймали такси на улице и поехали в Шершни к Чертиным. Нина Алексеевна, как и было условлено, не спала – ждала нас, сидя у телевизора. Впрочем, было еще не поздно.

Хозяйка коттеджа, моя двоюродная сестра, уложила Настеньку в приготовленную постель, а сама села на кухне за стол – распить со мной подаренную бутылку вина и послушать рассказ о впечатлениях на свадьбе.

Спиртное, разлившись большущей волной, пульсировало в моем организме. За столом в тепле без десятков посторонних глаз на меня наконец снизошло блаженство опьянения, компенсируя усталость предыдущей бессонной ночи и беспокойного дня без отдыха. Темный мир за окном, в который пришла ночь, утратил реальность. Я отчетливо видел лишь светлую кухню, где выпивал с двоюродной сестрой и разговаривал с ней по поводу свадьбы и счастья.

Вино было неплохим – Нина Алексеевна смаковала со вкусом и не торопилась отправить меня в постель, охотно участвуя в разговоре. Я болтал черт знает что, а она охотно слушала и вставляла свои реплики.

Коснулись темы любви, и сестра рассказала, как в девичестве безумно любила одного и назло ему вышла замуж за другого. Рассказ меня тронул, хотя и отдавал сентиментальностью.

- Но ты ведь с ним хорошо живешь, - заметил я. – А с тем неизвестно, что получилось бы. Когда женишься или выходишь замуж иллюзии тают.

- А я до сих пор не избавилась от иллюзий, - упрямо сказала Нина. – Мне иногда бывает так больно, что я живу не с тем, кого люблю.

- И не стыдно тебе? – посетовал я. – Евгений Михалыч души в тебе не чает – на руках носит, пылинки сдувает.

- А я другого люблю и любила…

- Наверное, ты еще не повзрослела, - это сказал пятидесятилетний брат сестре, которая приканчивала седьмой десяток.

О, Господи! Как я устал от того, что мы не любим тех, кто любит нас – любовь обязательно должна быть взаимной. Мне стало жалко мужчин и женщин. Голова кружится и уплывает в туман.

- Иди-ка ты, Анатолий, спать!